Ха! Вы полагаете, что у меня есть основания веселиться? — взрывается Хок и падает на стул. — Вот что, ребята, вы, как мне кажется, достаточно быстро приспосабливаетесь к любым условиям и к любому климату…
Я усмехаюсь. Лева тоже.
— Так вот, — продолжает Хок, — сегодня прилетят ваши друзья. Мои люди уже уехали их встречать. На завтра я закажу самолет, а сегодня вечером вы подберете себе все, что вам будет нужно, на моем складе. За это мне уже заплатили. И к вечеру завтрашнего дня, надеюсь, духа вашего здесь не будет.
Мы выходим из палатки Хока в самом хорошем расположении духа.
— Пойдем погуляем по лагерю? — предлагает Лев.
Я соглашаюсь. Все равно пока что делать нечего. Мы направляемся в сторону полосы препятствий, где тренируются доморощенные Рембо. На спортивных снарядах и при прохождении полосы препятствий выглядят они довольно жалко. Полоса препятствий, кстати, облегчена здесь почти до уровня нашего российского ландшафта где-нибудь в глубинке — вполне привычные рвы, канавы, овраги, речушки, поваленные деревья. Только у нас отстреливаться приходится уже не холостыми патронами от родных-то лесных братьев… У нас, похоже, полстраны — коммандос по рождению…
— Смотри!.. — обращает мое внимание Лев.
Я поворачиваюсь и вижу, как от ворот в нашу сторону едет, поднимая за собой клубы пыли, знакомый нам джип.
— Пойдем поглядим, может, наши прикатили… — говорю Леве.
Мы возвращаемся к палатке Хока. На подходе видим знакомые лица наших парней. Заметив нас, ребята приветственно машут руками из машины.
«Мрачный» останавливает джип. Новоприбывшие выгружаются.
Здороваемся, обнимаемся. Полынский подобрал парней с хорошим знанием английского и богатым опытом военных действий. Ребята побывали в Афгане и Анголе, Сирии и Ливане. В общем, у этих бывших офицеров спецназа опыта предостаточно. Мы, по идее, не должны слишком уж бросаться в глаза местным парням, поскольку языкового барьера у нас с ними нет. Правда, Бен моментально вычислил, что мы — темные лошадки и наши имена — липа, но Бен — тертый мужик, его на мякине не проведешь.
Проводим парней в палатку.
— Хенк! — слышу, как меня кто-то окликает.
Повернувшись, вижу: у джипа стоит «мрачный».
— Да?
«Мрачный», отклеившись от крыла машины, идет ко мне. Иду ему навстречу.
— Хенк, я и мой товарищ, — говорит «мрачный», — мы хотим поблагодарить вас за вчерашнее… — Он протягивает руку. Пожимаю его вспотевшую от руля ладонь.
— Все нормально… — говорю ему, улыбаясь.
— О'кей! Меня зовут Мак, а моего приятеля — Стоун. Мы хотели пригласить вас посидеть вечером в баре. Как вы на это смотрите?
Я киваю ему:
— Никаких проблем, Мак. Легко!
Он улыбается. Оказывается, у этого парня почти голливудская улыбка.
— Тогда до вечера.
Мы еще раз пожимаем друг другу руки и расходимся по своим делам.
Поздно ночью, загрузившись на складе Хока всем, что только может пригодиться в джунглях Колумбии, возвращаемся к себе в палатку. Упаковываем снаряжение в большие рюкзаки и огромные сумки. Жителям лагеря совсем не обязательно видеть нашу экипировку.
С вечера мы посидели в баре с «мрачными» и по-приятельски поболтали. Парни они неплохие, и, как пояснил Мак, когда уже порядком поднагрузился виски, работают они на больших людей из Нью-Йорка. На Хока им плевать, но они обязаны его охранять, им за это платят. Бен, видимо, был прав на их счет. Бену я сообщил, что мы, скорее всего, завтра улетаем, и он дал мне адрес в Майами, где его можно будет найти, если что… Так он выразился. Похоже, Бен задумал открыть серьезное заведение, если выбрал курортный город на американском побережье. Заниматься бизнесом в Майами не всякому даже и богатому человеку по карману. Бен сказал, что очень скоро отвалит с этой свалки, — его контракт с Хоком истекает через две недели. Мы с ним выпили на прощание: Бен — пивка, я — минералки, и расстались друзьями. Итак, завтра на транспортном самолете мы отправляемся в дебри Колумбии.
