До сих пор? А Мэви думала, что Фейрн его уже послала.
Качественно, надо признать, сработано. Одно слово — и всякая мысль о массовой потасовке испарилась. Грохочут сапоги — встают навытяжку спейсеры.
Какая-то женщина принимается выть и зажимает себе рот рукой.
Фейрн вслед за приятелем выходит из темноты — сама грациозность является в синем, словно сапфир, обтягивающем платье. Отблески пламени переливаются на бледных руках, веселятся в медных волосах. Ваун на нее не обращает внимания. Не к добру.
— Вам известно, кто я такой?
— Сэр! — как хлыстом щелкнул прапорщик, но никто не заметил, чтобы шевельнулись его губы. Лучше бы его отлили из стали — он показался бы помягче.
— Теперь известно, сэр. Вы стояли спиной…
— Транспортом располагаете?
— Да, сэр!
— Доставьте этот окатыш назад в его конуру собачью и передайте с рук на руки медикам. Я не уверен, что он сам подчинится.
— Он арестован, сэр?
— Нет — до тех пор, пока не доставит еще каких-нибудь хлопот. — Ваун бросил сердитый, исполненный презрения взгляд на корчащуюся жертву. — Когда он будет способен понимать человеческую речь, вы можете сообщить ему, что он вел себя сегодня вечером недопустимым образом. Я потребую объяснительную не менее чем на десяти страницах — его собственной рукой написанную, им лично доставленную, с подписью его командира на каждой странице. В течение двух дней Настало время вмешаться. Все это так похоже на Вауна. Он способен обратить в свою пользу любую ситуацию быстрее кого бы то ни было, а рвать в клочья уставы и инструкции — его любимое занятие. Здесь ему, видимо, Фейрн понадобилась. Мэви вышла из темноты.
— Добро пожаловать в Аркадию, адмирал. Огрей она его дубинкой, он бы не подпрыгнул так высоко.
— О черт, — сказал он и повернулся к ней лицом.
Мертвый день.
Q-кораблю со Скица оставалось лететь еще не меньше, чем полгода, но он из любопытства проследил полет за последние пару недель. Сам не веря своим вычислениям, он послал запрос орбитальным станциям, но, конечно, оказалось, что они находились на расстоянии в несколько световых дней. Только после завтрака он нашел время вернуться к этой задаче и загрузил новые данные.
Когда он только еще пытался оценить степень мрачности получаемых результатов, ему позвонил Фало и сообщил, что Тэм самоустранился, что, конечно, по сравнению со всем остальным происходящим, было мелочью, но ранило чувства и имело более срочный характер.
И Ваун отложил возню с Q-кораблем и несколько часов потратил на то, чтобы всеми ему доступными способами безуспешно попытаться прозвониться к Тэму. И тут Лэнн вдруг взяла и ушла от него — оставила записку и бросила. И ни слова благодарности.
В конце концов он прыгнул в торч и полетел к Тэму, чтобы найти все тэмовcкое вооружение в состоянии полной боевой готовности и не найти никакой возможности к Тэму проникнуть. Ни для кого. Даже для Вауна. Тем более для Вауна, может быть. Придурок!
Ну, Ваун плюнул на все и двинул домой. По дороге он вспомнил про Лэнн и решил заглянуть на маяк, где проходила вечеринка, чтобы посмотреть, что там выставлено и, может быть, подобрать новую грелку для постели. Ему и в голову не пришло запрашивать, кто там хозяин и кто из гостей уже на месте.
Мэви! Из-за таких-то и становятся монахами.
Сначала Q-корабль, потом Тэм, потом Лэнн, а тут еще Мэви! Кошмарный, омерзительный, не день, а зловонный труп!
Он чуть не убежал. Мелькнула мысль — развернуться на каблуках и скорее в торч. То-то она обрадуется — но уж нет, хватит с нее удовольствий. Он не убежал — он остался, выдержал ритуал приветствия, представился, выдавил из себя уставную вежливость. Красотки и красавчики вернутся домой не с пустыми руками они расскажут друзьям, что познакомились с великим адмиралом Вауном. А про себя он неутомимо клял тот рок, что привел его именно к Мэви. И именно сегодня.
