Французы-то к этому какое отношение имеют?
— Вы уверены, что это дело рук наших? — сказал Смит. — Я слышал, он был у русских в списке смертников. И уже много лет.
— Да, уж они-то мечтали от него избавиться. Это всем известно. Несколько лет назад русские засылали туда болгар, потом наняли команду румын. Но потом оставили все попытки. По тому, как его убили, похоже на ваших людей.
— Что вы имеете в виду? — спросил Смит.
— Они думают, его убил не человек, а машина. Кости будто размолоты.
— Да, может быть один из наших, — сказал Смит и подумал, мог ли это быть Чиун. Римо умел многое, но оказаться в двух местах одновременно и ему не под силу.
— Наступили черные дни, Смит. Я рад, что у нас есть вы и ваши люди, — сказал президент.
Он и не подозревал, что ни один из людей Смита не приближается к флюорокарбоновой установке.
Генератор был установлен в “Химических концепциях” в Массачусетсе, в стороне от сто двадцать восьмого шоссе. Его готовили к новому пуску.
* * *
Хороших новостей не было. Генеральный вызвал Земятина на загородную дачу, чтобы тот заверил членов Политбюро: все под контролем и действия, которые он, Алексей Великий предпринимает, абсолютно правильны.
Земятин говорил коротко и по делу.
— Событий мы не контролируем. Пока что боремся с ними, как можем.
— Но положение улучшилось или ухудшилось? Мне же надо что-то говорить Политбюро.
— То есть не пора ли вам по убежищам?
— Да нет. Новости. Мне нужны хорошие новости.
— Тогда читай “Правду”. Там написано, что капитализм сдает свои позиции, а мы, вдохновленные волей масс, отвоевываем новые рубежи.
Земятин взглянул на лица других стариков. Было бы у него время на жалость, он бы их пожалел. У стариков был такой вид, будто они глядят в собственные могилы. Про готовность к войне — все это одни разговоры. К войне никто из них готов не был. Про непрекращающуюся борьбу за завоевания социализма — тоже. Это были старые маразматики, внезапно оказавшиеся на пороге войны.
Молчали все. Даже вопросов не было. Земятин заметил, как главнокомандующий, бухгалтер по образованию, поднес дрожащей рукой рюмку водки ко рту.
Земятин развернулся и вышел. Тело у него было все в шрамах, идти ему было нелегко.
Сейчас он имел то, чего боялся больше всего. Система была столь уверена в своей непогрешимости, что стала бесполезной. Практически на всех уровнях сидели такие вот старики, теперь уже абсолютно беспомощные.
И Генеральный, и Политбюро перепугались бы еще больше, если бы узнали, что их хваленый КГБ, самая мощная и успешная служба разведки во всем мире, на самом деле в сердцевине своей была еще беспомощней и бесполезней, чем старики на даче Генерального. Худой человек с широкими запястьями победил всех и захватил ту единственную ниточку, которая вела к американскому оружию. И случилось это легко и просто в той единственной стране, где они чувствовали себя совершенно уверенно. Это Земятин выяснил через своих людей в КГБ еще до того, как они постарались скрыть это от самих себя.
Земятин знал, что если Россия выкарабкается, он уж постарается сделать приятную жизнь мальчишек из КГБ чуть менее приятной. Мир — это вам не удобный стол в отдельном кабинете, за которым сидишь и отдаешь приказы. Это — кровь. И боль. И предательство. И все это очень опасно.
Уже входя в огромное здание на площади Дзержинского, он вдруг понял, как устал воевать. Но сейчас его не покидало чувство, что надвигаются неотвратимые события. Земятин взял с собой двух преданных служак, которые пристрелят любого по его приказу без лишних разговоров. Дуло в морду и спустят курок. Он мог рассчитывать на то, что его приказу подчинится любой, но он слишком устал от людей, задающих вопросы.
Он отправился прямиком в британский отдел и приказал начальникам других отделов собраться там же. Генералу, который присутствовал с ним на ракетной базе, велел быть там же.
В кабинете собралось сорок два генерала. Земятин никому не сказал, для чего их собрали. Молодой генерал из британского отдела постарался хоть немного снять напряжение. За час до этого он позвонил фельдмаршалу и сообщил о некоторых трудностях, возникших в Англии. Фельдмаршал ответил, что скоро будет и повесил трубку. Приказ был один — оставаться на месте. Их продержали полдня. Отлично. Теперь здесь собрался весь высший эшелон КГБ. Кое-кто поглядывал на Земятина, сидевшего рядом со своими, ветеранами. Земятин ничего не говорил, просто сидел и пил воду.
