Он уверен — положительного.
— Решил позвонить пораньше. Ваше согласие необходимо немедленно — так складываются обстоятельства.
— Но я ещё не решился…
— Дорогой дружище, вам все равно придется согласиться с моими предложениями, так стоит ли тянуть время? Поверьте, у меня вам будет намного лучше, нежели у Пантелеймонова: и материально, и морально.
Интересно, о каких-таких «обстоятельствах» идет речь? Неужто я превращаюсь в некий спасательный плот, который должен вызволить из морской пучины утопающего Волина? Тем более, не следует торопиться — как бы не утонуть вместе с «крышей».
— Повторяю, ещё не созрел. Обещаю через недельку дать ответ…
В бархатистом голосе Семена Аркадьевича появились шипящие оттенки. Кажется, ещё пара минут и трубка взорвется от немыслимого напряжения.
— Убедительно прошу не играть со мной в дурачка, многие пытались это делать и… Неделю ждать не могу — через три дня вы должны приехать ко мне для окончательного разговора.
Частые гудки обрушились автоматными очередями.
Прошло ещё два дня.
Как обычно, вечером я занял «наблюдательный пункт» на балконе. Стою и покуриваю, бездумно следя за кольцами табачного дыма. Рвать нервы, размышляя о непростых отношениях между мной и Светкой, не хочется, надоело. Душевные переживания не способны что-либо изменить в моей нескладной жизни, следовательно придется либо отстраниться от них, либо отправиться своим ходом в местную психушку.
Восемь вечера. Ни подкатывающего к под»езду «мерседеса», ни телефонного звонка, извещающего о скором прибытии сопостельницы в родные пенаты.
Девять. Тот же результат — ничего.
Десять…
Я стал медленно «закипать» беспокойством и злостью.
Одинадцать…
Никогда ещё Светка так поздно не приходила — если не в девять, так максимум в половине десятого, с непременным телефонным предупреждением. Может быть, крайние обстоятельства: банкет по случаю неожиданно выпрыгнувшего выгодного заказа или приезд знатных гостей из-за рубежа? Но что помешало ей позвонить, предупредить? Знает же — волнуюсь, переживаю…
Не стоит успокаивать себя всяческими домыслами — что-то произошло ужасное. Выстаивать на балконе, придумывая извиняющие любовницу обстоятельства, не только глупо, но и опасно.
Рывком сорвал с рычагов телефонную трубку, решительно набрал на диске знакомый номер домашнего телефона генерального. Набирал и про себя молился: дай Бог, чтобы Пантелеймонова не было дома, Господи, сделай так, чтобы он задержался в Росбетоне на очередной пирушке. Вместе со Светкой.
Бог не внял моим горячим молитвам — трубка ответила хорошо поставленным баритоном.
— Слушаю вас.
— Простите за поздний звонок, Вацлав Егорович. Сутин…
— Что произошло? Еще одно убийство?
— Слава Богу, нет… Просто жена до сих пор не возвратилась с работы и я беспокоюсь…
Впервые я назвал Светку женой не про себя, как делал это обычно, — вслух. Пантереймонов скептически буркнул что-то непонятное, но достаточно обидное. Я с трудом удержался от дерзкого выражения из производственного «арсенала», позаимствовав его у того же погибшего Тимофеича.
— Вы имеете в виду Светлану Афанасьевну?
— Да, ее… Еще раз простите… Я очень волнуюсь… Уже двенадцатый час ночи… Извините за беспокойство…
— Ничего… Странно, где она бродит в столь поздний час… Мы вместе вышли из Росбетона в семь вечера. Попрощались. Я хотел довезти её до дома на машине — отказалась… Вот, пожалуй, и все, что могу вам сообщить.
— Светлану Афанасьевну никто не провожал?
Иронический смешок, за который следовало бы врезать по физиономии.
— Слежка за своими сотрудницами не входит в мои обязанности… Успокойтесь, Сутин, ничего страшного, бывает. Заглянула к подруге, заболталась. Женщины — есть женщины. Советую хлопнуть стакашек водочки и лечь в постель…
Короткие гудки. Генеральный даже не попрощался — просто положил трубку. Обижаться глупо — мы с ним находимся на разных полюсах понимания вежливости и культуры общения. Кроме того, мне было не до обид. Куда же исчезла Светка? Успокоительные поглаживания Пантелеймонова не только не вернули мне равновесие — ещё больше растревожили.
Следующий звонок — в милицию. Вопрос, который я задал дежурному настолько страшен для меня лично, что дыхание прервалось и помутнело в глазах.