Сучка в восторге, разумеется. Но в конце концов она спасла его от толпы поклонников и увела к уединенной каменной скамеечке, укрытой вонючими кримплями, как все вокруг. Это, надо думать, женщины любят такой запах — Вауну же невольно вспоминались какие-то подмышки. Мэви и Вэлхэл в свое время запрудила этим кримплем. Все было вышвырнуто ей в спину, когда из Вэлхэла была вышвырнута она сама.
Для поздней осени ночь выдалась теплой, и можно было предположить — ведь Ангел только-только готовился к восходу, — что скоро будет еще теплее. Уже смягчал ночную мглу его туманный синий свет. Было, наверное, около полуночи.
Мэви не изменилась. Звезды по-прежнему неравнодушны к каштановым прядям в ее темных волосах. Тело все так же, не целясь, убивает юнца с расстояния в пятьдесят элуев. Обтягивающее платье — так, несколько серебряных ленточек выглядело скромно и тянуло на годовой доход честного политика. Надень такое обычная женщина — она бы легко не отделалась. А ей — хоть бы что! Если в этой галактике есть женщина, которую он способен выносить, — это она. Но этого ему вполне хватило! Сколько это тянулось? Ему не хотелось об этом думать.
Но как же не думать? Белая кожа и чувственные губы скицской аристократки, представительницы одного из трех родов, населяющих Ульт. Врожденное высокомерие, свойственное родовитым особам. У нее была примесь королевской крови, доставшейся двести лет назад от каких-то испанцев. Самодовольная шлюха!
Она всегда была такой. Избавившись от нее, он совершил самое благоразумное дело своей жизни.
От отдаленно тянувшего на пристойность оркестра, вытягивающего развеселую джигу, их до какой-то степени спасали шумопоглощающие свойства кустов. Там, уровнем ниже, танцевали парами. Смеялись. Ее рук дело. В Вэлхэле она круче развернулась, здесь, наверное, еще не успела — но почерк ее. С кем она здесь?
Видимо, кто-нибудь из правительства. Ходили слухи, что она начала баловаться политикой.
— Совпадение? — мурлыкала она. — Воля случая? Ты появился так неожиданно.
Сучка.
— Само собой разумеется, что данная акция не была спланирована заранее.
— Ты знаешь, что самое удивительное? Мы никогда не встречались на чужих вечеринках. Но ты ведь, насколько я знаю, как правило, запрашиваешь информацию о маяках? И поздно приходишь, — добавила она.
— Я так полагаю, ты в это время обычно уже лежишь в постели.
— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что заревновал? Или что тебе не с кем переспать? Кто сейчас в хозяйках в Вэлхэле? Я ее знаю?
— Нет.
Мерзопакостная, грязная дрянь. Мэви гортанно хохотнула. Знакомый звук. о многом напоминает.
— Не будешь же ты один, Ваун. Очередная тебя бросила? Это уже в который раз?
— В сотый, — процедил он. — Которые сбегают. Которых вышвыривают.
Шпионок вышвыривают. Шпионок и шлюх.
— Не ной. Столько времени прошло, уже давно пора обо всем забыть. Прикол, правда, что тебя тут никто не узнал?
Никакой другой женщине он никогда не позволял так над собой потешаться.
— Так я же и старался, чтобы не узнали! Это верно. Он держался в тени.
Сторонился компаний. Ему необходимо было сделать свой выбор до того, как толпа фанатов обступит его. Мало того — он тут заприметил пару-другую высокопоставленных спейсеров, которых мучительно ненавидел, и от них ему тоже приходилось держаться подальше. Ненависть была, разумеется, взаимной.
