Капитан раскрыл глаза, и Томаса Кейри поразила их ясная голубизна.
— Что ж, — сказал капитан, — весьма любопытно. История, если ее опубликовать, на день-два привлечет внимание американцев. Но боюсь, что ее не напечатают, по крайней мере сейчас. Я весьма признателен вам, мистер Кейри. Хотя должен заметить, что мне трудно поверить, будто отец, отправляя в путешествие дочь, замышляет потопить судно, на котором она едет. Это же чудовищно, Стэн! — повернулся он к Гордону.
— Ах, Дэв, — ответил профессор, — как вы мало знакомы с неприглядными сторонами жизни! Вы романтик, Дэв. Всю жизнь скитаетесь по океанам, среди мужественных людей, боретесь со стихией, и мир кажется вам сотворенным как надо. Не так ли?
— Да, я все больше и больше убеждаюсь, что люди не так уж плохи.
— В общей массе. Согласен с вами, Дав. В людях не иссякло стремление творить добро. Пример перед вами, — он кивнул на Томаса Кейри, — но сколько еще зла! Разве не убивает еще брат брата, дети — родителей и родители — детей своих? Вы говорите, и я согласен с вами, что обвинение мистера Чевера чудовищно, но что мы знаем об отношениях отца и дочери, о характере этого человека?
— Я был вместе с мистером Чевером сегодня. Он нежно прощался с дочерью, поцеловал ее, осмотрел каюту. Просил меня заботиться о девочке. Надо сказать — она очаровательное существо…
Томас Кейри залился румянцем, вспомнив свою встречу с Джейн, когда мафиози волокли его по коридору судна.
«Что она подумала? Джейн не могла понять, почему я не остановился, не подошел к ней. После грязных наветов я должен был обязательно это сделать. Проклятые бандиты!»
Минуту-другую, пока он переживал свою мимолетную встречу с Джейн, он не слышал, о чем говорили капитан и профессор, когда же он вернулся к действительности, то увидел профессора стоящим у открытого окна, капитан же сидел в своем кресле, благодушно улыбаясь. Профессор говорил:
— Как прекрасны берега Калифорнии с борта вашего судна, Дэв. Расстояние сглаживает грубые контуры, так и в жизни…
Томасу Кейри показалось, что они обо всем договорились, пока он грезил наяву, что капитан сейчас отдаст приказ возвращаться в порт. Чтобы ускорить этот момент, он спросил:
— Надеюсь, капитан, вы прикажете повернуть судно в Сан-Франциско?
Капитан улыбнулся, как улыбаются детям, когда у тех возникают невыполнимые желания.
— Нет, мистер Кейри, это не в моих силах.
Репортер вскочил.
— Но это же, это…
— Договаривайте — преступление и так далее?
— Я не собираюсь вас ни в чем обвинять, но поймите!..
— Все понимаю. Редкий рейс обходится без того, чтобы я не получал подметных писем или ко мне не приходили бы люди, предупреждающие о готовящейся диверсии и требующие денег за раскрытие преступления. И должен сказать, не всегда сигналы были явным шантажом. И все-таки мы уходили в рейс и — благодарение богу — возвращались.
— Но теперь опасность налицо!
— В океане всегда опасно, молодой человек.
— Как вы можете рассуждать так спокойно? На судне более двух тысяч человек!
— Если быть точным, их ровно две тысячи восемьсот. Тысяча человек команды и тысяча восемьсот пассажиров. Двести сорок пассажиров первого класса мы недобрали. И пришлось уволить и оставить на берегу пятьдесят человек из команды. А в удачные рейсы у нас на борту ровно три тысячи девяносто человек.
— Как видите, вы рискуете не только своей жизнью.
— Безусловно. И этот риск продолжается уже двадцать три года. Если я поверну судно, как вы предлагаете, возникнет неимоверный скандал. Вместо меня пошлют в рейс другого, и я в мои годы уже никогда больше не получу такое судно, да и вообще, — он махнул рукой, — для меня это будет концом карьеры. Выпейте со мной, мистер Кейри. Это наилучшее, что мы сможем сейчас предпринять. И вы, Стэн, прошу вас, дружище. Отлично, что вы послушались моего совета. «Глория» — первоклассный плавающий отель. Как поживает ваш приятель Кинг?
— Плывет в приличном обществе: справа от него «каюта» таксы, слева расположился сенбернар.
— Джентльмен весьма мрачного вида. Как же, я был ему представлен! Его хозяева Куперы — состоятельные люди, у них в Техасе нефтеперегонный завод или что-то в этом роде. Такие путешествия, Стэн, способствуют общению. Кинг получит удовольствие.
