— Можно войти? — спросил он.
— Да. — Она впустила его в квартиру. Посреди комнаты, как и прежде, стоял огромный гончарный круг. — Я как раз лепила. Рада тебя видеть, Барни. Если хочешь чашечку кофе, тебе придется…
— Я пришел к тебе за советом, — сказал Барни. — Однако сейчас понял, что это ни к чему.
Он подошел к окну, поставил свою набитую барахлом коробку и выглянул наружу.
— Тебе не помешает, если я снова займусь делом? У меня была хорошая идея, по крайней мере, она казалась мне хорошей. — Эмили потерла лоб, а потом закрыла руками глаза. — Сейчас я уже не уверена…, и я так устала. Наверно это связано с Э-Терапией.
— Эволюционная терапия? Ты прошла ее?
Он повернулся и внимательно посмотрел на Эмили. Изменилась ли она физически?
Ему показалось — хотя, наверное, просто оттого, что он так долго ее не видел, — что черты ее лица стали грубее.
Это возраст, подумал он. Однако…
— И как идут дела? — спросил он.
— Ну, пока я прошла только один сеанс. Однако, ты знаешь, я так плохо соображаю. Не могу собраться с мыслями; все идеи перепутались.
— Думаю, лучше будет, если ты откажешься от этой терапии. Даже если это предел мечтаний; даже если это делает каждый, кто хоть что-то собой представляет.
— Может, ты и прав. Но они так довольны. Ричард и доктор Денкмаль.
Она знакомым движением опустила голову.
— Они бы знали, если бы что-то не в порядке, правда?
— Этого никто не знает. Это слишком мало исследованная область. Кончай с этим. Ты всегда позволяла, чтобы тобой командовали.
Он сказал это повелительным тоном, как и несчетное множество раз за те годы, что они провели вместе, — как правило, это давало неплохой результат, хотя и не всегда.
На этот раз не удалось. Он видел угрюмое выражение ее глаз и сжатые зубы.
— Думаю, это зависит только от меня, — с достоинством сказала она. — И я намерена продолжать.
Он пожал плечами и начал ходить по квартире. Он не мог повлиять на Эмили, но его это и не волновало. Однако так ли это? Он мысленно представил себе деградирующую Эмили…, которая пытается лепить свои горшки, заниматься творчеством. Выходило смешно…, и жутко.
— Послушай, — грубо сказал он, — если бы этот тип действительно тебя любил…
— Я же тебе сказала, — ответила Эмили, — Это мое решение. Она вернулась к гончарному кругу. На нем возникала большая высокая ваза. Барни подошел поближе. Красивая, решил он. И как будто…, знакомая. Не делала ли она когда-то чего-то подобного? Однако он ничего не сказал — только стоял и смотрел.
— Что ты собираешься делать? — спросила Эмили. — Где будешь работать?
Казалось, она ему сочувствует. Он вспомнил, как недавно не дал ей продать свои вазочки «Наборам П. П.». Она могла обидеться, но это было не так. А она наверняка знала, кто отклонил предложение Хнатта.
— Моя судьба уже, наверное, решена, — сказал он. — Я получил повестку.
— Это ужасно. Ты — на Марсе! Не могу себе этого представить.
— Там я могу жевать Кэн-Ди, — сказал он. — Только… «Вместо набора Подружки Пэт, — подумал он, — может, я заведу себе набор Эмили. И стану проводить время в фантазиях, вместе с тобой. Стану вести жизнь, от которой добровольно, по глупости, отказался. Единственный по-настоящему удачный период моей жизни, когда я оказался по-настоящему счастлив. Однако, естественно, я об этом не знал, поскольку сравнивать было не с чем…, а теперь есть с чем».
— Есть ли хоть какая-нибудь надежда на то, — спросил он, — что ты захочешь полететь со мной?
Она недоверчиво посмотрела на него; он ответил ей таким же взглядом. Оба казались ошеломлены подобной возможностью.
— Я говорю серьезно, — сказал он.
— Когда это тебе пришло в голову?
— Не важно, — ответил он. — Важно лишь то, что я чувствую.
— Важно и то, что чувствую я, — тихо сказала Эмили. — А я очень счастлива с Ричардом. Мы прекрасно понимаем друг друга.
Ее лицо ничего не выражало; несомненно, она действительно так думала. Он был проклят, обречен, сброшен в пропасть, которую сам выкопал. И он это заслужил. Они оба это знали, им даже не требовалось ничего говорить.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Барни. Эмили его не удерживала. Она чуть кивнула.
— Я очень хотел бы надеяться, что ты не деградируешь. Однако кажется, это действительно так, — сказал он. — Я вижу это, например, по твоему лицу. Посмотри в зеркало.