Мэви повернулась — не поленилась, закинула руку на спинку скамьи и принялась рассматривать его лицо. Она всегда основательно относилась к делу, когда надо было выбирать кусок для себя. Ангел у нее за спиной разгорался все ярче, и небо приобретало металлический, голубой оттенок. На ее плечах, на ленточках, что прикрывали ее грудь, на том, что было между ленточками, везде играли серебряные блики. Зря старается. У него прививка.
— А я заметила, как ты прятался, — она тряхнула головой, и длинные волосы маняще вспыхнули каштановым сладострастием. — Тяжело бремя славы? Боже мой, как все меняется! Ты ведь ожидал, что тебя узнают, когда ты выскочил, чтобы опустить этого разогнавшегося навигатора, — а ведь не узнали! Ловко ты с ним разделался, Ваун!
— Немного он перебрал с эпохальностью, кретин надутый! И поделом ему. Она вздохнула.
— Все это, конечно, было составной и неотъемлемой частью охоты. Ею станет рыженькая?
Ну, конечно же! Рыженькая! Он вспомнил тонкий локоть, бледность кожи, холодное прикосновение пальцев той девушки. Он вспомнил огромные глаза и дрожь в ее голосе. Он понял, что это значит — смиренно преклониться перед настоящим героем, когда посмотрел на нее. От одного взгляда на него она намочила штаны.
На него с неожиданной силой нахлынуло вожделение.
— Какая рыженькая?
— Фейрн, конечно. Все это геройство было способом избавить ее от ее спутника, ведь так? В средствах, как водится, не разбираемся.
— От какого спутника?
— Ой, Ваун! От прапорщика.
— А, от этого? Какой-то он ненастоящий. Чересчур хорош.
— А он именно чересчур хорош. Клинок его зовут.
— Правда, что ли?
— Я серьезно. Прапорщик Клинок. Пять раз в день зарядка, ботинки чистим каждые пятнадцать минут, в постели читаем учебники… нет, это не личное наблюдение, я просто живо представляю.
Ваун был заинтригован. Ужели Мэви могла пасть столь низко, ужели она была способна начать кадриться с жалкими долговязыми прапорщиками? Спрос упал?
— А что тебе до него? — спросил он. Мэви пожала плечами, она неожиданно чего-то испугалась.
— Ничего. Не мой тип. Ему надо сменить имя. Почему бы тебе, если он вдруг опять появится, не повысить его в звании и не приказать носить другое?
— Типа?
— Ну, не знаю. Ему надо несколько. Когда я была молодой, мне больше всего хотелось быть Эфианой.
— Пока ты не познакомилась со мной.
— Естественно! — быстро проговорила она. — А почему ты думал, что никто тебя не узнал, когда ты прятался там, у костра?
Ваун оставил этот выпад без ответа и изготовился вставать. Мэви вздохнула.
— Ну ладно. Давай о деле. Что там с этим Q-кораблем?
— Не более чем составная и неотъемлемая часть охоты.
— Ну уж нет! — Она сделалась жестче. — В кабинете ничего не слышно о беглом Q-корабле.
— Ну как же, будет Патруль сеять панику, уведомляя всякое наимизернейшее государство на Планете о том, что происходит. Но об этом-то уже всем известно.
Всякий, кто способен подключиться к сети, может спокойно узнать все то, что я тут нес.
— Но никому, кроме спейсера, это не придет в голову? Это на самом деле так опасно?
— Триста милли? Если, пересекая систему, он во что-нибудь врежется, то мы будем поджарены тяжелым гамма-излучением. Не обязательно быть специалистом, чтобы это понять — Ты говоришь об орбитальных станциях или обо всей планете?
— Если такое случится достаточно близко, атмосфера нас не спасет.
— А если он врежется в планету? — Космос не так уж тесен, Мэви.
— Не уклоняйся, Ваун. Может он врезаться в планету или нет?
Он пожал плечами.
— Может. Он движется в плоскости эклиптики, по касательной к орбите Ульта.
А значит, теоретически такое возможно.
— Но это очень напоминает траекторию движения ракеты!
