Блейк его звали — так тот все долдонил, какое, мол, у меня чудесное чувство ответственности. Так прямо и говорил: какое чудесное у вас чувство ответственности, мисс Хансон. Какая вы инициативная, мисс Хансон. Так и хотелось сказать: это чтобы лучше тебя скушать, бабушка. Тоже мне, гроб повапленный.
Смешно, правда, как мы поменялись ролями? Как симметрично все вышло. Я была такая вся из себя религиозная, а ты с головой в политике, теперь наоборот. Прямо как… видела вчерашний выпуск “Сирот”? Дело было веке в девятнадцатом; супружеская пара, большая любовь, но очень бедные, и у обоих единственное есть, чем гордиться. У него — золотые карманные часы, а у нее, бедняжки, волосы. И чем все кончается? Он закладывает часы, чтобы купить ей гребень, а она продает свои волосы, чтобы купить ему цепочку для часов. Вот это история.
Но, если вдуматься хорошенько, мы с тобой так и сделали. Верно, Януария?
Януария, ты спишь?
14. Лотти, в “Бельвью” (2026)
Болтают о конце света, бомбы и тэ дэ, и тэ пэ, или если не бомбы, тогда о том, что океаны умирают, рыба дохнет; но вы на океан вообще смотрели? Когда-то я тоже беспокоилась, честное слово, но сейчас я говорю себе: ну и что? Ну и что, что конец света? Вот моя сестра, она как раз наоборот — если выборы, она обязательно должна встать и пойти понаблюдать. Или землетрясение. Все что угодно. А проку?
Конец света. Давайте-ка я расскажу вам о конце света. Все кончилось лет пятьдесят назад. Или сто. И с этого момента — все просто дивно. Честное слово. Никто не пытается тебя доставать. Можно расслабиться. Знаете что? Конец света — это очень даже в кайф.
15. Лотти, в баре “Белая роза” (2024)
Естественно, никуда от этого не денешься. Когда кому-нибудь что-то очень-очень надо — если у человека рак или, как у меня, проблемы со спиной. — тогда вы говорите себе: всё, отбой тревоги. Однако ничего подобного. Но когда в натуре — это чувствуется сразу. Видно по их лицам. Озадаченность, агрессия куда-то исчезают. Не постепенно, как если человек засыпает, а вдруг. Значит, там есть кто-то есть, их касается некий дух и успокаивает то, что так болело. У кого опухоль, у кого моральные терзания. В любом случае это совершают определенные духи — хотя самых высших бывает понять тяжелее. Не всегда находятся слова объяснить то, что испытываешь, взаимодействуя с высшими планами. Но это те, что способны излечивать, а не низшие духи, которые покинули наш план совсем недавно. Низшие не такие сильные. Они не умеют так хорошо помогать, потому что сами еще путаются.
Поступать следует вот как: отправиться туда самому. Она не против, если вы скептик. Поначалу все скептичны, особенно мужчины. Даже мне, даже сейчас иногда кажется… что она мухлюет, все выдумывает. Нет никаких духов, вы умираете, вот и все. Сестра моя, которая меня туда отвела — и то ей пришлось практически силком тащить, — так она верить больше не может. Правда, ей это все никакой реальной пользы так и не принесло; а мне… Да, спасибо.
Хорошо. Первый раз дело было на обычном сеансе исцеления, около года назад. Правда, не у той женщины, о которой я рассказывала. У Друзей Вселенной — в зале “Американа”. Сперва рассказывали про Ка, потом в самом начале службы я почувствовала, как дух возложил мне ладони на лоб. Вот так. Очень сильно. И холодные — как компресс, когда жар. Я сосредоточилась на болях в спине, которыми тогда сильно мучилась, и попыталась ощутить, есть ли какая-нибудь разница. Потому что я знала, что в чем-то излечилась. Только после сеанса, уже на Шестой авеню, до меня дошло, в чем дело. Знаете, это как если вы смотрите вдоль улицы ночью, когда потише, и видите, как на всех светофорах одновременно вместо красного загорается зеленый. Ну, как будто всю жизнь я видела все в черно-белом изображении, и вдруг дали цвет, такой, как на самом деле. Такой яркий, словно… не знаю, не хватает слов. И я не могла успокоиться, всю ночь бродила по городу, хотя была зима. А восход? Я была на мосту, и — о Господи! Но потом за неделю все как-то постепенно потускнело. Слишком большой был дар. Я оказалась не готова. Но иногда, когда голова очень ясная и мне не страшно, по-моему, он возвращается. Буквально на секундочку. И снова пропадает.
