Я, Барни Майерсон с Земли, который работал в Наборах П. П." и жил в приличном доме с невероятно низким номером 33… — думал он. — Эта личность мертва, для нее все кончено, как будто ее стерли губкой с доски.
Нравится мне это или нет, но я снова родился".
— Жизнь колониста на Марсе, — сказал он, — не похожа на жизнь на Земле. Когда я окажусь там…
Барни замолчал. Он хотел сказать: «Возможно, тогда меня больше заинтересуют догматы твоей церкви». Однако пока не стал этого высказывать, даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что противоречило его нынешним убеждениям. И все-таки…
— Продолжайте, — попросила Энн Хоуторн. — Закончите свою мысль.
— Поговорим об этом, когда я немного поживу в бараке на чужой планете. — сказал Барни. — Когда начну новую жизнь — если это можно назвать жизнью — в качестве колониста.
В голосе его звучала горечь.
— Хорошо, — спокойно сказала Энн. — Я буду рада.
Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку и обнаружил, что это работа Эрика Ледермана о жизни в колониях, «Странник без дороги». Бог знает, где она ее достала. Книга была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни начал испытывать к девушке определенное уважение.
Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и несколько худа, без косметики, густые темные волосы почти полностью скрывались под круглой белой шапочкой. Она выглядела так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в церкви.
Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, сочувственный, приятный голос. Возможно, они еще встретятся на Марсе?
Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря — было ли в этом что-то нехорошее? — он даже надеялся, что когда-нибудь они вместе примут участие в церемонии приема Кэн-Ди.
«Да, — подумал он, — это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что означало бы для меня — переместиться вместе с ней».
Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.
Глава 8
Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:
— Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать…, гм…, на Марс.
— Меня зовут Фрэн Шайн, — сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни. — У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным, — и добавила как бы про себя:
— Не хуже и не лучше других.
Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.
— Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать, — сообщила она. — Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое-то время.
— Не изображай все в столь мрачных тонах, — предостерегающе сказал Норм.
— Но ведь это действительно так, — запротестовала Фрэн. — Мистер Майерсон видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер Майерсон?
— Возможно, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали, — сказал Барни, присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который привез его, тем временем выгружал его вещи; он безразлично смотрел на него.
— Извините, — сказала Фрэн.
— Можно закурить? — Барни достал пачку земных сигарет;
Шайны с вожделением уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.
— Вы прибыли в непростое время, — пояснил Норм Шайн. — У нас как раз шли дебаты. — Он посмотрел на остальных. — Поскольку вы уже житель барака, не вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов вас это тоже касается.
— Вам повезло, что вы не прилетели завтра, — сказала Фрэн. — После голосования.
Она ободряюще улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя как дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности, дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.
«Ну и местечко, — думал Барни Майерсон. — На всю жизнь…» Это казалось невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь составляли коллектив, к которому он принадлежал…, и он знал, что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном бараке. Однако…
— Выбраться отсюда можно только благодаря одному или другому наркотику, — тихо сказала Мэри, присаживаясь на скамейку рядом с Тодом Моррисом. — Других возможностей, как видите, — она положила руку ему на плечо, — просто нет. Мы могли бы поубивать друг друга с тоски.
— Да, — кивнул он. — Понимаю.
Однако он знал об этом уже задолго до того, как оказался на Марсе; как каждый землянин, он достаточно много слышал о жизни в колониях, о борьбе с искушением сразу же покончить с собой.
Ничего удивительного, что все искали любой возможности уклониться от призыва, как и он сам когда-то. Это была борьба за жизнь.
— Вечером, — сказала Мэри Риган, — мы получим один из этих двух наркотиков; Импи появится здесь около семи часов по времени Файнберг-Кресчент. До этого времени мы должны принять решение.
— Думаю, мы можем голосовать, — сказал Норм Шайн. — Я вижу, что мистер Майерсон, хотя он только что приехал, уже готов. Я прав, мистер Майерсон?
— Да, — ответил Барни.
