Вы молодец, Анна!
— А что, если она решит использовать Рабиновича в собственных целях? — спросила дама с бицепсами.
— Неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы пытаться управлять человеком, которому ничего не стоит убедить меня в том, что вместо него я вижу свою мать или своего отца? Может быть, вы лишились рассудка или говорите так, потому что попали в мужское окружение? — возмутилась Анна.
— Я ничем не уступаю мужчинам, — откликнулась та.
— Разумеется! — заметила Анна без тени сарказма. — У вас типично мужская логика. Неужели кто-либо из присутствующих допускает мысль о том, что я намерена оставить человека вроде Василия Рабиновича в живых?
Ответа не последовало.
— Главная моя цель, — продолжала Анна, — не допустить, чтобы он добрался до ядерной кнопки или заполучил в подчинение целую армию. Возможно, мне не удастся это сделать. Но вы должны иметь в виду, что запуск ракеты, нацеленной на нашу страну, может и не означать начала атомной войны. Это может быть жестом отчаяния перепуганного человека, пытающегося нам доказать, что он не такой беспомощный, каким кажется. Вы улавливаете мою мысль?
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны после атомного взрыва сидеть сложа руки? — спросил командующий Западной станцией запуска ракет.
— Нет, куда лучше уничтожить весь мир в ядерной катастрофе, лишь бы проучить одного и без того перепуганного человека. Прощайте, товарищи, у меня больше нет времени на подобные разговоры.
— Чем мы можем вам помочь, Анна? — спросил старый революционер.
— Если вы верите в Бога, молитесь, чтобы Василий Рабинович не взял в свои руки командование армией. Я читала характеристику его личностных и профессиональных способностей и могу сказать, что если бы кто-то из присутствующих наложил в штаны от страха, это было бы вполне адекватной реакцией на данную ситуацию.
Василий Рабинович был в восторге от танков. Ему нравилось, как, выстроившись в ряд, они дают залп по горному хребту, и тот обваливается под ударами снарядов. Ему нравилось, как дрожит земля под гусеницами танков. Ему нравилось, как разбегалась пехота, когда на ее позиции наступали танки. Ему нравились танки. И гаубицы тоже.
— Здесь все, как на настоящей войне, сэр, — сказал Василию полковник.
Василий попытался стряхнуть со своего костюма пыль Форта Пикенс, военной базы в Арканзасе. Это было бесполезно. Пыль не только не стряхивалась, но еще сильнее въедалась в ткань. Здесь, в Форте Пикенс, было столько пыли, что ее хватило бы на все костюмы, сшитые за всю историю человечества.
— Отлично, полковник! — закричал Василий, перекрывая грохот гаубиц. — Отлично!
— Лучше, чем во Вьетнаме, сэр. Здесь мы, по крайней мере, видим, куда стреляем.
— Да, горный хребет — великолепная мишень. Вы когда-нибудь думали о войне с русскими?
— Сэр, я постоянно думаю об этом. Дня не проходит, чтобы я не подумал о войне с русскими. Они — наши первейшие враги.
— Так, может быть, завтра утром и начнем?
— Для этого нам нужна небольшая разминка.
— Что значит разминка? — воскликнул Василий. — Вам платят деньги, чтобы вы постоянно находились в состоянии боевой готовности, вы получаете колоссальные бюджетные ассигнования, полковник. Как вы можете говорить о какой-то там разминке?
— Для того, чтобы подготовиться к большой войне, необходимо сначала провести небольшую кампанию. Репетицию. Это надежнее всяких учений.
— Я всегда думал, что следует готовиться к войне для того, чтобы сохранить мир, а не воевать ради того, чтобы воевать, — сказал Василий.
— Надо иметь в виду и то, и другое, — ответил полковник. На нем был полевой шлем, на боку висел пистолет. — Если бы вы не были моим командиром во Вьетнаме, я не стал бы даже говорить с вами об этих вещах.
— Просто я хочу продемонстрировать русским, что мы имеем боеспособную армию. Мне не нужна полномасштабная война с ними. У меня нет желания убивать.
— Ни одна война не обходится без жертв, сэр.
— Мне достаточно всего лишь нескольких сражений. Даже, может быть, одного-единственного сражения.
— Как и всем нам, сэр. Только любое сражение уже означает войну.