* * *
Тишина взорвалась треском автоматных очередей. Один из наших рабочих-индейцев, не выдержав напряжения ожидания, решил по своей инициативе переместиться на другое место. Инициатива наказуема. Индеец за это тотчас поплатился жизнью. Рой свинцовых пчел буквально разорвал пополам смуглое мускулистое тело представителя племени чуахибо — он рухнул на землю, забрызгав кровью листья папоротника и лории. Замелькали в чаще фигурки противника, замигали в их руках злые огоньки-розочки, застучали очереди автоматического оружия. Пули с чавканьем, чмоканьем, визгом «подчищают» территорию, срезая, расщепляя, разрывая в мелкие щепки все, что попадается им на пути в этом парке юрского периода… Головные телефоны включены, так как теперь уже не имеет смысла соблюдать радиомолчание в начавшемся грохоте вооруженной разборки.
Удобно устроившись во впадине за массивным валуном, обросшим мхом и слизью, короткими выстрелами-двоечками спокойно отстреливаю наступающих.
— Макс! Смотри западнее — там двое! — говорю в микрофон, предупреждая Леву.
— Понял, Хенк! Счас сделаем!
Не сомневаюсь, что Макс-Лева их сделает. Толстая лиана, свисавшая метрах в десяти от меня и затруднявшая видимость, грохнулась на землю, отсеченная очередью, и своим весом удачно подмяла кусты, открыв мне обзор северо-восточной стороны.
Теперь мне все видно отлично, и я, выбрав для выстрела просвет, вгоняю на территорию атакующего противника гранату из подствольника. Кому-то там крепко досталось. Еще несколько взрывов на стороне противника звучат приятной музыкой для моих ушей. Значит, и мои парни работают, не зевают. Кто-то сказал, что музыка — это только музыка, и ничего больше. Херня! Одинокому водителю в бескрайней пустыне шум ровно работающего двигателя кажется самой прекрасной симфонией из всех когда-либо исполнявшихся. Так ив бою. Если оружие твоих людей перекрывает пальбу противника и заставляет его отступать, захлебываясь собственной кровью, то грохот выстрелов ласкает твой слух. Ни один, даже самый гениальный, композитор не может похвалиться, что он своим произведением гарантировал кому-нибудь выживание в экстремальных условиях, а вот конструкторы отличных стволов, работающих без сбоев, именно это и гарантируют.
Среднемесячная температура во влажноэкваториальных лесах плюс двадцать четыре — двадцать восемь градусов, но сегодня, я думаю, здесь несколько жарче…
И понятно почему. Джунгли вокруг нас это гигантское злобное существо, смертельно опасное, изрыгающее убийственную свинцовую блевотину.
Мои парни, расположившись полукругом, отсекают нападающего с трех сторон противника. Хлопки выстрелов из подствольников — в атакующих летят гранаты, с оглушительным треском раскалывающие толстые стволы деревьев и рассыпающие фейерверки искр и осколков. Трассеры пересекаются во всех мыслимых и немыслимых направлениях. Пахнет тлеющей древесиной, горелой землей, порохом и кровью.
Перекатываюсь за другой валун, и делаю это очень вовремя — автоматная очередь, выпущенная по тому месту, где я только что находился, подняла в воздух вереницу высоких фонтанчиков жидкой грязи. Визг рикошетирующих пуль, треск автоматных очередей, разрывы гранат, шум падающих деревьев — завораживающая какофония звуков современного боя. Но самая веселая музыка — это, конечно, предсмертные крики наших врагов.
— Хенк! Тут их, б ля, как грязи! — слышу родной русский мат с Левиной стороны.