Разговор между генералами перешел на личные дела. Земятин дал им поболтать о том, что волновало их больше всего — о часах, о дачах, о заграничных тряпках и ценах на девок в Йемене. Некоторые смущались того, что стоят так близко от него, но никто не осмелился спросить, для чего их собрали. Каждый ждал, что это сделает кто-то другой.
Наконец Земятин кивнул одному из ветеранов.
— Любого, кроме этого, — сказал он, указывая на молодого генерала из британского отдела. — Он мне еще понадобится.
Говорил он как бы между прочим, на слова его никто и внимания не обратил. Вес продолжали беседовать. Выстрел грянул громом. Даже позолота на стульях задрожала. Старый служака достал крупнокалиберный пистолет, который теперь дымился в его руках, и прострелил голову ближайшего к нему генерала, который еще успел улыбнуться, заметив, что тот обернулся к нему.
На мгновение воцарилась тишина. Все были поражены — все, кроме Земятина и его сопровождающих.
— Добрый день, — сказал он. — Я — Алексей Земятин. Думаю, каждый из вас обо мне наслышан.
Великому Земятину удалось-таки завоевать их внимание.
— Мы все участники битвы за Родину. Этот человек завалил дело, — и он показал на сидящего за столом молодого генерала.
Лоб генерала под тщательно уложенными волосами покрылся бисеринками пота. У него перехватило дыхание. Земятину стало интересно, не впервые ли он видит труп. А остальные не могли понять, почему застрелили не начальника британского отдела.
— Хочу, чтобы вы меня выслушали. Нас уверяли, что составлен уникальный психологический портрет женщины, которая могла вывести нас на оружие, которое нам крайне необходимо. Так?
Молодой генерал кивнул. Он старался не смотреть на тело. Другие высшие офицеры сильнейшей разведки мира — тоже.
— Мне нужна была информация. Ничего сложного. Меня заверили, что американец, действующий в одиночку, опасности не представляет, хотя обычно американцы в одиночку не действуют. Даже в туалет они ходят по трое. Но на эту женщину американцы послали одного. А нам что обещали?
Молодой генерал чуть слышно ответил:
— Мы сказали, что о нем позаботятся.
Все остальные присутствующие генералы были уверены, что его сейчас пристрелят. Те, кто постарше, не видели расстрелов в кабинете со времен Сталина. Не возвращаются ли старые времена?
— Он был под колпаком, или что-то вроде этого. Вы сказали, что Лондон для нас — что центр Москвы. Вы ведь были совершенно уверены?
Генерал кивнул.
— Громче, — приказал Земятин.
— Я был уверен, — сказал молодой генерал. Он утер лоб рукавом своего безукоризненного костюма.
— Я говорил на этом самом месте то же, что я говорил пятьдесят и шестьдесят лет назад. Враг непобедим до тех пор, пока не покажет, как его можно убить. Никаких шуточек. Никаких игр. Кровь. Только кровь.
Все молчали.
— Вы у американцев передираете все, даже самые бессмысленные приемчики. Но сейчас на это уже нет времени. Над Родиной нависла опасность. Угроза такая, о которой раньше и не слыхивали. Родине нужны ваши мозги, ваша кровь, ваша сила. Ну, мальчик. Расскажи нам все об этом американце.
— Он проник через самые лучшие системы защиты в Лондоне, захватил женщину, которая все знает об оружии, которое... вас интересует, но я о нем ничего сказать не могу...
— Еще что-нибудь? — спросил Земятин.
— Думаю, это провал, — сказал молодой генерал. Он поправил свой “Ролекс”. Когда-то он думал, что его могут убить где-то в чужой стране, но что здесь, в его собственном кабинете...
— Вы даже не знаете, как вы провалились.
— Я упустил женщину. Недооценил американца.
— Проиграть бой может каждый. Вы меня слышите? Вы все меня слышите? Мы проиграли много битв! — взревел Земятин, а потом вдруг стих. — И еще много проиграем.
Потом он немного помолчал.
— Но, — сказал он наконец, поднимаясь со стула и наступив на труп человека, которого он велел убить наугад, — мы не имеем права проигрывать войн. Кажется, никто из вас так и не понял, в чем наш мальчик провалился.
