— Перехватили? — спрашивает он.
— Заглотили их сингулярностями. Это произошло над океаном, поэтому вспышки радиации не причинили вреда, но скорее всего выключили на некоторое время связь на планете.
— Вы не можете так быстро развернуть Q-корабль! Q-корабль может ускоряться на прямой, но чтобы развернуть камень, не разрушив его и не придав ему вращения, — кошмарная работа. Однако слова Вауна вызвали сотни улыбок. Аббат сказал:
— Ты рассуждаешь, как спейсер, Ваун. Будем надеяться, что нам удастся обучить тебя хорошим манерам! Мы развернули проекторы. С удовольствием покажем тебе все после. Но, пожалуйста, расскажи нам о покойном брате.
Это разумно. На самом деле все жутко очевидно, а ультийское главнокомандование не подумало об этом лишь потому, наверное, что никто никогда не рассматривал Q-корабль как военное судно. Ваун снова задумался, что имеет дело с организацией людей таких же смышленых и способных, как… каким был Приор.
Итак, теперь он заключен в надежнейшую тюрьму. Но если ультийское командование не может причинить вреда Q-кораблю, то и Братство навряд ли сумеет завоевать планету. Тупик. Перспективы Вауна неожиданно и драматично изменились.
Он покосился на море ожидающих Ваунов вокруг.
— Он подошел очень близко, — признал он.
— Громче, пожалуйста, брат.
— Приор почти добился успеха. Страшное невезение помешало ему.
Ваун неохотно принялся рассказывать историю, и стоило ему задуматься, как Аббат задавал въедливый вопрос и вытягивал дополнительные подробности. Трудно сопротивляться таким внимательным слушателям — вот-вот он расскажет им все.
Братья слушают в мрачной тишине, кроме некоторых совсем маленьких, которые уснули либо тихо поигрывают с волосами, ушами или губами своих защитников.
Все это время какая-то его часть размышляла о том, как это было бы — снять с себя форму с смешаться с толпой. Бросить Патруль, бросить свое детство, исчезнуть в Братстве, никогда не стать настоящим представителем улья, возможно, но почти настоящим — если его примут, как приняли Радж и Дайс. Не черноволосый придурок, не слизень из деревни…
Вэлхэл — теперь эта плата недоступна. И Мэви… Мэви с ним не попрощалась.
Кроме того, чем он занимался с этой девушкой! Вспомнить противно. Деградация, поведение животного!
В конце концов он смолкает, и Аббат не задает больше вопросов. Вместо этого он медленно поворачивается кругом, жестом предлагая высказать мнения, и никто ничего не говорит.
Ваун тоже оглядывает все хмурые лица. Он испытывает странный стыд и злится на себя за этот стыд. Он страдает из-за того, что явно заставил страдать этих людей, которых… которых он не хотел бы заставлять страдать. Единожды предав, можно говорить себе, что следовал своим убеждениям, дважды — нельзя. — Приор изнасиловал мою мать! — начал он оправдываться. — Он пытался захватить планету.
— Результатом его действий стало твое появление на свет, брат, — спокойно ответил Аббат. — Как можешь ты осуждать его за них? И он хотел спасти планету, а не захватить ее. Вижу, что нам нужно объяснить свои цели. Согласны?
Желтый справа от Вауна говорит:
— История.
Другой голос говорит:
— Политология. Другие:
— Философия… Физиология… Оборона… Улыбка Дайса на лице Аббата.
— Выбирай, Брат.
— История. Говорит Желтый.
— Слышал когда-нибудь о Homo erectus, брат Ваун?
— Нет.
— Это один из наших предшественников с Земли. Он был скорее животным, нежели человеком. Но когда некоторые представители Homo erectus — человека прямоходящего — превратились в процессе естественного отбора в человечество, этот тип распространился по планете. Неразвившиеся прямоходящие вымерли повсеместно. Так развивается Вселенная, это тайна прогресса. Высшие заменяют низших. По-другому невозможно.
— Вы говорите, что наши предшественники убивали своих низших родственников? Требую доказательств.
— Не могу предоставить никаких доказательств, но могу спросить — что еще могло уничтожить прямоходящих, которые владычествовали миллионы лет и заселили мир? Я не могу представить никаких доказательств об исторических событиях, хотя у нас есть данные, если ты поверишь им. Братство зародилось не на Авалоне, Ваун; то, что переживаем мы здесь, случалось в других мирах. Рэндомы считают Homo erectus угрозой для себя, они нас терпеть не могут. Этому ты веришь?
