Время словно замерло. Несколько мгновений, а может, целую вечность Фонг простоял на подгибающихся ногах, потом не удержался и рухнул на пол.
Зрители разом охнули, когда их взорам предстало красное месиво, некогда бывшее спиной Фонга.
Потом все повскакали со своих мест и бросились к выходу. Студию наполнили возбужденные крики на английском и вьетнамском. Но все шумы перекрывал вой, подобный вою раненого буйвола. Крик Копры Инисфри.
Римо вскочил с места.
— Чиун, догони этого парня! Задержи его, а я позабочусь о Фонге.
Мастеру Синанджу не надо было давать указаний. Он уже давно вскочил со своего места и скакал в направлении выхода, ступая обутыми в сандалии ногами по головам и плечам публики. В развевающемся кимоно он парил над зрителями, стараясь при этом, чтобы под ноги ему попадались только вьетнамские головы.
Видя, в какое возбуждение пришла публика, Римо высоко подпрыгнул и ухватился за потолочную балку. Потом по-обезьяньи скакнул туда, где, как экзотические фрукты, висели софиты. Еще три прыжка — и вот он уже на сцене. При этом Римо тщательно следил за тем, чтобы его лицо не попало в поле зрения телекамер. Не хватало еще стать телезвездой общенационального масштаба!
Римо опустился на колени перед распростертым на полу Фонгом. Вьетнамец бился в предсмертных судорогах. Римо знал, что это конец. Вся спина Фонга была в дырках — пули прошли навылет. Римо приподнял голову Фонга и осторожно перевернул его на спину.
На груди Фонга вздувались и лопались красные пузыри. Пули пробили легкие. Римо тысячи раз видел такие ранения во Вьетнаме. Он печально покачал головой.
— Я... обещал... Янгблад... — с трудом выговорил Фонг, булькая горлом. — Кто-нибудь... туда... Помогите освободить американцев.
— Я это сделаю, — тихо сказал Римо. — Я обещаю.
На губах Фонга выступила кровавая пена, он в последний раз всхлипнул и закрыл глаза.
Римо опустил голову Фонга на доски сцены и опять перевернул его на живот. Вся спина Фонга была залита кровью. Но чуть пониже, почти у самого копчика, Римо увидел, что из-под крови проступает какая-то надпись.
Римо аккуратно стер кровь. Всего две строчки: имя — Дик Янгблад, и девиз по латыни: “Семпер Фи”.
— Дик, — тихо произнес Римо.
Рядом, на полу, раскинув руки, как раненая птица, валялась Копра Инисфри. Римо стряхнул с себя минутное оцепенение и подошел к ней.
— Я ранена! Меня убили, — стонала Копра Инисфри. — Подумать только, какой нас ждет рейтинг!
— С вами все в порядке, — заверил ее Римо.
— Посмотрите на мою грудь. Кровь!
— Это не ваша кровь. Это кровь Фонга. Давайте я помогу вам встать.
Копра шлепнула его по руке.
— Не прикасайтесь ко мне своими кровавыми руками! На мне платье от самого Холстейна. Ну-ка дайте мне лучше микрофон.
Римо нахмурился, но поднял с пола микрофон и передал Копре.
Копра поднесла микрофон к губам и, глядя в потолок, заученным тоном произнесла:
— Мы вернемся после рекламной паузы. Потом микрофон выпал у нее из руки, и она зарыдала. Римо с отвращением покачал головой и сошел со сцены. Студию уже очистили от публики. Операторы сидели за камерами с равнодушным видом, словно все, что они только что засняли, происходило в муравейнике, а не в человеческом сообществе. Режиссер программы пришел в себя и, увидев неподвижно распростертую на полу тушу Копры Инисфри, затравленно воскликнул:
— Нет, только не это — только не Копра!
Закрыв лицо руками, чтобы не попасть в объективы телекамер, Римо выскользнул через запасной выход и принялся искать Чиуна. Мастер Синанджу был в вестибюле. Чиун попирал ногами судорожно дергающегося вьетнамца с тоненькими усиками. Вьетнамец изрыгал проклятия, и Чиуну пришлось усмирить его шлепком сандалией. В руках у Чиуна были целые гроздья вьетнамцев, которых он держал своими тонкими изящными пальцами с длинными ногтями за воротники рубашек.
— Ну, вот, — горько заметил Чиун, — опять ты взвалил на меня самую грязную работу.
Римо без слов поднял залитые кровью руки.
— Я допускаю, — продолжал Чиун, — что бывают работы и погрязнее, чем ловля кишащих вшами вьетнамцев. — И выпустил своих пленников.
— Который из них нам нужен? — спросил Римо.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Чиун. — У всех вьетнамцев лица похожи на подгоревшее печенье. Как можно отличить одно печенье от другого?
