Приблизительно в десять минут восьмого или в четверть восьмого. Поймите, я особенно не присматривался к ней. Во-первых, это была маленькая девочка, и, во-вторых, мне даже и в голову не пришло бы работать внизу, возле детской площадки. Это слишком близко от улицы. Поэтому я уже больше не думал о ней. Тогда, в тот раз. Если бы она была на детской площадке наверху, у водонапорной башни, тогда другое дело.
— Там вы ее тоже видели? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Нет, нет…
— Вы подошли к ней?
— Нет, нет, попытайтесь меня понять. Ведь она меня совершенно не интересовала, но…
— Но что?
— Но в парке в тот вечер было очень мало людей. Была отвратительная погода, в любую минуту дождь мог снова начаться. Я уже хотел все бросить и уйти домой, когда увидел эту баб… эту фру. Но…
— Но что?
— Ну, я хотел сказать, что видел тогда эту девочку. Это было приблизительно в четверть восьмого.
— Это вы уже говорили. С кем вы ее видели?
— Ни с кем. Она была одна… Но я хотел сказать, что за все то время, что я провел в парке, я видел примерно десять человек. Я… я всегда очень осторожен. Когда я работаю, мне не хочется, чтобы меня кто-нибудь поймал и чтобы я попал в тюрьму. Поэтому я всегда как следует осматриваюсь. Я хотел сказать, что, возможно, кто-то из тех людей, которых я там видел…
— Да, хорошо. Так кого же вы видели?
— Я видел тех двух легавых…
— Полицейских.
— Ага, черт возьми. Один из них был рыжий, в дождевике, другой в кепке, пиджаке и брюках, которые не подходили к пиджаку. У него еще лицо такое вытянутое.
— Аксельсон и Линд, — пробормотал, словно про себя, Рённ.
— У вас талант наблюдателя, — заметил Мартин Бек.
— Ладно, — сказал Гюнвальд Ларссон, — выкладывайте все.
— Эти двое легавых… нет, черт возьми, не перебивайте меня каждый раз… вошли в парк с разных сторон и пробыли там не меньше пятнадцати минут. Но это уже было намного позднее. Часа через полтора после того, как я видел девочку.
— Ну?
— Ну, и потом эта парочка. Парень и девушка, которые обнимались. Это тоже было раньше. Я шел за ними и думал, что мог бы вмешаться…
— Вмешаться?
— Ну да… да нет, черт возьми, я думал не о сексе. На девушке было коротенькое платье, черно-белое, на парне блейзер. Они смахивали на довольно богатеньких, но у девушки не было сумочки.
Он замолчал. Гюнвальд Ларссон, Мартин Бек и Рённ ждали.
— На ней были белые сетчатые трусики.
— Как вы могли это разглядеть, если она вас не заметила?
— Она вообще ничего не видела, и этот ее парень тоже. Они бы и бегемота не заметили. Они даже друг друга не видели. Ну так вот, эта парочка явилась приблизительно… ну…
Он внезапно замолчал. Потом сказал:
— Когда пришли эти легавые?
— В половине девятого, — мгновенно ответил Мартин Бек.
Грабитель с почти победным видом заявил:
— Ага, в таком случае все сходится. Эта парочка уже ушла, минимум пятнадцать минут назад. А они были там не меньше получаса. Значит, они пришли без пятнадцати восемь и пробыли там до четверти девятого. Сначала я пошел за ними, но потом бросил это дело. Стоять там и глазеть на них, ну уж нет. Но когда они пришли, то этой маленькой девочки там уже не было. Когда они пришли, ее не было на детской площадке, и когда они уходили, тоже не было. Я бы увидел, если бы она там была, я бы ее заметил.
Теперь он уже действительно старался им помочь.
— Значит, она была на площадке в четверть восьмого, но без четверти восемь ее уже там не было, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Ага, верно.
— А что в это время делали вы?
— Ну… я… осматривался, что и как. Все время держался неподалеку от угла Свеавеген и Фрейгатан. Чтобы видеть, кто там идет, с той стороны.