Терпимость? Ваун вспоминает детство. Вспоминает попытки Олмина побелить его черные волосы. Он сопротивляется воздействию:
— Но если мы высшие, не должны ли мы быть и выше в терпимости и сочувствии? Не можем ли мы научить их тому, как ценно сотрудничество?
Он ощущает вокруг злобу и неодобрение, но говорит только Желтый.
— Мы пытались, и не один раз. Дикая раса недолго держит слово. Движимые страхом, рано или поздно они набросятся на наши ульи. На одном Авалоне уничтожено четыре улья — Ксанакор, Монада, Уилц Хиллз, Гоцин. Мы не знаем, не случились ли еще трагедии за время нашего отсутствия. Рэндомы жили в мире по меньшей мере с двумя из перечисленных мною ульев, а потом всех выследили и уничтожили как предателей. Погромы против меньшинств — непременная часть истории человечества в каждом из заселенных людьми миров. С той единственной разницей, что в случае с нами мародеры не имели возможности включить в список обычных мерзостей детоубийство и изнасилование.
Ваун задумывается о Рокере и ультийском главнокомандовании, об их ненависти и страхе, о том, что они сделали с Приором. Еще он вспоминает экипаж шаттла, свою команду, так грязно убитую. Ни одна из сторон в этой войне не признает другую людьми.
Желтый, похоже, закончил; в спор включается стоящий в центре Аббат:
— Ты считаешь себя выше рэндомов, Ваун? Ты превосходишь их в силе, уме и всех талантах. У тебя меньше прав, чем у кого-либо из них?
— Нет.
— Они с этим не согласятся. Ответь вот на какой вопрос: если бы Приор приехал в твою родную деревню с братом-малышом и попросил, чтобы того взяли на воспитание… Если бы он предложил оплатить тому питание, уход и обучение…
Было бы дитя принято и заботились бы о нем, как о малыше-рэндоме?
Он тихонько пошлепал ребенка, спящего у него на плече. Ваун обернулся на слушателей, увидел, что плечо Аббата закапано молоком, и от этой мелочи почемуто стало больно.
— Что сделала моя мать… приемная мать… чтобы заслужить такое? — злобно cпроcил он.
— Ничего. Что сделал Приор, чтобы заслужить то, что случилось с ним?
— Он трусливо и зверски напал на беззащитную девушку!
— В этом состояло его преступление? Выкачка мозгов — обычное наказание за изнасилование?
Ваун не ответил. Обычно Патруль реагировал на обвинение в изнасиловании быстрым сокрытием следов.
Аббат ответил на свой вопрос сам:
— Нет. его преступлением было то, что он пытался найти пути для продолжения своего рода, своей расы, которая не является расой рэндомов, а они этого никогда не позволят. Они отказывают тебе в праве на существование и распространение своего генотипа, брат.
Ваун не отвечал.
— Когда двое сражаются, — мрачно говорил Аббат, — и один ни за что не хочет принять существование другого, то у другого остается два выхода самоубийство или борьба. Что ты выбираешь? Что ты хочешь, чтобы выбрали мы?
Ваун смотрит на Розового у себя на коленях, милого черноволосого карапуза.
Он никогда не сможет быть отцом такого ребенка. Он сможет только трудиться на благо улья, который будет производить его собственные копии — такие же, как эта. Заметив, куда направлено его внимание. Розовый доверительно улыбается.
— Или такой вопрос, Ваун, — настаивает Аббат. — Если в поисках примирения мы свяжемся сейчас с ультийским Патрулем и попросим дать нам какой-нибудь ненужный уголок где-нибудь в пустыне, чтобы там поселиться, и всего-то будет нас несколько сотен против многих миллиардов — каков будет ответ?
— Они охотно согласятся, а потом — в тот момент, когда вы будете наиболее уязвимы, — набросятся на вас.
Аббат немного помолчал и добавил:
— Стало быть, единственное, что мы можем предложить им из сочувствия, это убить нас. Ты это рекомендуешь?
Тишина.
Он упорствует — мягкий, как шелк, твердый, как сталь:
— Брат, мы из разных видов! У них нет нашей крови.
— В том-то весь и смысл, да? — хрипло говорит Ваун. — Оправдание всему!
Тому, что было сделано с девушкой, спейсерами и всем остальным! Просто они животные?
— Больше, чем животные, но меньше, чем мы.
— А для них мы просто артефакты, а значит, меньше, чем они. Аббат вздыхает.
— В этой игре команду не выбирают! Отвечай, кому ты предан?
Глаза Вауна наполняются слезами. Вэлхэл… богатство и слава… плотские удовольствия с Мэви… Эти амбиции кажутся безвкусными и постыдными теперь, когда его братья в беде.
