Цепляясь за соломинку, Сэлд продолжал поглаживать гребень птицы, но не чувствовал ответной дрожи удовольствия. Острый Коготь тоже, наверное, испытывал совершенно новые ощущения.
Что ж, подумал Принц Тень, птица свободна. Она переварит пищу и вернется к Ледяной Молнии. Все равно шансы достичь Аллэбана невелики. Видать, такая уж у него судьба — сгинуть в этой холодной, темной, богом забытой дыре. Хорошо, что он накормит орла и спасется хоть один из них.
Что ж он не нападает?
Сэлд опустил руку. Очень медленно нагнулся и пошарил вокруг в поисках шлема. Неужели орел позволит надеть шлем обратно, неужели исполинский клюв не прикончит его раньше?
Острый Коготь наклонил голову и слегка толкнул хозяина, тот распластался по земле.
И снова оба долгое время оставались неподвижными.
— Ну, кончай же, кретин! — завопил Сэлд. — Кончай, а то ужин твой протухнет! Нечего со мной в игрушки играть!
Острый Коготь подошел поближе к валуну. Двигался он ужасно неуклюже. А потом приподнял крыло — и Принц Тень очутился в теплой, душной темноте, прижатый к груди птицы, пушистые перья щекотали нос. Седло по-прежнему лежало под ним, а сверху и вокруг царил Острый Коготь. Завывание ветра сразу прекратилось, Сэлд слышал лишь ровное биение орлиного сердца.
И было тепло, блаженно тепло.
Может, птица тоже решила сперва разморозить свою добычу?
Нет. Сэлд Харл был вскормлен материнским молоком. Он знал, что такое тепло и забота. Острый Коготь решил совершить неслыханный для орла поступок — он решил подружиться с человеком. Его хозяин замерз и нуждался в отдыхе — и орел нянчился с ним, как с неоперившимся птенцом. В самом деле это чертовски удобно — жилая палатка и одновременно спальный мешок. Но ведь орел без колпачка… Невероятно!
Сэлду вспомнилось странное замечание Вонимора: птицы в Аллэбане порой выкидывают чудные штуки. Чуднее не придумаешь, егерь сказал правду, но, значит, и за пределами Аллэбана тоже.
Оцепенение проходило; руки и ноги отогрелись и начинали болеть, Сэлд едва удержался от стона, но вскоре сон сморил его.
10
Не поднимайся в воздух, не узнав, откуда ветер дует.
Поговорка летунов
Стены были выложены мрамором, украшены барельефами. Один изображал орла с козой в клюве; на эту-ту плиту Король Тень и навалился всей тяжестью. Дворцовые архитекторы не зря славились по всей стране, даже через столько лет плита сохранила гладкость и устойчивость; все же постепенно она медленно начинала поддаваться. Скользкая, точно льдина, она наконец повернулась вокруг своей оси, и приоткрылась темная щель. Когда проход достаточно расширился, Король Тень протиснулся в него и тут же упал и больно ударился голенью: он начисто забыл, что коридорчик совсем узенький. Со стен посыпались комки мягкой грязи.
Превозмогая боль, Король Тень поднялся на ноги. Прежде всего панель — надо поставить ее на место. Он бросил прощальный взгляд на окоченевшее, залитое солнечным светом тело Оролрона и с помощью рычага вновь повернул плиту. Она захлопнулась с негромким стуком. Где-то там в коридорах толпились и вопили горе-спасатели. Король Тень пошарил в темноте: надо задвинуть массивные затворы… один… второй…
В изнеможении он прислонился к стене. Сердце стучало, словно молот, над головой сердито щебетали птицы. Спасен! Во всяком случае, на какое-то время.
— Как тут темно! — послышался голос королевы.
Король Тень с трудом удержался от крика.
Не так уж и темно. Он мог, правда смутно, разглядеть ее лицо и волосы. По-видимому, он проскользнул с одной стороны плиты, а она — с другой.
— Ваше величество! — возопил он. — Что вы здесь делаете?
Камень звуконепроницаем, что бы ни творилось в кабинете, их не услышат.
— Прячусь от этого безумца, — пояснила королева спокойным, деловитым тоном и доверительно добавила: — Знаешь, он совсем спятил. Он всех нас убьет. Он у пауков ножки отрывает.
О священное пламя Ковчега! Он попал в передрягу, единственный шанс — бежать, не медля ни минуты. У него и в мыслях не было тащить с собой королеву.
Телохранители не дадут ее в обиду; за спиной у него глухая стена, а ход этот такой узкий, еле-еле одному протиснуться. Мэйала стояла между ним и свободой, между ним и проходом к потайным туннелям под дворцом. Многолетняя придворная выучка удержала Тень от дерзкого намерения просто отпихнуть ее прочь с дороги. А что она может сделать? Закричать? Вновь отодвинуть панель и выдать его? Но у нее, наверное, не хватит сил…
Вообще-то следовало бы убить ее.