Второй раз… спасибо.
Второй раз все было не так просто. “Почтовый” сеанс, недель пять назад. Или месяц? Кажется, дольше, хотя… Ладно.
Идея в том, что можно написать три вопроса, бумажку складывают, но преподобная Рибера к моей даже не успела притронуться — он уже явился и… не знаю даже, как объяснить. Он вцепился в нее мертвой хваткой и тряс. Со страшной силой. Он пытался захватить контроль над ее телом. Понимаете, обычно она с ними просто говорит, но Хуану так не терпелось, понимаете… Сами знаете, какой он был, уж если чего решит. И он все звал меня, таким жутким сдавленным голосом. Одну минуту я думала, что это действительно Хуан пытается со мной связаться, в следующую минуту, что нет, невозможно, Хуан умер. Понимаете, все это время я пыталась с ним связаться — и вот он явился, а я не верила.
Ладно.
В конце концов он понял, что необходимо содействие преподобной Риберы, и успокоился. Он рассказал о жизни по ту сторону и что он никак не может привыкнуть. Что он так много оставил здесь незавершенного. Что в последнюю минуту он передумал, но было уже поздно, ситуация вышла из-под контроля. Я так хотела поверить, что это правда, что он действительно здесь, но никак не получалось.
Потом, перед самым концом, лицо преподобной Риберы изменилось, стало гораздо моложе, и она прочла несколько строчек стихов. По-испански — разумеется, все было по-испански. Точных слов я не помню, но главный смысл был в том, что он не переживет, если меня лишится. Даже если это будет последний раз, что я разобью ему сердце — et ultimo dolor. Даже если это будет последнее стихотворение, которое он мне напишет.
Понимаете, когда-то Хуан писал мне стихи. Так что, когда вернулась домой, я заглянула в те, которые сохранились, и оно там было, то же самое стихотворение. Он написал мне его много лет назад, когда мы первый раз поругались.
Вот почему, когда кто-нибудь говорит, будто наукой не доказано, что есть жизнь после смерти, — вот почему никак не могу согласиться.
16. Миссис Хансон, в квартире 1812 (2024)
Апрель. Апрель — самый коварный месяц, в смысле простуд. Смотришь, какое солнце, и думаешь, пора уже короткие рукава, а когда спустился на улицу — поздно, не передумаешь. Кстати, о коротких рукавах — вы же психологию изучали, интересно, что скажете. Лоттин мальчик — вы его видели, Микки, ему сейчас восемь, — так он наотрез отказывается носить короткие рукава. Даже дома. Не желает никакую голую кожу показывать, и все. По-моему, явная патология. Или невроз? В восемь-то лет!
Вот, выпейте. Я запомнила, в этот раз оно уже не такое сладкое.
Удивительно, откуда только дети всякого нахватываются. Подозреваю, у вас было совсем по-другому — без семьи. Без дома. Жизнь по регламенту. Как по-моему, так никаким детям… Но, может, есть и другие факторы. Преимущества? Нет, это совсем не мое. Но в общежитии — никакой частной жизни, а вам же еще столько учиться надо. Ума не приложу, как вы управляетесь. И кто присмотрит за вами, если вдруг заболеете?
Слишком жарко? Бедное ваше горло. Не удивительно, впрочем, что вы хрипите. Эта книга, она все не кончается и не кончается. Нет, не поймите меня неправильно, мне нравится. Очень нравится. Как она встречает этого французского паренька, или он не француз, ну, тот рыжий, в соборе Нотр-Дам. Очень… как бы это сказать? Романтично? А потом, наверху, на башне — просто потряс. Странно, что не было экранизации. Или была? Да нет, конечно, мне гораздо больше нравится читать, даже если… Вас только жалко. Бедное ваше горло.