Пескоход заканчивал выгружать его вещи; они были свалены в беспорядке, и их уже начало заносить песком; если их быстро не унести вниз, они вскоре исчезнут под слоем пыли. «Черт побери, — подумал он, — может, это и хорошо. Связи с прошлым…»
Другие жители барака пришли ему на помощь, передавая друг Другу чемоданы и складывая их на транспортер, который спускал багаж вниз. Даже если Барни и не интересовало сохранение своих вещей, в этом были заинтересованы они; опыта у них имелось значительно больше.
— Вам придется научиться жить одним днем, — сочувственно сказал Сэм Риган. — Никогда ничего не планируйте. Самое, большее — до обеда или до вечера; небольшие промежутки времени, небольшие обязанности, небольшие развлечения. Бегство от действительности.
Отбросив сигарету, Барни взялся за ручку самого тяжелого чемодана.
— Спасибо.
Это был ценный совет.
— Извините, — вежливо сказал Сэм Риган и поднял окурок, чтобы выкурить его до конца.
Собравшись в комнате, достаточно большой, чтобы поместить всех, обитатели барака, вместе с Барни Майерсоном, готовились к голосованию. По файнберг-кресчентскому времени было шесть часов. Совместный — в соответствии с обычаем — ужин только что закончился; машина мыла и сушила посуду. Барни казалось, что всем уже нечем заняться; на него давил груз свободного времени.
Пересчитав голоса. Норм Шайн объявил:
— Четверо за Чуинг-Зет, трое за Кэн-Ди. Итак, решено. Хорошо, кто возьмет на себя задачу передать эту информацию Импи Уайт? — он оглядел собравшихся. — Она будет недовольна; мы должны к этому приготовиться.
— Я передам, — сказал Барни.
Три супружеские пары изумленно уставились на него.
— Ведь ты ее даже не знаешь, — запротестовала Фрэн Шайн.
— Я скажу, что это моя вина, — сказал Барни, — что это я проголосовал в пользу Чуинг-Зет.
Он знал, что ему разрешат взять на себя столь неблагодарную задачу.
Полчаса спустя он ждал в темноте у входа в барак, куря сигарету и вслушиваясь в таинственные звуки марсианской ночи.
Вдали в небе пролетел какой-то светящийся объект, на момент заслонив звезды. Мгновение спустя он услышал шум тормозных двигателей. «Уже скоро», — подумал он. Он стоял, сложив руки на груди, пытаясь расслабиться и мысленно повторяя то, что собирался сказать.
Наконец перед ним появилась коренастая женщина в тяжелом комбинезоне.
— Шайн? Моррис? Значит, Риган? — Она, прищурившись, разглядывала его, пользуясь инфракрасным фонарем. — Я тебя не знаю!
Она остановилась на безопасном расстоянии.
— У меня лазерный пистолет, — предупредила она, целясь в Барни. — Говори, что тебе надо.
— Отойдем подальше, чтобы нас не слышали в бараке, — сказал Барни.
Импэйшенс Уайт пошла за ним, продолжая держать его под дулом пистолета. Она взяла у него идентификационную карточку и прочитала ее с помощью фонаря.
— Ты работал у Булеро, — сказала она, внимательно разглядывая его. — Ну?
— Ну, — сказал он, — жители барака Чикен-Покс переходят на Чуинг-Зет.
— Почему?
— Просто прими это к сведению и больше здесь не торгуй. Ты можешь согласовать этот вопрос с Лео в «Наборах П. П.». Или с Коннером Фриманом на Венере.
— Я так и сделаю, — сказала Импэйшенс. — Чуинг-Зет — это дерьмо; он вызывает привыкание, токсичен, а что хуже всего, вызывает жуткие галлюцинации, не о Земле, а… — она пошевелила рукой с пистолетом. — Гротескные, извращенные кошмары, доводящие до безумия. Объясни, почему вы так решили.
Он ничего не сказал, только пожал плечами. Однако его заинтересовала и позабавила ее преданность Кэн-Ди. Он подумал, что ее фанатизм в корне отличается от фанатизма той девушки-миссионера на борту корабля Земля — Марс. Видимо, характер убеждений не оказывает влияния на их глубину; раньше он никогда не отдавал себе в этом отчета.