— Именно этого я и опасался, — вздохнул Василий. — Кстати, вам не кажется, что танки должны стрелять прямо с ходу? Если это невозможно, лучше использовать гаубицы.
— Это не соответствует нашим методам ведения боя.
— Делайте, как я вам сказал, — осадил полковника Василий.
— Но, сэр...
— Делайте, как я сказал! — повторил Василий.
Чутье подсказывало ему, что раз этим воякам необходимо готовиться даже к самой пустяковой войне, ими нужно соответствующим образом руководить. Ведь самое страшное, что может произойти, — это начать войну и проиграть ее. Тогда ему не удастся произвести на русских должного впечатления. Америка должна во чтобы то ни стало выиграть войну.
Василий записал в блокнот: «Один полк, с полным вооружением».
Этого было мало. Ему необходимы были дивизии, причем боеспособные дивизии. Он не оказался бы здесь, не занялся бы самоличной проверкой и выяснением, стреляют ли орудия и есть ли кому стрелять из них, если бы не столкнулся вновь с американской военной машиной.
После того, как ему не удалось запустить ядерную ракету и тем самым предупредить русских, что его лучше оставить в покое, Рабинович решил добраться до верхушки американского военного руководства, которое, как известно, сидит в Пентагоне в огромном пятиугольном здании. Здесь американский генералитет составляет планы производства новой военной техники, разрабатывает военную стратегию и решает вопросы, связанные с поддержанием самой сложной и современной системы вооружений в мире.
Очень скоро Василию захотелось бежать оттуда: он понял, что ему следует обзавестись собственными танками, оружием и людьми, умеющими из него стрелять, — в противном случае он не сможет защитить себя от русских. Рассчитывать на защиту со стороны Пентагона явно не приходилось.
Василий без труда миновал все посты охраны — для этого ему требовалось всего лишь посмотреть постовому в глаза, и тот сразу же видел у него в руках несуществующий пропуск, а на плечах — несуществующие погоны с множеством звездочек.
Он приметил импозантного вида мужчину с настоящими звездочками на погонах и тут же сделался его ближайшим советником.
— Я ищу человека, — сказал Василий, — который смог бы собрать армию в единый кулак. Чтобы она могла наверняка выиграть пару сражений. Короче говоря, я ищу человека, который знает, как вести войну.
Мужчина с генеральскими звездочками задумался.
— Не могли бы вы выразиться более определенно? — спросил он наконец.
— Я имею в виду солдат, оружие, танки, самолеты. Все, что необходимо для войны.
— Гм, это сложный вопрос, — промычал генерал. — Я бы посоветовал вам обратиться в Отдел разработки военной доктрины. Там наверняка смогут вам помочь. Видите ли, сам я далек от конкретных вопросов, связанных с оружием и военным контингентом Последние десять лет я занимаюсь канцелярскими вопросами.
— Вы производите впечатление военного человека. Что входит в ваши обязанности?
— Я действительно самый что ни на есть военный человек. В мои обязанности входят анализ и прогноз военных расходов. Я составляю всевозможные расчеты и сметы.
На лице Василия отразилось такое недоумение, что генерал, не дожидаясь вопросов, решил пояснить:
— Я занимаюсь оценкой тон или иной ситуации с точки зрения необходимых для нее затрат. Прикидываю потери в живой силе, военной технике, прогнозирую, во что это обойдется государству, и так далее. Вспомните, как вы мне однажды помогли. Мы тогда работали в Массачусетском технологическом институте и пришли к выводу, что стремление Америки выжить обходится чересчур дорого. Мы заявили, что необходимо перестать вколачивать в это дело столько денег, поскольку такие траты не по карману нашей стране. Вы помогли мне получить мою первую звезду. Мы разнесли в пух и прах пресловутую концепцию выживания, с математической точностью доказав всю ее абсурдность.
Отдел разработки военной доктрины помещался в небольшой комнате с пятью столами, на каждом из которых стояло по компьютеру. Среди сотрудников отдела не было ни одного в звании ниже полковника. Здесь располагался мозговой центр, определявший, как, когда и при каких обстоятельствах Америке следует вступать в войну.