А знаете, я тоже католичка. Видите, прямо за вами, Священное Сердце. Ну, сейчас-то конечно! Но воспитывали меня в католической религии. Потом, перед самой конфирмацией, началась вся эта свара — ну, кому принадлежат церкви. Представьте только, стою это я на Пятой авеню, в первом своем шерстяном костюмчике — строго говоря, скорее это был джемпер — справа папа с зонтиком, слева мама тоже с зонтиком, и одна группа священников вопит, чтобы мы туда не ходили, а другая буквально тащит нас наверх, по ступенькам, а там сплошные трупы. Это, наверно, был год восемьдесят… первый? второй? Сейчас-то об этом можно прочесть в учебниках истории, а тогда я попала, можно сказать, в самую гущу настоящих уличных боев, а думала всю дорогу только об одном, — что Эр-Би сломает зонтик. Эр-Би — это мой папа.
Господи, что это я вдруг завела? А, мы же о соборе. Когда вы читали тот кусок, я так здорово все себе представляла. Где там говорилось, что каменные колонны похожи на древесные стволы… помнится, когда я бывала в Святом Патрике, думала то же самое.
Знаете, я ведь и дочкам моим тоже пытаюсь рассказывать, но им это совершенно не интересно. Прошлое для них ничего не значит; чтобы хоть одна взялась за книжку вроде этой — да ни за какие коврижки! А внуки еще маленькие. Вот сын, он бы послушал — но его сейчас здесь нет.
А когда воспитывают в приюте — или это не приют, если родители живы? — там с религией хоть что-то как-то или совсем не то? Госструктуры-то вряд ли…
По-моему, какая-нибудь вера нужна всем, как бы это ни называть — религия там, духовный свет… А вот Боз мой говорит: это ж какой сильной личностью надо быть, чтобы не верить ни во что. Ну, это чисто мужское. Он бы вам наверняка понравился. Вы и возраста одного, и интересы те же…
Послушайте, Ленни, а почему бы вам не заночевать у нас? Завтра у вас занятий нет — или есть? И зачем в такую жуткую погоду куда-то тащиться? Крошки не будет, ее никогда нет, но это между нами. Я постелю чистое белье, и вся ее спальня — в вашем распоряжении. Или если не сегодня, как-нибудь в другой раз. Надо же вам хоть какое-нибудь разнообразие в жизни, после всех общежитии; да и мне будет наконец, с кем поговорить, нельзя такую возможность упускать.
17. Миссис Хансон, в лечебнице (2021)
Это я? Действительно. Глазам своим не верю. А кто это со мной? Неужели ты? Разве у тебя тогда были усы? И где это вообще столько зелени? Не у “Элизабет” же. В парке? На обороте стоит “четвертое июля”, но не сказано, где.
Тебе удобно? Не хочешь сесть повыше? Давай сделаю. Вот так. Лучше, правда?
А — гляди, тот же самый пикник, и вон твой отец! Какую рожу он скорчил. И цвета всюду такие смешные.
И Бобби. О Господи.
Мама.
А это кто? Тут сказано: “В первоисточнике есть еще!” Кто-нибудь из Ширлов? Или из твоих знакомых по работе?
Вот, опять он. По-моему, никогда…
Ой, а это машина, в которой мы выезжали на озеро Хопатконг — когда Джордж Вашингтон заблевал все заднее сиденье. Помнишь? Ты так сердился.
Вот близнецы.
Опять близнецы.
А вот Гэри. Нет, это Боз! А, нет, действительно Гэри. Совсем не похож на Боза, просто у Боза было такое же пластмассовое ведерко, с красной полоской.
Мама. Как ей идет это платье.
Ой, смотри, вот вы вместе. Хохочете. Интересно, над чем. Хм-м. Какой милый снимок. Правда? Вот что, вставлю-ка я его сюда, над письмом от… Тони? Серьезно, от Тони? Как предупредительно. Кстати, Лотти просила, чтоб я не забыла передать тебе от нее поцелуй.
