Вопрос девушки удивил Укэрреса.
— После второго удара колокола, когда все лягут спать… кстати, спать будет и почти вся свита принца, так что больше шансов переговорить с ним без лишних свидетелей. Никому в замке ничего не известно. Приготовления пусть идут полным ходом, а завтра неожиданно объявят, что известие о кризисе в Рамо вынудило принца вернуться домой.
— Зачем вы рассказали мне?
— Я знал, как ты будешь огорчена и разочарована, — пояснил старик. — И подумал, что надо дать тебе денек на подготовку. — Укэррес понимающе улыбнулся, морщины стали еще глубже. Почему-то именно увечье делало его улыбку совершенно неотразимой. — Конечно, это удар для тебя, дорогая. Ничего, я уверен, что потом принц обязательно пригласит тебя ко двору.
Элоса чуть было не сказала, что отправится в Вайнок вместе в отцом, но вовремя прикусила язык. Отец ни за что не возьмет ее. «Зачем? Разбалтывать мои секреты?» Элоса точно слышала его презрительный голос. Нет, у нее есть план получше.
— Благодарю вас, дядя, — сказала она, вставая с кровати.
Укэррес тоже с трудом поднялся на ноги.
— Жаль, что пришлось быть вестником несчастья. Ладно, через несколько минут пробьют подъем. Впервые в жизни, сколько себя помню, я не опоздаю к завтраку.
— Я должна идти позаботиться о цветах, — сказала герцогиня.
— А мне надо одеться, — заявила Элоса.
Девушка торопилась уйти: она боялась выдать себя.
Когда дверь за Элосой захлопнулась, Укэррес и герцогиня обменялись взглядами и удовлетворенно кивнули друг другу.
Элоса самостоятельно без помощи Джэссайны напялила на себя летный костюм. Она, а не отец, предупредит принца! Отец спас жизнь королевы, она, Элоса, предупредит сына королевы о нависшей над ним угрозе! Забавно и поэтично! Кроме того, Элоса знала, что летный костюм идет ей больше всех остальных, а ведь первое впечатление значит очень много.
Она будет парить над горами, отважная и одинокая. Она преклонит пред ним колени и снимет шлем — и тогда черные как вороново крыло волосы в беспорядке рассыплются по плечам. Ни один мужчина не устоит, и принц тоже.
Однако как остановить отца? Оставить записку Укэрресу? Но все может раскрыться слишком быстро. За ней отправят погоню. Нет, лучше навести их на ложный след.
Элоса направилась к орлиному гнезду. Подъем еще не пробили, и по дороге ей никто не встретился: все спали. Она поднялась по лестнице, почти доверху, и тут услышала шум.
Как правило, орлиное гнездо было тихим, мирным местом. Четыре крепкие решетчатые стены венчались высокой пирамидальной крышей. В щели между прутьями мог пролезть человек, но не орел. На центральной лестничной площадке, тоже огражденной решеткой, валялся всякий мусор, старая сбруя и прочий хлам, среди которого, если понадобится, всегда можно было откопать и что-нибудь стоящее.
Со всех четырех сторон клетку окружала терраса, ее невысокая ограда служила насестом для птиц. На нем обычно, спинами к клетке, стояло не меньше пятидесяти молчаливых гигантов, похожих на готические чудовища. Постоянно дующий с Темной стороны ветерок слегка ерошил перья птиц, играл с покрывавшим пол сухим пометом. Из-за этой особой пыли в гнезде всегда стоял характерный затхлый, горьковатый запах.
Орлы чистили перья себе или на голове у соседа, но обычно они просто стояли. Иногда, лязгая цепью, какая-нибудь из птиц передвигалась на шаг в сторону, наклонялась, чтобы схватить булыжник или почистить клюв о парапет. Но чаще всего они стояли и смотрели на мир, словно погрузившись в важные и серьезные размышления. Глаза их были неподвижны, чтобы сменить поле зрения они поворачивали головы. В основном же они не двигались вовсе, только без конца неутомимо трепетали алые гребешки. Ребенком Элоса все гадала, о чем думают и за чем наблюдают орлы. Замок и город простирались под ними, и птицы, если только это их интересовало, могли знать все о мире и людях. И конечно, ни одно движение внутри гнезда не ускользало от них; незаметно подкрасться к орлу абсолютно невозможно. Временами все птицы враз поднимали головы: значит, где-то далеко, в горах, пробежала коза или овца. Говорят, орел заметит улыбку на лице на таком расстоянии, на каком человек не увидит другого человека.