Розовый протягивает руку и дотрагивается до слезинок на его щеках.
— Вы думаете, что я поверю, что вы будете доверять мне после того, что я сделал? Вы не сможете! Я пришел сюда, чтобы убить вас!
— Тогда давай. Начни с ребенка у себя на коленях.
— С меня! — говорит Белый, обнажая зубы и скрючивая пальцы. — Разорви меня в клочья!
— Отличная мысль! — бормочет Черный и тянет Вауна за ухо.
Аббат подходит поближе к Вауну.
— Ты действуешь по незнанию, а незнание мы можем излечить. Думаю, что уже излечили. Брат никогда не пойдет на брата, против своего улья, находясь в здравом рассудке. Конечно, мы будем доверять тебе впредь. Ты хочешь, чтобы тебе доверяли?
Итак, Ваун знает ответ на вопрос Фрисд. Он знает, что предлагает Братство.
Адмиралиссимус предложила славу, власть и богатство, а они легко ее обошли.
Любовь!
— Да! Да, пожалуйста!
Двое соседей улыбаются ему, сжимают руками его плечи.
— С радостью принимаем тебя, брат, — но я не думаю, что это возможно.
Аббат снова медленно поворачивается, чтобы осмотреть слушателей. Кажется, будто он не может успокоиться и вновь обращается к Вауну:
— Судя по тому, что ты рассказал нам, мы не сможем создать улей на Ульте.
— Тогда вам надо убираться! — говорит Ваун. — Убираться на приграничные планеты! А лучше — обратно на Авалон.
И он улетит с братьями…
Тишина говорит ему, что его выводы не совсем верны. Настроение изменилось.
Никто не смотрит теперь ему в глаза. Один или двое из малышей захныкали, и старшие шепчут им на ухо слова утешения и ободрения.
— Это для нас неприемлемо, — мягко говорит Аббат. — Мы поставили все на Приора и на тайну. И в том, и в другом потерпели неудачу. Корабль необходимо перестроить и дать ему остыть, прежде чем предпринять следующее путешествие.
Прости меня! — спейсер, конечно, это поймет. Нет, позволь договорить. На Авалоне мы столкнемся с теми же самыми проблемами.
— Бецит ближе, всего два с половиной элуя.
— Семь лет пути… далековато, все-таки, и опять те же самые проблемы.
Малыш хнычет; Аббат укладывает его на руках и заботливо предлагает бутылочку, прежде чем продолжить.
— Позволь рассказать тебе историю. Экипаж шаттла уничтожен — все, кроме тебя. Ты сам видел с капитанского мостика, как мы препятствовали попыткам Рокера нас уничтожить. Поверив, что ты Приор, мы не следили за тобой пристально. Как и на всех межзвездных кораблях, на этом находилась система разрушения, так что…
— Нет!
— Дослушай меня. С незапамятных времен Космический Патруль всегда на этом настаивал — на случай попадания на корабль чужих. Если за тобой не следить, ты можешь запустить систему разрушения. Ты бы бросился на свое судно, расстыковался… — Нет! Нет!
— Выжить может только один из нас, брат. Только одного из нас могут радостно встретить на Ульте.
— Тогда выбери другого! — кричит Ваун, пытается встать, но сильные руки удерживают его на месте. — Я останусь!
— Никто другой не может сойти за тебя, — настаивает Аббат. — Согласны?
— Байо, — доносится откуда-то идентичный голос. — Ты прав, Аббат. Они могли его как-нибудь пометить. Стронцием, например. Небольшая доза заменяет кальций в костях, оставляя безошибочный знак. Есть так много вариантов… На то, чтобы изучить их все, уйдет не один день, но они тут же узнают, если мы предложим замену. Выкачка мозгов длится долго.
— Я не пойду! — орет Ваун. — Я убил одного из вас, другого ранил! Я участвовал в том, что они сделали с Приором. Я предал Раджа и Дайса. Я не буду больше вас предавать!
Аббат подходит ближе и встает перед ним, как отражение.
— Слушай! Вернувшись, ты не предашь нас, ты будешь служить Братству!
— Что?
Лицо, столь похожее на его собственное, улыбается ему его собственной улыбкой.
— У тебя есть возможность, какой нет ни у одного из нас. Делай все, что они захотят, брат Ваун! Служи им, чтобы в конце концов иметь возможность послужить нам… то есть и себе в том числе. Ты возвращаешься, а мы гибнем. Нас тут всего несколько сотен — Братство легко сможет нас заменить. И ты поклянешься в верности рэндомам, и тебе воздадут почести. Братство попробует еще раз!
— Что? Где? Как?
— Понятия не имею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51