Очень удачный ход — пригласить всех старых клиентов Лувель! Фантастическая атмосфера! Не позволите ли взять интервью у некоторых из них?
Кто-то передал Саманте бокал шампанского. Она держала его в руке, почти не замечая. Старые леди, клиентки Дома моды Лувель, упивались обрушившимся на них вниманием прессы. Откуда-то появился фоторепортер, без устали щелкая аппаратом, чтобы запечатлеть знаменитых аристократок, которые с готовностью позировали для него в дальнем конце зала, словно кинозвезды.
— Кто такой граф Парижский? — только и спросила Сэмми.
— Куда подевалась малышка Медивани? — поинтересовалась редактор «Нью-Йорк тайме», оглядываясь по сторонам. — Когда она вошла, я была просто в шоке. Мне казалось, что папаша ото всех ее скрывает.
— Ее увели телохранители, когда она плюхнулась прямо на пол во время демонстрации платьев для коктейля, — сообщила журналистка из «Экземинер». — Вы разве не видели?
— Откровенно говоря, мне кажется, что Джексон Сторм готовит по поводу всего этого заявление, — пробормотала Саманта. — Оно скоро будет зачитано.
Казалось, ее никто не услышал.
— Я возьму интервью, — приняла решение редактор «Тайме». — Вернусь сюда с фотографом, пройду по всему дому. Это ведь настоящий музей! Мы должны сделать большую статью. Можно было бы поместить ее, скажем, накануне праздника Хэллоуин. Или, может быть, на первой странице воскресного выпуска, посвященного вопросам моды. Не могу что-то точно обещать раньше времени, сначала надо проверить наши планы.
Редактор раздела мод из ЮПИ схватила Сэмми за руку.
— Сегодня во всем такая путаница из-за этих перипетий у Мортесье, у меня даже не оказалось фотографа, чтобы направить его к вам на шоу. Не могли бы мы зайти еще раз и поснимать здесь после показа у Диора в четверг?
— …все еще в хирургии, — кричала в этот момент журналистка из «Эль», обращаясь к Китти О'Хара, — Лизиан нет у «Галано», я только что туда звонила.
— …прямо сейчас для «Радио Франс», — услышала вдруг Сэмми слова хрупкой темноволосой женщины, взявшей ее под руку, — если мы сможем найти тихое место.
В ушах у Сэмми гудело от этого многоголосья. Ретроспектива в Доме моды Лувель — безумная идея, которая неизбежно должна была обернуться катастрофой, — принесла фантастический успех. Она все еще не могла в это поверить. И теперь, когда Дом моды Лувель может получить всемирное признание, Джек Сторм собирется все бросить, как и планировал до сих пор?! Он приехал в Париж с Деннисом Волчеком и Питером Фрэнком, чтобы свернуть дело. Единственное, чем воспользуется империя Короля Сторма, — великолепная, бесценная реклама!
Итак, нет худа без добра, размышляла Саманта. Карты, которые сдала подслеповатая судьба, легли очень странно. Происходящее оказалось выше ее понимания. Она видела только, что журналисты, все как один, намеревались урвать здесь горяченькую информацию, и никто, кажется, не собирался уходить, чтобы попасть на обед и шоу к меховщикам в «Крильон». Громогласные рассуждения касались либо ретроспективы, либо последних новостей о Жиле Вассе. По тому, как представительницы прессы начали одна за другой подниматься на верхние этажи, стало ясно: они разбрелись по Дому моды Лувель в поисках телефонов.
Только теперь через мельтешащую толпу она разглядела у дверей высокого красавца. Волосы его слегка намокли от дождя. Казалось, он кого-то высматривает.
— Извините, — пробормотала Сэмми, убегая от редактора «Нью-Йорк тайме» и тележурналистки. Она обеими руками подхватила тяжелую пышную юбку и начала протискиваться к дверям.
Алан приехал! Впервые за этот день мир вокруг окрасился в золотистые тона, и в центре этого блеска находился Алан де Бо.
Чип отключил провода от усилителей и наматывал их на руку. Он направился было к Саманте, нахмурив черные брови, но толпа французских журналистов оттеснила его.
— Извини, что я опоздал. — Алан пытался перекричать гул. Он дождался Сэмми у дверей и посмотрел на нее сверху вниз. Уголки его рта медленно поползли вверх в доброй улыбке. — Меня задержали дела. Я никак не мог приехать раньше.
Они вышли на лестничную площадку, где было не так многолюдно.