— Секундочку. Вы сказали, что видели там приблизительно десять человек?
— В парке? Ага, приблизительно.
— Двух полицейских, влюбленную парочку, женщину, на которую вы напали, маленькую девочку. Получается шесть.
— Потом я пошел за каким-то мужчиной с собакой. Я держался неподалеку от него, но он все время слонялся возле кирхи Святого Стефана, слишком близко от улицы. Наверное, ждал, пока собака сделает свое дело.
— С какой стороны он пришел? — спросил Мартин Бек.
— Со стороны Свеавеген… он прошел мимо киоска.
— Когда?
— Сразу после меня. Он был единственный, кто меня заинтересовал, до этой парочки. Он был… погодите, погодите, он прошел мимо киоска, и с ним была такая карликовая собачка. Тогда девочка еще была на площадке.
— Вы точно это знаете? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Ага, погодите, я держался все время неподалеку от него. Он пробыл там минут десять или пятнадцать. А когда он уходил, девочки там уже быть не могло.
— А еще кого вы видели?
— Кроме этих, там были одни алкаши.
— Алкаши?
— Ага. Они меня вообще не интересуют. Два или три. Бродили по парку.
— Черт возьми, постарайтесь их вспомнить, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Так я ведь и стараюсь. Я видел двоих. Они пришли вместе со стороны Свеавеген и направились наверх к водонапорной башне. Такие замурзанные… довольно пожилые.
— Вы точно помните, что они шли вместе?
— Почти точно. Я видел их там еще раньше. Теперь я припоминаю, что у меня создалось впечатление, будто бы у них с собой бутылка и они пошли наверх, чтобы ее распить. Но тогда там еще была эта парочка, девушка, на которой были сетчатые трусики, и ее парень. А…
— Да?
— А потом я увидел еще одного. Он пришел с другой стороны.
— Это тоже был алкаш, как вы выражаетесь?
— Ага, на него явно не стоило обращать внимание. По крайней мере, я не обратил на него внимания. Он спускался от водонапорной башни. Теперь я его отчетливо припоминаю, помню, я еще подумал, что он, должно быть, вошел в парк по лестнице со стороны Ингемаргатан, а это неплохая работенка, карабкаться по одному склону наверх только для того, чтобы по другому тут же сойти вниз.
— Сойти вниз?
— Ага, он вышел из парка на Свеавеген.
— А когда вы его видели?
— Сразу после того, как ушел мужчина с собакой.
В кабинете стало тихо. Постепенно до всех дошло, что этот человек только что сказал.
Рольф Эверт Лундгрен понял это позже всех. Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Гюнвальду Ларссону.
— Ага, черт возьми, это правда, — сказал он.
Мартин Бек чувствовал, как у него где-то внутри вибрирует какой-то нерв. А Гюнвальд Ларссон говорил:
— Так, попытаемся резюмировать. Между четвертью восьмого и половиной восьмого со Свеавеген в Ванадислунден вошел хорошо одетый пожилой мужчина с собакой. Он прошел мимо киоска у детской площадки, когда там еще была эта девочка. Приблизительно десять минут, максимум четверть часа мужчина с собакой оставался в той части парка, которая находится между кирхой Святого Стефана и Фрейгатан. Вы все это время наблюдали за ним. Когда он уходил из парка, тем же путем, откуда пришел, другими словами, мимо киоска и детской площадки, девочки там уже не было. Спустя несколько минут от водонапорной башни на вершине холма спустился мужчина и вышел из парка на Свеавеген. Вы полагали, что он вошел в парк с Ингемаргатан, поднялся по лестнице за водонапорной башней и спустился по другому склону холма в направлении выхода на Свеавеген. Однако этот мужчина вполне мог войти в парк со Свеавеген на четверть часа раньше, то есть тогда, когда вы были полностью заняты тем, что наблюдали за мужчиной с собакой.
— Ага, — сказал задержанный и остался сидеть с широко раскрытым ртом.