Что, пора? Уже?
Нет, трех еще нет. А я думала, уже три. Оказывается, еще нет. Хочешь еще посмотреть? Или я тебя утомила? Да нет, я не обижусь, столько высидеть и ни встать, ни шевельнуться, а я все треплюсь и треплюсь. Честное слово, если скажешь, что утомился, я не обижусь.
Часть III. Миссис Хансон
18. Новая американская католическая библия (2021)
За долгие годы до переезда в дом 334, когда все они жили в одном темном полуподвале на Мотт-стрит, к Хансонам забрел торговец, предлагавший Новую американскую католическую библию, и не просто библию, а в придачу — целый комплект инструкций, как не отстать от эволюции католической доктрины. Когда тот вернулся за демонстрационным экземпляром, миссис Хансон успела уже вписать на первые страницы все основные вехи семейной истории:
Имя Кем приходится Род. Ум.
Нора Энн Хансон 15.11.1967
Дуайт Фредерик Хансон муж 10.01.1965 20.12.1997
Роберт Бенджамин О'Мира отец 02.02.1940
Ширли Энн О'Мира (урожд. Ширл) мать 28.08.1943 05.07.1978
Роберт Бенджамин О'Мира мл. брат 09.10.1962 05.07.1978
Гэри Уильям О'Мира — " — 28.09.1963
Барри Дэниел О'Мира — " — 28.09.1963
Джимми Том Хансон сын 01.11.1984
Ширли Энн Хансон дочь 09.02.1986
Лоретта Хестер Хансон — " — 24.12.1989
Торговец оставил ей библию в счет залога плюс пять долларов, но забрал учебные планы и папку для вкладышей.
Это было в 1999-м. В последующие годы, когда бы семья ни пополнялась или сокращалась, миссис Хансон добросовестно фиксировала факт в Новой американской католической библии, причем непременно в тот же день.
30 июня 2001 года Джимми Том получил по голове полицейской дубинкой при разгоне митинга протеста против десятичасового комендантского часа, введенного президентом во время Сельхозкризиса. Умер он той же ночью.
11 апреля 2003 года через шесть лет после смерти отца в больнице “Бельвью” родился Боз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Смешно, правда, как мы поменялись ролями? Как симметрично все вышло. Я была такая вся из себя религиозная, а ты с головой в политике, теперь наоборот. Прямо как… видела вчерашний выпуск “Сирот”? Дело было веке в девятнадцатом; супружеская пара, большая любовь, но очень бедные, и у обоих единственное есть, чем гордиться. У него — золотые карманные часы, а у нее, бедняжки, волосы. И чем все кончается? Он закладывает часы, чтобы купить ей гребень, а она продает свои волосы, чтобы купить ему цепочку для часов. Вот это история.
Но, если вдуматься хорошенько, мы с тобой так и сделали. Верно, Януария?
Януария, ты спишь?
14. Лотти, в “Бельвью” (2026)
Болтают о конце света, бомбы и тэ дэ, и тэ пэ, или если не бомбы, тогда о том, что океаны умирают, рыба дохнет; но вы на океан вообще смотрели? Когда-то я тоже беспокоилась, честное слово, но сейчас я говорю себе: ну и что? Ну и что, что конец света? Вот моя сестра, она как раз наоборот — если выборы, она обязательно должна встать и пойти понаблюдать. Или землетрясение. Все что угодно. А проку?
Конец света. Давайте-ка я расскажу вам о конце света. Все кончилось лет пятьдесят назад. Или сто. И с этого момента — все просто дивно. Честное слово. Никто не пытается тебя доставать. Можно расслабиться. Знаете что? Конец света — это очень даже в кайф.