— Туши их «мухой»! — советую ему в микрофон.
Тут же длинной очередью накрываю одного юркого типчика, попытавшегося проскочить между деревьями. Моя очередь разрывает его в клочья.
— Хенк! Третий молчит! — Это голос Николая.
Непрерывный треск выстрелов, чья-то бешеная ругань. Голоса у всех охрипшие.
Показываю пальцами левой руки расположившемуся рядом Геннадию, чтобы он обратил внимание на довольно быстрое передвижение противника слева от нас.
Джунгли содрогаются от взрывов, и, кажется, земля хочет вырваться из-под тебя, даже лежащего на ней. Почти одновременно вижу две яркие вспышки, подобные гигантским шаровым молниям, в сумерках сельвы.
— Как я их уработал! Вот так, твари! — слышу в наушниках голос нашего «третьего», его зовут Валерий, — это о нем только что беспокоился Николай.
Оказывается, Валерий в этот момент готовил к стрельбе компактными ракетами класса «земля— земля» легкую сборную установку «стингера».
— Молодец, парень! — хвалю его по рации. Валера действительно успел вовремя — накрыл часть территории противника ракетами и тем самым пресек попытку передислоцироваться большой группы, нападавших с северо-запада.
— Гена! Возьми немного назад, кто-то лезет к тебе с тыла! — Я плюю на конспирацию и по-русски отдаю команду «пятому».
— Понял, В лад! Сейчас сообразим! — мгновенно откликается Геннадий.
— Что, пацаны, будем по-нашему базарить?! — слышу вопрос Левы.
— Будем… — говорю в микрофон.
— Ништяк! Да мы их только одним русским матом уделаем! — ржет Лева.
Поменяв обойму, тут же почти в упор расстреливаю выбежавших на меня троих наркобойцов.
— В лад! Помогите огнем!
Узнаю голос Александра. Быстро говорю в микрофон:
— Гена! Валера! Надерите им задницы!
— Я слышал, В лад! Сейчас сделаем!
На правом фланге, наполовину скрытом от меня грядой замшелых валунов, видны движущиеся камуфлированные фигурки. Секунда — и джунгли в том месте вдруг вспучиваются огнем. Валятся срезанные осколками деревья. Три ракеты, пущенные одна за другой, устроили в том месте сущий ад.
Подавляющий перевес в живой силе противника сведен на нет, однако перед нашими позициями начинают рваться ручные гранаты. Впрочем, у атакующих — всего лишь «яички» наступательного действия, то есть гранаты с малым радиусом поражения, и вреда нам, укрывшимся за валунами, они принести не могут. Серьезного, я имею в виду, вреда.
— Поменяйте позиции! — приказываю парням.
— Влад, справа!
Мгновенно перемещаюсь — в броске — в сторону поваленного дерева. Пули густым роем пронеслись левее, чиркая по валуну и высекая искры.
— Вижу… На, падло, получай!
Одному из нападающих, глубоко проникшему в нашу зону обороны, всаживаю в брюхо почти полмагазина. Метрах в сорока позади замаячили в просветах между деревьями и лианами зеленые точки атакующих.
— Саша! Валера! Срежьте этих ублюдков! — рычу в микрофон.
Ребята не отвечают, но слышу яростный мат, шквальный автоматный огонь, хлопки подстволь-ников и разрывы гранат. Зеленые фигурки разбегаются, падают — значит, парни меня услышали. Перебираюсь еще метров на пять левее.
— Лева! Ты где?! — ищу приятеля в эфире.
— Туточки мы! Меня к ручью прижимают! Сейчас выйду на Колю!
«Сколько же этих тварей в джунглях?! — проносится в мозгу. — Уже почти окружили нас, суки!»
Швыряю две гранаты в просвет между камнями. Три или четыре небольшие группы быстро приближаются к нашим позициям.
— Их тут как муравьев! — злобится в наушниках Николай.