— Он мог прийти на детскую площадку и выманить девочку наверх к водонапорной башне. Там он мог убить ее, и в ту минуту, когда вы его видели, мог как раз возвращаться оттуда.
— Ага, — сказал Рольф Эверт Лундгрен, глядя немигающими глазами на Гюнвальда Ларссона.
— Вы видели, в какую сторону он пошел? — спросил Мартин Бек.
— Нет, я только подумал, что он уже исчезает и что теперь мне будет спокойнее.
— Вы видели его вблизи?
— Ага, он ведь прошел мимо меня. Я стоял за киоском.
— Прекрасно, в таком случае опишите его нам, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Как он выглядел?
— Он был не очень высокий, но и не низенький. С довольно большим носом.
— Во что он был одет?
— На нем была светлая рубашка, кажется, белая, темные брюки, то ли серые, то ли коричневые. Он был без галстука.
— Волосы?
— По-моему, довольно редкие. Зачесаны назад.
— Пиджак у него был? — вмешался Рённ.
— Нет, ни пиджака, ни плаща.
— Цвет глаз? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Что?
— Вы заметили, какого цвета у него были глаза?
— По-моему, они были синие. Или серые. Ну, в общем, светлые.
— А сколько ему приблизительно могло быть лет?
— Ну, если приблизительно… между сорока и пятьюдесятью. Я бы сказал, ближе к сорока.
— А ботинки? — спросил Рённ.
— Этого я не знаю. Наверное, обыкновенные черные полуботинки со шнуровкой, которые, как правило, носят такие люди. Но это я уже предполагаю.
Гюнвальд Ларссон резюмировал:
— Мужчина среднего роста, чуть больше сорока, нормальная фигура, редкие зачесанные назад волосы и большой нос. Синие или серые глаза. Белая или светлая рубашка с открытым воротом. Коричневые или темно-серые брюки; вероятно, черные полуботинки.
У Мартина Бека в голове промелькнула какая-то мимолетная ассоциация, но тут же ускользнула. Гюнвальд Ларссон продолжил:
— Так значит, вероятно, черные полуботинки. Овальное лицо… хорошо. И наконец, последнее. Посмотрите на кое-какие фотографии. Пусть сюда принесут альбом из отдела полиции нравов.
Рольф Эверт Лундгрен листал один за другим альбомы из отдела полиции нравов. Он внимательно изучал каждую фотографию и над каждой всегда качал головой.
Он не нашел никого, кто бы походил на мужчину, которого он видел в Ванадислундене.
Он с полной уверенностью утверждал, что мужчины, которого он видел в парке, нет в этих альбомах.
Была уже полночь, когда Гюнвальд Ларссон сказал:
— Так, сейчас мы организуем вам что-нибудь поесть, а потом пойдете спать. Увидимся завтра. А пока что большое вам спасибо.
Казалось, у него приподнятое настроение.
Последнее, что сказал грабитель, прежде чем его увели, было:
— О Боже, подумать только, что я видел этого мерзавца…
Казалось, у него тоже приподнятое настроение.
А ведь он едва не убил несколько человек и всего лишь двенадцать часов назад с удовольствием убил бы на месте как Мартина Бека, так и Гюнвальда Ларссона, представься ему такая возможность.
Мартин Бек размышлял над этим.
Он размышлял также над тем, что теперь у них есть описание, очень скверное описание, которое подходит к тысячам мужчин, но ведь это уже кое-что.
И охота вступила в седьмой день.
Мартин Бек размышлял еще кое о чем, однако сам точно не знал о чем.
Перед тем как закончить, они с Рённом и Гюнвальдом Ларссоном выпили еще по стаканчику кофе. Обменялись несколькими последними фразами, прежде чем разойтись по домам. Гюнвальд Ларссон спросил:
— Вам показалось, что это длилось слишком долго?
— Да, — сказал Мартин Бек.
— Ага, честно говоря, показалось, — ответил Рённ.
