В тренировочном лагере он научился принимать самостоятельные решения, тщательно взвешивать их и без колебания проводить в жизнь.
Научился он и тому, что основательное планирование составляет минимум полдела.
Все еще продолжая раздумывать, он вышел в коридор и взял с полки первый том телефонного справочника. Сел на кровать и. отыскал нужную страницу. Куда проще. Гейдт прочел:
Бек, Мартин, комиссар уголовной полиции, Чёпмангатан 8, 22 80 43.
Из гардероба он достал синьки с картой города. Память у него была хорошая, и он примерно представлял себе, где находится Чёпмангатан – поблизости от Королевского дворца. Он сам проходил как раз по этой улице полтора месяца назад. Карта была очень подробная, и Гейдт сразу нашел нужный дом. Он стоял не на самой улице, а в конце узкого проулка, и прилегающие здания казались удобными для задуманного им дела.
Расстелив карту на полу, Гейдт нагнулся и вытащил из-под кровати винтовку. Безупречное оружие, как и все материальное обеспечение у БРЕН. Английского производства, с ночным оптическим прицелом, позволяющим стрелять даже при самом плохом освещении.
Гейдт взял в гардеробе свой чемоданчик "дипломат" и, разобрав винтовку, уложил в него. Потом сел на кровать, чтобы еще подумать.
Устранив Бека, он убьет двух зайцев. Во-первых, полиция потеряет своего явно лучшего и наиболее опасного для него, Гейдта, сотрудника, во-вторых, ее внимание будет приковано к Стокгольму.
Но есть и минусы. Вся полиция будет поднята на ноги – раз, все мыслимые пути выезда будут перекрыты – два. Правда, этих мер следует опасаться лишь в том случае, если убийство Бека обнаружат сразу.
Значит, если вообще убивать комиссара Мартина Бека, то только в его квартире. Гейдт еще раньше выяснил, что Бек разведен и живет один.
Так как же поступить?
Гейдт глянул на часы. Еще есть несколько часов в запасе, чтобы принять окончательное решение по обоим вопросам.
Неужели здешняя полиция до того тупа, что до сих пор не нашла машину? Как только явился Леваллуа с дурными вестями о фотографии и приметах, Гейдт поручил ему перегнать зеленый "опель" в Гётеборг и оставить на стоянке у причала, к которому подходит лондонский пароход. Затем француз, как ему было приказано, вполне легально приобрел надлежащим образом зарегистрированный подержанный бежевый "фольксваген". Эта неброская машина стояла теперь неподалеку от Хювюдста-алле.
Поразмыслив, Гейдт заключил, что тут ему не грозит никакая ловушка. И снова принялся мерить комнаты длинными, плавными, почти беззвучными шагами.
Даже удивительно, что такой могучий мужчина производил так мало шума: весы в ванной только что показали, что он весит почти сто килограммов.
Но Каитен весил сто двадцать, и в нем не было ни капли лишнего жира.
* * *
Утром того же дня Мартин Бек отправил Бенни Скакке в Мальме. Скакке предпочел ехать на своей машине, чтобы ему начислили путевые, но Мартин Бек плохо переносил дальние автомобильные путешествия и решил сесть на последний ночной поезд. Какую-то роль сыграли и чисто эгоистические соображения: раз уж рождество летит к чертям, так он хоть вечер проведет с Реей. Если она в настроении. В чем он никогда не мог быть вполне уверен.
Рённ и Меландер отбыли поездом в Хельсингборг, и такими мрачными он их еще никогда не видел.
Гюнвальд Ларссон, большой любитель автомобильной езды, с утра пораньше двинулся в путь к норвежской границе на своей роскошной гедеэровской машине завода "Эйзенахер моторверке". И хотя на марке значилось "ЭМВ", почти все считали это ошибкой, полагая, что должно быть "БМВ".
Если Рённ и Меландер уезжали с таким видом, словно проглотили уксусу, то Гюнвальд Ларссон явно был в приподнятом настроении, а Скакке откровенно радовался. Бенни Скакке коллекционировал заслуги, а тут представлялась такая заманчивая возможность.
Мартину Беку не удалось найти Рею, но в управлении по социальным вопросам обещали передать, что комиссар заедет за ней. Он уже собрался идти домой, но, пока надевал пальто, зазвонил телефон. Разрываясь между чувством долга и более человеческими побуждениями, он вернулся к письменному столу и взял трубку.
– Бек.
– Хаммаргрен, – произнес незнакомый голос с гётеборгским произношением.
Фамилия ничего не говорила Мартину Беку, но, скорее всего, звонил сотрудник полиции.