Я того же мнения. Эти суки лезут в слишком большом количестве, лезут нагло и настырно. И довольно уже близко к нам подобрались. Еще немного — и нам хана… Людей у меня в отряде маловато.
— Используйте все, что есть! Прижимайте их к земле! Давайте, парни!
Переношу огонь своего автомата правее. Ствол у него накалился до предела, и прицельной стрельбы не получается. Автомат уже не стреляет, а «плюется», подлюга низкотехнологичная!
Нас теснят, и метров пятнадцать территории мы уступаем, чтобы сделать небольшой разрыв между нами и атакующими. Давят, гады, численностью. А я-то решил, что их поубавилось. Замечаю, что справа, там, где залег «пятый», появилась большая группа.
— Гена, аккуратней! — рыкаю, предупреждая Геннадия, укладываю в ту сторону пару «выстрелов» из подствольника, а вдобавок, вернее, вдогонку расстреливаю длинными очередями один за другим несколько магазинов, помогаю товарищу по оружию сориентироваться.
— Коля, оттянись! К тебе опять кто-то рвется! — слышу в наушниках голос Льва, это он дает совет «второму».
Четко отмечаю, что еще немного — и между Николаем и Левой просочится целая свора местных головорезов.
— Парни! Кому полегче — все огонь на «второго»! — кричу в микрофон. — Лев! Правее от тебя на «три часа»!
Такого шквального огня с нашей стороны еще не было. В наушниках только свист и скрежет эфира, отборная ругань парней. Потрошу рюкзак — где он, мать его, боезапас? Слышен грохот разорвавшейся гранаты.
— Получайте, суки! — доносится чей-то осипший до неузнаваемости голос.
Швыряю одну за другой три гранаты, которые очень кстати накрывают человек пять, бросившихся на штурм наших позиций.
— «Третий», смотри, у тебя за спиной!!!
Ба-ба-а-а-ахнуло!!!
Валера успел садануть ракетой, почти накрыв своих же. Но — так было нужно. Иначе — жопа новый год…
В упор изрешетив выпрыгнувшего из кустов прямо на меня наркобойца, вижу его изумленные глаза: не верил парень, до последнего мгновения жизни своей не верил, что на войне — убивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Я усмехаюсь. Лева тоже.
— Так вот, — продолжает Хок, — сегодня прилетят ваши друзья. Мои люди уже уехали их встречать. На завтра я закажу самолет, а сегодня вечером вы подберете себе все, что вам будет нужно, на моем складе. За это мне уже заплатили. И к вечеру завтрашнего дня, надеюсь, духа вашего здесь не будет.
Мы выходим из палатки Хока в самом хорошем расположении духа.
— Пойдем погуляем по лагерю? — предлагает Лев.
Я соглашаюсь. Все равно пока что делать нечего. Мы направляемся в сторону полосы препятствий, где тренируются доморощенные Рембо. На спортивных снарядах и при прохождении полосы препятствий выглядят они довольно жалко. Полоса препятствий, кстати, облегчена здесь почти до уровня нашего российского ландшафта где-нибудь в глубинке — вполне привычные рвы, канавы, овраги, речушки, поваленные деревья. Только у нас отстреливаться приходится уже не холостыми патронами от родных-то лесных братьев… У нас, похоже, полстраны — коммандос по рождению…
— Смотри!.. — обращает мое внимание Лев.
Я поворачиваюсь и вижу, как от ворот в нашу сторону едет, поднимая за собой клубы пыли, знакомый нам джип.
— Пойдем поглядим, может, наши прикатили… — говорю Леве.
Мы возвращаемся к палатке Хока. На подходе видим знакомые лица наших парней. Заметив нас, ребята приветственно машут руками из машины.
«Мрачный» останавливает джип. Новоприбывшие выгружаются.
Здороваемся, обнимаемся. Полынский подобрал парней с хорошим знанием английского и богатым опытом военных действий. Ребята побывали в Афгане и Анголе, Сирии и Ливане. В общем, у этих бывших офицеров спецназа опыта предостаточно. Мы, по идее, не должны слишком уж бросаться в глаза местным парням, поскольку языкового барьера у нас с ними нет. Правда, Бен моментально вычислил, что мы — темные лошадки и наши имена — липа, но Бен — тертый мужик, его на мякине не проведешь.