— Ты знаешь, как выглядишь в этом наряде? — Глаза его сияли. — Боже мой, до чего же ты красива!
Саманта прижалась к Алану.
— Увези меня отсюда! — всхлипнула она. — Прямо сейчас!
19
После кофе Алан отправился в библиотеку, чтобы позвонить по телефону. Оставшись впервые за этот день в полном одиночестве, Саманта облокотилась на каменную балюстраду террасы, глубоко вдыхая горячий воздух июльской ночи, пахнущий цветущей мимозой.
— Это была когда-то всего-навсего одна из пригородных крепостей, — почтительно-благовоспитанным тоном сообщил Алан. — Ее, конечно, нельзя сравнить с замками на Луаре, но, думаю, тебе понравится.
Она должна была догадаться, каким окажется дом Алана де Бо. Когда «Ламборджини» въехал в открытые при помощи электронного пульта железные ворота, украшенные гербами семейства де Бо, Сэмми увидела аллею длиной в полмили, по бокам которой росли вековые деревья. Дорожка вела к замку семнадцатого века с башенками, окруженному рвом с водой. Только теперь Саманта поняла, что поместье кузины Алана в Версале по сравнению с этим — всего-навсего скромный загородный домик.
Они рано поужинали, сидя на террасе, выходящей на симметрично разбитый огромный сад, где за несколько веков неустанных забот выросли витиевато подстриженные зеленые изгороди, поблескивающие водой фонтаны, аллеи, в конце которых возвышались «греческие» храмы с великолепными орнаментами и классические скульптуры, скрывающиеся за высокими деревьями. Стол для двоих на широкой террасе с видом на фонтаны был покрыт изысканной кружевной скатертью, опускающейся до каменного пола. Единственным источником света служил высокий старинный серебряный канделябр венецианской работы. Пламя свечей, почти неподвижное в горячем воздухе июльской ночи, отражалось в высоких хрустальных кубках, блюдах из севрского фарфора двухсотлетней давности и резном с позолоченными ручками столовом серебре, настолько древнем, что рисунок на нем стерся от времени и частого использования. Блюда подавали двое слуг — супружеская пара средних лет. Из широко распахнутых дверей библиотеки доносилась музыка — стереофонические записи старых песен Шарля Азнавура, напетые в незабываемой доверительно-задумчивой манере.
И вот после ужина Алан ушел в библиотеку, чтобы срочно куда-то позвонить, а Саманта осталась на террасе, наблюдая за тем, как поднимающаяся по небосклону луна рассыпает блестки на воде окружающего поместье рва.
«Настоящий ров!» — с удивленным восхищением думала Сэмми, глядя в глубину воды. Был здесь и настоящий подъемный мост, по которому они проехали. После полного невероятных событий дня казалось еще более невероятным очутиться в подобном месте. И все-таки она находится именно здесь, напомнила себе Сэмми, на мгновение закрыв глаза. И она здесь с Аланом. Только это имеет сейчас значение.
Она сбежала из Дома моды Лувель. Может, этого нельзя было делать — журналисты еще не разошлись; Брукси, Наннет и Сильвия все еще пытались навести хотя бы подобие порядка в комнате для переодевания; Джек Сторм со своими заместителями ждал Сэмми наверху. Но она сказала себе, что лучше дать им возможность поразмыслить над тем, что произошло, а уборку могут сделать и без нее. Брукси уже получила оставшуюся часть гонорара, манекенщицам также заплатили за работу, в ателье, на гвоздике, куда обычно прикалываются бланки-заказы, Сэмми оставила конверты с премиями для Наннет и Сильвии. Больше ей там нечего делать. А когда она вернется…
Если вернется, подумала Сэмми, разглядывая отражение летней луны в воде.
Ей не составило никакого труда незамеченной подняться к себе, сбросить наконец экстравагантное бальное платье, оставив на полу сугроб белого шелка и блесток, натянуть джинсы и рубашку, спуститься вниз, проскользнуть сквозь толпу и найти ожидающего ее Алана. Выходя из дома, он быстро привлек ее к себе и страстно поцеловал.
— Ты уверена? — шепотом спросил Алан. — Ты хочешь уехать со мной именно сейчас и оставить их? — Он кивнул головой, указывая наверх. — Вот так?
Да, она была совершенно уверена. Неважно, что произошло сегодня утром в Доме моды Лувель. Значение имело только то, что происходило сейчас. Она — рядом с человеком, которого любит, и собирается провести несколько дней в этом чудесном месте с ним наедине.