С этими словами он вышел; дверь за ним сама закрылась. Он тут же пожалел о своих словах, хотя это могло оказаться полезным…, могло ей помочь. Поскольку это действительно было так. "А этого я ей не желаю, — думал он. — Никто этого никому не желает. Даже осел, ее муж, которого она предпочитает мне…, по причинам, которых я не в состоянии понять, разве что супружество с ним она рассматривает как свое предназначение. Она обречена на жизнь с Ричардом Хнаттом, обречена на то, чтобы никогда уже не быть моей женой; время вспять не повернешь.
Впрочем, это возможно, если жуешь Кэн-Ди, — подумал он. — Или этот новый продукт Чуинг-Зет. Все колонисты это делают. Его нельзя достать на Земле, но он есть на Марсе или на Ганимеде, на каждой из земных колоний.
На крайний случай остается еще и это…
Но это уже крайний случай. Потому что…"
Поразмыслив, он понял, что не может пойти к Палмеру Элдричу — после того, что тот сделал или пытался сделать с Лео. Он сообразил это, стоя перед зданием в ожидании такси, Воздух, казалось, колыхался от жары, и Барни подумал: достаточно сделать несколько шагов. Нашел бы его кто-нибудь, прежде чем он бы умер? Вряд ли. Это было бы весьма неплохое решение…
«Итак, конец всяческим надеждам на работу. Лео очень рад, что от меня избавился. Он наверняка доволен. Так, забавы ради, позвоню Элдричу и спрошу, не возьмет ли он меня к себе», — решил он.
Он нашел видеотелефонную будку и заказал разговор со ставкой Элдрича на Луне.
— Это Барни Майерсон, — представился он. — Бывший консультант-прогностик Лео Булеро. Собственно, я был заместителем директора «Наборов П. П.».
Менеджер Элдрича, наморщив лоб, спросил:
— Да? Чего вы хотите?
— Я ищу у вас работу.
— Нам не нужны прогностики. Весьма сожалею…
— Я могу поговорить с мистером Элдричем?
— Мистер Элдрич уже высказал свое мнение по этому поводу.
Барни повесил трубку и вышел из будки.
Его это вовсе не удивило.
«Если бы они сказали: прилетайте на Луну, поговорим, — полетел бы я? Да, — понял он, — полетел бы, но в какой-то момент отказался бы, уже убедившись, что они берут меня на работу».
Вернувшись в будку, он набрал номер своей призывной комиссии.
— Говорит Барни Майерсон, — сказал он и назвал свой личный код. — Я недавно получил повестку и хотел бы ускорить формальности. Я хочу улететь как можно скорее.
— Медицинскую комиссию нужно пройти обязательно, — проинформировал его чиновник ООН. — Прежде всего психиатрическую. Однако, если хотите, вы можете прийти в любое время, даже сейчас, и пройти ее.
— Отлично, — сказал он. — Так я и сделаю.
— А поскольку вы являетесь добровольно, мистер Майерсон, вы можете выбрать себе…
— Меня устраивает любая планета или спутник, — сказал Барни.
Он повесил трубку, нашел такси и назвал адрес призывной комиссии возле его дома.
Когда такси с тихим жужжанием летело к центру Нью-Йорка, снизу подлетело другое и пристроилось впереди, плавно покачивая стабилизаторами.
— Они пытаются связаться с нами, — сообщил автомат-водитель. — Хотите ответить?
— Нет, — ответил Барни. — Давай быстрее. Внезапно он передумал.
— Можешь их спросить, кто они?
— Попробую.
Какое— то время в кабине стояла тишина, потом автомат сказал:
— Они говорят, у них информация для вас от Палмера Элдрича. Он хочет сказать, что примет вас и чтобы вы…
— Повтори еще раз, — сказал Барни.
— Мистер Палмер Элдрич, которого они представляют, примет вас на работу, как вы хотели. Хотя, как правило…
— Я хочу с ними поговорить, — сказал Барни. К его рту придвинулся микрофон. — Кто там? — спросил Барни. Ответил незнакомый голос:
— Говорит Ихольц. Из фирмы «Чуинг-Зет Мануфакчурерс», Бостон. Мы не могли бы приземлиться и где-нибудь обсудить вопрос о приеме вас на работу в нашу фирму?
— Я сейчас направляюсь в призывную комиссию. Добровольно.
— Вы еще ничего не подписали?
— Нет.
— Хорошо. Значит, еще не поздно.
— Но на Марсе я смогу жевать Кэн-Ди, — сказал Барни.
— Зачем вам это, ради Бога?
— Чтобы снова оказаться с Эмили.
— Кто это — Эмили?
— Моя бывшая жена. Мы расстались, когда она забеременела. Теперь я понимаю, что это были единственные счастливые дни в моей жизни. Честно говоря, я люблю ее сейчас больше, чем когда-либо, и это чувство не ослабевает, а усиливается.