15. Лотти, в баре “Белая роза” (2024)
Естественно, никуда от этого не денешься. Когда кому-нибудь что-то очень-очень надо — если у человека рак или, как у меня, проблемы со спиной. — тогда вы говорите себе: всё, отбой тревоги. Однако ничего подобного. Но когда в натуре — это чувствуется сразу. Видно по их лицам. Озадаченность, агрессия куда-то исчезают. Не постепенно, как если человек засыпает, а вдруг. Значит, там есть кто-то есть, их касается некий дух и успокаивает то, что так болело. У кого опухоль, у кого моральные терзания. В любом случае это совершают определенные духи — хотя самых высших бывает понять тяжелее. Не всегда находятся слова объяснить то, что испытываешь, взаимодействуя с высшими планами. Но это те, что способны излечивать, а не низшие духи, которые покинули наш план совсем недавно. Низшие не такие сильные. Они не умеют так хорошо помогать, потому что сами еще путаются.
Поступать следует вот как: отправиться туда самому. Она не против, если вы скептик. Поначалу все скептичны, особенно мужчины. Даже мне, даже сейчас иногда кажется… что она мухлюет, все выдумывает. Нет никаких духов, вы умираете, вот и все. Сестра моя, которая меня туда отвела — и то ей пришлось практически силком тащить, — так она верить больше не может. Правда, ей это все никакой реальной пользы так и не принесло; а мне… Да, спасибо.
Хорошо. Первый раз дело было на обычном сеансе исцеления, около года назад. Правда, не у той женщины, о которой я рассказывала. У Друзей Вселенной — в зале “Американа”. Сперва рассказывали про Ка, потом в самом начале службы я почувствовала, как дух возложил мне ладони на лоб. Вот так. Очень сильно. И холодные — как компресс, когда жар. Я сосредоточилась на болях в спине, которыми тогда сильно мучилась, и попыталась ощутить, есть ли какая-нибудь разница. Потому что я знала, что в чем-то излечилась. Только после сеанса, уже на Шестой авеню, до меня дошло, в чем дело. Знаете, это как если вы смотрите вдоль улицы ночью, когда потише, и видите, как на всех светофорах одновременно вместо красного загорается зеленый. Ну, как будто всю жизнь я видела все в черно-белом изображении, и вдруг дали цвет, такой, как на самом деле. Такой яркий, словно… не знаю, не хватает слов. И я не могла успокоиться, всю ночь бродила по городу, хотя была зима. А восход? Я была на мосту, и — о Господи! Но потом за неделю все как-то постепенно потускнело. Слишком большой был дар. Я оказалась не готова. Но иногда, когда голова очень ясная и мне не страшно, по-моему, он возвращается. Буквально на секундочку. И снова пропадает.
Второй раз… спасибо.
Второй раз все было не так просто. “Почтовый” сеанс, недель пять назад. Или месяц? Кажется, дольше, хотя… Ладно.
Идея в том, что можно написать три вопроса, бумажку складывают, но преподобная Рибера к моей даже не успела притронуться — он уже явился и… не знаю даже, как объяснить. Он вцепился в нее мертвой хваткой и тряс. Со страшной силой. Он пытался захватить контроль над ее телом. Понимаете, обычно она с ними просто говорит, но Хуану так не терпелось, понимаете… Сами знаете, какой он был, уж если чего решит. И он все звал меня, таким жутким сдавленным голосом. Одну минуту я думала, что это действительно Хуан пытается со мной связаться, в следующую минуту, что нет, невозможно, Хуан умер. Понимаете, все это время я пыталась с ним связаться — и вот он явился, а я не верила.
Ладно.
В конце концов он понял, что необходимо содействие преподобной Риберы, и успокоился. Он рассказал о жизни по ту сторону и что он никак не может привыкнуть. Что он так много оставил здесь незавершенного. Что в последнюю минуту он передумал, но было уже поздно, ситуация вышла из-под контроля. Я так хотела поверить, что это правда, что он действительно здесь, но никак не получалось.
Потом, перед самым концом, лицо преподобной Риберы изменилось, стало гораздо моложе, и она прочла несколько строчек стихов. По-испански — разумеется, все было по-испански. Точных слов я не помню, но главный смысл был в том, что он не переживет, если меня лишится. Даже если это будет последний раз, что я разобью ему сердце — et ultimo dolor. Даже если это будет последнее стихотворение, которое он мне напишет.