Василий решил, что здесь он получит всю необходимую информацию. Однако через час он вышел из отдела с многообещающим названием, чувствуя, что ни слова не понимает по-английски. И это при том, что в России он закончил одну из лучших английских школ и до сих пор не испытывал особых трудностей в общении с американцами. Более того, он настолько поднаторел в языке, что даже снискал репутацию «хитрого главаря мафии» — именно так писали о нем журналисты нью-йоркских газет, настоящие знатоки криминального мира.
Здесь же, в отделе разработки военной доктрины, на Василия сыпались выражения типа: «концептуализация рефракций», «синергетическая координация», «модели координирования реакции», «критерии инсургентных манифестаций». За все время пребывания в отделе он не услышал ни одного простого и понятного слова вроде «атака» или «отступление».
Хотя Василию и удалось внушить сотрудникам отдела, что он является председателем Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил, это оказалось совершенно бесполезным, так как один из офицеров сказал:
— Нет необходимости объяснять вам, что это такое. Вы и так все знаете. А главное, сэр, вы прекрасно понимаете, что бессмысленно искать в Пентагоне человека, который бы смыслил что-либо в вопросах ведения войны.
Василий побывал еще в двух отделах, после чего просто-напросто спросил, где находятся американские танки и оружие. Он понял, что ему придется все делать самому.
Так он оказался в Форте Пикенс, штат Арканзас, поразив тамошнее командование своим умением управлять техникой и личным составом на боевых маневрах.
— Ни дать ни взять — генерал Паттон, — сказал о нем один из офицеров, который участвовал во второй мировой войне в составе Третьей армии генерала Паттона.
— Да, настоящий Железный Генерал, — согласился другой.
— Так и рвется в бой, совсем как старина Паттон. Черт побери, приятно, что в армии наконец появился такой человек!
Однако в одном новоявленный «генерал Паттон» существенно отличался от своего предшественника. Тот умел поднять в атаку солдат. Этот был способен даже повару внушить желание убивать.
Глава девятая
Столь блистательное деяние заслуживало того, чтобы быть немедленно увековеченным в анналах Дома Синанджу. Харолд У. Смит, усталый и озабоченный более, чем когда-либо, не мог скрыть удивления при виде Чиуна, который, получив заверения, что его условия приняты, поспешил выскользнуть из гостиной, даже не удосужившись выяснить, в чем состоит задание.
— Быстренько достань свитки! — скомандовал Чиун, указывая на зеленый сундук.
Римо, словно не слыша, продолжал смотреть в окно. Он уже двадцать минут глядел на фонтан, лениво размышляя о том, что через некоторое время уставится в небо. Никаких иных планов на нынешний день у него не было.
— Достань свитки, — повторил Чиун. — Сегодня — знаменательный день в истории Дома Синанджу. А стало быть, и в твоей жизни, сынок.
— Сундук на кровати, — сказал Римо.
— Ты тоже должен поставить свое имя. Я не намерен приписывать славу только себе. Если бы не ты с твоим блистательным чувством долга, я никогда не достиг бы подобных высот. Я уверен, что отныне ты будешь называть меня Великим Чиуном, точно так же, как последователи Вана называли его Великим Ваном.
Видя, что Римо продолжает невозмутимо взирать на воды фонтана, Чиун открыл сундук и сам вытащил оттуда свиток и бутылочку черной туши, изготовленной из моллюсков, которые водятся у берегов Кореи. Свиток был сделан из особого пергамента, использовавшегося в Древнем Китае задолго до Танской и Миньской династий. Этот пергамент, изготовленный из кожи яка, не поддавался воздействию влаги, холода, жары и мог храниться веками.
Чиун развернул свиток и поставил на нем пять крохотных звездочек.
— Помнишь, в каком месте летописи Синанджу стоят такие же пять звездочек, Римо? — спросил Чиун.
— Да. В том месте, где говорится о Великом Толстом Ване, — ответил Римо.
Может быть, к ночи ему надоест смотреть на небо. Тогда он станет смотреть на свои руки. Его тело словно налилось свинцом, а кровь, казалось, лишь по инерции циркулирует по сосудам. Организм Римо не только вышел из-под его контроля, но, казалось, вовсе не желал функционировать.
— В наших летописях сплошь и рядом встречаются две звездочки, иногда — три. Четыре звездочки можно увидеть лишь дважды. И только Великий Ван поставил против своего имени пять звездочек. Знаешь, почему?