Проводим парней в палатку.
— Хенк! — слышу, как меня кто-то окликает.
Повернувшись, вижу: у джипа стоит «мрачный».
— Да?
«Мрачный», отклеившись от крыла машины, идет ко мне. Иду ему навстречу.
— Хенк, я и мой товарищ, — говорит «мрачный», — мы хотим поблагодарить вас за вчерашнее… — Он протягивает руку. Пожимаю его вспотевшую от руля ладонь.
— Все нормально… — говорю ему, улыбаясь.
— О'кей! Меня зовут Мак, а моего приятеля — Стоун. Мы хотели пригласить вас посидеть вечером в баре. Как вы на это смотрите?
Я киваю ему:
— Никаких проблем, Мак. Легко!
Он улыбается. Оказывается, у этого парня почти голливудская улыбка.
— Тогда до вечера.
Мы еще раз пожимаем друг другу руки и расходимся по своим делам.
Поздно ночью, загрузившись на складе Хока всем, что только может пригодиться в джунглях Колумбии, возвращаемся к себе в палатку. Упаковываем снаряжение в большие рюкзаки и огромные сумки. Жителям лагеря совсем не обязательно видеть нашу экипировку.
С вечера мы посидели в баре с «мрачными» и по-приятельски поболтали. Парни они неплохие, и, как пояснил Мак, когда уже порядком поднагрузился виски, работают они на больших людей из Нью-Йорка. На Хока им плевать, но они обязаны его охранять, им за это платят. Бен, видимо, был прав на их счет. Бену я сообщил, что мы, скорее всего, завтра улетаем, и он дал мне адрес в Майами, где его можно будет найти, если что… Так он выразился. Похоже, Бен задумал открыть серьезное заведение, если выбрал курортный город на американском побережье. Заниматься бизнесом в Майами не всякому даже и богатому человеку по карману. Бен сказал, что очень скоро отвалит с этой свалки, — его контракт с Хоком истекает через две недели. Мы с ним выпили на прощание: Бен — пивка, я — минералки, и расстались друзьями. Итак, завтра на транспортном самолете мы отправляемся в дебри Колумбии.
* * *
Тишина взорвалась треском автоматных очередей. Один из наших рабочих-индейцев, не выдержав напряжения ожидания, решил по своей инициативе переместиться на другое место. Инициатива наказуема. Индеец за это тотчас поплатился жизнью. Рой свинцовых пчел буквально разорвал пополам смуглое мускулистое тело представителя племени чуахибо — он рухнул на землю, забрызгав кровью листья папоротника и лории. Замелькали в чаще фигурки противника, замигали в их руках злые огоньки-розочки, застучали очереди автоматического оружия. Пули с чавканьем, чмоканьем, визгом «подчищают» территорию, срезая, расщепляя, разрывая в мелкие щепки все, что попадается им на пути в этом парке юрского периода… Головные телефоны включены, так как теперь уже не имеет смысла соблюдать радиомолчание в начавшемся грохоте вооруженной разборки.
Удобно устроившись во впадине за массивным валуном, обросшим мхом и слизью, короткими выстрелами-двоечками спокойно отстреливаю наступающих.
— Макс! Смотри западнее — там двое! — говорю в микрофон, предупреждая Леву.
— Понял, Хенк! Счас сделаем!
Не сомневаюсь, что Макс-Лева их сделает. Толстая лиана, свисавшая метрах в десяти от меня и затруднявшая видимость, грохнулась на землю, отсеченная очередью, и своим весом удачно подмяла кусты, открыв мне обзор северо-восточной стороны.