— Я не видел лица убийцы. А ты?
— Нет. Я преследовал его до этого самого места, но со спины они все друг на друга похожи.
— На нем была голубая рубашка, — сказал Римо, внимательно разглядывая вьетнамцев, пойманных Чиуном. В голубую рубашку был одет только один из них.
— Ты, — обратился к нему Римо. — Вот ты-то нам и нужен.
— Нет! — запротестовал вьетнамец. — Я не стрелял. Я американец. Натурализованный.
Римо схватил вьетнамца за запястья и легонько сжал их, пальцы у того разжались, а кисти безвольно повисли. В руках ничего не было. Римо наклонился и понюхал ладони.
— Порохом не пахнет. Давай обнюхаем остальных. — И Римо учинил тотальную проверку. Ничьи ладони не пахли порохом — а обоняние у Римо было так хорошо развито, что он учуял бы этот запах и спустя несколько часов после стрельбы. На всякий случай он обыскал всех вьетнамцев. Ни один из них не был вооружен.
Чиун расхаживал туда-сюда по спине вьетнамца, распростертого на полу.
— Этот тоже не вооружен, — сообщил Чиун.
— Ты упустил его, — упрекнул Римо.
— Я старался. Но как можно было ожидать, что в одном месте окажется сразу так много вьетнамцев? Может быть, нам надо одному из этих негодяев оторвать голову и принести ее Императору Смиту? Кто сумеет заметить подмену?
— Мы сами, — ответил Римо. — Ладно, пошли. У нас есть важные дела.
— Да? — удивился Мастер Синанджу и сошел со своего вьетнамского пленника. Выходя из здания, Чиун вытер ноги о коврик у дверей.
— Какие дела? — поинтересовался Чиун, заметив решительное выражение лица Римо.
— Там, в студии, я дал обещание. И теперь Смит должен помочь мне его исполнить.
Глава 7
Римо нервно расхаживал по номеру “люкс” в отеле “Центральный парк”. Он уже смыл кровь с рук и переоделся. Вместо белой майки и коричневых брюк на нем теперь была черная майка и серые джинсы.
— Где, черт побери, Смитти? — в двенадцатый раз спросил Римо. — Он же сказал, что перезвонит.
— Императорам светит их собственное солнце, — глубокомысленно изрек Чиун. — Это старая корейская поговорка.
Мастер Синанджу сидел на циновке, внимательно и с озабоченностью наблюдая за Римо. Он не мог припомнить, видел ли он когда-либо своего ученика в таком напряжении. Сейчас Римо больше напоминал типичного неврастеника-американца и вовсе не был похож на то, чем он был на самом деле, то есть на наследника Дома Синанджу — самого великого Дома ассасинов в письменно зафиксированной истории человечества.
— У тебя неправильное дыхание, — заметил Чиун.
— Это мое дыхание! — огрызнулся Римо.
— Ты теряешь энергию, расхаживая туда-сюда. Если хочешь избавиться от стресса, займись упражнениями.
— Это не стресс. Это нетерпение. Сейчас я снова позвоню Смитти. — И Римо потянулся к телефону.
Он набрал номер, даже не отдавая себе отчета в том, что делает. Когда механический голос компьютера сообщил Римо, что номер набран, неправильно, Римо в раздражении швырнул трубку.
— Черт бы его побрал! Его даже нет в кабинете. Этот гнусный голос у него вместо “занято”.
Чиун, глядя на заходящее солнце, произнес:
— Странно. Обычно Император задерживается в замке “Фолкрофт” значительно дольше этого часа. Быть может, его поразила какая-нибудь незначительная хворь?
— Нет, только не Смита. У него в жилах течет не кровь, а какая-то ядовитая смесь, от которой даже бактерии дохнут.
— Внимание! — вдруг воскликнул Чиун и кивнул на дверь.
— Что такое? — раздраженно спросил Римо.
— Если бы ты сконцентрировал свое внимание на дыхании, а не на своих непонятных волнениях, то расслышал бы шаги Императора Смита. Он уже за дверью.
— Что?! — заорал Римо и, подскочив к двери, рывком распахнул ее.
Взору Римо предстало удивленное, желтое как лимон и с таким же кислым выражением лицо доктора Харолда В. Смита. Смит был облачен в белый комбинезон с красным овальным значком над нагрудным карманом. Надпись на значке гласила: “Фред”. В правой руке Смит держал маленький бачок со шлангом и насадкой, а в левой — потрепанный кожаный чемоданчик.
На высоком лбу Смита, обрамленном редеющими волосами, залегли глубокие складки. И хотя дверь была открыта, он все равно нарочито громко постучал.
— Что такое? — спросил Римо.
— Санитарная обработка, — громко и отчетливо произнес Смит. — Откройте, пожалуйста.