Порой с балки под крышей срывалась летучая мышь, хватала кусочек помета и, хлопая крыльями, пряталась опять. Изредка какой-нибудь неосторожный зверек пролетал слишком близко от птицы — оп! — огромный жадный клюв мигом заглатывал его.
Были орлы коричневые, были бронзовые, были серебристые. Окрас коричневых ближе всего к их диким собратьям; от этой местной породы пошли все остальные. Бронзовые встречаются наиболее часто, Элоса слышала, что иногда их оперение отливает золотом. Серебристые же — самые редкие, в Найнэр-Фоне как раз занимались их разведением; ее собственный орел — Ледяная Молния, — по словам отца, считался лучшим представителем серебристой породы во всей Ранторре. Лишь несколько темных перьев портили иссиня-белое великолепие птицы, алый гребень сверкал точно рубин. Ледяную Молнию подарили Элосе, когда девушке исполнилось шесть тысяч дней. Разведение птиц требует много времени, обычно орлы переживали не только своих Владельцев, но и их внуков.
С орлиным гнездом были связаны счастливейшие воспоминания ее детства. Она часами играла среди хлама, наблюдая за птицами. Однажды Элоса видела, как один орел поднялся и взмахнул крыльями, настолько огромными, что, казалось, они затмили собой небо. Незабываемое впечатление! Но еще сильнее ее потрясло другое зрелище — орел с отважным всадником на спине шагнул в пустоту и тут же скрылся из глаз. Главное усвоенное девочкой правило гласило: ни шагу за прутья. Стоит войти в клетку, и орлы мигом проглотят тебя. Она подчинялась ему, хотя и не очень верила, что это правда (теперь-то верила), но на лестничной площадке играла постоянно, до дня, когда отец взял ее в небо. Элосе тогда едва минуло две тысячи дней, но она до сих пор помнила каждое упоительное мгновение первого полета. В тот день орлы навеки завладели ее сердцем.
Итак, услышав шум, Элоса в изумлении застыла на верхней ступеньке лестницы. В гнезде черт знает что творилось. Мужчины и мальчишки с грузом в руках сновали туда-сюда, путаясь друг у друга под ногами. Несколько мальчишек, поднимая удушливое облако пыли, покрывавшее все вокруг серым налетом, подметали пол.
Знакомый металлический хлам почти исчез, остатки аккуратно собирали и сбрасывали вниз. Егерь Вэк Вонимор что-то громко говорил помощникам, видимо, еще раз повторял указания, как лучше очистить гнездо от летучих мышей. Скоро работа закипела с удвоенной силой. Другие складывали в кучи седла, сбрую и колпачки, третьи тут же подхватывали готовые кучки и выносили их вон. Встревоженные птицы недовольно вертели головами.
В честь приезда принца в орлином гнезде Найнэр-Фона устроили первую за долгое, очень долгое время генеральную уборку. Еще бы, как раз в духе мужчин, подумала Элоса, оставить все на последние минуты.
Некоторое время она молча созерцала поднятую ими суматоху, а потом взяла быка за рога, вернее, орла за клюв. Девушка подошла к самому Вэку Вонимору:
— Мастер Вонимор!
Егерь оглянулся, вытаращился на нее и пробормотал что-то себе под нос, что именно, Элоса предпочла не расслышать.
— Леди?
— Будь так добр, немедленно оседлай Ледяную Молнию, — решительно велела девушка.
— Леди…
Вэк Вонимор сговорчивостью не отличался. Говорили, что побаивается он лишь хозяина и хозяйской дочки. Но сегодня приказывать ему мог только сам герцог.
— Его светлость велел нам перевести птиц в другое место. И все здесь приготовить к приему. Он заверил нас, что полеты на сегодня отменяются.
Однако на его круглой потной физиономии, покрытой пылью, Элоса прочла неуверенность и колебания.
— Я решила… отец разрешил мне лететь, — ответила она.
— Ледяная Молния не готова к охоте, — слабо сопротивлялся Вонимор.
— Я и не собираюсь охотиться, просто хочу забрать ее из этого… этого бедлама.
Егерь опять удивленно воззрился на молодую хозяйку.
— Ладно, ладно, леди. Кого бы послать прикрыть вас? — Он оглянулся кругом. — Тью! Оседлай Ледяную Молнию и возьми… возьми Коготь Грома.