– Слушаю, в чем дело?
– Мы нашли машину, которую вы разыскиваете. Зеленый "опель рекорд", фальшивые номерные знаки.
– Где именно?
– Здесь, в Гётеборге, в гавани Скандиа. У пристани, где причаливает "Сага". Лондонский пароход Ллойда. Машина, должно быть, уже недели две стоит.
– Дальше?
– Ну, отпечатков пальцев нет. Вероятно, стерты. Все документы на машину лежали в перчаточном отделении.
Разочарование, которое испытал Мартин Бек, не отразилось в его голосе:
– И все?
– Не совсем. Мы опросили команду "Саги", начали с Эйнара Норрмана – он у Ллойда флагманский капитан – и обошли всех офицеров. Дальше побеседовали с интендантом Харкильдом и всем обслуживающим персоналом, особое внимание уделили стюардам, официанткам и горничным. Никто из них не узнал этого типа на фотографии, вашего Гейдта.
– Интендант, – сказал Мартин Бек. – Раньше он назывался судовым казначеем.
– Что поделаешь, времена меняются. Скоро будут говорить "стена" вместо "переборки" и "пол" вместо "палубы". А там~
– Что – там?
– А там вообще можно плюнуть на пароходы и только летать на самолетах. Между прочим, Эйнар Норрман сказал, что за последние полгода ни разу фуражку не надевал. Скоро капитаны начнут отдавать концы из-за нехватки свежего воздуха.
Мартин Бек был вполне согласен с гётеборжцем, однако тот уклонился от темы.
– Ну, а что же насчет Гейдта?
– Ничего. Сдается мне, его на борту не было. С такой внешностью его бы запомнили. Ну а машина, как я уже сказал, стояла на пристани.
– Криминалистический осмотр?
– Ничего не дал. Ровным счетом ничего.
– Ладно. Спасибо, что позвонил. Привет.
Мартин Бек энергично потер лоб. Тут может быть несколько вариантов. Можно считать машину ложным следом. Однако более вероятно, что Гейдт покинул страну на другом судне, не таком приметном, как "Сага". Гётеборгский порт большой, каждый день из него выходит не один корабль. Многие официально берут пассажиров. Другие – особенно небольшие суда – перевозят людей, которые предпочитают остаться неизвестными и могут за это заплатить.
Так что же вытекает из полученного сообщения?
Вполне возможно, что Гейдт уже несколько недель назад выехал из страны и находится далеко за пределами досягаемости.
Мартин Бек поглядел на часы. Связываться с кем-либо из выехавших сотрудников рано. И отзывать их, пожалуй, было бы неверно. Может быть, зеленый "опель" нарочно там поставлен, чтобы сбить с толку полицию. Жаль, что этот гётеборжец не выяснил, стояла ли машина там до покушения. Тогда все было бы ясно.
Теперь же кругом сплошь вопросительные знаки.
Мартин Бек захлопнул дверь своего временного кабинета и направился домой. В общем, лучше всего держаться намеченного плана.
Поезд отходит с Центрального вокзала около полуночи. До тех пор еще много времени.
* * *
Конек крыши обледенел, но вообще-то было не так уж холодно.
Рейнхард Гейдт лежал неподвижно на толевой кровле, и тепла от его тела было достаточно, чтобы корочка льда под ним и вокруг него быстро растаяла.
Он был одет в черный свитер и черные вельветовые брюки, на ногах – черные носки и черные туфли на каучуковой подметке, которую он зачернил ваксой, голова защищена надвинутым на глаза и уши черным шерстяным шлемом. На руки он натянул длинные тонкие черные перчатки.
У винтовки был черный ствол и темно-коричневый приклад. В принципе только блики на оптическом прицеле могли бы его выдать, но линзы были обработаны, чтобы не давать бликов.
Естественно, смысл всей этой маскировки заключался в том, чтобы остаться незамеченным. И хотя Гейдт не был до конца уверен в надежности принятых им мер, человек с нормальным зрением и впрямь не различил бы его с двух метров. Очутись вдруг вопреки всякой вероятности на крыше такой человек.
Сам Гейдт попал туда очень просто, через слуховое окно. Его "фольксваген" стоял на Дворцовой горке; от машины он шел в светлом плаще. Плащ вместе с чемоданчиком сейчас лежал в углу на захламленном чердаке.
Позиция была идеальная. Гейдт видел все окна Мартина Бека, поскольку все четыре выходили на восток.
Но пока что в квартире было темно и тихо.