Понимаете, когда-то Хуан писал мне стихи. Так что, когда вернулась домой, я заглянула в те, которые сохранились, и оно там было, то же самое стихотворение. Он написал мне его много лет назад, когда мы первый раз поругались.
Вот почему, когда кто-нибудь говорит, будто наукой не доказано, что есть жизнь после смерти, — вот почему никак не могу согласиться.
16. Миссис Хансон, в квартире 1812 (2024)
Апрель. Апрель — самый коварный месяц, в смысле простуд. Смотришь, какое солнце, и думаешь, пора уже короткие рукава, а когда спустился на улицу — поздно, не передумаешь. Кстати, о коротких рукавах — вы же психологию изучали, интересно, что скажете. Лоттин мальчик — вы его видели, Микки, ему сейчас восемь, — так он наотрез отказывается носить короткие рукава. Даже дома. Не желает никакую голую кожу показывать, и все. По-моему, явная патология. Или невроз? В восемь-то лет!
Вот, выпейте. Я запомнила, в этот раз оно уже не такое сладкое.
Удивительно, откуда только дети всякого нахватываются. Подозреваю, у вас было совсем по-другому — без семьи. Без дома. Жизнь по регламенту. Как по-моему, так никаким детям… Но, может, есть и другие факторы. Преимущества? Нет, это совсем не мое. Но в общежитии — никакой частной жизни, а вам же еще столько учиться надо. Ума не приложу, как вы управляетесь. И кто присмотрит за вами, если вдруг заболеете?
Слишком жарко? Бедное ваше горло. Не удивительно, впрочем, что вы хрипите. Эта книга, она все не кончается и не кончается. Нет, не поймите меня неправильно, мне нравится. Очень нравится. Как она встречает этого французского паренька, или он не француз, ну, тот рыжий, в соборе Нотр-Дам. Очень… как бы это сказать? Романтично? А потом, наверху, на башне — просто потряс. Странно, что не было экранизации. Или была? Да нет, конечно, мне гораздо больше нравится читать, даже если… Вас только жалко. Бедное ваше горло.
А знаете, я тоже католичка. Видите, прямо за вами, Священное Сердце. Ну, сейчас-то конечно! Но воспитывали меня в католической религии. Потом, перед самой конфирмацией, началась вся эта свара — ну, кому принадлежат церкви. Представьте только, стою это я на Пятой авеню, в первом своем шерстяном костюмчике — строго говоря, скорее это был джемпер — справа папа с зонтиком, слева мама тоже с зонтиком, и одна группа священников вопит, чтобы мы туда не ходили, а другая буквально тащит нас наверх, по ступенькам, а там сплошные трупы. Это, наверно, был год восемьдесят… первый? второй? Сейчас-то об этом можно прочесть в учебниках истории, а тогда я попала, можно сказать, в самую гущу настоящих уличных боев, а думала всю дорогу только об одном, — что Эр-Би сломает зонтик. Эр-Би — это мой папа.
Господи, что это я вдруг завела? А, мы же о соборе. Когда вы читали тот кусок, я так здорово все себе представляла. Где там говорилось, что каменные колонны похожи на древесные стволы… помнится, когда я бывала в Святом Патрике, думала то же самое.
Знаете, я ведь и дочкам моим тоже пытаюсь рассказывать, но им это совершенно не интересно. Прошлое для них ничего не значит; чтобы хоть одна взялась за книжку вроде этой — да ни за какие коврижки! А внуки еще маленькие. Вот сын, он бы послушал — но его сейчас здесь нет.
А когда воспитывают в приюте — или это не приют, если родители живы? — там с религией хоть что-то как-то или совсем не то? Госструктуры-то вряд ли…
По-моему, какая-нибудь вера нужна всем, как бы это ни называть — религия там, духовный свет… А вот Боз мой говорит: это ж какой сильной личностью надо быть, чтобы не верить ни во что. Ну, это чисто мужское. Он бы вам наверняка понравился. Вы и возраста одного, и интересы те же…
Послушайте, Ленни, а почему бы вам не заночевать у нас? Завтра у вас занятий нет — или есть? И зачем в такую жуткую погоду куда-то тащиться? Крошки не будет, ее никогда нет, но это между нами. Я постелю чистое белье, и вся ее спальня — в вашем распоряжении. Или если не сегодня, как-нибудь в другой раз. Надо же вам хоть какое-нибудь разнообразие в жизни, после всех общежитии; да и мне будет наконец, с кем поговорить, нельзя такую возможность упускать.