— Что вы здесь делаете? — еще раз тихо спросил Король Тень.
— Жду Виндакса, — спокойно, точно речь шла об обоях или супе, ответила Мэйала.
— Он умер! Произошел несчастный случай. Об этом говорится в письме…
— Ложь! — отрезала королева, не повышая голоса. — Альво на это не способен. Трюк, обман.
Король Тень на секунду застыл. Возможно ли? С таким интриганом, как Оролрон, невозможного нет.
— Но письмо?
— Письмо? — повторила она. Глаза Короля Тени привыкли к окружавшему их глубокому мраку, и теперь он лучше видел ее. — Да, кстати, письмо. Прочти его вслух. — Она сунула Тени смятый лист бумаги.
Он взял его, повертел в руках. Последствия этого открытия поразили его как удар грома. Охранники найдут тело Оролрона в пустой комнате. Джэркадон объявит королем себя, поскольку отец и брат мертвы. Но письма то нет, и никто, кроме Оролрона, не видел его. Поверят ли Джэркадону на слово? Хоть он и принц, но… обстоятельства слишком уж подозрительные.
Итак, во дворце начнется еще большая неразбериха, чем он ожидал, следовательно, крошечная, совсем крошечная надежда на спасение чуть-чуть увеличивается.
Потайной ход представлял собой узкую, никак не отделанную щель в двойной стене. Она огибала весь яйцеобразный кабинет Оролрона. Высота, однако, была порядочная, и сквозь небольшие отверстия проникало достаточно света и воздуха. В те же отверстия залетали ласточки, их гнезда залепляли стены, а помет толстым слоем устилал пол. Они встретили чужаков возмущенным щебетанием и сейчас взволнованно метались туда-сюда.
— Слишком темно, мне не разглядеть букв, ваше величество, — сказал Король Тень. — Может быть, немного погодя…
— Что ж, времени у нас много, — согласилась королева.
Помогая себе обеими руками, она, в своем роскошном богатом платье, устраивалась прямо на полу среди птичьего помета. Уселась и спокойно сложила руки на коленях.
Похоже, она сошла с ума.
Оролрон и его Тень сходились в одном: оба терпеть не могли темноты и никогда не задергивали шторы. Но все же Король Тень знал, что по какой-то непонятной причине глаза человека со временем привыкают к темноте. Говорили, минут через двадцать, но уже сейчас он видел гораздо лучше. Действительно, документ у него в руках — письмо из Найнэр-Фона, но букв он пока не различал.
— Глупо это с моей стороны, — вздохнула королева, — нужно было предупредить Виндакса, все ему объяснить. — Она точно сама с собой разговаривала.
— Предупредить о чем? — спросил Король Тень.
Конечно, надо уносить ноги, но упаси его Господь упустить какую-нибудь мелочь. Вдруг королева поможет ему? Или Использовать ее в качестве заложницы? Там, снаружи, небось уже хватились ее, небось уже мозги себе сломали, гадая, куда подевалась Мэйала.
— Альво, наверное, удивился, — продолжала она. — А как бы он гордился Виндаксом!
Боже! Неужели королева признает, что…
— Ты знаешь, они как близнецы. Я смотрю на Виндакса — и вижу Альво. Да-да, они похожи как две капли воды. Конечно, годы берут свое, но я-то помню, каким он был. В точности как Виндакс сейчас.
Ход ведет на лестницу, а лестница в подвал. Через подобные ходы, подвалы, кладовые теоретически можно добраться до любого места на территории дворца. Только бы не заблудиться. Кое-что он недавно показывал новой Тени принца. Оролрон, который любил, чтобы пути к отступлению были наготове, иногда проверял свои потайные дверцы. Виндакс тоже знал о них. Но только эти трое — и он сам. Двое мертвы. Четвертый скорее всего тоже. В любом случае он далеко отсюда, в другом конце королевства. Время есть, но немного.
— Человек не убьет сам себя, — говорила королева. — Оролрон рассчитывал на это и ошибся.
В некоторых случаях человек обязан убить себя — самоубийство лучше, чем постыдная смерть изменника. Но если б он остался, выполнил свой долг до конца и обвинил бы Джэркадона в убийстве, ничего хорошего из этого не вышло бы. Смерть короля означает и смерть его Тени. Даже поддержка королевы не спасла бы ему жизнь.
— Что? — смущенно переспросил Король Тень.