Сэмми взглянула на наручные часики. Алан все еще разговаривал по телефону, но ей очень хотелось, чтобы он поторопился: Саманта боялась, что, надолго оставшись в одиночестве, она потеряет охватившее ее ощущение безоблачного блаженства и на смену ему придет все нарастающая усталость и тревожные мысли.
Она воспользуется шансом, чтобы добиться счастья, повторяла Саманта, упрямо сжав зубы. Ведь на сей раз она встретила любовь с открытыми глазами, зная, что Алан де Бо — титулованный французский аристократ, уже помолвленный с достойной его невестой. Ничего, с этим она справится. Несколько дней после посещения Версаля Сэмми не оставляли грустные мысли. Она была уверена, что любит Алана. Если ей немного повезет, на сей раз все получится. К тому же следует признать, что она встретилась с Аланом, имея за спиной хотя и небольшой, но собственный опыт. Она, конечно, совершила несколько ужасных ошибок, и этого не исправишь. Однажды придется рассказать Алану о Джеке Сторме.
И о Чипе.
Боже! Ну почему она вспомнила о нем сейчас? Ей надо выкинуть из головы даже мысли об этом грубияне. Она хочет просто быть счастливой, перестать бороться с сжимающим душу беспокойством, возникающим при каждом воспоминании о нем. Чип — случайность в ее жизни. Единственное, что она доказала, — насколько легко связаться с опасным и никчемным созданием, если не быть осторожной.
— Саманта?
Она вздрогнула от неожиданности.
— Боже мой, в чем дело? — Обеспокоенный Алан развернул ее к себе. — Дорогая моя, что-нибудь не так?
Взгляд этих глаз с золотистыми искорками заставил ее сразу же забыть обо всем, кроме самого Алана. Его широкоплечий силуэт четко вырисовывался на фоне мягкого желтого света, льющегося из библиотеки и придающего волшебный блеск золотистым волосам. Она уловила тонкий аромат одеколона, которым он пользовался после душа. Здесь, в этом чудесном месте, в сказочном дворце, Алан де Бо был прекрасным принцем, о котором мечтает каждая девочка. Теперь он принадлежал ей.
— Ничего. — Она нервно откинула со лба прядки волос. — Просто ты немного испугал меня, вот и все.
Алан улыбнулся.
— Пойдем.
Одной рукой он взял со стола серебряный подсвечник, а другую торжественно подал Саманте.
Она проследовала вместе с ним через террасу и двойные французские двери в великолепный обшитый деревянными панелями зал. Было абсолютно темно, путь освещал только слабый свет мерцающих свечей в его руке. «Он делает это ради меня, — подумала Сэм. — Как романтично: освещать путь в спальню свечами в огромном серебряном канделябре». Она не могла не почувствовать себя несколько неловко в джинсах, рубашке и ботинках, громко стучавших по натертому до блеска паркету.
— Алан, — прошептала Саманта.
— Ш-ш-ш, — прервал он ее.
Большой зал находился в самой середине дома на первом этаже. Супруги, присматривающие за замком, оставили зажженными несколько ламп, и в их неясном свете они шли мимо скрывающих каменные стены гобеленов и огромного камина с барельефами, изображающими фамильные гербы де Бо. Они поднялись по широкой лестнице, вдоль которой были развешаны потускневшие от времени портреты предков Алана в атласных камзолах с безупречно белыми рюшами.
«Это действительно очень романтично», — повторила про себя Саманта. Правда, ей ужасно хотелось, чтобы Алан что-нибудь сказал, отпустил бы какое-нибудь озорное замечание, продемонстрировал свое необычное чувство юмора, нарушил бы тишину. «Мы впервые будем заниматься любовью, и Алан хочет превратить это в нечто особенное. В конце концов, далеко не каждый мужчина обрушивается на женщину словно торнадо, словно грубый и безжалостный комок мускулов».
— Какой замечательный дом, — громко сказала Сэмми. — Он давно… давно принадлежит твоей семье?
Алан повернулся к ней с каким-то отсутствующим выражением лица.
— Да, давно. С самого начала.
