— Да ну, престаньте, какая ерунда, — постаралась рассмеяться Кэт.
Мысли бешено вращались в ее мозгу.
— Кстати, — сказал Иона, — вы говорили, будто наркотик произведен нашим врагом. Значит, вы что-то знаете о нем? Наверное, от Эрика. Да, вы правы, не испробовав на себе, не узнаешь, что это такое. Но для каждого, кто испробовал, обратной дороги нет. Поэтому JJ-180 остается «вещью в себе». Известны лишь побочные эффекты. Конечно, риги знают, что человечество давно балуется наркотиками, и они могли подсунуть врагам что-нибудь такое, ни на что не похожее и неотвратимо губительное...
— А как же Молинари...
— Молинари знает. Корпорация Фундук ежедневно извещает его о наших военно-фармакологических достижениях. Только, пожалуйста, ради Бога, никому, ни в коем случае...
— И не собираюсь, — оборвала его Кэт.
«Проще тебя самого посадить на этот JJ-180, — подумала она. — Посмотрим, каким ты тогда будешь смелым и решительным».
— Но, может быть, это и в самом деле оружие победы, — сказала она вслух.
— Еще бы. Единственная ставка в войне на этот продукт...
— Молчите, — оборвала его Кэт. — Больше ни слова. Ведь это же «военная тайна».
«И сам ты сядешь на этот JJ-180. Впрочем, по заслугам. Каждый, кто знает, что такое JJ-180, уже заслужил наказания. Останешься со мною. Будешь есть со мной, спать со мной и каждую минуту молить о смерти, как я сейчас. А я тем временем попытаюсь добраться до Эрика».
«Я достану этот наркотик, — мысленно решила она. — И стану пичкать им в Шайенне каждого встречного и поперечного, они это заслужили. В том числе и сам Секретарь, раз он дал согласие на разработку. Это вынудит их искать исцеление от мерзкого наркотика, потому что от этого будет зависеть их жизнь. А сейчас до меня никому нет дела: ни Эрику, ни Корнингу...»
«Они должны, — мысленно кляла она себя, нажимая на слово „должны“, найти средство избавления от заразы. Когда от этого будет зависеть их личная жизнь, они не будут вести себя столь равнодушно. Тут-то я и достану Эрика».
«Они будут вынуждены разработать противоядие. Их жизнь — и жизнь их близких — будет зависеть от этого. Я стану заражать их всех, до единого, включая генерального Секретаря».
— Предполагалось отравить JJ-180 их источники воды — по всей планете.
— Великолепная идея, — выдохнула Кэт.
Лифт остановился.
«Итак, правительство придумало наркотик, превращающий живое существо в робанта. Даже не в робанта, а в нечто более низкое, чем человек. Когда к человеку путь уже закрыт и остается только гадать, где тебе оставлена ступень в эволюционной лестнице», — думала она.
— Рядом с ящерами Юрского периода, — вслух решила Кэт. — Гигантские хвосты и крошечные мозги. Остались одни рефлексы. Совершенные биомашины, так, что ли?
— Что ж, — уловил ход ее мыслей Иона. — Думаю, мы не будем особо плакать, если риги станут ящерами.
— Я стану плакать о любом, кто связался с JJ-180, — сказала Кэт.
И осеклась.
«Пора увольняться, — пронеслось в голове. — Работа — это трансплантация человека на удобное работодателю место».
Тем временем в своем новом, небольшом, современно обставленном жилище, предоставленном правительством в Шайенне, доктор Эрик Арома закончил читать историю болезни нового пациента — историю громадного загадочного тела под вымышленным именем «мистер Браун». Пресловутый «мистер Браун», думал он, захлопывая толстый том, был больным без диагноза, с различными симптомами, вплоть до метастазов в печени, — и... странным образом до сих пор оставался жив. Судя по всему, метастазы просто растворились — об этом говорили анализы. Почему пресловутый «мистер Браун» до сих пор жив, понять представлялось невозможным.
Давление двести двадцать — при отсутствии диеты и трансплантаций, которыми мистер Браун загадочным образом пренебрегал.
Трижды перенес рак. Каждый раз рак возникал от желания покинуть этот мир. Однако Молинари была нужна только болезнь, а не печальный финал. Имитация самоубийства.
Сложный пациент.
Скрипнула дверь. На пороге стоял человек.
— «Сикрет Сервис», доктор Арома. Вас ждет Секретарь. У него снова разыгрались боли, так что вам лучше поторопиться, — сказал он, извлекая пропуск.
— Само собой, — Эрик метнулся к шкафу, где висел плащ, и спустя секунду шел за телохранителем по коридору.
— Живот? — спросил он, усаживаясь в припаркованный лимузин.