— Надеюсь, Дэв.
— Я также надеюсь, что и к вам вернется ваш всегдашний оптимизм.
— Мой оптимизм никогда не угасал. Вы знаете, что я благодарю судьбу даже за несчастья, так как они позволяют острее чувствовать неповторимость бытия. В то же время я никогда не причислял себя к непротивленцам. Со злом я борюсь всеми силами, хотя чаще всего безрезультатно. Все же в настоящую минуту меня, как и нашего друга Тома, очень интересует местонахождение людей Минотти. Как вы считаете, Дэв, они могут находиться среди команды?
— В принципе — да. Все же если они здесь, то скорее всего состоят пассажирами. За диверсии дорого платят, а такие люди любят комфорт. Все же не думайте, Стэн, что «Глорию» так легко спровадить на дно. Она плавуча, как кокосовый орех. Только что вышла из ремонта. Мы установили современное противопожарное оборудование. Ну конечно, я приму меры, так что не волнуйтесь, друзья. — Успокаивая своих гостей, капитан сам заметно встревожился. Морщины на его лбу стали глубже, придав лицу суровую озабоченность. — На судне есть своя полиция, и в ее, правда, небольшом штате состоит один опытный детектив. Что греха таить, во время плавания иногда нарушаются законы, случаются кражи, скандалы в казино или в барах, так что мы держим специальных людей. Придется им заняться розыском этих негодяев. Надеюсь, вы понимаете, джентльмены, что больше ни с кем не следует делиться своими опасениями?
Томас Кейри кивнул.
Мистер Гордон сказал:
— Безусловно. Слухи могут создать панику, которая расстроит весь сценарий пьесы. Панику следует оставить для четвертого акта.
Капитан, сбитый было с толку, насторожился, затем захохотал, ударив своими ручищами по подлокотникам кресла:
— Черт возьми, Стэн! Да вы неисправимы! По-прежнему считаете, что жизнь состоит из бесконечного числа трагедий, драм и комедий! И на «Глории», по-вашему, разыграются шекспировские страсти?
— Уверен, Дэв. Здесь достаточно действующих лиц.
— Не многовато ли для одной пьесы?
— Главных действующих лиц немного, остальные — статисты. К тому же часть персонажей осталась на берегу. Здесь мы можем оказаться с вами свидетелями таких вещей, которые вы так метко назвали шекспировскими страстями.
— Ну хорошо, хорошо, Стэн, будем надеяться и стараться, чтобы рейс прошел нормально и без особых неприятностей для нашего молодого друга, а также, чтобы и он получил удовольствие от плавания. Вы знаете, джентльмены, я множество раз побывал везде, где только возможно, и все же не перестаю удивляться красоте мира. Ну так как, мистер Кейри?..
Томас Кейри сидел в глубоком кресле и задумчиво вертел ножку хрустальной рюмки. Голос капитана сливался в его ушах с шумом ветра за окном и стрекотаньем вентилятора. Услышав свое имя, он вздрогнул и поднял голову.
Капитан ободряюще улыбнулся:
— Теперь вам придется идти с нами в Гонолулу, оттуда вы сможете вернуться в Сан-Франциско или воздушным путем, или же на первом попутном судне.
Томас Кейри поставил рюмку на стол.
— Капитан! Я не могу вам сейчас открыть всех причин, которые заставляют меня принять такое участие в судьбе вашего судна. Все же я должен вам сказать, что не смогу вас оставить, пока преступник или преступники не будут пойманы или обезврежены другим путем, в то же время я не располагаю средствами, чтобы продолжать путь даже в третьем классе…
Капитан печально улыбнулся:
— Видите ли, мистер Кейри, я не хотел вас огорчать раньше времени, не хотел говорить, что я получил указание ссадить вас именно в Гонолулу. Вами почему-то заинтересовалась полиция. Сожалею, но мои возможности тоже весьма ограничены. Так что вы идете с нами только до Гавайских островов. Там я прихвачу на борт еще пару детективов. Вы же пока пользуйтесь всем на судне…
Вошел радист.
— Сэр, срочная телеграмма.
Пробежав глазами строчку печатных букв, капитан сказал:
— Вам действительно небывало везет, мистер Кейри. Вы никогда не играли на скачках?
— Нет, а что?
— Да вот, шеф сообщает, что ваше дело улажено и вы можете сойти в любом порту следования либо продолжать плавание. Чем это вы так пленили нашего хозяина мистера Чевера?
Томас Кейри пожал плечами и непонимающе переглянулся с профессором.
Мистер Гордон потер руки:
— Все отлично. Именно такие неожиданные ходы вполне закономерны в настоящей пьесе. И неплохо бы по этому случаю еще выпить.
