Я все это видел.
Потом была какая-то неразбериха. Кто-то сказал этому человеку, что это не его участок. Кто-то другой сказал, чтобы его оставили в покое. Все собирали результаты. Кэти О’Доннел это не волновало. У нее возник вопрос, на который она хотела во что бы то ни стало получить ответ. Где он все это видел?
— Везде, — ответил он.
И она без слов поняла, что именно он эти вещи и делал. Она спросила его, что он делает в Малдене. Он не ответил. Она спросила, не хочет ли он пойти с ней куда-нибудь. Заметила, как он раздел ее глазами. Она знала, что он скажет да, хоть он и ответил, что ему надо пойти и спросить кого-то. Она видела, что он разговаривает с какими-то людьми. Ей было наплевать. Он мог оказаться полицейским. Он мог оказаться кем угодно. Возбуждение бурлило в ней, она почувствовала, что впервые с самого детства ей не нужно ничего скрывать. Ей не надо было говорить, как она сочувствует кому-то. Не надо было горестно качать головой при виде чужого несчастья. С этим человеком она могла получить то, что ей действительно нравилось.
Она, конечно, не знала, что этот человек был пешкой в большой игре, всего лишь средством. Она не знала, что он получил приказ познакомиться с ней поближе и отвезти ее по назначению. Она знала, что, что ни произойди, она с этим справится. Мужчины никогда не были для нее проблемой. Она могла добиться от мужчин всего, что нужно, особенно от этого мужчины, судя по тому, как его взгляд задержался на ее груди, а потом опустился ниже.
— Все. Пошли, — сказал он, подходя к ней. — У нас ведь будет романтическое свидание?
— Думаю, да. — И бросила одному из лаборантов: — Скоро вернусь.
И исчезла с русским. Машину он вел не слишком уверенно, наверное, потому, что не всегда смотрел на дорогу.
— Расскажите, — попросила она, — о первом убитом вами человеке.
Дмитрий сказал, что в этом не было ничего особенного. Сказал он это, проезжая по узкой проселочной дороге, предназначенной скорее для лошадей и гонщиков.
— Вы проводите здесь эксперимент?
— Да. А как это было? Что вы почувствовали, когда поняли, что на самом деле кого-то убили?
— Ничего не почувствовал.
— Вы его застрелили? — спросила Кэти.
— Да, — сказал Дмитрий.
— Из пистолета? Большая пуля? — спросила она.
— Из ружья.
— Далеко отсюда?
— Нет. Близко.
— Вы видели, как течет кровь? — спросила она с придыханием.
— Да, кровь была.
— Как? Откуда?
— Из живота. Почему такую красивую женщину интересуют подобные вещи?
Дмитрий не сказал, что ему дали эту работу именно потому, что это не имело для него никакого значения. Его работа важной не считалась. Мозги для нее были не нужны. Люди с мозгами шли дальше и занимали руководящие посты. Он был рядовым в шпионской войне. С этой американской красоткой ему повезло. Может, ему даже удастся поразвлечься, вместо того, чтобы выламывать руки и простреливать головы. Ему хотелось затащить ее в постель. И говорить ему хотелось о любви, а если не о любви, то хотя бы об обнаженных телах. Но ему приказали внести в план изменения и доставить ее в конспиративное укрытие, а не применять физическое воздействие, как это называется.
Ему велели по возможности задавать вопросы относительно эксперимента, но не слишком форсировать эту тему. Правильные вопросы умели задавать другие.
— Когда жертва истекала кровью, крови было много? Залило весь пол? — спросила женщина.
— Нет. Это было снаружи. Он упал ничком.
— А потом?
— Потом надо было добить.
— Опять стреляли?
— Да.
— В голову? В рот? Вы стреляли в рот?
— Нет. В голову.
— Вы бы могли убить кого-то для меня? — спросила она.
Он чувствовал ее дыхание. Он подумал, что если бы она дотронулась до него языком, он бы кончил тут же.
— Что за идиотский вопрос?
— Убили бы?
— Вы красивая женщина. Зачем вы спрашиваете о таких глупостях? Давайте лучше поговорим о том, что вы делаете в Малдене.
— Я много чего делаю. А что делаете вы?
— Веду машину, — ответил человек по имени Дмитрий.
По дороге в Лондон он не смог от нее ничего добиться и не стал настаивать. А она хотела знать подробности об убийствах. Поскольку он не упоминал ни имен, ни мест действия, то решил, что о подробностях можно и рассказать. Это было не то, о чем бы хотела знать вражеская разведка, не касалось того, где это происходило и почему. Ее интересовали величина ран, стоны умирающих и то, как долго это тянулось. Сразу? Мучался? Трудно было?