— Наверное, потому, что он изобрел технику правильного дыхания, — предположил Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— А что, если она решит использовать Рабиновича в собственных целях? — спросила дама с бицепсами.
— Неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы пытаться управлять человеком, которому ничего не стоит убедить меня в том, что вместо него я вижу свою мать или своего отца? Может быть, вы лишились рассудка или говорите так, потому что попали в мужское окружение? — возмутилась Анна.
— Я ничем не уступаю мужчинам, — откликнулась та.
— Разумеется! — заметила Анна без тени сарказма. — У вас типично мужская логика. Неужели кто-либо из присутствующих допускает мысль о том, что я намерена оставить человека вроде Василия Рабиновича в живых?
Ответа не последовало.
— Главная моя цель, — продолжала Анна, — не допустить, чтобы он добрался до ядерной кнопки или заполучил в подчинение целую армию. Возможно, мне не удастся это сделать. Но вы должны иметь в виду, что запуск ракеты, нацеленной на нашу страну, может и не означать начала атомной войны. Это может быть жестом отчаяния перепуганного человека, пытающегося нам доказать, что он не такой беспомощный, каким кажется. Вы улавливаете мою мысль?
— Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны после атомного взрыва сидеть сложа руки? — спросил командующий Западной станцией запуска ракет.
— Нет, куда лучше уничтожить весь мир в ядерной катастрофе, лишь бы проучить одного и без того перепуганного человека. Прощайте, товарищи, у меня больше нет времени на подобные разговоры.
— Чем мы можем вам помочь, Анна? — спросил старый революционер.
— Если вы верите в Бога, молитесь, чтобы Василий Рабинович не взял в свои руки командование армией. Я читала характеристику его личностных и профессиональных способностей и могу сказать, что если бы кто-то из присутствующих наложил в штаны от страха, это было бы вполне адекватной реакцией на данную ситуацию.
Василий Рабинович был в восторге от танков. Ему нравилось, как, выстроившись в ряд, они дают залп по горному хребту, и тот обваливается под ударами снарядов. Ему нравилось, как дрожит земля под гусеницами танков. Ему нравилось, как разбегалась пехота, когда на ее позиции наступали танки. Ему нравились танки. И гаубицы тоже.
— Здесь все, как на настоящей войне, сэр, — сказал Василию полковник.
Василий попытался стряхнуть со своего костюма пыль Форта Пикенс, военной базы в Арканзасе. Это было бесполезно. Пыль не только не стряхивалась, но еще сильнее въедалась в ткань. Здесь, в Форте Пикенс, было столько пыли, что ее хватило бы на все костюмы, сшитые за всю историю человечества.
— Отлично, полковник! — закричал Василий, перекрывая грохот гаубиц. — Отлично!
— Лучше, чем во Вьетнаме, сэр. Здесь мы, по крайней мере, видим, куда стреляем.
— Да, горный хребет — великолепная мишень. Вы когда-нибудь думали о войне с русскими?
— Сэр, я постоянно думаю об этом. Дня не проходит, чтобы я не подумал о войне с русскими. Они — наши первейшие враги.
— Так, может быть, завтра утром и начнем?
— Для этого нам нужна небольшая разминка.
— Что значит разминка? — воскликнул Василий. — Вам платят деньги, чтобы вы постоянно находились в состоянии боевой готовности, вы получаете колоссальные бюджетные ассигнования, полковник. Как вы можете говорить о какой-то там разминке?
— Для того, чтобы подготовиться к большой войне, необходимо сначала провести небольшую кампанию. Репетицию. Это надежнее всяких учений.
— Я всегда думал, что следует готовиться к войне для того, чтобы сохранить мир, а не воевать ради того, чтобы воевать, — сказал Василий.
— Надо иметь в виду и то, и другое, — ответил полковник. На нем был полевой шлем, на боку висел пистолет. — Если бы вы не были моим командиром во Вьетнаме, я не стал бы даже говорить с вами об этих вещах.
— Просто я хочу продемонстрировать русским, что мы имеем боеспособную армию. Мне не нужна полномасштабная война с ними. У меня нет желания убивать.
— Ни одна война не обходится без жертв, сэр.
— Мне достаточно всего лишь нескольких сражений. Даже, может быть, одного-единственного сражения.
— Как и всем нам, сэр. Только любое сражение уже означает войну.