Теперь лицо королевы было ясно видно ему. Она пояснила с неиссякаемым терпением:
— Король думал, что Альво убьет Виндакса. Решит: Виндакса послали в Найнэр-Фон, чтобы отец убил его. Ведь это же позор, это против законов чести, нельзя позволить своему незаконнорожденному сыну взойти на чужой трон.
Абракадабра какая-то. Безумные слова безумной женщины. Король Тень не очень-то разбирался в законах чести, но знал, что для некоторых они чертовски много значат. Но не до такой же степени!
— Своему сыну? Мадам, герцог Фонский — отец принца Виндакса?
— Ты никогда меня об этом не спрашивал, дорогой, — укоризненно протянула королева. Одежда ввела ее в заблуждение — теперь она принимала Тень за Оролрона.
— Но почему они так похожи? — допрашивал Король Тень. Ему вдруг показалось, что, разгадав эту проклятую загадку, он умрет не таким несчастным.
— Ах! — Королева блаженно улыбнулась. — Видишь ли, я очень любила Альво
— пока не научилась любить тебя. Но ты сам говорил, дорогой, что королевский сан ко многому обязывает, и был терпеливым, таким терпеливым. И ведь в конце я вознаградила тебя, не так ли? Я родила тебе двух сыновей. «Наследник и запасной», — называл их ты. — Мэйала хихикнула, потом вздохнула опять: — Я бы предпочла дочку, но тебе, королю и повелителю, нравилось иметь двух сыновей.
Понадобится другая одежда. Лучше всего одежда слуги. По воздуху не скрыться, даже умей он обращаться с этими проклятыми птицами. Остается одно — бежать пешком, в город. А потом куда? В Пиаторру? Оролрон как-то послал в подарок королю Пиаторры пару скульптур. Перевезти их могли только на телегах; значит, до Пиаторры можно добраться и пешком, не обязательно на орле.
Король Тень развернул письмо. Слова теперь проступали отчетливее. Удивительная вещь! Поначалу ему казалось, что в этом каменном мешке темно, как у грешника в желудке. И ласточки не чирикают больше. Без денег тоже не обойтись…
— Я всего несколько дней назад нашла объяснение этому, — снова заговорила королева. — Тысячи дней я недоумевала, а поняла лишь недавно. Слишком поздно! — Она горько заплакала.
— Поняла что?
У него не было собственных денег. В бытность бароном Хондором он владел поместьем очень далеко отсюда, на Рэндже. Он туда ни разу не ездил — арендная плата поступала исправно, и барон доверял управляющему.
— Почему Виндакс так похож на Альво.
Ковчег Господень!
— Ваше величество, почему ваш сын похож на герцога Фонского?
— Потому что я была влюблена в него, — прорыдала королева. — Я носила сына короля — и беспрестанно думала об Альво, о своем любимом Альво. Вот ребеночек и вышел точной его копией.
Сладкие сопли! Чтобы заделать ребенка, не мысли нужны, не мечты, а яйца!
— Гм… а король знает?
— Знает! — Слезы градом лились из глаз королевы. — Говорю ж тебе, я совсем недавно сказала ему, потому что раньше не понимала сама. Слишком поздно! Он уже послал Виндакса на верную смерть. Но конечно, он заверил меня, что все в порядке, не о чем беспокоиться.
При столь интимных беседах не присутствует даже Король Тень.
— Поэтому он послал вдогонку письмо, чтобы вернуть Виндакса, — объяснила королева, утирая глаза кружевным, невесть откуда взявшимся носовым платочком.
Не поэтому. Из-за Джэркадона.
Бывший барон Хондор заставил себя оторваться от планов бегства. Мог ли Оролрон послать Виндакса на смерть? Ему было чем заткнуть рот Джэркадону. Не спровоцировал ли он юнца специально, чтобы посмотреть, как далеко способен тот зайти в своей низости? Но какое это имеет значение теперь, а особенно для него, беглого изменника? Он поднес письмо к глазам, кое-какие слова разобрал, другие угадал.
— Нет, не вижу пока. — Король Тень опустил руку с письмом и взглянул вниз, на королеву.
— Ложь! — завизжала она, выхватила письмо и разорвала сначала пополам, потом на четыре части. — Покорительница Ветров! Это ее вина. Она жаждала мести. Она так и не простила мне бегства из Аллэбана. Орлы никогда ничего не прощали мне.
Король Тень устало прислонился к стене. Нет, пользы от этой сумасшедшей никакой, она только свяжет его.
Деньги? На королеве полно драгоценностей, пробравшись в город, он выручит за них немалую сумму. Но сама-то Мэйала? Хондор содрогнулся. Ее придется убить. Единственного человека, который всегда ему улыбался.
Она сосредоточенно разрывала письмо на мелкие клочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38