Они долго шли по длинному коридору, и наконец Алан, распахнув двери, ввел ее в большую комнату. В спальне было абсолютно темно, но, без сомнения, главное место здесь занимала великолепная кровать под высоким балдахином на четырех позолоченных колоннах со спускающейся мягкими складками драпировкой из шелка, отделанной золотой бахромой и кистями. В позолоченных деревянных рамах в стиле рококо по стенам были развешаны напоминающие прекрасные медальоны изображения Эроса и Афродиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Кто-то передал Саманте бокал шампанского. Она держала его в руке, почти не замечая. Старые леди, клиентки Дома моды Лувель, упивались обрушившимся на них вниманием прессы. Откуда-то появился фоторепортер, без устали щелкая аппаратом, чтобы запечатлеть знаменитых аристократок, которые с готовностью позировали для него в дальнем конце зала, словно кинозвезды.
— Кто такой граф Парижский? — только и спросила Сэмми.
— Куда подевалась малышка Медивани? — поинтересовалась редактор «Нью-Йорк тайме», оглядываясь по сторонам. — Когда она вошла, я была просто в шоке. Мне казалось, что папаша ото всех ее скрывает.
— Ее увели телохранители, когда она плюхнулась прямо на пол во время демонстрации платьев для коктейля, — сообщила журналистка из «Экземинер». — Вы разве не видели?
— Откровенно говоря, мне кажется, что Джексон Сторм готовит по поводу всего этого заявление, — пробормотала Саманта. — Оно скоро будет зачитано.
Казалось, ее никто не услышал.
— Я возьму интервью, — приняла решение редактор «Тайме». — Вернусь сюда с фотографом, пройду по всему дому. Это ведь настоящий музей! Мы должны сделать большую статью. Можно было бы поместить ее, скажем, накануне праздника Хэллоуин. Или, может быть, на первой странице воскресного выпуска, посвященного вопросам моды. Не могу что-то точно обещать раньше времени, сначала надо проверить наши планы.
Редактор раздела мод из ЮПИ схватила Сэмми за руку.
— Сегодня во всем такая путаница из-за этих перипетий у Мортесье, у меня даже не оказалось фотографа, чтобы направить его к вам на шоу. Не могли бы мы зайти еще раз и поснимать здесь после показа у Диора в четверг?
— …все еще в хирургии, — кричала в этот момент журналистка из «Эль», обращаясь к Китти О'Хара, — Лизиан нет у «Галано», я только что туда звонила.
— …прямо сейчас для «Радио Франс», — услышала вдруг Сэмми слова хрупкой темноволосой женщины, взявшей ее под руку, — если мы сможем найти тихое место.
В ушах у Сэмми гудело от этого многоголосья. Ретроспектива в Доме моды Лувель — безумная идея, которая неизбежно должна была обернуться катастрофой, — принесла фантастический успех. Она все еще не могла в это поверить. И теперь, когда Дом моды Лувель может получить всемирное признание, Джек Сторм собирется все бросить, как и планировал до сих пор?! Он приехал в Париж с Деннисом Волчеком и Питером Фрэнком, чтобы свернуть дело. Единственное, чем воспользуется империя Короля Сторма, — великолепная, бесценная реклама!
Итак, нет худа без добра, размышляла Саманта. Карты, которые сдала подслеповатая судьба, легли очень странно. Происходящее оказалось выше ее понимания. Она видела только, что журналисты, все как один, намеревались урвать здесь горяченькую информацию, и никто, кажется, не собирался уходить, чтобы попасть на обед и шоу к меховщикам в «Крильон». Громогласные рассуждения касались либо ретроспективы, либо последних новостей о Жиле Вассе. По тому, как представительницы прессы начали одна за другой подниматься на верхние этажи, стало ясно: они разбрелись по Дому моды Лувель в поисках телефонов.
Только теперь через мельтешащую толпу она разглядела у дверей высокого красавца. Волосы его слегка намокли от дождя. Казалось, он кого-то высматривает.
— Извините, — пробормотала Сэмми, убегая от редактора «Нью-Йорк тайме» и тележурналистки. Она обеими руками подхватила тяжелую пышную юбку и начала протискиваться к дверям.
Алан приехал! Впервые за этот день мир вокруг окрасился в золотистые тона, и в центре этого блеска находился Алан де Бо.
Чип отключил провода от усилителей и наматывал их на руку. Он направился было к Саманте, нахмурив черные брови, но толпа французских журналистов оттеснила его.
— Извини, что я опоздал. — Алан пытался перекричать гул. Он дождался Сэмми у дверей и посмотрел на нее сверху вниз. Уголки его рта медленно поползли вверх в доброй улыбке. — Меня задержали дела. Я никак не мог приехать раньше.
Они вышли на лестничную площадку, где было не так многолюдно.
— Ты знаешь, как выглядишь в этом наряде? — Глаза его сияли. — Боже мой, до чего же ты красива!