— Именно этого я и опасался, — вздохнул Василий. — Кстати, вам не кажется, что танки должны стрелять прямо с ходу? Если это невозможно, лучше использовать гаубицы.
— Это не соответствует нашим методам ведения боя.
— Делайте, как я вам сказал, — осадил полковника Василий.
— Но, сэр...
— Делайте, как я сказал! — повторил Василий.
Чутье подсказывало ему, что раз этим воякам необходимо готовиться даже к самой пустяковой войне, ими нужно соответствующим образом руководить. Ведь самое страшное, что может произойти, — это начать войну и проиграть ее. Тогда ему не удастся произвести на русских должного впечатления. Америка должна во чтобы то ни стало выиграть войну.
Василий записал в блокнот: «Один полк, с полным вооружением».
Этого было мало. Ему необходимы были дивизии, причем боеспособные дивизии. Он не оказался бы здесь, не занялся бы самоличной проверкой и выяснением, стреляют ли орудия и есть ли кому стрелять из них, если бы не столкнулся вновь с американской военной машиной.
После того, как ему не удалось запустить ядерную ракету и тем самым предупредить русских, что его лучше оставить в покое, Рабинович решил добраться до верхушки американского военного руководства, которое, как известно, сидит в Пентагоне в огромном пятиугольном здании. Здесь американский генералитет составляет планы производства новой военной техники, разрабатывает военную стратегию и решает вопросы, связанные с поддержанием самой сложной и современной системы вооружений в мире.
Очень скоро Василию захотелось бежать оттуда: он понял, что ему следует обзавестись собственными танками, оружием и людьми, умеющими из него стрелять, — в противном случае он не сможет защитить себя от русских. Рассчитывать на защиту со стороны Пентагона явно не приходилось.
Василий без труда миновал все посты охраны — для этого ему требовалось всего лишь посмотреть постовому в глаза, и тот сразу же видел у него в руках несуществующий пропуск, а на плечах — несуществующие погоны с множеством звездочек.
Он приметил импозантного вида мужчину с настоящими звездочками на погонах и тут же сделался его ближайшим советником.
— Я ищу человека, — сказал Василий, — который смог бы собрать армию в единый кулак. Чтобы она могла наверняка выиграть пару сражений. Короче говоря, я ищу человека, который знает, как вести войну.
Мужчина с генеральскими звездочками задумался.
— Не могли бы вы выразиться более определенно? — спросил он наконец.
— Я имею в виду солдат, оружие, танки, самолеты. Все, что необходимо для войны.
— Гм, это сложный вопрос, — промычал генерал. — Я бы посоветовал вам обратиться в Отдел разработки военной доктрины. Там наверняка смогут вам помочь. Видите ли, сам я далек от конкретных вопросов, связанных с оружием и военным контингентом Последние десять лет я занимаюсь канцелярскими вопросами.
— Вы производите впечатление военного человека. Что входит в ваши обязанности?
— Я действительно самый что ни на есть военный человек. В мои обязанности входят анализ и прогноз военных расходов. Я составляю всевозможные расчеты и сметы.
На лице Василия отразилось такое недоумение, что генерал, не дожидаясь вопросов, решил пояснить:
— Я занимаюсь оценкой тон или иной ситуации с точки зрения необходимых для нее затрат. Прикидываю потери в живой силе, военной технике, прогнозирую, во что это обойдется государству, и так далее. Вспомните, как вы мне однажды помогли. Мы тогда работали в Массачусетском технологическом институте и пришли к выводу, что стремление Америки выжить обходится чересчур дорого. Мы заявили, что необходимо перестать вколачивать в это дело столько денег, поскольку такие траты не по карману нашей стране. Вы помогли мне получить мою первую звезду. Мы разнесли в пух и прах пресловутую концепцию выживания, с математической точностью доказав всю ее абсурдность.
Отдел разработки военной доктрины помещался в небольшой комнате с пятью столами, на каждом из которых стояло по компьютеру. Среди сотрудников отдела не было ни одного в звании ниже полковника. Здесь располагался мозговой центр, определявший, как, когда и при каких обстоятельствах Америке следует вступать в войну.
