– Конечно, не откажусь. Мне поможет капитан Вендель. У нее хранятся все документы, подписанные и удостоверенные.
– Ну и хорошо. И все-таки, я думаю, доктор Вендель не права, когда она отстаивает свое желание исследовать едва ли не всю Галактику. Можно долететь до сотен звезд и нигде не найти настолько необычный объект. Зачем гоняться за количеством, если у нас здесь почти в руках объект наивысшего качества?
– Мне кажется, – сказала Мэрри, – ее беспокоит дочь Фишера. Что будет, если они встретятся?
– Что будет? Ничего особенного. Он сможет взять ее с собой на Землю. Какое дело до этой истории нашему капитану?
– Но вы же знаете, здесь как-то замешана и жена Фишера.
– Вы хотя бы раз слышали, чтобы он сказал о ней хоть слово?
– Это еще ничего не значит…
Мэрри вовремя остановилась. Послышались шаги, вошел Крайл Фишер и кивком поздоровался с Мэрри и Ву. Как бы торопясь стереть следы предыдущего разговора, Мэрри сразу спросила:
– Генри закончил возиться со своими спектрометрами?
Крайл отрицательно покачал головой.
– Не знаю. Бедняга совсем замучился. Мне кажется, он ужасно боится допустить ошибку в интерпретации своих данных.
– Бросьте, – возразил Ву. – Интерпретация данных – это рядовая работа для компьютера. Скорее всего Генри что-то скрывает.
– Да нет же, не скрывает, – горячо возразила Мэрри. – И вообще мне это нравится! Все теоретики уверены, что экспериментаторы только и делают, что возятся со своими компьютерами. По их мнению, экспериментатору достаточно ласково похлопать по компьютеру, сказать ему «хороший мальчик», и уже можно считывать готовые результаты. На самом деле все совсем не так. Ответ компьютера зависит только от введенных в него данных. Недовольный результатами теоретик всегда ругает экспериментатора; что-то я ни разу не слышала, чтобы теоретик сказал: «Должно быть, в программиро…»
– Постойте, – прервал ее Ву, – остановите ваш нескончаемый поток обвинений. Вы когда-нибудь слышали, чтобы я ругал экспериментаторов?
– Если вам не понравились данные Генри…
– Я все равно должен принять их в том виде, в каком он их дал. Что касается этого спутника, то у меня пока нет вообще ни одной гипотезы.
– Только поэтому вы и принимаете все данные, которые приносит вам Генри?
В этот момент вошел Генри Джарлоу, а следом за ним Тесса Вендель.
Генри был мрачнее тучи.
– Ну вот, Джарлоу, экипаж в полном составе, – сказала Вендель. – Теперь рассказывайте, на что похож этот спутник.
– Трудность в том, – начал Джарлоу, – что в излучении этой тусклой звездочки так мало ультрафиолетовой составляющей, что здесь не загорел бы даже альбинос. Мне пришлось работать в микроволновом диапазоне. Почти сразу же я обнаружил, что в атмосфере спутника есть пары воды.
Тесса нетерпеливо повела плечами.
– Об этом нам рассказывать не обязательно, – сказала она. – Если небесное тело имеет диаметр, примерно равный диаметру Земли, а температура его поверхности такова, что вода должна существовать в этих условиях в жидком состоянии, то там наверняка будет жидкая вода, а следовательно, и ее пары. Присутствие паров воды несколько повышает вероятность того, что этот спутник пригоден для жизни, но только и всего. Впрочем, этот факт нетрудно было и предугадать.
– Дело не в этом, – взволнованно пытался продолжить Джарлоу. – Спутник действительно пригоден для жизни. В этом нет никаких сомнений.
– Вы судите по наличию паров воды?
– Нет, у меня есть более веские доказательства.
– Какие же?
Джарлоу очень серьезно оглядел всех членов экипажа.
– Если небесное тело уже заселено, можно ли назвать его пригодным для жизни? – спросил он.
– Думаю, можно, и с полным основанием, – спокойно ответил Ву.
– Вы хотите сказать, что с такого расстояния смогли разглядеть, что этот спутник заселен? – раздраженно переспросила Вендель.
– Да, капитан, именно это я и хочу сказать. В атмосфере спутника есть свободный кислород, много кислорода. Вы можете объяснить, откуда взялся этот кислород, если на планете отсутствует процесс фотосинтеза? И как фотосинтез может осуществляться без участия живых организмов? И как планета может быть необитаемой, если на ней есть живые организмы, выделяющие кислород?