Саманта прижалась к Алану.
— Увези меня отсюда! — всхлипнула она. — Прямо сейчас!
19
После кофе Алан отправился в библиотеку, чтобы позвонить по телефону. Оставшись впервые за этот день в полном одиночестве, Саманта облокотилась на каменную балюстраду террасы, глубоко вдыхая горячий воздух июльской ночи, пахнущий цветущей мимозой.
— Это была когда-то всего-навсего одна из пригородных крепостей, — почтительно-благовоспитанным тоном сообщил Алан. — Ее, конечно, нельзя сравнить с замками на Луаре, но, думаю, тебе понравится.
Она должна была догадаться, каким окажется дом Алана де Бо. Когда «Ламборджини» въехал в открытые при помощи электронного пульта железные ворота, украшенные гербами семейства де Бо, Сэмми увидела аллею длиной в полмили, по бокам которой росли вековые деревья. Дорожка вела к замку семнадцатого века с башенками, окруженному рвом с водой. Только теперь Саманта поняла, что поместье кузины Алана в Версале по сравнению с этим — всего-навсего скромный загородный домик.
Они рано поужинали, сидя на террасе, выходящей на симметрично разбитый огромный сад, где за несколько веков неустанных забот выросли витиевато подстриженные зеленые изгороди, поблескивающие водой фонтаны, аллеи, в конце которых возвышались «греческие» храмы с великолепными орнаментами и классические скульптуры, скрывающиеся за высокими деревьями. Стол для двоих на широкой террасе с видом на фонтаны был покрыт изысканной кружевной скатертью, опускающейся до каменного пола. Единственным источником света служил высокий старинный серебряный канделябр венецианской работы. Пламя свечей, почти неподвижное в горячем воздухе июльской ночи, отражалось в высоких хрустальных кубках, блюдах из севрского фарфора двухсотлетней давности и резном с позолоченными ручками столовом серебре, настолько древнем, что рисунок на нем стерся от времени и частого использования. Блюда подавали двое слуг — супружеская пара средних лет. Из широко распахнутых дверей библиотеки доносилась музыка — стереофонические записи старых песен Шарля Азнавура, напетые в незабываемой доверительно-задумчивой манере.
И вот после ужина Алан ушел в библиотеку, чтобы срочно куда-то позвонить, а Саманта осталась на террасе, наблюдая за тем, как поднимающаяся по небосклону луна рассыпает блестки на воде окружающего поместье рва.
«Настоящий ров!» — с удивленным восхищением думала Сэмми, глядя в глубину воды. Был здесь и настоящий подъемный мост, по которому они проехали. После полного невероятных событий дня казалось еще более невероятным очутиться в подобном месте. И все-таки она находится именно здесь, напомнила себе Сэмми, на мгновение закрыв глаза. И она здесь с Аланом. Только это имеет сейчас значение.
Она сбежала из Дома моды Лувель. Может, этого нельзя было делать — журналисты еще не разошлись; Брукси, Наннет и Сильвия все еще пытались навести хотя бы подобие порядка в комнате для переодевания; Джек Сторм со своими заместителями ждал Сэмми наверху. Но она сказала себе, что лучше дать им возможность поразмыслить над тем, что произошло, а уборку могут сделать и без нее. Брукси уже получила оставшуюся часть гонорара, манекенщицам также заплатили за работу, в ателье, на гвоздике, куда обычно прикалываются бланки-заказы, Сэмми оставила конверты с премиями для Наннет и Сильвии. Больше ей там нечего делать. А когда она вернется…
Если вернется, подумала Сэмми, разглядывая отражение летней луны в воде.
Ей не составило никакого труда незамеченной подняться к себе, сбросить наконец экстравагантное бальное платье, оставив на полу сугроб белого шелка и блесток, натянуть джинсы и рубашку, спуститься вниз, проскользнуть сквозь толпу и найти ожидающего ее Алана. Выходя из дома, он быстро привлек ее к себе и страстно поцеловал.
— Ты уверена? — шепотом спросил Алан. — Ты хочешь уехать со мной именно сейчас и оставить их? — Он кивнул головой, указывая наверх. — Вот так?
Да, она была совершенно уверена. Неважно, что произошло сегодня утром в Доме моды Лувель. Значение имело только то, что происходило сейчас. Она — рядом с человеком, которого любит, и собирается провести несколько дней в этом чудесном месте с ним наедине.