Василий решил, что здесь он получит всю необходимую информацию. Однако через час он вышел из отдела с многообещающим названием, чувствуя, что ни слова не понимает по-английски. И это при том, что в России он закончил одну из лучших английских школ и до сих пор не испытывал особых трудностей в общении с американцами. Более того, он настолько поднаторел в языке, что даже снискал репутацию «хитрого главаря мафии» — именно так писали о нем журналисты нью-йоркских газет, настоящие знатоки криминального мира.
Здесь же, в отделе разработки военной доктрины, на Василия сыпались выражения типа: «концептуализация рефракций», «синергетическая координация», «модели координирования реакции», «критерии инсургентных манифестаций». За все время пребывания в отделе он не услышал ни одного простого и понятного слова вроде «атака» или «отступление».
Хотя Василию и удалось внушить сотрудникам отдела, что он является председателем Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил, это оказалось совершенно бесполезным, так как один из офицеров сказал:
— Нет необходимости объяснять вам, что это такое. Вы и так все знаете. А главное, сэр, вы прекрасно понимаете, что бессмысленно искать в Пентагоне человека, который бы смыслил что-либо в вопросах ведения войны.
Василий побывал еще в двух отделах, после чего просто-напросто спросил, где находятся американские танки и оружие. Он понял, что ему придется все делать самому.
Так он оказался в Форте Пикенс, штат Арканзас, поразив тамошнее командование своим умением управлять техникой и личным составом на боевых маневрах.
— Ни дать ни взять — генерал Паттон, — сказал о нем один из офицеров, который участвовал во второй мировой войне в составе Третьей армии генерала Паттона.
— Да, настоящий Железный Генерал, — согласился другой.
— Так и рвется в бой, совсем как старина Паттон. Черт побери, приятно, что в армии наконец появился такой человек!
Однако в одном новоявленный «генерал Паттон» существенно отличался от своего предшественника. Тот умел поднять в атаку солдат. Этот был способен даже повару внушить желание убивать.
Глава девятая
Столь блистательное деяние заслуживало того, чтобы быть немедленно увековеченным в анналах Дома Синанджу. Харолд У. Смит, усталый и озабоченный более, чем когда-либо, не мог скрыть удивления при виде Чиуна, который, получив заверения, что его условия приняты, поспешил выскользнуть из гостиной, даже не удосужившись выяснить, в чем состоит задание.
— Быстренько достань свитки! — скомандовал Чиун, указывая на зеленый сундук.
Римо, словно не слыша, продолжал смотреть в окно. Он уже двадцать минут глядел на фонтан, лениво размышляя о том, что через некоторое время уставится в небо. Никаких иных планов на нынешний день у него не было.
— Достань свитки, — повторил Чиун. — Сегодня — знаменательный день в истории Дома Синанджу. А стало быть, и в твоей жизни, сынок.
— Сундук на кровати, — сказал Римо.
— Ты тоже должен поставить свое имя. Я не намерен приписывать славу только себе. Если бы не ты с твоим блистательным чувством долга, я никогда не достиг бы подобных высот. Я уверен, что отныне ты будешь называть меня Великим Чиуном, точно так же, как последователи Вана называли его Великим Ваном.
Видя, что Римо продолжает невозмутимо взирать на воды фонтана, Чиун открыл сундук и сам вытащил оттуда свиток и бутылочку черной туши, изготовленной из моллюсков, которые водятся у берегов Кореи. Свиток был сделан из особого пергамента, использовавшегося в Древнем Китае задолго до Танской и Миньской династий. Этот пергамент, изготовленный из кожи яка, не поддавался воздействию влаги, холода, жары и мог храниться веками.
Чиун развернул свиток и поставил на нем пять крохотных звездочек.
— Помнишь, в каком месте летописи Синанджу стоят такие же пять звездочек, Римо? — спросил Чиун.
— Да. В том месте, где говорится о Великом Толстом Ване, — ответил Римо.
Может быть, к ночи ему надоест смотреть на небо. Тогда он станет смотреть на свои руки. Его тело словно налилось свинцом, а кровь, казалось, лишь по инерции циркулирует по сосудам. Организм Римо не только вышел из-под его контроля, но, казалось, вовсе не желал функционировать.
— В наших летописях сплошь и рядом встречаются две звездочки, иногда — три. Четыре звездочки можно увидеть лишь дважды. И только Великий Ван поставил против своего имени пять звездочек. Знаешь, почему?
— Наверное, потому, что он изобрел технику правильного дыхания, — предположил Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36