Мэви — не спейсер, но у нее есть головной мозг, и она не боится его использовать.
— И такое может быть.
Так оно на самом деле и есть. Скорость — примерно треть световой. Что еще нужно? Еще нужно регулировать скорость зажигания. Регулировать скорость зажигания очень несложно, если у тебя есть Q-двигатель.
— Ваун! Что случится, если в Ульт врежется космический корабль?
— Это зависит от того, какого размера будет корабль. Корабли бывают разные, я не знаю, что собой представляет этот.
Но он знает, что корабль этот покинул Скиц двадцать один год назад. В медных тазах в такие длительные путешествия не пускаются. Это что-то большое.
— Ваун, душка, не играй со мной. От «душки» его затошнило.
— Я играю? Ну, хорошо. Он движется с нормальной скоростью, грубо говоря, его скорость в девять тысяч раз превышает скорость убеганий Ульта. В четыре тысячи где-то, скажем, раз быстрее среднего метеорита.
— Тапочки закаканные!
Почему-то она вспомнила глупое детское ругательство, а у него что-то заныло, какие-то воспоминания.
— Кинетическая энергия пропорциональна квадрату скорости.
— А четыре тысячи в квадрате равняется… шестнадцать миллионов!
— Как правило. То есть одна тонна Q-корабля стоит двенадцати миллионов тонн метеорита. Еще вопросы?
— По твоим словам выходит, что если у него есть хоть какие-нибудь размеры, то он от нас камня на камне не оставит.
— По моим словам, он не оставит от нас камня на камне, если он размерами равен гоночному мотоциклу. Если мое предположение относительно его величины верно, планета будет стерилизована.
Она тяжело вздохнула.
— Зачем кому-то могло понадобиться заниматься подобными вещами?
— Экипаж может быть мертв, оборудование могло выйти из строя.
Желание отомстить тоже не исключено, но он решил об этом умолчать, а Мэви такая мысль в голову не пришла. Такие кошмары у нее в голове просто не помещались. Она задумалась, поиграла с одной из ленточек у себя на бедре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Качественно, надо признать, сработано. Одно слово — и всякая мысль о массовой потасовке испарилась. Грохочут сапоги — встают навытяжку спейсеры.
Какая-то женщина принимается выть и зажимает себе рот рукой.
Фейрн вслед за приятелем выходит из темноты — сама грациозность является в синем, словно сапфир, обтягивающем платье. Отблески пламени переливаются на бледных руках, веселятся в медных волосах. Ваун на нее не обращает внимания. Не к добру.
— Вам известно, кто я такой?
— Сэр! — как хлыстом щелкнул прапорщик, но никто не заметил, чтобы шевельнулись его губы. Лучше бы его отлили из стали — он показался бы помягче.
— Теперь известно, сэр. Вы стояли спиной…
— Транспортом располагаете?
— Да, сэр!
— Доставьте этот окатыш назад в его конуру собачью и передайте с рук на руки медикам. Я не уверен, что он сам подчинится.
— Он арестован, сэр?
— Нет — до тех пор, пока не доставит еще каких-нибудь хлопот. — Ваун бросил сердитый, исполненный презрения взгляд на корчащуюся жертву. — Когда он будет способен понимать человеческую речь, вы можете сообщить ему, что он вел себя сегодня вечером недопустимым образом. Я потребую объяснительную не менее чем на десяти страницах — его собственной рукой написанную, им лично доставленную, с подписью его командира на каждой странице. В течение двух дней Настало время вмешаться. Все это так похоже на Вауна. Он способен обратить в свою пользу любую ситуацию быстрее кого бы то ни было, а рвать в клочья уставы и инструкции — его любимое занятие. Здесь ему, видимо, Фейрн понадобилась. Мэви вышла из темноты.
— Добро пожаловать в Аркадию, адмирал. Огрей она его дубинкой, он бы не подпрыгнул так высоко.
— О черт, — сказал он и повернулся к ней лицом.
Мертвый день.