В Лондоне он купил билеты в Тауэр, как обычный турист. Это была не башня. Когда-то это был королевский замок, ставший впоследствии главной тюрьмой, где англичане любили обезглавливать врагов государства, или короны, как они любили говорить.
Дмитрий не был посвящен в подробности того, как это делало его начальство, но они должны были пройти по определенным местам и башням. Ему следовало войти через Львиную башню, пройти через пересохший крепостной ров, миновать Байвардскую башню и свернуть налево у Ворот Изменников.
У Кровавой башни он должен был дождаться сигнала из окна — поднятой руки или взмаха платка. Потом он должен был подойти к массивному зданию эпохи Тюдоров, называемому “Домом Королевы”. Туда они с женщиной вошли вместе с другими туристами. Но когда все повернули за дворцовой стражей направо, он подошел к незаметной двери слева, откуда начиналась каменная лестница вниз.
Кэти О’Доннел все это видела. Она понимала, что от нее чего-то хотят. Но она тоже от них чего-то хотела. Эксперимент мог и подождать. Жизнь вдруг стала такой упоительной. Ей не хотелось думать о будущем. Ее волновало только нынешнее мгновение.
Она оказалась в комнате с большой кроватью и медвежьей шкурой на полу. Там было градусов на пятнадцать холоднее, чем снаружи. Дмитрий вернулся в халате и с бутылкой бренди.
Она вдруг поняла, что его вопросы были психологическим тестом. Сам он этого не знал, но она-то знала. Остальные его вопросы касались эксперимента. На тест она отвечала правду. Ей было интересно, наблюдают ли за ними. И будут ли наблюдать за интимом. Ей стало интересно, захотят ли ее наблюдатели, будут ли страдать от того, что она досталась не им. Она что-то выдумывала про эксперимент, все больше заводя русского. А потом дала понять, что если ему нужна информация, он должен постараться и развлечь ее получше. Он снял брюки. Она расхохоталась. Хотела она совсем не этого.
— А чего вы желаете, прекрасная дама?
— Того, что ты делаешь лучше всего, — сказала она.
Была уже ночь. Они пробыли здесь довольно долго.
Теперь она была уверена, что люди спрятались где-то за стенами.
— Убей одного из них, — сказала она, кивая на стену, — если хочешь меня.
В этот миг Дмитрии был готов убить шефа КГБ ради такой женщины. Но у него была привычка к дисциплине, воспитанная годами жизни при режиме, основанном на страхе. Он не знал, что за стенами в тот момент был Римо, живое воплощение любых желаний. Римо не волновало ни что Тауэр закрыт на ночь, ни что он бывал закрыт в это время на протяжении четырех веков.
— Я пройду, — сказал Римо.
Машина, полная английских военных и разведчиков, стояла неподалеку. Лорд Филлистон совершенно недвусмысленно посылал ему воздушные поцелуи. Слова его были слышны так же отчетливо, как и он сам был виден на центральном пункте. Видеокамеры, укрепленные на кронштейнах, как на американских стадионах, были расставлены по всей норманнской крепости. Американца показывала камера номер семь, установленная над старинным штандартом Плантагенетов: золото и пурпур, вздыбленный лев. Лорда Филлистона показывала первая камера.
— Нам приказано немедленно его уничтожить, — сказал кто-то за спинами людей, следивших за мониторами. Этот кто-то только что получил указания из Москвы, из КГБ. На нем были наушники.
Он получил и другой приказ, из той самой комнаты, где Анна Болейн ожидала развода с королем Генрихом VIII, разлучившего короля с его подругой, а королеву с головой.
— Дадим Дмитрию его убить, тогда эта социопатка получит свой фонтан крови, а мы — необходимую информацию, — услышал человек, стоявший позади мониторов, голос в наушниках.
— Пусть он найдет ее в “Доме Королевы”. И уберите отсюда лорда Филлистона. Нам потребуются годы, чтобы подобрать ему замену.
— Кажется, он не очень хочет расставаться с американцем, — сказал человек у монитора.
— Меня это не волнует. Уйдет, когда из американца сделают отбивную. Американец уже спускается вниз, — сказал шеф охраны КГБ человеку у монитора.
У ворот служащая Ее Величества с истинно английской выучкой сообщила Римо, что его присутствие в Тауэре в столь поздний час будет только приветствоваться.