Теперь мне все видно отлично, и я, выбрав для выстрела просвет, вгоняю на территорию атакующего противника гранату из подствольника. Кому-то там крепко досталось. Еще несколько взрывов на стороне противника звучат приятной музыкой для моих ушей. Значит, и мои парни работают, не зевают. Кто-то сказал, что музыка — это только музыка, и ничего больше. Херня! Одинокому водителю в бескрайней пустыне шум ровно работающего двигателя кажется самой прекрасной симфонией из всех когда-либо исполнявшихся. Так ив бою. Если оружие твоих людей перекрывает пальбу противника и заставляет его отступать, захлебываясь собственной кровью, то грохот выстрелов ласкает твой слух. Ни один, даже самый гениальный, композитор не может похвалиться, что он своим произведением гарантировал кому-нибудь выживание в экстремальных условиях, а вот конструкторы отличных стволов, работающих без сбоев, именно это и гарантируют.
Среднемесячная температура во влажноэкваториальных лесах плюс двадцать четыре — двадцать восемь градусов, но сегодня, я думаю, здесь несколько жарче…
И понятно почему. Джунгли вокруг нас это гигантское злобное существо, смертельно опасное, изрыгающее убийственную свинцовую блевотину.
Мои парни, расположившись полукругом, отсекают нападающего с трех сторон противника. Хлопки выстрелов из подствольников — в атакующих летят гранаты, с оглушительным треском раскалывающие толстые стволы деревьев и рассыпающие фейерверки искр и осколков. Трассеры пересекаются во всех мыслимых и немыслимых направлениях. Пахнет тлеющей древесиной, горелой землей, порохом и кровью.
Перекатываюсь за другой валун, и делаю это очень вовремя — автоматная очередь, выпущенная по тому месту, где я только что находился, подняла в воздух вереницу высоких фонтанчиков жидкой грязи. Визг рикошетирующих пуль, треск автоматных очередей, разрывы гранат, шум падающих деревьев — завораживающая какофония звуков современного боя. Но самая веселая музыка — это, конечно, предсмертные крики наших врагов.
— Хенк! Тут их, б ля, как грязи! — слышу родной русский мат с Левиной стороны.
— Туши их «мухой»! — советую ему в микрофон.
Тут же длинной очередью накрываю одного юркого типчика, попытавшегося проскочить между деревьями. Моя очередь разрывает его в клочья.
— Хенк! Третий молчит! — Это голос Николая.
Непрерывный треск выстрелов, чья-то бешеная ругань. Голоса у всех охрипшие.
Показываю пальцами левой руки расположившемуся рядом Геннадию, чтобы он обратил внимание на довольно быстрое передвижение противника слева от нас.
Джунгли содрогаются от взрывов, и, кажется, земля хочет вырваться из-под тебя, даже лежащего на ней. Почти одновременно вижу две яркие вспышки, подобные гигантским шаровым молниям, в сумерках сельвы.
— Как я их уработал! Вот так, твари! — слышу в наушниках голос нашего «третьего», его зовут Валерий, — это о нем только что беспокоился Николай.
Оказывается, Валерий в этот момент готовил к стрельбе компактными ракетами класса «земля— земля» легкую сборную установку «стингера».
— Молодец, парень! — хвалю его по рации. Валера действительно успел вовремя — накрыл часть территории противника ракетами и тем самым пресек попытку передислоцироваться большой группы, нападавших с северо-запада.
— Гена! Возьми немного назад, кто-то лезет к тебе с тыла! — Я плюю на конспирацию и по-русски отдаю команду «пятому».
— Понял, В лад! Сейчас сообразим! — мгновенно откликается Геннадий.
— Что, пацаны, будем по-нашему базарить?! — слышу вопрос Левы.
— Будем… — говорю в микрофон.
— Ништяк! Да мы их только одним русским матом уделаем! — ржет Лева.
Поменяв обойму, тут же почти в упор расстреливаю выбежавших на меня троих наркобойцов.
— В лад! Помогите огнем!
Узнаю голос Александра. Быстро говорю в микрофон:
— Гена! Валера! Надерите им задницы!
— Я слышал, В лад! Сейчас сделаем!