Q-кораблю со Скица оставалось лететь еще не меньше, чем полгода, но он из любопытства проследил полет за последние пару недель. Сам не веря своим вычислениям, он послал запрос орбитальным станциям, но, конечно, оказалось, что они находились на расстоянии в несколько световых дней. Только после завтрака он нашел время вернуться к этой задаче и загрузил новые данные.
Когда он только еще пытался оценить степень мрачности получаемых результатов, ему позвонил Фало и сообщил, что Тэм самоустранился, что, конечно, по сравнению со всем остальным происходящим, было мелочью, но ранило чувства и имело более срочный характер.
И Ваун отложил возню с Q-кораблем и несколько часов потратил на то, чтобы всеми ему доступными способами безуспешно попытаться прозвониться к Тэму. И тут Лэнн вдруг взяла и ушла от него — оставила записку и бросила. И ни слова благодарности.
В конце концов он прыгнул в торч и полетел к Тэму, чтобы найти все тэмовcкое вооружение в состоянии полной боевой готовности и не найти никакой возможности к Тэму проникнуть. Ни для кого. Даже для Вауна. Тем более для Вауна, может быть. Придурок!
Ну, Ваун плюнул на все и двинул домой. По дороге он вспомнил про Лэнн и решил заглянуть на маяк, где проходила вечеринка, чтобы посмотреть, что там выставлено и, может быть, подобрать новую грелку для постели. Ему и в голову не пришло запрашивать, кто там хозяин и кто из гостей уже на месте.
Мэви! Из-за таких-то и становятся монахами.
Сначала Q-корабль, потом Тэм, потом Лэнн, а тут еще Мэви! Кошмарный, омерзительный, не день, а зловонный труп!
Он чуть не убежал. Мелькнула мысль — развернуться на каблуках и скорее в торч. То-то она обрадуется — но уж нет, хватит с нее удовольствий. Он не убежал — он остался, выдержал ритуал приветствия, представился, выдавил из себя уставную вежливость. Красотки и красавчики вернутся домой не с пустыми руками они расскажут друзьям, что познакомились с великим адмиралом Вауном. А про себя он неутомимо клял тот рок, что привел его именно к Мэви. И именно сегодня.
Сучка в восторге, разумеется. Но в конце концов она спасла его от толпы поклонников и увела к уединенной каменной скамеечке, укрытой вонючими кримплями, как все вокруг. Это, надо думать, женщины любят такой запах — Вауну же невольно вспоминались какие-то подмышки. Мэви и Вэлхэл в свое время запрудила этим кримплем. Все было вышвырнуто ей в спину, когда из Вэлхэла была вышвырнута она сама.
Для поздней осени ночь выдалась теплой, и можно было предположить — ведь Ангел только-только готовился к восходу, — что скоро будет еще теплее. Уже смягчал ночную мглу его туманный синий свет. Было, наверное, около полуночи.
Мэви не изменилась. Звезды по-прежнему неравнодушны к каштановым прядям в ее темных волосах. Тело все так же, не целясь, убивает юнца с расстояния в пятьдесят элуев. Обтягивающее платье — так, несколько серебряных ленточек выглядело скромно и тянуло на годовой доход честного политика. Надень такое обычная женщина — она бы легко не отделалась. А ей — хоть бы что! Если в этой галактике есть женщина, которую он способен выносить, — это она. Но этого ему вполне хватило! Сколько это тянулось? Ему не хотелось об этом думать.
Но как же не думать? Белая кожа и чувственные губы скицской аристократки, представительницы одного из трех родов, населяющих Ульт. Врожденное высокомерие, свойственное родовитым особам. У нее была примесь королевской крови, доставшейся двести лет назад от каких-то испанцев. Самодовольная шлюха!
Она всегда была такой. Избавившись от нее, он совершил самое благоразумное дело своей жизни.
От отдаленно тянувшего на пристойность оркестра, вытягивающего развеселую джигу, их до какой-то степени спасали шумопоглощающие свойства кустов. Там, уровнем ниже, танцевали парами. Смеялись. Ее рук дело. В Вэлхэле она круче развернулась, здесь, наверное, еще не успела — но почерк ее. С кем она здесь?