Оптический прицел специально предназначался для снайперской стрельбы в темноте, и Гейдт даже при выключенном свете различал в комнатах некоторые детали. Адский шум уличного движения на набережной Шеппсбрун за его спиной создавал нужный фон. Английская винтовка стреляла не очень громко, и звук единственного выстрела, несомненно, потонул бы в какофонии, создаваемой работой моторов, визгом тормозов и выхлопами.
От нужных окон Гейдта отделяли каких-нибудь пятьдесят-шестьдесят метров; да будь расстояние в десять раз больше, он все равно не мог бы промахнуться.
Полную неподвижность сохранять было невозможно. Время от времени Гейдт слегка шевелил пальцами и ногами, чтобы не окоченеть. Он досконально изучил все приемы, знал, как незаметно разминать мелкие мышцы, чтобы не подвели в решающую минуту.
И он снова и снова проверял оптический прицел, это подлинное чудо техники.
Он пролежал так, наверно, минут сорок, когда в лифтовой шахте зажегся свет, а затем осветилось и крайнее из четырех окон.
Рейнхард Гейдт вдавил приклад в плечо и просунул в скобу указательный палец.
Погладил спусковой крючок. Он хорошо освоил свое оружие и точно знал, где с какой силой нажимать.
Его план был прост. Действовать мгновенно, застрелить этого Бека, как только он покажется, и быстро, но без спешки убираться восвояси.
Кто-то прошел мимо первого, второго окна и остановился перед третьим.
Как всякий хороший стрелок, Гейдт расслабился и ощутил, что его тело наполняется приятным теплом и будто сливается воедино с винтовкой.
Указательный палец правой руки лежал на спусковом крючке. Рука не дрожала; он полностью владел собой физически и психически.
Кто-то стоял спиной к третьему окну.
Но не тот человек.
Женщина.
Небольшого роста, широкоплечая.
Прямые светлые волосы, короткая шея.
Одета в яркий вязаный джемпер, короткую твидовую юбку и, по-видимому, колготы.
Внезапно она повернулась и посмотрела через окно на небо.
Рейнхард Гейдт узнал ее еще раньше, чем рассмотрел белокурую челку и пытливые ярко-голубые глаза.
Прошлый раз он видел ее больше полутора месяцев назад.
Тогда она была в черной куртке, выцветших синих джинсах и красных резиновых сапогах.
Он помнил также, где именно ее видел. Тут, на Чёпмангатан, потом на другой улице, название которой вылетело у него из головы, и сразу после того на Дворцовой горке.
Гейдт не имел ни малейшего представления, кто она, но узнал тотчас и, надо думать, удивился бы такому совпадению, будь он вообще способен удивляться. Теперь же он просто навел оптический прицел на ее светлые волосы и пришел к выводу, что они у нее не крашеные, как ему показалось в тот раз.
В поле зрения появился мужчина. Довольно высокий, с широким лбом, прямым носом, широким тонкогубым ртом и мощной нижней челюстью.
Гейдт сразу опознал в нем человека, которого показывали по телевизору. Это был его враг, Мартин Бек. Тот, кто сперва сорвал террористический акт, потом обезвредил Каитена, физически самого сильного из всех агентов БРЕН, и кого теперь следовало устранить, чтобы облегчить Гейдту отступление.
Мужчина взял женщину за плечи, повернул лицом к себе и обнял.
Не такой уж опасный на вид, подумал Гейдт, слегка приподнимая ствол так, что крестик оптического прицела пришелся на переносицу полицейского.
Убить его сейчас ничего не стоило, но тогда он должен немедленно убить и женщину тоже. Все зависит от ее реакции. Гейдт видел ее только мельком, но догадывался, что она достаточно сообразительна. Если быстро сориентируется – успеет укрыться и поднимет тревогу, а тогда его позиция на крыше станет отнюдь не завидной. Окажись поблизости несколько полицейских, и темнота уже не будет для него надежной защитой. Напротив, он очутится в смертельной западне, отрезанным от всех путей отступления.
Рейнхард Гейдт быстро и трезво взвесил все за и против. Потом решил, что время еще есть, можно подождать и посмотреть, как разовьются события.
* * *
Рея Нильсен поднялась на цыпочки и шутливо куснула Мартина Бека за щеку.
– У меня теперь регламентированный рабочий день, – сказала она. – И начальство есть. Как еще оно посмотрит на то, что за три четверти часа до конца работы меня забирает полицейский.
– Особые обстоятельства, – объяснил Мартин Бек. – К тому же мне не хотелось возвращаться домой одному.
– Что за особые обстоятельства?
– Сегодня ночью уезжаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50