Земятин замолк всего на мгновение. Он знал, что никто ему не сможет ответить. Они все были в шоке. А этого-то он и добивался.
— Он кое-чего не сделал. Он не смог обнаружить методы, коими пользуется этот американец. Сегодня мы знаем немногим больше, чем знали до поражения. Мы так и не поняли, как его убить. Я требую, чтобы с сегодняшнего дня по всему миру искали американца и эту женщину. Я сам подготовлю команду, которая будет их брать. Кто ответственный за спецназ?
В кабинете поднялся встревоженный гул.
Наконец кто-то сказал:
— Вы на нем стоите, товарищ Земятин.
— Неважно. Пришлите ко мне его заместителя. А что касается остальных, сейчас самое главное — найти американца и женщину. У нас ведь есть ее фотография и материалы на нее? Или только психологический портрет?
— Фотография есть, — ответил молодой генерал.
Человека, отвечающего за спецназ, звали просто Иван. Фамилия его была Иванович. На самом деле он был штабным офицером и объяснил с самого начала, что никогда никого не убивал. Возможно, предложил полковник Иван Иванович, фельдмаршал Земятин предпочтет кого-то более искушенного? У молодой штабной крысы лицо было белое и рыхлое, а губы — как бутон розы.
Это такие у нас цепные псы? — удивился Земятин. Но наверное, ум какой-никакой у него есть, раз он так высоко взлетел.
— Нет, нет, — ответил Земятин. — И ты сгодишься. Что нам надо, Иван, так это заставить американца показать, как его убить. Без этого он неуязвим.
На сей раз обошлось без разговоров о старомодных методах. Одного выстрела в толпу хватило. Это проняло даже самых косных кремлевских чиновников. Может, теперь он добьется толка от этих неумех.
Докладов о новых испытаниях за последние два дня не поступало. Эта передышка дала русским время на подготовку еще нескольких ракет. Тем временем надо было найти где-то на земном шаре мужчину и женщину, а уж что КГБ умело, так это идти по следу. В Москву шло столько бесполезной информации, что компьютеры, украденные у американцев, уже не справлялись. Но сейчас вся сеть работала на поиск только трех вещей — мужчины, женщины и оружия.
Алексей Земятин чувствовал, что набат войны все ближе и ближе. Американцы послали лучшего человека на охрану женщины, проводившей эксперимент. Так что не было ни малейшего сомнения, что именно они стояли за этим оружием.
Были бы они честны (правда, в это Земятин никогда не был склонен верить), стали бы они прятать эту женщину? И зачем задействовать секретных агентов? Секреты выставляют напоказ только тогда, когда хотят скрыть что-то поважнее. Значит — война. И все же мысль о миллионах, которые должны погибнуть в такой войне, заставляли Земятина оттягивать решающий шаг до последнего. Они еще посмотрят, понаблюдают за Америкой. Может, эксперименты прекратятся. Может, оружие еще недоработано. Или не годится для некоторых ситуаций.
Россия будет продолжать готовить ракеты прямой наводки. День начала операции останется прежним. Он хотел, чтобы Америка сама доказывала, что не готовит сокрушительного удара по коммунизму. А теперь для этого было необходимо найти три вышеупомянутые вещи.
Той ночью Земятин шел по Москве с одним-единственным телохранителем, слушал пьяные грустные тесни, смотрел, как то одна, то другая темная машина мчит вон из города — поразвлечься. Он набрал полную грудь воздуха. Дышалось легко. Ему вдруг подумалось, интересно, что от всего этого останется, если их первый запуск будет удачным.
Но он никак не мог понять, что при этом выиграют американцы. Глупость врага всегда настораживала Земятина. У него еще было время остановить систему ядерной атаки которая пока что только осваивала все новые и новые базы. Пока есть время. Он не знал, что сейчас американец рушит все надежды на мир, потому что у него есть заботы поважнее, чем существование жизни на Земле. Его карьера была под угрозой.
Глава десятая
Ример Болт получил последнее известие от Кэти сразу после эксперимента. Но это было и не важно: система обошлась “Химическим концепциям” дороже тех фантастических пятидесяти тысяч долларов. Фантастических, потому что при нынешних обстоятельствах компания была под угрозой разорения. Эта финансовая катастрофа в некоторой степени и поставила Римера Болта у руля, он-то и понял, что осталось последнее средство. Нужно было преодолеть лишь небольшое препятствие, которое к самой установке отношения не имело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Вы уверены, что это дело рук наших? — сказал Смит. — Я слышал, он был у русских в списке смертников. И уже много лет.