— Ага, — назидательным тоном произнес Гюнвальд Ларссон. — Нужно вытягивать все, с самого начала. И кроме того, завязать отношения, основанные на доверии.
— Ага, — сказал Рённ.
— И все равно, мне показалось, что это продолжалось слишком долго, — сказал Мартин Бек.
Потом он поехал домой, выпил еще одну чашечку кофе и лег. Он лежал в темноте, не мог уснуть и размышлял.
Кое о чем.
XVII
Когда Мартин Бек проснулся в пятницу утром, у него совершенно не было ощущения, что он выспался. Напротив, он чувствовал себя более уставшим, чем накануне вечером, когда после чересчур большого количества выпитого кофе ему наконец удалось уснуть. Он спал беспокойно, его мучил один кошмар за другим, и он проснулся с болью в желудке.
Мартин Бек устал, злился сам на себя, и у него резало глаза, когда он ехал в метро к центру города, где пересел и отравился проверить, что новенького, к себе в кабинет на Вестберга-Алле.
Он поднялся лифтом на третий этаж, нажал на нужные кнопки на круглом циферблате у застекленной двери, кивнул дежурному и вошел в свой кабинет. Там в куче бумаг на столе он нашел документы, которые хотел взять с собой на Кунгсхольмсгатан.
Здесь лежала также яркая цветная открытка, на которой был изображен ослик в соломенной шляпе, пухленькая черноглазая девочка с корзинкой апельсинов и пальма. Открытка была с Мальорки, где самый младший в отделе, Оке Стенстрём, проводил отпуск, и адресована она была «Мартину Беку и его ребятам». Мартин Бек не сразу разобрал, что, собственно, написал им Стенстрём шариковой ручкой, из которой выдавливалось слишком много пасты.
«Если вы не можете понять, куда подевались все стокгольмские красотки, должен вас проинформировать, что до них дошли сведения о том, где я провожу отпуск. Как там у вас дела без меня? Конечно, скверно. Но вы держитесь, я к вам, может быть, еще вернусь! Оке».
Мартин Бек улыбнулся и сунул открытку в карман. Потом сел на стул, нашел номер Оскарсонов и придвинул к себе телефон.
Трубку взял отец семейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Там вы ее тоже видели? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Нет, нет…
— Вы подошли к ней?
— Нет, нет, попытайтесь меня понять. Ведь она меня совершенно не интересовала, но…
— Но что?
— Но в парке в тот вечер было очень мало людей. Была отвратительная погода, в любую минуту дождь мог снова начаться. Я уже хотел все бросить и уйти домой, когда увидел эту баб… эту фру. Но…
— Но что?
— Ну, я хотел сказать, что видел тогда эту девочку. Это было приблизительно в четверть восьмого.
— Это вы уже говорили. С кем вы ее видели?
— Ни с кем. Она была одна… Но я хотел сказать, что за все то время, что я провел в парке, я видел примерно десять человек. Я… я всегда очень осторожен. Когда я работаю, мне не хочется, чтобы меня кто-нибудь поймал и чтобы я попал в тюрьму. Поэтому я всегда как следует осматриваюсь. Я хотел сказать, что, возможно, кто-то из тех людей, которых я там видел…
— Да, хорошо. Так кого же вы видели?
— Я видел тех двух легавых…
— Полицейских.
— Ага, черт возьми. Один из них был рыжий, в дождевике, другой в кепке, пиджаке и брюках, которые не подходили к пиджаку. У него еще лицо такое вытянутое.
— Аксельсон и Линд, — пробормотал, словно про себя, Рённ.
— У вас талант наблюдателя, — заметил Мартин Бек.
— Ладно, — сказал Гюнвальд Ларссон, — выкладывайте все.
— Эти двое легавых… нет, черт возьми, не перебивайте меня каждый раз… вошли в парк с разных сторон и пробыли там не меньше пятнадцати минут. Но это уже было намного позднее. Часа через полтора после того, как я видел девочку.
— Ну?