Сэмми взглянула на наручные часики. Алан все еще разговаривал по телефону, но ей очень хотелось, чтобы он поторопился: Саманта боялась, что, надолго оставшись в одиночестве, она потеряет охватившее ее ощущение безоблачного блаженства и на смену ему придет все нарастающая усталость и тревожные мысли.
Она воспользуется шансом, чтобы добиться счастья, повторяла Саманта, упрямо сжав зубы. Ведь на сей раз она встретила любовь с открытыми глазами, зная, что Алан де Бо — титулованный французский аристократ, уже помолвленный с достойной его невестой. Ничего, с этим она справится. Несколько дней после посещения Версаля Сэмми не оставляли грустные мысли. Она была уверена, что любит Алана. Если ей немного повезет, на сей раз все получится. К тому же следует признать, что она встретилась с Аланом, имея за спиной хотя и небольшой, но собственный опыт. Она, конечно, совершила несколько ужасных ошибок, и этого не исправишь. Однажды придется рассказать Алану о Джеке Сторме.
И о Чипе.
Боже! Ну почему она вспомнила о нем сейчас? Ей надо выкинуть из головы даже мысли об этом грубияне. Она хочет просто быть счастливой, перестать бороться с сжимающим душу беспокойством, возникающим при каждом воспоминании о нем. Чип — случайность в ее жизни. Единственное, что она доказала, — насколько легко связаться с опасным и никчемным созданием, если не быть осторожной.
— Саманта?
Она вздрогнула от неожиданности.
— Боже мой, в чем дело? — Обеспокоенный Алан развернул ее к себе. — Дорогая моя, что-нибудь не так?
Взгляд этих глаз с золотистыми искорками заставил ее сразу же забыть обо всем, кроме самого Алана. Его широкоплечий силуэт четко вырисовывался на фоне мягкого желтого света, льющегося из библиотеки и придающего волшебный блеск золотистым волосам. Она уловила тонкий аромат одеколона, которым он пользовался после душа. Здесь, в этом чудесном месте, в сказочном дворце, Алан де Бо был прекрасным принцем, о котором мечтает каждая девочка. Теперь он принадлежал ей.
— Ничего. — Она нервно откинула со лба прядки волос. — Просто ты немного испугал меня, вот и все.
Алан улыбнулся.
— Пойдем.
Одной рукой он взял со стола серебряный подсвечник, а другую торжественно подал Саманте.
Она проследовала вместе с ним через террасу и двойные французские двери в великолепный обшитый деревянными панелями зал. Было абсолютно темно, путь освещал только слабый свет мерцающих свечей в его руке. «Он делает это ради меня, — подумала Сэм. — Как романтично: освещать путь в спальню свечами в огромном серебряном канделябре». Она не могла не почувствовать себя несколько неловко в джинсах, рубашке и ботинках, громко стучавших по натертому до блеска паркету.
— Алан, — прошептала Саманта.
— Ш-ш-ш, — прервал он ее.
Большой зал находился в самой середине дома на первом этаже. Супруги, присматривающие за замком, оставили зажженными несколько ламп, и в их неясном свете они шли мимо скрывающих каменные стены гобеленов и огромного камина с барельефами, изображающими фамильные гербы де Бо. Они поднялись по широкой лестнице, вдоль которой были развешаны потускневшие от времени портреты предков Алана в атласных камзолах с безупречно белыми рюшами.
«Это действительно очень романтично», — повторила про себя Саманта. Правда, ей ужасно хотелось, чтобы Алан что-нибудь сказал, отпустил бы какое-нибудь озорное замечание, продемонстрировал свое необычное чувство юмора, нарушил бы тишину. «Мы впервые будем заниматься любовью, и Алан хочет превратить это в нечто особенное. В конце концов, далеко не каждый мужчина обрушивается на женщину словно торнадо, словно грубый и безжалостный комок мускулов».
— Какой замечательный дом, — громко сказала Сэмми. — Он давно… давно принадлежит твоей семье?
Алан повернулся к ней с каким-то отсутствующим выражением лица.
— Да, давно. С самого начала.
Они долго шли по длинному коридору, и наконец Алан, распахнув двери, ввел ее в большую комнату. В спальне было абсолютно темно, но, без сомнения, главное место здесь занимала великолепная кровать под высоким балдахином на четырех позолоченных колоннах со спускающейся мягкими складками драпировкой из шелка, отделанной золотой бахромой и кистями. В позолоченных деревянных рамах в стиле рококо по стенам были развешаны напоминающие прекрасные медальоны изображения Эроса и Афродиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46