— Со мной друзья, — сказал Римо, оглядываясь на машину. — Они тоже могут войти?
— Мне очень жаль, — ответила женщина-кассир, — боюсь, это невозможно.
— Ничего страшного, — также вежливо ответил Римо, — они пройдут.
— Прошу прощения, но им придется остаться.
Женщина улыбнулась. Она была бесконечно вежлива. Она вежливо попросила дворцовых стражников в алых туниках, украшенных на груди печатью Ее Величества, сопроводить Римо в Тауэр. На них были черные шляпы с квадратными тульями, их называли “бифитерами”, то есть мясоедами. Римо не совсем понимал, почему именно их называли мясоедами, потому что в этой стране мясной запах шел ото всех.
— Я тоже прошу прощения, — ответил Римо, — не мне надо прихватить одного из этих парней с собой.
Он оглянулся на лорда Филлистона. Сверхсекретный британский агент послал ему воздушный поцелуй.
— Еще раз прошу меня извинить, сэр, но вы никого не можете провести с собой. Во всяком случае, в Тауэр. Я получила от администрации указание пропустить только вас.
Римо очень нравилась английская вежливая и доброжелательная манера обращения. Он сообщил, что, к сожалению, именно он обнаружил лорда Филлистона, он был его, в Тауэр без него он не пойдет, а он непременно намерен посетить Тауэр.
Лорд Филлистон приник к окну.
— Обожаю, когда ты так разговариваешь, — сообщил первый разведчик Англии.
Римо кивком дал ему понять, чтобы тот выходил из машины, и в тот же момент он оказался рядом с Римо.
— Не так близко, — сказал Римо.
Впервые за три столетия бифитеры, дворцовая стража Тауэра, были вынуждены действовать. Им был дан приказ: не дать американцу провести за собой британца. Иными словами, оградить британца. Но британец не желал, чтобы его ограждали.
Стража подошла, соблюдая построение квадратом и вооруженная пиками, копьями, топорами и голыми руками. Впоследствии они были готовы поклясться, что американец был миражом. Иначе и быть не могло. Он не только прошел сквозь них, как по воздуху, но и протащил за собой человека, которого они ограждали.
Римо держал лорда Филлистона за рукав. Лорд Филлистон хихикал и подпрыгивал. Римо было неудобно, что лорд Филлистон прыгал.
Лорд Филлистон показывал каждый поворот. Злобно каркали огромные, как орлы, черные вороны. Редкие фонари светили мягким желтым светом, крохотные очаги тепла в огромной холодной крепости.
Римо чувствовал, что за ними следят. С копьем или с ружьем. Ощущение от этого не менялось. Но это была не тревога. Тревога была сродни страху, от нее напрягаются мускулы. Здесь было странно тихо. Почувствовать тишину мог кто угодно, но немногие стали бы в нее вслушиваться. Люди часто вспоминают, какой внезапной оказалась атака, хотя на самом деле она не могла быть такой внезапной. Люди могут распознавать такие вещи, но пока они не научатся прислушиваться к своим чувствам, они ничего не сумеют заметить.
И входя в “Дом Королевы”, Римо почувствовал, как тишина захлопнулась вокруг него.
Гай Филлистон показал Римо дверь, которая вела в самое надежное укрытие во всей Англии — подземелье Генриха VIII.
Первый удар был нанесен палашом, громыхнувшим об стену рядом с Римо. Но он пригнулся и оказался за ним, правда не переставая удивляться, почему этот огромный человек воспользовался мечом, а не ружьем. Второй свалился на Римо откуда-то сверху. Он пытался ударить его каблуками со стальными набойками и острым кинжалом, который хорош для драки в таверне или в темном переулке.
Лорд Филлистон отступил назад. Он надеялся только, что все будет не слишком безобразно. Когда он увидел, что один из нападавших потерял руку, он понял, что все будет довольно неаккуратно и нырнул в дверной проем в стене, когда на симпатичного американца пошли еще четверо.
Навстречу лорду Филлистону поднялся его связной. Он быстро вошел внутрь и тихо прикрыл за собой дверь, а битва продолжалась уже у ступеней, ведущих в комнату, где была спрятана американка.
— Вас чуть не убили, лорд Филлистон, — сказал темноволосый коротышка, похожий на стожок сена. — Мы бы очень не хотели, чтобы с вами что-то случилось.
— Полагаю, будет бесполезно просить вас сохранить ему жизнь.
— Боюсь, мы не в силах это сделать, — ответил его связной. — Вам надо поскорее выбираться отсюда, позвольте, мы об этом позаботимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35