— Увидимся завтра в это же время, — решила Импи Уайт. — Если ты говоришь правду — прекрасно. Но если нет…
— А если нет, то что? — медленно, со значением спросил он. — Заставишь нас потреблять твой продукт? В конце концов, он запрещен; мы можем попросить защиты у ООН.
— Ты здесь новичок, — грозно нахмурилась она. — ООН прекрасно осведомлена о размерах торговли Кэн-Ди в этом регионе; я регулярно плачу им, чтобы они мне не мешали. А что касается Чуинг-Зет… — Она снова сделала жест пистолетом. — Если ООН собирается их защищать и они перехватят наш рынок…
— Тогда ты перейдешь к ним, — сказал Барни. Она не ответила, повернулась и ушла. Ее невысокая фигура почти сразу же растворилась в марсианской ночи. Барни остался там, где стоял; потом вернулся в барак, ориентируясь по огромному силуэту стоявшей неподалеку похожей на трактор машины, которой явно давно не пользовались.
— Ну? — спросил Норм Шайн, который, к его удивлению, ждал у входа. — Я пришел посмотреть, сколько дырок она проделала в вашем черепе.
— Она отнеслась к этому философски.
— Импи Уайт? — засмеялся Норм Шайн. — Она проворачивает дела на миллионы скинов. «Философски», мать ее… Что на самом деле произошло?
— Она вернется, когда получит инструкции сверху, — сказал Барни и начал спускаться.
— Да, звучит разумно; она только мелкая рыбешка. Лео Булеро, на Земле…
— Знаю, — перебил его Барни. Он не видел причин скрывать свое прежнее занятие; он и так был хорошо известен, так что колонисты рано или поздно все равно бы об этом узнали. — Я был его консультантом-прогностиком в Нью-Йорке.
— И вы голосовали за переход на Чуинг-Зет? — недоверчиво спросил Норм Шайн. — Вы что, поссорились с Булеро?
— Когда-нибудь я расскажу.
Он дошел до конца трапа и вошел в помещение, где его ждали остальные.
— По крайней мере, она не поджарила вас своим лазерным пистолетиком, которым постоянно размахивает, — с облегчением сказала Фрэн Шайн. — Видимо, вы произвели на нее хорошее впечатление.
— Мы избавились от нее? — спросил Тод Моррис.
— Узнаем завтра вечером, — сказал Барни.
— Мы считаем, вы очень смелый, — сказала Мэри Риган. — Вы будете хорошим приобретением для нашего барака, мистер Майерсон. Я хотела сказать — Барни. Образно выражаясь, ты стал живительным ветерком в нашей затхлой атмосфере.
— Ну-ну, — засмеялась Хелен Моррис, — не слишком ли мы стремимся произвести впечатление на нашего нового гражданина?
— Я вовсе не собираюсь производить на него впечатление, — покраснев, сказала Мэри Риган.
— Ну, значит, польстить ему, — мягко сказала Фрэн Шайн.
— Ты тоже, — со злостью сказала Мэри. — Ты первая набросилась на него, как только он здесь появился; во всяком случае, тебе этого очень хотелось, и ты бы так и сделала, если бы нас здесь не было. Особенно, если бы здесь не было твоего мужа.
Чтобы сменить тему разговора, Норм Шайн сказал:
— Жаль, что мы не можем сегодня переместиться, в последний раз воспользовавшись набором старой доброй Подружки Пэт. Барни это могло бы понравиться. По крайней мере, он знал бы, против чего голосовал.
Он окинул их многозначительным взглядом, внимательно вглядываясь в каждого.
— Ну, давайте…, наверняка у кого-нибудь из вас есть немного припрятанного Кэн-Ди, где-нибудь в щели в стене или под резервуаром с водой. Ну, проявите щедрость для нового гражданина, покажите ему, что…
— Ладно, — взорвалась Хелен Моррис, покраснев от злости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31