Юноша, к которому он обращался, широко ухмыльнулся и со всех ног бросился выполнять поручение, не давая Вэку времени передумать. Элоса нахмурилась, но егерь не обратил внимания на ее недовольство. Он прекрасно знал мнение своей молодой хозяйки о Тью Рорине. Они были почти ровесниками, Тью чуть постарше, и оба — изрядные сорванцы, пожалуй, Тью еще шаловливее Элосы. Он любил дергать девчонок за волосы и пугать, выскакивая на них из темных углов. Теперь он, напротив, предпочитал затаскивать девушек в укромные уголки. Юный Тью не пропускал ни одной посудомойки, ни одной служанки. Мать его была поварихой, а официальный отец — привратником. Но даже когда Тью был еще совсем маленький, крючковатым носом и густыми черными бровями он подозрительно напоминал герцога Фонского, а с возрастом сходство стало просто разительным. В молодости отец Элосы посеял несколько таких отпрысков в замке и окрестностях. Девушке неприятно было вспоминать об этом, к счастью, не все они подобно Тью Рорину вылитый папочка. Кухарки сын… ее единокровный брат? Тьфу!
Но Коготь Грома как раз годится для ее целей: он совсем старый и не идет ни в какое сравнение с Ледяной Молнией.
— Куда вы направитесь, леди? — спросил Вонимор.
Герцог ввел строго соблюдавшееся правило — в этих диких горах каждый летун должен был доложить о цели и месте назначения полета.
— Летит встречать своего ненаглядного принца, — пояснил чей-то голос.
Работники заухмылялись.
Элоса разъяренно оглянулась, но не смогла вычислить шутника и усмехнулась в ответ.
— В Колл-Блик, — отпарировала она и, очень кстати закашлявшись от пыли, отошла укрыться с наветренной стороны, у пустовавшей сейчас стены-насеста.
Девушка прислонилась к стене и стояла, глядя на Розовые Горы — на фоне черного неба их вершины терялись в таких же красноватых облаках. Облака, лед, а воздуха нет совсем, во всяком случае, недостаточно для людей. Говорили, что птицы могут летать там, хотя зачем им это? Ведь никакой пищи в Верхнем Рэнде точно нет.
Колл-Блик был расположен правее замка Фон. Она направится в ту сторону, отделается от Рорина и вернется назад одна. Ему придется доложить об исчезновении хозяйки. Поиски займут отца и отвлекут его внимание от принца. Безусловно, опасный план и жестокий; но появление прекрасной вестницы не произведет должного впечатления, если через несколько часов с той же вестью явится ее отец.
Или все-таки с другой вестью? Забавная мысль!
Тью Рорин вернулся, одетый в потрепанный летный костюм, заплат на нем было больше, чем у Ледяной Молнии перьев, и начал готовить жердь с колпачками. Элоса отошла от стены, чтобы присмотреть за ним. «Нельзя доверять груму, — сотни раз повторял отец. — Одна неподтянутая подпруга — и ты погибла».
Рорин, однако, знал свое дело. Ледяная Молния и Коготь Грома стояли рядом, так что надеть колпачки требовалось только на них и на двух ближайших к ним птиц. Надо было с безопасного расстояния набросить большие мешки на головы орлов. Завидя колпачки, птицы повернули головы и свирепо покосились на них, но как только мешки оказались на местах, орлы застыли точно каменные. Теперь к ним можно было приблизиться без риска для жизни. Тью привязал к решетке страховочный ремень, ловко вскарабкался на стену и, просовывая руку под колпачки, закрепил шлемы. Отец говорил Элосе, что под колпаком можно даже потрогать огромный хищный клюв птицы — она все равно не двинется. Но Элосе как-то не хотелось пробовать.
Тью сначала не мог отыскать личное седло Элосы и предложил ей другое, но девушка отказалась. Полет в Вайнок и обратно и так достаточно утомителен.
Оседлав орлов и сняв с них колпаки, Рорин сходил за луками и колчанами и с дерзкой усмешкой подал их молодой хозяйке. Все знали, что Элоса увлекается стрельбой из лука.
— Все готово, леди.
— Спасибо, — милостиво бросила Элоса.
На глазах у птиц были шоры, и Элоса смело подошла к ним. Тью подал ей руку, помог забраться на стену и усесться в седло, поправил стремена. Рукопожатие его было чересчур крепким и недостаточно почтительным. Нахальный ублюдок! Элоса услышала, как он отстегнул привязь и легко вскочил на Коготь Грома. Птица немного осела под его весом; сам Тью держался невозмутимо и не обращал ни малейшего внимания на завистливые смешки своих оставшихся ни при чем чумазых товарищей. Протянув руку, Элоса почти достала до гребешка Ледяной Молнии, потрепала его и почувствовала, как птица вздрогнула от удовольствия. Девушка вдруг испугалась затеянной авантюры, но Тью уже выжидающе смотрел на нее.
— Вперед!
Она натянула вожжи, и шоры упали с глаз орлицы. Как обычно, Ледяная Молния тут же резко повернула голову влево — знакомый трюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38