Минуту стояла мертвая тишина. Тесса Вендель первой нарушила молчание.
– Джарлоу, это настолько невероятно… – сказала она. – Вы уверены, что не напутали что-то при вводе данных?
Мэрри смотрела на Ву. В ее взгляде и без слов можно было прочесть:
«Вот видишь!»
– Ни разу в жизни, – жестко ответил Джарлоу, – я ничего, как вы выразились, не путал в программировании. Но, конечно, я охотно выслушаю любые дополнения и возражения, особенно если кто-то считает, что лучше меня разбирается в анализе состава атмосферы методом инфракрасной спектроскопии. Это не совсем моя область, но я тщательно изучил работы Бланка и Нкрумы.
Крайл Фишер чувствовал себя намного уверенней после того, как ему удалось предотвратить досрочное возвращение корабля на Землю, и теперь не упустил возможности изложить свою точку зрения.
– Послушайте, – сказал он, – предположение доктора Джарлоу можно позднее подтвердить или опровергнуть, но почему бы пока нам не взять его в качестве рабочей гипотезы и не подумать, что из этого может следовать? Если в атмосфере планеты есть кислород, не логично ли допустить, что эта планета уже трансформирована разумными существами? Все повернулись к Фишеру.
– Трансформирована? – непонимающе переспросил Джарлоу.
– Да, трансформирована. Почему бы и нет? Предположим, что планета была пригодна для жизни, за исключением одного обстоятельства: ее атмосфера, как и на других безжизненных планетах, например Марсе или Венере, состояла главным образом из диоксида углерода и азота. Предположим далее, что кто-то высеял в океан культуру водорослей. Если это так, то через очень непродолжительное время этот кто-то мог сказать: «Прощай, диоксид углерода!» и «Здравствуй, кислород!» Наверно, вместо водорослей можно придумать что-то еще. Не знаю, я не специалист.
Все по-прежнему молча смотрели на Фишера.
– Вы можете спросить, откуда взялись такие предположения, – продолжал Крайл. – Я помню, одно время на Роторе много говорили о трансформирования ферм. Тогда я как раз работал на фермах, а однажды даже посещал какой-то семинар по трансформированию почвы, рассчитывая, что там может быть какая-нибудь связь с работами по гиперсодействию. Никакой связи, правда, не оказалось, но так я узнал о трансформировании.
– Скажите, Фишер, – поинтересовался Джарлоу, – случайно во время этих разговоров и семинаров не упоминалось ли, сколько времени требуется на трансформирование?
Фишер развел руками.
– Не знаю, доктор Джарлоу. Лучше прикиньте сами. Это будет точнее.
– Хорошо. Два года ушло на то, чтобы Ротор добрался до Ближней звезды – конечно, если он вообще добрался. Остается тринадцать лет. Предположим, весь Ротор состоял только из сухих водорослей, все эти водоросли попали в океан планеты, где они жили, росли и размножались, выделяя при этом кислород. Чтобы состав атмосферы стал таким, каков он сейчас – по моим оценкам, там около 18% кислорода и только следы диоксида углерода, – потребуется, вероятно, несколько тысяч лет, в особо благоприятных условиях – несколько столетий, во в любом случае никак не тринадцать лет. Кроме того, земные водоросли приспособлены к земным условиям. На другой планете они могут вообще не расти или расти очень медленно, пока не адаптируются к новым условиям. За тринадцать лет заметно изменить состав атмосферы планеты невозможно.
Казалось, аргументы Джарлоу не произвели на Фишера ни малейшего впечатления.
– Но здесь много кислорода и нет диоксида углерода, – сказал он. – Если это не результат деятельности роториан, то в чем же причина? Вам не приходило в голову, что единственной альтернативой может быть допущение, что на этой планете существует своя жизнь, отличная от земной?
– Именно к этому и сводится мое предположение, – ответил Джарлоу.
– Пока нам придется принять ваше предположение как рабочую гипотезу, – прервала спор Вендель. – Итак, мы полагаем, что на спутнике есть фотосинтезирующие растения. Впрочем, это ни в коей мере не означает, что планету колонизировали роториане; они могли вообще не долететь до этой звездной системы.