— Боли переместились влево, в область сердца, — отвечал человек из «Сикрет Сервис», выруливая со стоянки.
— Как будто давит большая рука сверху?
— Он не приводил сравнений, только стонал.
Они подъехали к Белому Дому ООН. «Искусственный орган, — думал Эрик, спускаясь в подземный гараж. — Если бы мне только разрешили вставить искусственный орган».
Но из чтения медицинской карты становилось понятным, что Молинари по принципиальным соображениям отвергал трансплантационную хирургию. В самом деле, трансплантация изменила бы положение вещей, которое его вполне устраивало, двусмысленность его существования — между жизнью и болезнью.
— Сюда, доктор, — человек из «Сикрет Сервис» показал на дверь, окруженную людьми в форме. Охранники расступились, и Эрик вошел.
Посреди комнаты на огромной смятой постели возлежал Джино Молинари, глядя в потолок. В потолок был вмонтирован телевизор.
— Я умираю, доктор, — сказал Молинари, поворачивая голову в сторону доктора. — Похоже, эти боли на самом деле исходили из сердца.
По его побагровевшему лицу, исчерченному прожилками, катился пот.
— Сейчас снимем электрокардиограмму, — сказал Эрик.
— Десять минут как сняли, там ничего нет. Моя болезнь слишком тонка для ваших инструментов. Многие инфарктники, как я слышал, делали ЭКГ, но там ничего не было. Разве не так? Послушайте, доктор. Я знаю кое-что, неизвестное вам. Вас, наверное, удивляет, откуда у меня несуществующие боли. Наши союзники замыслили раздавить фирму ТИФФ. Мне уже показывали документы — они все конфиденциальны. В вашу фирму внедрен агент. Говорю вам на случай, если я скоропостижно... могу оставить вас в любую минуту, сами понимаете.
— Вы говорили об этом с Вергилием Аккерманом?
— Пробовал, но как объяснишь старику? Он не понимает, что в военное время это обыкновенное дело. Разрушение индустрии, поражение изнутри. Это только начало.
— Теперь я понял, — проговорил Эрик. — Вероятно, я сам постараюсь ему объяснить.
— Попробуйте, доктор, — прохрипел Молинари. — Может, у вас получится. У меня в Вашинге... — он со стоном перекатился на другой бок. — Да сделайте же что-нибудь, нет сил терпеть эти муки!
Эрик сделал внутривенную инъекцию морфокаина, и Генеральный Секретарь ООН утих.
— Вы просто не понимаете, кто такие... пришельцы... из Лилии, — пролепетал Молинари. — Доктор, они кошмарные существа, несмотря на то, что человекоподобны. Спасибо, доктор, боль ушла. — добавил он.
— И когда?
— Что когда?
— Они собираются уничтожить ТИФФ?
— В ближайшие дни. Может быть, неделя. Впрочем, для них это не важно, у них свое понятие времени.
Телохранитель из «Сикрет сервис», стоявший рядом, заметил:
— Страдает...
— Где здесь будка видеофона? — спросил Эрик.
— Не уходите, — прошелестел Молинари. — Не покидайте меня. Сейчас я встану, мне уже намного легче. Пожалуйста, позовите Марию...
— Райнеке?
— Да, ее. Мне надо поговорить... я чувствую себя лучше. Но, доктор... я не могу... я не рассказывал ей, что со мной, примите это во внимание. Не хочу, понимаете, развенчать себя перед ней. Понимаете? — умоляюще зашептал он.
— Но если она увидит вас в таком состоянии, в постели...
«Подожди, может быть, в следующий раз мы увидимся в иных обстоятельствах...Ты, например, будешь лежать на столе...», — думал Эрик.
Итак, мистер Браун боролся за выживание, а мистер Аккерман ему в этом помогал.
Эрик обернулся к одному из сотрудников «Сикрет Сервис»:
— Здесь есть поблизости будка видеофона?
— Не смейте оставлять меня: боли могут вернуться, — оборвал Молинари из кровати, приподнявшись. — Лучше вызовите Марию как можно скорее. Доктор, она даже не представляет, как я болен. Скажите ей. Ведь женщинам нужен наш идеализированный образ, разве не так, доктор? Понимаете меня?
— Но если она увидит вас в постели, не подумает ли она...
— Нет, ей обо всем известно, она не знает одного: что моя болезнь смертельна...
— В самом деле? — переспросил Эрик.
— Что вы имеете в виду? — отозвался с одра Секретарь.
— Вы перенесли несколько безнадежных раков, и...
Молинари в тревоге посмотрел на него.
— Вы в самом деле так думаете, доктор? Она просто не понимает, насколько это опасно, — продолжал он, будто не замечая подковырок.