— Да, уж они-то мечтали от него избавиться. Это всем известно. Несколько лет назад русские засылали туда болгар, потом наняли команду румын. Но потом оставили все попытки. По тому, как его убили, похоже на ваших людей.
— Что вы имеете в виду? — спросил Смит.
— Они думают, его убил не человек, а машина. Кости будто размолоты.
— Да, может быть один из наших, — сказал Смит и подумал, мог ли это быть Чиун. Римо умел многое, но оказаться в двух местах одновременно и ему не под силу.
— Наступили черные дни, Смит. Я рад, что у нас есть вы и ваши люди, — сказал президент.
Он и не подозревал, что ни один из людей Смита не приближается к флюорокарбоновой установке.
Генератор был установлен в “Химических концепциях” в Массачусетсе, в стороне от сто двадцать восьмого шоссе. Его готовили к новому пуску.
* * *
Хороших новостей не было. Генеральный вызвал Земятина на загородную дачу, чтобы тот заверил членов Политбюро: все под контролем и действия, которые он, Алексей Великий предпринимает, абсолютно правильны.
Земятин говорил коротко и по делу.
— Событий мы не контролируем. Пока что боремся с ними, как можем.
— Но положение улучшилось или ухудшилось? Мне же надо что-то говорить Политбюро.
— То есть не пора ли вам по убежищам?
— Да нет. Новости. Мне нужны хорошие новости.
— Тогда читай “Правду”. Там написано, что капитализм сдает свои позиции, а мы, вдохновленные волей масс, отвоевываем новые рубежи.
Земятин взглянул на лица других стариков. Было бы у него время на жалость, он бы их пожалел. У стариков был такой вид, будто они глядят в собственные могилы. Про готовность к войне — все это одни разговоры. К войне никто из них готов не был. Про непрекращающуюся борьбу за завоевания социализма — тоже. Это были старые маразматики, внезапно оказавшиеся на пороге войны.
Молчали все. Даже вопросов не было. Земятин заметил, как главнокомандующий, бухгалтер по образованию, поднес дрожащей рукой рюмку водки ко рту.
Земятин развернулся и вышел. Тело у него было все в шрамах, идти ему было нелегко.
Сейчас он имел то, чего боялся больше всего. Система была столь уверена в своей непогрешимости, что стала бесполезной. Практически на всех уровнях сидели такие вот старики, теперь уже абсолютно беспомощные.
И Генеральный, и Политбюро перепугались бы еще больше, если бы узнали, что их хваленый КГБ, самая мощная и успешная служба разведки во всем мире, на самом деле в сердцевине своей была еще беспомощней и бесполезней, чем старики на даче Генерального. Худой человек с широкими запястьями победил всех и захватил ту единственную ниточку, которая вела к американскому оружию. И случилось это легко и просто в той единственной стране, где они чувствовали себя совершенно уверенно. Это Земятин выяснил через своих людей в КГБ еще до того, как они постарались скрыть это от самих себя.
Земятин знал, что если Россия выкарабкается, он уж постарается сделать приятную жизнь мальчишек из КГБ чуть менее приятной. Мир — это вам не удобный стол в отдельном кабинете, за которым сидишь и отдаешь приказы. Это — кровь. И боль. И предательство. И все это очень опасно.
Уже входя в огромное здание на площади Дзержинского, он вдруг понял, как устал воевать. Но сейчас его не покидало чувство, что надвигаются неотвратимые события. Земятин взял с собой двух преданных служак, которые пристрелят любого по его приказу без лишних разговоров. Дуло в морду и спустят курок. Он мог рассчитывать на то, что его приказу подчинится любой, но он слишком устал от людей, задающих вопросы.
Он отправился прямиком в британский отдел и приказал начальникам других отделов собраться там же. Генералу, который присутствовал с ним на ракетной базе, велел быть там же.
В кабинете собралось сорок два генерала. Земятин никому не сказал, для чего их собрали. Молодой генерал из британского отдела постарался хоть немного снять напряжение. За час до этого он позвонил фельдмаршалу и сообщил о некоторых трудностях, возникших в Англии. Фельдмаршал ответил, что скоро будет и повесил трубку. Приказ был один — оставаться на месте. Их продержали полдня. Отлично. Теперь здесь собрался весь высший эшелон КГБ. Кое-кто поглядывал на Земятина, сидевшего рядом со своими, ветеранами. Земятин ничего не говорил, просто сидел и пил воду.