— Ну, и потом эта парочка. Парень и девушка, которые обнимались. Это тоже было раньше. Я шел за ними и думал, что мог бы вмешаться…
— Вмешаться?
— Ну да… да нет, черт возьми, я думал не о сексе. На девушке было коротенькое платье, черно-белое, на парне блейзер. Они смахивали на довольно богатеньких, но у девушки не было сумочки.
Он замолчал. Гюнвальд Ларссон, Мартин Бек и Рённ ждали.
— На ней были белые сетчатые трусики.
— Как вы могли это разглядеть, если она вас не заметила?
— Она вообще ничего не видела, и этот ее парень тоже. Они бы и бегемота не заметили. Они даже друг друга не видели. Ну так вот, эта парочка явилась приблизительно… ну…
Он внезапно замолчал. Потом сказал:
— Когда пришли эти легавые?
— В половине девятого, — мгновенно ответил Мартин Бек.
Грабитель с почти победным видом заявил:
— Ага, в таком случае все сходится. Эта парочка уже ушла, минимум пятнадцать минут назад. А они были там не меньше получаса. Значит, они пришли без пятнадцати восемь и пробыли там до четверти девятого. Сначала я пошел за ними, но потом бросил это дело. Стоять там и глазеть на них, ну уж нет. Но когда они пришли, то этой маленькой девочки там уже не было. Когда они пришли, ее не было на детской площадке, и когда они уходили, тоже не было. Я бы увидел, если бы она там была, я бы ее заметил.
Теперь он уже действительно старался им помочь.
— Значит, она была на площадке в четверть восьмого, но без четверти восемь ее уже там не было, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Ага, верно.
— А что в это время делали вы?
— Ну… я… осматривался, что и как. Все время держался неподалеку от угла Свеавеген и Фрейгатан. Чтобы видеть, кто там идет, с той стороны.
— Секундочку. Вы сказали, что видели там приблизительно десять человек?
— В парке? Ага, приблизительно.
— Двух полицейских, влюбленную парочку, женщину, на которую вы напали, маленькую девочку. Получается шесть.
— Потом я пошел за каким-то мужчиной с собакой. Я держался неподалеку от него, но он все время слонялся возле кирхи Святого Стефана, слишком близко от улицы. Наверное, ждал, пока собака сделает свое дело.
— С какой стороны он пришел? — спросил Мартин Бек.
— Со стороны Свеавеген… он прошел мимо киоска.
— Когда?
— Сразу после меня. Он был единственный, кто меня заинтересовал, до этой парочки. Он был… погодите, погодите, он прошел мимо киоска, и с ним была такая карликовая собачка. Тогда девочка еще была на площадке.
— Вы точно это знаете? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Ага, погодите, я держался все время неподалеку от него. Он пробыл там минут десять или пятнадцать. А когда он уходил, девочки там уже быть не могло.
— А еще кого вы видели?
— Кроме этих, там были одни алкаши.
— Алкаши?
— Ага. Они меня вообще не интересуют. Два или три. Бродили по парку.
— Черт возьми, постарайтесь их вспомнить, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Так я ведь и стараюсь. Я видел двоих. Они пришли вместе со стороны Свеавеген и направились наверх к водонапорной башне. Такие замурзанные… довольно пожилые.
— Вы точно помните, что они шли вместе?
— Почти точно. Я видел их там еще раньше. Теперь я припоминаю, что у меня создалось впечатление, будто бы у них с собой бутылка и они пошли наверх, чтобы ее распить. Но тогда там еще была эта парочка, девушка, на которой были сетчатые трусики, и ее парень. А…
— Да?
— А потом я увидел еще одного. Он пришел с другой стороны.
— Это тоже был алкаш, как вы выражаетесь?
— Ага, на него явно не стоило обращать внимание. По крайней мере, я не обратил на него внимания. Он спускался от водонапорной башни. Теперь я его отчетливо припоминаю, помню, я еще подумал, что он, должно быть, вошел в парк по лестнице со стороны Ингемаргатан, а это неплохая работенка, карабкаться по одному склону наверх только для того, чтобы по другому тут же сойти вниз.