— Открыто, — ответил Римо.
— Тс-с-с, — предостерегающе прошипел Смит. Повертев дверную ручку, он снова громко произнес: — Извините за беспокойство, сэр. Можно войти? Это займет всего одну минуту.
Римо закатил глаза и так же громко и отчетливо сказал:
— Да-да, конечно, мистер Санитарная обработка. Заходите, пожалуйста.
Но дверь за Смитом он захлопнул с таким грохотом, что Смит от неожиданности уронил свой бачок и тот глухо стукнулся об пол.
Смит снял комбинезон. Под комбинезоном был его обычный серый костюм-тройка.
— Меры безопасности, — невнятно пояснил он, положил чемоданчик на стол и задернул шторы.
— Это и в самом деле так уж необходимо? — поинтересовался Римо.
— Конечно, необходимо, — вмешался в разговор Чи-ун. — Приветствую вас, Император Смит! Ваше присутствие наполняет наши сердца неизъяснимой радостью.
— У одних больше, у других — меньше, — возразил Римо. — Я похудел, ожидая вашего звонка.
— Я разговаривал с президентом, — пояснил Смит. — Вы не могли бы зажечь свет?
Римо зажег лампу, но не удержался от едкого замечания:
— Я предпочитаю солнечный свет.
— То, что нам сейчас предстоит обсудить, носит чрезвычайно конфиденциальный характер и информация ни в коем случае не должна выйти за пределы этой комнаты, — заявил Смит. Он поднял с пола бачок, нажал какую-то кнопку и подсоединил шланг к телефону.
— Послушайте, что вы делаете? — не сдержался Римо. — Вы что, в самом деле хотите потравить тараканов?
— Это устройство против прослушивания. Так мы можем быть уверены, что нас не подслушают.
— Великолепно! — восхитился Римо, плюхнулся на диван и скинул свои итальянские туфли. — Знаете, раз уж вы все равно этим занимаетесь, то, может, заодно почистите мои ботинки?
Смит не отреагировал и закончил обход комнаты; Потом поставил свое снаряжение на пол и сел рядом с Римо на диван, аккуратно поддернув брюки на коленях, чтобы ткань не вытягивалась.
— Вот, Римо, взгляните-ка на это, — сказал он и вынул из чемоданчика пачку глянцевых фотографий. — И вы тоже, Мастер Синанджу.
Римо взял верхнюю фотографию из пачки. На ней были изображены какие-то зеленые узоры.
— Вам это что-нибудь напоминает? — спросил Смит.
— Это лист зеленого салата под микроскопом, — ответил Римо, которого фотография ничуть не заинтересовала.
— Да, — уверенно поддержал его Чиун. — Римо абсолютно прав. Это зеленый салат. Я ясно вижу структуру листа.
— Нет, это снимки, сделанные с наших разведывательных спутников.
— Снимки зеленого салата? — с надеждой переспросил Чиун.
Смит покачал головой.
— Нет?! — возмутился Чиун. — Римо, ты ошибся! И твоя ошибка привела к тому, что и я потерял правильные ориентиры и не смог верно судить о том, что вижу. Вам придется простить его, Император. Он сегодня весь день находится в страшном возбуждении. Я не могу понять, в чем проблема.
— Вы оба прекрасно понимаете, в чем проблема! — крикнул Римо и вскочил на ноги. — Я объяснил вам, в чем проблема. Мой друг остался во Вьетнаме. Я думал, он погиб. А теперь я точно знаю, что он до сих пор там.
— Еще сегодня утром ты был абсолютно уверен, что ни одного из твоих армейских друзей во Вьетнаме нет, — напомнил ему Чиун.
— Это было до того, как я увидел имя Дика Янгблада на спине у того вьетнамского парня. Янгблад — это и есть тот самый мой друг, который остался во Вьетнаме.
— Личное дело Янгблада у меня с собой, Римо, — сообщил Смит. — Прошу вас, расскажите мне все по порядку. Римо швырнул фотографию на стол. :
— Дик Янгблад служил вместе со мной в морской пехоте. Мы с ним были призваны одновременно и весь срок прослужили бок о бок. Можно сказать, что он был моим единственным настоящим другом в то время. Нам предстояло демобилизоваться одновременно. Меня первого отбавили в тыл. Я там немного задержался, поджидая, когда и он появится. Мы собирались лететь домой одним самолетом. Но тут на нашу базу напали вьетконговцы, а с другой стороны подошел батальон армии ДРВ и начал нас обстреливать ракетами. Нам пришлось эвакуироваться. Я уходил одним из последних. Больше я Дика никогда не видел. Потом мне сказали, что его вертолет был сбит и все считали его погибшим. Я поверил и потому вернулся домой. Вот и весь сказ!
— Вы поняли хоть слово из того, что он сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30