Разговор между генералами перешел на личные дела. Земятин дал им поболтать о том, что волновало их больше всего — о часах, о дачах, о заграничных тряпках и ценах на девок в Йемене. Некоторые смущались того, что стоят так близко от него, но никто не осмелился спросить, для чего их собрали. Каждый ждал, что это сделает кто-то другой.
Наконец Земятин кивнул одному из ветеранов.
— Любого, кроме этого, — сказал он, указывая на молодого генерала из британского отдела. — Он мне еще понадобится.
Говорил он как бы между прочим, на слова его никто и внимания не обратил. Вес продолжали беседовать. Выстрел грянул громом. Даже позолота на стульях задрожала. Старый служака достал крупнокалиберный пистолет, который теперь дымился в его руках, и прострелил голову ближайшего к нему генерала, который еще успел улыбнуться, заметив, что тот обернулся к нему.
На мгновение воцарилась тишина. Все были поражены — все, кроме Земятина и его сопровождающих.
— Добрый день, — сказал он. — Я — Алексей Земятин. Думаю, каждый из вас обо мне наслышан.
Великому Земятину удалось-таки завоевать их внимание.
— Мы все участники битвы за Родину. Этот человек завалил дело, — и он показал на сидящего за столом молодого генерала.
Лоб генерала под тщательно уложенными волосами покрылся бисеринками пота. У него перехватило дыхание. Земятину стало интересно, не впервые ли он видит труп. А остальные не могли понять, почему застрелили не начальника британского отдела.
— Хочу, чтобы вы меня выслушали. Нас уверяли, что составлен уникальный психологический портрет женщины, которая могла вывести нас на оружие, которое нам крайне необходимо. Так?
Молодой генерал кивнул. Он старался не смотреть на тело. Другие высшие офицеры сильнейшей разведки мира — тоже.
— Мне нужна была информация. Ничего сложного. Меня заверили, что американец, действующий в одиночку, опасности не представляет, хотя обычно американцы в одиночку не действуют. Даже в туалет они ходят по трое. Но на эту женщину американцы послали одного. А нам что обещали?
Молодой генерал чуть слышно ответил:
— Мы сказали, что о нем позаботятся.
Все остальные присутствующие генералы были уверены, что его сейчас пристрелят. Те, кто постарше, не видели расстрелов в кабинете со времен Сталина. Не возвращаются ли старые времена?
— Он был под колпаком, или что-то вроде этого. Вы сказали, что Лондон для нас — что центр Москвы. Вы ведь были совершенно уверены?
Генерал кивнул.
— Громче, — приказал Земятин.
— Я был уверен, — сказал молодой генерал. Он утер лоб рукавом своего безукоризненного костюма.
— Я говорил на этом самом месте то же, что я говорил пятьдесят и шестьдесят лет назад. Враг непобедим до тех пор, пока не покажет, как его можно убить. Никаких шуточек. Никаких игр. Кровь. Только кровь.
Все молчали.
— Вы у американцев передираете все, даже самые бессмысленные приемчики. Но сейчас на это уже нет времени. Над Родиной нависла опасность. Угроза такая, о которой раньше и не слыхивали. Родине нужны ваши мозги, ваша кровь, ваша сила. Ну, мальчик. Расскажи нам все об этом американце.
— Он проник через самые лучшие системы защиты в Лондоне, захватил женщину, которая все знает об оружии, которое... вас интересует, но я о нем ничего сказать не могу...
— Еще что-нибудь? — спросил Земятин.
— Думаю, это провал, — сказал молодой генерал. Он поправил свой “Ролекс”. Когда-то он думал, что его могут убить где-то в чужой стране, но что здесь, в его собственном кабинете...
— Вы даже не знаете, как вы провалились.
— Я упустил женщину. Недооценил американца.
— Проиграть бой может каждый. Вы меня слышите? Вы все меня слышите? Мы проиграли много битв! — взревел Земятин, а потом вдруг стих. — И еще много проиграем.
Потом он немного помолчал.
— Но, — сказал он наконец, поднимаясь со стула и наступив на труп человека, которого он велел убить наугад, — мы не имеем права проигрывать войн. Кажется, никто из вас так и не понял, в чем наш мальчик провалился.