Пригубив рюмку, капитан сказал, повеселев:
— Итак, мистер Томас, ваше желание исполнилось, и если бы вы теперь захотели уйти с судна, я бы принял все возможные меры, чтобы воспрепятствовать такому шагу. Присутствие такого необыкновенного счастливца гарантирует безопасность судна, я пью за ваши успехи. — И он до дна осушил рюмку. Выпив, сказал: — Теперь, мистер Кейри, можете чувствовать себя здесь как на собственной яхте. Я распоряжусь, чтобы вам отвели свободную каюту первого класса.
Томас Кейри покачал головой:
— Благодарю, капитан, только я не собираюсь совершать путешествие за счет мистера Чевера или за ваш. У меня, как я вам уже говорил, другие задачи. Я должен найти людей Минотти, а вы в этом должны мне помочь.
— Убей меня бог, если я знаю, как я смогу это сделать. Какова будет моя роль во всем этом деле?
Мистер Гордон вставил реплику:
— Наконец-то мы, Дэв, начинаем продвигаться в уточнении ролей. И если мне позволено будет дать совет, то я бы предложил обеспечить Тому беспрепятственное передвижение по сцене.
— Вы хотите сказать — по судну? — спросил, пряча улыбку, капитан.
— Вы отгадали мою мысль, Дэв. Именно. Том должен иметь право находиться и среди пассажиров, и в команде — словом, на всех подмостках.
— Вы хотите сказать — на всех палубах?
— Именно. В салонах, в барах, в казино, в бассейнах — словом, везде и всюду.
— Так, — капитан вздохнул, — словом, мистер Кейри хочет взять на себя обязанности добровольного детектива, я об этом догадывался, но теперь вы, Стэн, окончательно убедили меня в этом. Другими словами, нашему молодому другу нужна такая должность на судне, исполняя которую он мог бы появляться везде, не вызывая особых подозрений.
— Даже в каютах, — добавил профессор.
— Насчет кают сомневаюсь, должность стюарда ему не подойдет, да и ограничит возможности передвижения по судну. Надо подумать. Скажите, мистер Кейри, чем вам приходилось заниматься, кроме писанины, то есть, извините, литературного труда?
— Да ничем особенно…
— Все же?
— Студентом работал в ресторане.
— Что делали?
— Мыл посуду.
— Если вас устроить на эту должность, то вы скоро забудете о своих мафиози, у вас не будет времени подумать даже о спасении души. Еще что?
— Одно лето работал на заправочной станции…
— Автомобилей у нас нет.
— …собирал апельсины во Флориде.
— К сожалению, на «Глории» нет и цитрусовых плантаций. И это все?
Томас Кейри стал мучительно перебирать в памяти, чем он еще занимался за свою жизнь. В тяжелые студенческие годы приходилось браться за все: он мыл окна, работал мусорщиком, был сэндвичменом — живой рекламой, давал уроки русского языка, хотя сам знал его тогда из рук вон плохо. Все это не могло пригодиться в данном случае. Неожиданно он вспомнил, что в школьные годы помогал отцу — электромонтеру.
— Видите ли, отец мой был электриком, и я часто с ним вместе делал проводку, устанавливал телефоны.
— Вот это уже кое-что! У нас здесь сотни километров электролиний. Работа найдется. Наш главный электрик — чуть ли не доктор технических наук, его загнала сюда безработица. Подучитесь у него, и по окончании рейса у вас будет вторая отличная специальность. Считаю, что мы уладили это дело. Я прикажу третьему офицеру зачислить вас на должность младшего электромонтера.
— Благодарю вас.
— Оклад, кажется, долларов триста двадцать или триста пятьдесят. И скажу, чтобы вас не особенно загружали работой.
— Благодарю вас.
— Ну вот, мы с вами еще раз убедились, что из любого положения можно найти выход. — Капитан встал и высоко поднял рюмку. — Выпьем за успехи нашего детектива-электрика или электрика-детектива-репортера!
Он вышел с гостями в коридор. Прощаясь, сказал, что всегда будет рад их видеть у себя и что лучше всего приходить к нему после обеда, когда клонит ко сну, а спать ему днем категорически запрещено медициной.
— Док считает, что во время послеобеденного сна особенно много оседает на стенках сосудов этого проклятого холестерина. Так что заходите. Кстати, Том, вы играете на биллиарде?
— Немного.
— Вот и прекрасно. Профессор тоже гоняет шары, и не без успеха. Сыграем партию в карамболь. Играть мы можем вот в такую погоду, и особенно на стоянках. «Глорию» даже в шторм почти не качает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51