— Сойти вниз?
— Ага, он вышел из парка на Свеавеген.
— А когда вы его видели?
— Сразу после того, как ушел мужчина с собакой.
В кабинете стало тихо. Постепенно до всех дошло, что этот человек только что сказал.
Рольф Эверт Лундгрен понял это позже всех. Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Гюнвальду Ларссону.
— Ага, черт возьми, это правда, — сказал он.
Мартин Бек чувствовал, как у него где-то внутри вибрирует какой-то нерв. А Гюнвальд Ларссон говорил:
— Так, попытаемся резюмировать. Между четвертью восьмого и половиной восьмого со Свеавеген в Ванадислунден вошел хорошо одетый пожилой мужчина с собакой. Он прошел мимо киоска у детской площадки, когда там еще была эта девочка. Приблизительно десять минут, максимум четверть часа мужчина с собакой оставался в той части парка, которая находится между кирхой Святого Стефана и Фрейгатан. Вы все это время наблюдали за ним. Когда он уходил из парка, тем же путем, откуда пришел, другими словами, мимо киоска и детской площадки, девочки там уже не было. Спустя несколько минут от водонапорной башни на вершине холма спустился мужчина и вышел из парка на Свеавеген. Вы полагали, что он вошел в парк с Ингемаргатан, поднялся по лестнице за водонапорной башней и спустился по другому склону холма в направлении выхода на Свеавеген. Однако этот мужчина вполне мог войти в парк со Свеавеген на четверть часа раньше, то есть тогда, когда вы были полностью заняты тем, что наблюдали за мужчиной с собакой.
— Ага, — сказал задержанный и остался сидеть с широко раскрытым ртом.
— Он мог прийти на детскую площадку и выманить девочку наверх к водонапорной башне. Там он мог убить ее, и в ту минуту, когда вы его видели, мог как раз возвращаться оттуда.
— Ага, — сказал Рольф Эверт Лундгрен, глядя немигающими глазами на Гюнвальда Ларссона.
— Вы видели, в какую сторону он пошел? — спросил Мартин Бек.
— Нет, я только подумал, что он уже исчезает и что теперь мне будет спокойнее.
— Вы видели его вблизи?
— Ага, он ведь прошел мимо меня. Я стоял за киоском.
— Прекрасно, в таком случае опишите его нам, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Как он выглядел?
— Он был не очень высокий, но и не низенький. С довольно большим носом.
— Во что он был одет?
— На нем была светлая рубашка, кажется, белая, темные брюки, то ли серые, то ли коричневые. Он был без галстука.
— Волосы?
— По-моему, довольно редкие. Зачесаны назад.
— Пиджак у него был? — вмешался Рённ.
— Нет, ни пиджака, ни плаща.
— Цвет глаз? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Что?
— Вы заметили, какого цвета у него были глаза?
— По-моему, они были синие. Или серые. Ну, в общем, светлые.
— А сколько ему приблизительно могло быть лет?
— Ну, если приблизительно… между сорока и пятьюдесятью. Я бы сказал, ближе к сорока.
— А ботинки? — спросил Рённ.
— Этого я не знаю. Наверное, обыкновенные черные полуботинки со шнуровкой, которые, как правило, носят такие люди. Но это я уже предполагаю.
Гюнвальд Ларссон резюмировал:
— Мужчина среднего роста, чуть больше сорока, нормальная фигура, редкие зачесанные назад волосы и большой нос. Синие или серые глаза. Белая или светлая рубашка с открытым воротом. Коричневые или темно-серые брюки; вероятно, черные полуботинки.
У Мартина Бека в голове промелькнула какая-то мимолетная ассоциация, но тут же ускользнула. Гюнвальд Ларссон продолжил:
— Так значит, вероятно, черные полуботинки. Овальное лицо… хорошо. И наконец, последнее. Посмотрите на кое-какие фотографии. Пусть сюда принесут альбом из отдела полиции нравов.