Земятин замолк всего на мгновение. Он знал, что никто ему не сможет ответить. Они все были в шоке. А этого-то он и добивался.
— Он кое-чего не сделал. Он не смог обнаружить методы, коими пользуется этот американец. Сегодня мы знаем немногим больше, чем знали до поражения. Мы так и не поняли, как его убить. Я требую, чтобы с сегодняшнего дня по всему миру искали американца и эту женщину. Я сам подготовлю команду, которая будет их брать. Кто ответственный за спецназ?
В кабинете поднялся встревоженный гул.
Наконец кто-то сказал:
— Вы на нем стоите, товарищ Земятин.
— Неважно. Пришлите ко мне его заместителя. А что касается остальных, сейчас самое главное — найти американца и женщину. У нас ведь есть ее фотография и материалы на нее? Или только психологический портрет?
— Фотография есть, — ответил молодой генерал.
Человека, отвечающего за спецназ, звали просто Иван. Фамилия его была Иванович. На самом деле он был штабным офицером и объяснил с самого начала, что никогда никого не убивал. Возможно, предложил полковник Иван Иванович, фельдмаршал Земятин предпочтет кого-то более искушенного? У молодой штабной крысы лицо было белое и рыхлое, а губы — как бутон розы.
Это такие у нас цепные псы? — удивился Земятин. Но наверное, ум какой-никакой у него есть, раз он так высоко взлетел.
— Нет, нет, — ответил Земятин. — И ты сгодишься. Что нам надо, Иван, так это заставить американца показать, как его убить. Без этого он неуязвим.
На сей раз обошлось без разговоров о старомодных методах. Одного выстрела в толпу хватило. Это проняло даже самых косных кремлевских чиновников. Может, теперь он добьется толка от этих неумех.
Докладов о новых испытаниях за последние два дня не поступало. Эта передышка дала русским время на подготовку еще нескольких ракет. Тем временем надо было найти где-то на земном шаре мужчину и женщину, а уж что КГБ умело, так это идти по следу. В Москву шло столько бесполезной информации, что компьютеры, украденные у американцев, уже не справлялись. Но сейчас вся сеть работала на поиск только трех вещей — мужчины, женщины и оружия.
Алексей Земятин чувствовал, что набат войны все ближе и ближе. Американцы послали лучшего человека на охрану женщины, проводившей эксперимент. Так что не было ни малейшего сомнения, что именно они стояли за этим оружием.
Были бы они честны (правда, в это Земятин никогда не был склонен верить), стали бы они прятать эту женщину? И зачем задействовать секретных агентов? Секреты выставляют напоказ только тогда, когда хотят скрыть что-то поважнее. Значит — война. И все же мысль о миллионах, которые должны погибнуть в такой войне, заставляли Земятина оттягивать решающий шаг до последнего. Они еще посмотрят, понаблюдают за Америкой. Может, эксперименты прекратятся. Может, оружие еще недоработано. Или не годится для некоторых ситуаций.
Россия будет продолжать готовить ракеты прямой наводки. День начала операции останется прежним. Он хотел, чтобы Америка сама доказывала, что не готовит сокрушительного удара по коммунизму. А теперь для этого было необходимо найти три вышеупомянутые вещи.
Той ночью Земятин шел по Москве с одним-единственным телохранителем, слушал пьяные грустные тесни, смотрел, как то одна, то другая темная машина мчит вон из города — поразвлечься. Он набрал полную грудь воздуха. Дышалось легко. Ему вдруг подумалось, интересно, что от всего этого останется, если их первый запуск будет удачным.
Но он никак не мог понять, что при этом выиграют американцы. Глупость врага всегда настораживала Земятина. У него еще было время остановить систему ядерной атаки которая пока что только осваивала все новые и новые базы. Пока есть время. Он не знал, что сейчас американец рушит все надежды на мир, потому что у него есть заботы поважнее, чем существование жизни на Земле. Его карьера была под угрозой.
Глава десятая
Ример Болт получил последнее известие от Кэти сразу после эксперимента. Но это было и не важно: система обошлась “Химическим концепциям” дороже тех фантастических пятидесяти тысяч долларов. Фантастических, потому что при нынешних обстоятельствах компания была под угрозой разорения. Эта финансовая катастрофа в некоторой степени и поставила Римера Болта у руля, он-то и понял, что осталось последнее средство. Нужно было преодолеть лишь небольшое препятствие, которое к самой установке отношения не имело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35