Видимо, кто-нибудь из правительства. Ходили слухи, что она начала баловаться политикой.
— Совпадение? — мурлыкала она. — Воля случая? Ты появился так неожиданно.
Сучка.
— Само собой разумеется, что данная акция не была спланирована заранее.
— Ты знаешь, что самое удивительное? Мы никогда не встречались на чужих вечеринках. Но ты ведь, насколько я знаю, как правило, запрашиваешь информацию о маяках? И поздно приходишь, — добавила она.
— Я так полагаю, ты в это время обычно уже лежишь в постели.
— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что заревновал? Или что тебе не с кем переспать? Кто сейчас в хозяйках в Вэлхэле? Я ее знаю?
— Нет.
Мерзопакостная, грязная дрянь. Мэви гортанно хохотнула. Знакомый звук. о многом напоминает.
— Не будешь же ты один, Ваун. Очередная тебя бросила? Это уже в который раз?
— В сотый, — процедил он. — Которые сбегают. Которых вышвыривают.
Шпионок вышвыривают. Шпионок и шлюх.
— Не ной. Столько времени прошло, уже давно пора обо всем забыть. Прикол, правда, что тебя тут никто не узнал?
Никакой другой женщине он никогда не позволял так над собой потешаться.
— Так я же и старался, чтобы не узнали! Это верно. Он держался в тени.
Сторонился компаний. Ему необходимо было сделать свой выбор до того, как толпа фанатов обступит его. Мало того — он тут заприметил пару-другую высокопоставленных спейсеров, которых мучительно ненавидел, и от них ему тоже приходилось держаться подальше. Ненависть была, разумеется, взаимной.
Мэви повернулась — не поленилась, закинула руку на спинку скамьи и принялась рассматривать его лицо. Она всегда основательно относилась к делу, когда надо было выбирать кусок для себя. Ангел у нее за спиной разгорался все ярче, и небо приобретало металлический, голубой оттенок. На ее плечах, на ленточках, что прикрывали ее грудь, на том, что было между ленточками, везде играли серебряные блики. Зря старается. У него прививка.
— А я заметила, как ты прятался, — она тряхнула головой, и длинные волосы маняще вспыхнули каштановым сладострастием. — Тяжело бремя славы? Боже мой, как все меняется! Ты ведь ожидал, что тебя узнают, когда ты выскочил, чтобы опустить этого разогнавшегося навигатора, — а ведь не узнали! Ловко ты с ним разделался, Ваун!
— Немного он перебрал с эпохальностью, кретин надутый! И поделом ему. Она вздохнула.
— Все это, конечно, было составной и неотъемлемой частью охоты. Ею станет рыженькая?
Ну, конечно же! Рыженькая! Он вспомнил тонкий локоть, бледность кожи, холодное прикосновение пальцев той девушки. Он вспомнил огромные глаза и дрожь в ее голосе. Он понял, что это значит — смиренно преклониться перед настоящим героем, когда посмотрел на нее. От одного взгляда на него она намочила штаны.
На него с неожиданной силой нахлынуло вожделение.
— Какая рыженькая?
— Фейрн, конечно. Все это геройство было способом избавить ее от ее спутника, ведь так? В средствах, как водится, не разбираемся.
— От какого спутника?
— Ой, Ваун! От прапорщика.
— А, от этого? Какой-то он ненастоящий. Чересчур хорош.
— А он именно чересчур хорош. Клинок его зовут.
— Правда, что ли?
— Я серьезно. Прапорщик Клинок. Пять раз в день зарядка, ботинки чистим каждые пятнадцать минут, в постели читаем учебники… нет, это не личное наблюдение, я просто живо представляю.
Ваун был заинтригован. Ужели Мэви могла пасть столь низко, ужели она была способна начать кадриться с жалкими долговязыми прапорщиками? Спрос упал?