Такой вывод никак не устраивал Фишера. Подчеркнуто официально он обратился к капитану:
– Согласен, капитан. Но я должен заметить, что наша гипотеза не доказывает и обратного, то есть что роториане не колонизировали планету или вообще не добрались до звездной системы. Если на планете есть своя растительность, значит, роторианам не понадобилось ее трансформировать. Они могли поселиться здесь сразу же.
– Не знаю, – неуверенно заметила Мэрри Бланковиц. – По-моему, практически исключено, что растительность этой планеты имела хотя бы минимальную питательную ценность для человека. Сомневаюсь, чтобы организм человека смог переваривать ее, а если даже это так, то скорее всего он не в состоянии усваивать переваренные здешние растения. Я могла бы поспорить на что угодно, что они ядовиты. Наконец, если здесь есть растения, то должны быть и животные. Мы понятия не имеем, что это за животные.
– Пусть так, – не сдавался Крайл, – но даже в этом случае роториане могли огородить участок поверхности, уничтожить там флору и фауну планеты и посадить земные растения. Я полагаю, что постепенно эти чужие для планеты, если так можно выразиться, растения могли завоевывать все большие площади.
– Предположение на предположении, – пробормотала Тесса.
– В любом случае, – продолжал Крайл, – сидеть здесь и строить всевозможные гипотезы – абсолютно бесполезное занятие. Разумнее изучить эту планету настолько детально, насколько это возможно, и с такого близкого расстояния, на которое нам удастся подойти. Лучше всего было бы высадиться на поверхности планеты, конечно, если это вообще реально.
– Я полностью согласен с Фишером, – с поразительным энтузиазмом отозвался Ву.
– Я – биофизик, – сказала Мэрри, – и считаю, что если на планете есть жизнь, то мы должны ее исследовать независимо от того, что там еще может или не может быть.
Тесса Вендель поочередно оглядела всех членов экипажа, немного покраснела и резюмировала:
– По-видимому, это наша обязанность.
Глава 84
– Чем ближе мы подлетаем к планете, – сказала Тесса Вендель, – и чем больше информации накапливаем, тем больше запутываемся. Теперь не приходится сомневаться, что планета внешне безжизненна. На неосвещенном полушарии нет искусственных источников света, на всей планете отсутствуют любые признаки растительной или какой угодно другой формы жизни.
– Отсутствуют не любые, а только бросающиеся в глаза признаки жизни, – спокойно возразил Ву. – Как бы то ни было, на планете должен происходить какой-то процесс, поддерживающий постоянную концентрацию кислорода в атмосфере. К сожалению, я не химик и потому не могу представить себе чисто химический процесс такого рода. Возможно, у кого-нибудь на этот счет готова гипотеза?
Не дождавшись ответа, Ву продолжал:
– Признаться, я серьезно сомневаюсь, чтобы самый образованный химик смог предложить чисто химический механизм. Атмосферный кислород может образовываться только в результате биологического процесса. Альтернативные пути нам неизвестны.
– Мы привыкли так рассуждать, – вмешалась Вендель, – потому что судим, исходя из нашего собственного опыта, который ограничивается кислородной атмосферой единственной планеты – Земли. Не исключено, что когда-нибудь мы сами будем смеяться над нашими сегодняшними представлениями. Может оказаться и так, что Галактика кишит планетами, в атмосфере которых имеется кислород небиологического происхождения, а нас запомнят как чудаков, сбившихся с пути истинного лишь по той причине, что их собственная планета была уродцем с биологическим источником кислорода.
– Не согласен, – сердито возразил Джарлоу. – Капитан, так мы ни к чему не придем. Никто не запрещает высказывать любые гипотезы, но не следует всерьез рассчитывать на то, что в угоду вашей гипотезе будут нарушаться основные известные нам законы природы. Если уж вы завели разговор о небиологическом происхождении кислородной атмосферы, то не мешало бы предложить и конкретный механизм образования кислорода.
– Но ведь спектр отраженного планетой света говорит об отсутствии хлорофилла, – сказала Тесса.
– А почему он должен там быть? – снова возразил Джарлоу. – Не исключено, что специфика излучения красного карлика привела к образованию совершенно иных молекул, выполняющих ту же функцию. Могу я высказать предположение?
– Пожалуйста. Мне кажется, ничего другого вы и не делаете, – едко заметила Тесса.
– Хорошо. Пока что вся наша информация сводится к тому, что поверхность планеты выглядит совершенно безжизненной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63