17. Миссис Хансон, в лечебнице (2021)
Это я? Действительно. Глазам своим не верю. А кто это со мной? Неужели ты? Разве у тебя тогда были усы? И где это вообще столько зелени? Не у “Элизабет” же. В парке? На обороте стоит “четвертое июля”, но не сказано, где.
Тебе удобно? Не хочешь сесть повыше? Давай сделаю. Вот так. Лучше, правда?
А — гляди, тот же самый пикник, и вон твой отец! Какую рожу он скорчил. И цвета всюду такие смешные.
И Бобби. О Господи.
Мама.
А это кто? Тут сказано: “В первоисточнике есть еще!” Кто-нибудь из Ширлов? Или из твоих знакомых по работе?
Вот, опять он. По-моему, никогда…
Ой, а это машина, в которой мы выезжали на озеро Хопатконг — когда Джордж Вашингтон заблевал все заднее сиденье. Помнишь? Ты так сердился.
Вот близнецы.
Опять близнецы.
А вот Гэри. Нет, это Боз! А, нет, действительно Гэри. Совсем не похож на Боза, просто у Боза было такое же пластмассовое ведерко, с красной полоской.
Мама. Как ей идет это платье.
Ой, смотри, вот вы вместе. Хохочете. Интересно, над чем. Хм-м. Какой милый снимок. Правда? Вот что, вставлю-ка я его сюда, над письмом от… Тони? Серьезно, от Тони? Как предупредительно. Кстати, Лотти просила, чтоб я не забыла передать тебе от нее поцелуй.
Что, пора? Уже?
Нет, трех еще нет. А я думала, уже три. Оказывается, еще нет. Хочешь еще посмотреть? Или я тебя утомила? Да нет, я не обижусь, столько высидеть и ни встать, ни шевельнуться, а я все треплюсь и треплюсь. Честное слово, если скажешь, что утомился, я не обижусь.
Часть III. Миссис Хансон
18. Новая американская католическая библия (2021)
За долгие годы до переезда в дом 334, когда все они жили в одном темном полуподвале на Мотт-стрит, к Хансонам забрел торговец, предлагавший Новую американскую католическую библию, и не просто библию, а в придачу — целый комплект инструкций, как не отстать от эволюции католической доктрины. Когда тот вернулся за демонстрационным экземпляром, миссис Хансон успела уже вписать на первые страницы все основные вехи семейной истории:
Имя Кем приходится Род. Ум.
Нора Энн Хансон 15.11.1967
Дуайт Фредерик Хансон муж 10.01.1965 20.12.1997
Роберт Бенджамин О'Мира отец 02.02.1940
Ширли Энн О'Мира (урожд. Ширл) мать 28.08.1943 05.07.1978
Роберт Бенджамин О'Мира мл. брат 09.10.1962 05.07.1978
Гэри Уильям О'Мира — " — 28.09.1963
Барри Дэниел О'Мира — " — 28.09.1963
Джимми Том Хансон сын 01.11.1984
Ширли Энн Хансон дочь 09.02.1986
Лоретта Хестер Хансон — " — 24.12.1989
Торговец оставил ей библию в счет залога плюс пять долларов, но забрал учебные планы и папку для вкладышей.
Это было в 1999-м. В последующие годы, когда бы семья ни пополнялась или сокращалась, миссис Хансон добросовестно фиксировала факт в Новой американской католической библии, причем непременно в тот же день.
30 июня 2001 года Джимми Том получил по голове полицейской дубинкой при разгоне митинга протеста против десятичасового комендантского часа, введенного президентом во время Сельхозкризиса. Умер он той же ночью.
11 апреля 2003 года через шесть лет после смерти отца в больнице “Бельвью” родился Боз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40