На правом фланге, наполовину скрытом от меня грядой замшелых валунов, видны движущиеся камуфлированные фигурки. Секунда — и джунгли в том месте вдруг вспучиваются огнем. Валятся срезанные осколками деревья. Три ракеты, пущенные одна за другой, устроили в том месте сущий ад.
Подавляющий перевес в живой силе противника сведен на нет, однако перед нашими позициями начинают рваться ручные гранаты. Впрочем, у атакующих — всего лишь «яички» наступательного действия, то есть гранаты с малым радиусом поражения, и вреда нам, укрывшимся за валунами, они принести не могут. Серьезного, я имею в виду, вреда.
— Поменяйте позиции! — приказываю парням.
— Влад, справа!
Мгновенно перемещаюсь — в броске — в сторону поваленного дерева. Пули густым роем пронеслись левее, чиркая по валуну и высекая искры.
— Вижу… На, падло, получай!
Одному из нападающих, глубоко проникшему в нашу зону обороны, всаживаю в брюхо почти полмагазина. Метрах в сорока позади замаячили в просветах между деревьями и лианами зеленые точки атакующих.
— Саша! Валера! Срежьте этих ублюдков! — рычу в микрофон.
Ребята не отвечают, но слышу яростный мат, шквальный автоматный огонь, хлопки подстволь-ников и разрывы гранат. Зеленые фигурки разбегаются, падают — значит, парни меня услышали. Перебираюсь еще метров на пять левее.
— Лева! Ты где?! — ищу приятеля в эфире.
— Туточки мы! Меня к ручью прижимают! Сейчас выйду на Колю!
«Сколько же этих тварей в джунглях?! — проносится в мозгу. — Уже почти окружили нас, суки!»
Швыряю две гранаты в просвет между камнями. Три или четыре небольшие группы быстро приближаются к нашим позициям.
— Их тут как муравьев! — злобится в наушниках Николай.
Я того же мнения. Эти суки лезут в слишком большом количестве, лезут нагло и настырно. И довольно уже близко к нам подобрались. Еще немного — и нам хана… Людей у меня в отряде маловато.
— Используйте все, что есть! Прижимайте их к земле! Давайте, парни!
Переношу огонь своего автомата правее. Ствол у него накалился до предела, и прицельной стрельбы не получается. Автомат уже не стреляет, а «плюется», подлюга низкотехнологичная!
Нас теснят, и метров пятнадцать территории мы уступаем, чтобы сделать небольшой разрыв между нами и атакующими. Давят, гады, численностью. А я-то решил, что их поубавилось. Замечаю, что справа, там, где залег «пятый», появилась большая группа.
— Гена, аккуратней! — рыкаю, предупреждая Геннадия, укладываю в ту сторону пару «выстрелов» из подствольника, а вдобавок, вернее, вдогонку расстреливаю длинными очередями один за другим несколько магазинов, помогаю товарищу по оружию сориентироваться.
— Коля, оттянись! К тебе опять кто-то рвется! — слышу в наушниках голос Льва, это он дает совет «второму».
Четко отмечаю, что еще немного — и между Николаем и Левой просочится целая свора местных головорезов.
— Парни! Кому полегче — все огонь на «второго»! — кричу в микрофон. — Лев! Правее от тебя на «три часа»!
Такого шквального огня с нашей стороны еще не было. В наушниках только свист и скрежет эфира, отборная ругань парней. Потрошу рюкзак — где он, мать его, боезапас? Слышен грохот разорвавшейся гранаты.
— Получайте, суки! — доносится чей-то осипший до неузнаваемости голос.
Швыряю одну за другой три гранаты, которые очень кстати накрывают человек пять, бросившихся на штурм наших позиций.
— «Третий», смотри, у тебя за спиной!!!
Ба-ба-а-а-ахнуло!!!
Валера успел садануть ракетой, почти накрыв своих же. Но — так было нужно. Иначе — жопа новый год…
В упор изрешетив выпрыгнувшего из кустов прямо на меня наркобойца, вижу его изумленные глаза: не верил парень, до последнего мгновения жизни своей не верил, что на войне — убивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36