Рольф Эверт Лундгрен листал один за другим альбомы из отдела полиции нравов. Он внимательно изучал каждую фотографию и над каждой всегда качал головой.
Он не нашел никого, кто бы походил на мужчину, которого он видел в Ванадислундене.
Он с полной уверенностью утверждал, что мужчины, которого он видел в парке, нет в этих альбомах.
Была уже полночь, когда Гюнвальд Ларссон сказал:
— Так, сейчас мы организуем вам что-нибудь поесть, а потом пойдете спать. Увидимся завтра. А пока что большое вам спасибо.
Казалось, у него приподнятое настроение.
Последнее, что сказал грабитель, прежде чем его увели, было:
— О Боже, подумать только, что я видел этого мерзавца…
Казалось, у него тоже приподнятое настроение.
А ведь он едва не убил несколько человек и всего лишь двенадцать часов назад с удовольствием убил бы на месте как Мартина Бека, так и Гюнвальда Ларссона, представься ему такая возможность.
Мартин Бек размышлял над этим.
Он размышлял также над тем, что теперь у них есть описание, очень скверное описание, которое подходит к тысячам мужчин, но ведь это уже кое-что.
И охота вступила в седьмой день.
Мартин Бек размышлял еще кое о чем, однако сам точно не знал о чем.
Перед тем как закончить, они с Рённом и Гюнвальдом Ларссоном выпили еще по стаканчику кофе. Обменялись несколькими последними фразами, прежде чем разойтись по домам. Гюнвальд Ларссон спросил:
— Вам показалось, что это длилось слишком долго?
— Да, — сказал Мартин Бек.
— Ага, честно говоря, показалось, — ответил Рённ.
— Ага, — назидательным тоном произнес Гюнвальд Ларссон. — Нужно вытягивать все, с самого начала. И кроме того, завязать отношения, основанные на доверии.
— Ага, — сказал Рённ.
— И все равно, мне показалось, что это продолжалось слишком долго, — сказал Мартин Бек.
Потом он поехал домой, выпил еще одну чашечку кофе и лег. Он лежал в темноте, не мог уснуть и размышлял.
Кое о чем.
XVII
Когда Мартин Бек проснулся в пятницу утром, у него совершенно не было ощущения, что он выспался. Напротив, он чувствовал себя более уставшим, чем накануне вечером, когда после чересчур большого количества выпитого кофе ему наконец удалось уснуть. Он спал беспокойно, его мучил один кошмар за другим, и он проснулся с болью в желудке.
Мартин Бек устал, злился сам на себя, и у него резало глаза, когда он ехал в метро к центру города, где пересел и отравился проверить, что новенького, к себе в кабинет на Вестберга-Алле.
Он поднялся лифтом на третий этаж, нажал на нужные кнопки на круглом циферблате у застекленной двери, кивнул дежурному и вошел в свой кабинет. Там в куче бумаг на столе он нашел документы, которые хотел взять с собой на Кунгсхольмсгатан.
Здесь лежала также яркая цветная открытка, на которой был изображен ослик в соломенной шляпе, пухленькая черноглазая девочка с корзинкой апельсинов и пальма. Открытка была с Мальорки, где самый младший в отделе, Оке Стенстрём, проводил отпуск, и адресована она была «Мартину Беку и его ребятам». Мартин Бек не сразу разобрал, что, собственно, написал им Стенстрём шариковой ручкой, из которой выдавливалось слишком много пасты.
«Если вы не можете понять, куда подевались все стокгольмские красотки, должен вас проинформировать, что до них дошли сведения о том, где я провожу отпуск. Как там у вас дела без меня? Конечно, скверно. Но вы держитесь, я к вам, может быть, еще вернусь! Оке».
Мартин Бек улыбнулся и сунул открытку в карман. Потом сел на стул, нашел номер Оскарсонов и придвинул к себе телефон.
Трубку взял отец семейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25