— Послушайте, — сказал Ихольц. — Мы можем дать вам столько Чуинг-Зет, сколько вам потребуется, а это еще лучше. Благодаря ему вы сможете жить вечно в идеальном союзе со своей бывшей женой. Нет проблем.
— А может, я не хочу работать на Палмера Элдрича.
— Ведь вы сами хотели!
— Я начал сомневаться, — сказал Барни. — Серьезно сомневаться. Вот что я вам скажу: не звоните мне — я сам позвоню. Если меня не призовут.
Он отодвинул микрофон.
— Пожалуйста, — сказал он автомату. — Спасибо.
— Это очень патриотично — явиться добровольно, — сказало такси.
— Занимайся своим делом, — сказал Барни.
— Думаю, вы поступаете правильно, — сказало такси.
— Если бы я только полетел на «Сигму 14В» спасать Лео, — сказал Барни. — Или на Луну? Я уже не помню, куда. Все кажется каким-то сном. Во всяком случае, если бы я полетел, то сейчас работал бы у него, и все было бы в порядке.
— Мы все совершаем ошибки, — сочувственно сказало такси.
— Но некоторые из нас совершают роковые ошибки, — пробормотал Барни.
«Сначала в отношении тех, кого мы любим, наших жен и детей, а потом — наших работодателей», — подумал он.
Такси с тихим гудением летело дальше.
«А в конце, — думал Барни, — мы совершаем последнюю ошибку. Ту, которая касается нашей жизни, подытоживает ее. Пойти работать к Элдричу или отправиться на Марс. И что бы ни выбрать, мы знаем лишь одно: это был не правильный выбор».
Час спустя он прошел медицинскую комиссию, был признан годным и подвергнут психиатрическим тестам — их проводило нечто, очень напоминавшее доктора Смайла.
Тоже с положительным результатом.
Как в трансе, он принес присягу («Клянусь, что буду считать Землю своей матерью и признавать ее ведущую роль…»), после чего, вручив ему пачку выдержанных в радостном тоне информационных брошюрок, его отправили домой собирать вещи. Ему дали двадцать четыре часа до отлета…, туда, куда предстояло лететь. Пока этого ему еще не сообщили. Предписание о месте назначения, вероятно, начиналось со слов «Мене, мене, текел…». По крайней мере, должно было, если учитывать возможные варианты.
«Все позади, — размышлял он, испытывая разные эмоции: удовлетворение, облегчение, испуг и тоску, вызванную пронзительным ощущением катастрофы. — Во всяком случае, это лучше, чем выйти с непокрытой головой на солнце».
А так ли это?
По крайней мере, это медленнее. Чтобы умереть таким способом, потребуется больше времени, может, даже пятьдесят лет, и это устраивало его больше. Почему — он не знал.
«Впрочем, я всегда могу ускорить процесс, — подумал он. — В колониях наверняка для этого не меньше возможностей, чем здесь, может, даже больше».
Когда он собирал вещи, в последний раз укрывшись в своей любимой квартире, на которую с таким трудом заработал, зазвонил видеотелефон.
— Мистер Байерсон… — Девушка, какая-то второстепенная сотрудница какого-то второстепенного отдела сектора внеземных колоний ООН. Она улыбалась.
— Майерсон.
— Ах да. Я звоню, чтобы сообщить вам место вашего назначения, и — вам повезло, мистер Майерсон! — это плодородный район Марса, известный под названием Файнберг-Кресчент. Я уверена, что вам там понравится. Ну, всего хорошего, сэр, и желаю успеха!
Она продолжала улыбаться, пока он не выключил изображение. Улыбка человека, который никуда не летит.
— Желаю успеха и тебе, — сказал он.
Файнберг— Кресчент. Он кое-что о нем слышал. Действительно, относительно плодородный район. Во всяком случае, у колонистов там имелись огороды; в отличие от некоторых других мест, это не пустыня замерзшего метана, над которой в течение месяцев бушевали жестокие бури. У него наверняка будет возможность иногда выходить из барака наружу.
В углу комнаты стоял чемоданчик с доктором Смайлом. Барни включил его и сказал:
— Доктор, вы не поверите, но в ваших услугах я больше не нуждаюсь. Всего хорошего, и желаю успеха, как сказала девушка, которая никуда не летит. Я согласился добровольно, — пояснил он.
— Бгррр, — заскрежетал доктор Смайл, скрипя у себя в подвале шестеренками. — Ведь с вашим характером…, это просто невозможно. Какова причина, мистер Майерсон?
— Желание смерти, — сказал он и выключил психиатра. Молча продолжая собирать вещи, он думал: «Боже мой. А ведь так недавно мы с Рони строили такие грандиозные планы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31