— А что тебе до него? — спросил он. Мэви пожала плечами, она неожиданно чего-то испугалась.
— Ничего. Не мой тип. Ему надо сменить имя. Почему бы тебе, если он вдруг опять появится, не повысить его в звании и не приказать носить другое?
— Типа?
— Ну, не знаю. Ему надо несколько. Когда я была молодой, мне больше всего хотелось быть Эфианой.
— Пока ты не познакомилась со мной.
— Естественно! — быстро проговорила она. — А почему ты думал, что никто тебя не узнал, когда ты прятался там, у костра?
Ваун оставил этот выпад без ответа и изготовился вставать. Мэви вздохнула.
— Ну ладно. Давай о деле. Что там с этим Q-кораблем?
— Не более чем составная и неотъемлемая часть охоты.
— Ну уж нет! — Она сделалась жестче. — В кабинете ничего не слышно о беглом Q-корабле.
— Ну как же, будет Патруль сеять панику, уведомляя всякое наимизернейшее государство на Планете о том, что происходит. Но об этом-то уже всем известно.
Всякий, кто способен подключиться к сети, может спокойно узнать все то, что я тут нес.
— Но никому, кроме спейсера, это не придет в голову? Это на самом деле так опасно?
— Триста милли? Если, пересекая систему, он во что-нибудь врежется, то мы будем поджарены тяжелым гамма-излучением. Не обязательно быть специалистом, чтобы это понять — Ты говоришь об орбитальных станциях или обо всей планете?
— Если такое случится достаточно близко, атмосфера нас не спасет.
— А если он врежется в планету? — Космос не так уж тесен, Мэви.
— Не уклоняйся, Ваун. Может он врезаться в планету или нет?
Он пожал плечами.
— Может. Он движется в плоскости эклиптики, по касательной к орбите Ульта.
А значит, теоретически такое возможно.
— Но это очень напоминает траекторию движения ракеты!
Мэви — не спейсер, но у нее есть головной мозг, и она не боится его использовать.
— И такое может быть.
Так оно на самом деле и есть. Скорость — примерно треть световой. Что еще нужно? Еще нужно регулировать скорость зажигания. Регулировать скорость зажигания очень несложно, если у тебя есть Q-двигатель.
— Ваун! Что случится, если в Ульт врежется космический корабль?
— Это зависит от того, какого размера будет корабль. Корабли бывают разные, я не знаю, что собой представляет этот.
Но он знает, что корабль этот покинул Скиц двадцать один год назад. В медных тазах в такие длительные путешествия не пускаются. Это что-то большое.
— Ваун, душка, не играй со мной. От «душки» его затошнило.
— Я играю? Ну, хорошо. Он движется с нормальной скоростью, грубо говоря, его скорость в девять тысяч раз превышает скорость убеганий Ульта. В четыре тысячи где-то, скажем, раз быстрее среднего метеорита.
— Тапочки закаканные!
Почему-то она вспомнила глупое детское ругательство, а у него что-то заныло, какие-то воспоминания.
— Кинетическая энергия пропорциональна квадрату скорости.
— А четыре тысячи в квадрате равняется… шестнадцать миллионов!
— Как правило. То есть одна тонна Q-корабля стоит двенадцати миллионов тонн метеорита. Еще вопросы?
— По твоим словам выходит, что если у него есть хоть какие-нибудь размеры, то он от нас камня на камне не оставит.
— По моим словам, он не оставит от нас камня на камне, если он размерами равен гоночному мотоциклу. Если мое предположение относительно его величины верно, планета будет стерилизована.
Она тяжело вздохнула.
— Зачем кому-то могло понадобиться заниматься подобными вещами?
— Экипаж может быть мертв, оборудование могло выйти из строя.
Желание отомстить тоже не исключено, но он решил об этом умолчать, а Мэви такая мысль в голову не пришла. Такие кошмары у нее в голове просто не помещались. Она задумалась, поиграла с одной из ленточек у себя на бедре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51