Из коридора отозвался приглушенным голосом человек из «Сикрет Сервис»:
— Доктор, тут болезнь на уровне третьем, и с вами хочет переговорить доктор Тигарден. Один из поваров Белого Дома... Доктор Тигарден хочет, чтобы вы освидетельствовали.
— Уже иду, — отозвался Эрик, поднимаясь с постели секретаря.
В амбулатории Белого Дома он отыскал доктора Тигардена.
— Вы мне просто необходимы, — заверещал тот. — Никуда не денешься без искусственников...
— Что вы имеете в виду?
— Вы же хирург по пересадке?
— Ну...
— Трансплантолог?
— О чем мы говорим?
— Ладно, не будем, — рассмеялся доктор Тигарден. — Кстати, вы в курсе: у нас случай острой ангины, angina pectoris. Сердечко-то у вас, небось, припасено, — подмигнул коллега.
— Ну-ну, — пробормотал Эрик, — Небось, найдется. А в чем дело?
— Пару недель назад был приступ. Дорминил, дважды в день. Похоже, пошло на поправку... но вот сегодня опять... результат перед вами.
Эрик догадался, к чему клонит начальник медицинской службы Секретаря.
— Но какая связь между ангиной и болями в сердце? — спросил Эрик. — Разве вам самому не кажется это странным?
— Просто два человека заболели одновременно. Понимаете... — зачастил Тигарден, уводя Эрика к кушетке.
И понес какую-то ерунду. Эрику в самом деле стало казаться, что Секретаря окружают преступники, а не врачи, которые втемяшивают ему в голову все, что придется.
— Понимаете, там в самом деле ангина, только совершенно невозможно понять, отчего ею же заболел секретарь. Причем подобное происходит регулярно.
— То есть Секретарь заболевает от окружающих болезней, даже если они не заразные?
— Поймите, — мудро взглянул на него сквозь очки Тигарден. — С этой проблемой вам предстоит иметь дело всегда. Даже если вы пересадите ему новое сердце.
«Надо будет просмотреть медкарты всех служащих Белого Дома», — пронеслось у Эрика в голове. Он нажал на пульт, приводя в действие трансплантационного робанта.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
После операции, на которую потребовалось всего полчаса, доктор Эрик Арома в сопровождении двух сотрудников спецслужб проследовал в апартаменты Марии Райнеке.
— Не обращайте внимания, она сумасшедшая, — предупредили телохранители.
— В самом деле?
— Но никто, кроме нее, не может вывести его из комы.
— Не удивляйтесь, когда ее увидите, — повторил старший охранник — Это ребенок...
Дверь открылась. За ней стояла совершенно неземная женщина. Маленькая, смуглая, с разбросанными косичками, в мужской шелковой рубашке красного цвета. В руке она держала ножницы: очевидно, занималась маникюром. Ногти у Марии были длинные и ухоженные.
— Ваш папа... — чуть не вырвалось у Эрика.
— Поняла, — сказала Мария. — Ему снова плохо. Минуту, — она удалилась за пальто.
— Я же говорил, — сказал человек слева. — Типичная старшеклассница. — Он покачал головой: — Другого бы за это посадили...
— Заткнись, — пробормотал второй. — Не то посадят тебя.
Мария Райнеке возникла на пороге в темно — голубом морском бушлате с большими пуговицами.
— Ну что, ребята, время расстаться, — приветствовала она охрану. — Вашим ушам необязательно слышать, о чем мы с доктором станем говорить.
Ухмыляясь, сопровождающие удалились. Эрик остался в коридоре наедине с девушкой в военно-морском бушлате, обтягивающих ноги леггинсах и домашних тапочках.
В полном молчании они проследовали по коридору.
— Ну как он? — спросила Мария.
— Вообще-то здоров, — вырвалось у Эрика.
— Но умирает. Думаю, это когда-нибудь кончится.
Она замолчала, словно о чем-то задумалась.
— Впрочем, тогда и меня не станет, вместе со всей его прекрасной семейкой. Будет такая чистка, что не позавидуешь. А вы его новый врач?
— Пытаюсь быть им.
— Он все время умирает. Это невозможно. Ему, наверное, просто не хватает этого.
— Не хватает чего? — переспросил Эрик.
— Ну этого, — красноречивым жестом она обозначила удар в грудь.
— Клинка милосердия?
— Не за этим ли вас призвали, доктор? Или вы сами не знаете, зачем пришли? Смущены? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, — сказал Эрик через некоторое время. — Не смущен.
— Тогда вы знаете, что делать. Вы трансплантолог, как я слышала? Пересадите ему что-нибудь. Может быть, ухо вместо сердца? Я читала о вас в «Таймс». Но там пишут обо всех... Впрочем, я прочитываю этот орган от корки до корки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30