— У меня пропала жена… Простите… Возможен несчастный случай…
— Фамилие, имя, отчество, возраст?
— Светлана Афанасьевна Алферова… Тридцать восемь лет…
Молчание свидетельствует о том, что дежурный перебирает какие-то бумаги, перелистывает страницы журнала… Я мысленно подгоняю его: скорей, ну, скорей же, скажи пожалуйста, что в твоих гроссбухах не зафиксировано ни убийство, ни наезд машины, ни обморока…
— Алферова у нас не значится. Попробуйте позвонить в морг больницы.
Звонить в морг я так и не решился, несколько раз снимал трубку, держал её на весу и с грохотом возвращал на прежнее место. Боялся своим звонком напророчить несчастье, услышать положительный ответ, лучше неведение, нежели трагическая реальность.
Поспешно оделся и пошел парком к Росбетону — знакомой аллеей, по которой мы со Светкой сотни раз возвращались с работы и столько же раз шли к воротам предприятия. Вдруг — неожиданный обморок и Светка сейчас лежит без сознания под деревьями? Лишь бы она осталась жива, лишь бы мне не найти бездыханное тело супруги… Да, да, именно, супруги, пусть незарегистрированной, не венчанной в церкви…
Луч фонарика скользил по траве, грязным скамейкам, кустам, окаймляющим аллею. Однажды, сердце екнуло и замерло — в кустах лежит человеческое тело! Тьфу, черт, алкаш! Так храпит, что листья на дереве вздрагивают от испуга…
Возвратился домой и снова придвинул телефонный аппарат. Ромин! Вот кто может мне помочь!
— Славка? Выручай, друг.
— Костя? Черт дранный, погляди на часы! У тебя что, бессоница? Глотни стакан водки — мигом уснешь…
Будто сговорились с Пантелеймоновым — и тот, и другой «подсовывают» успокоительное питье. А мне не нужен оглушающий сознание адкоголь — нужна Светка.
— Мне не до шуток… Пропала жена…
— Как это пропала? Поищи получше, пошарь под одеялом — найдешь.
Судя по игривому тону, Ромин ещё не ложился, а если и лег, то не для того, чтобы спать — побаловаться с женой. С трудом втолковал сексуальному разбойнику серьезность положения, попросил помощи. Капитан для этого имеет куда больше возможностей, нежели сторож-пожарник.
— Хорошо, сделаю все, что в моих силах, — твердо пообещал Славка. — Думаю, для паники нет оснований. Сам же говорил о том, что Алферова непредсказуема и взбаламошна. Вдруг умчалась в Москву… на помеле, к какой-нибудь из подружек, а тебя известить попросту забыла…
— Исключается. Подозреваю — Светку похитили…
Я не слышал, что говорил Ромин, уверенность в том, что Светка стала жертвой похитителей, охватила меня с такой силой — голова закружилась. На память пришел разговор с Волиным, его скользкая фраза о человеке, который сам себе вредит и приносит вред своим близким, сидела в сознании занозой. Подонок ещё и пример привел, как он, поскользнувшись, сбил с ног супругу.
На чем же «поскользнулся» отставной сыщик? Уж не на том ли, что не дал согласия перейти на службу в «музыкальную» мастерскую? Если это так, тогда Светку похитили по приказанию главы «крыши» и она находится в заключении у Волина. Вспомнились многочисленные запутанные коридоры и переходы, запертые двери в боковых ответвлениях…
Где— то там сейчас сидит Светлана. Может быть, с наручниками на тонких руках, с тоской и надеждой поглядывает на зарешеченное окно… Впрочем, наручники и решетки -из области старинных романов, сейчас все делается гуманней и проще…
В два ночи позвонил Славка.
— Одно могу сказать точно: под машину не попала, бомжами не убита, вообще, в морге не числится. Вынужден согласиться с тобой: похищена. Завтра начну раскручивать. Если похищение — обязательно позвонят и потребуют выкуп. Будь готов.
Знаю, что за выкуп — согласие работать на Волина… Заранее согласен, без условий и торгов, единственное требование — отпустить жену…
Утром на первом автобусе я выехал в Москву. Будто рыцарь, спешил на неслышный зов «принцессы». Недавние горькие мысли о взбаламошной девчонке, дерзкой и нежной, одновременно, одолевающей своего сожителя просьбами-приказаниями приготовить что-нибудь «вкусненькое», отгладить выходной наряд, убрать квартиру, расплылись совсем в других воспоминаниях. Более приятных и ласковых.
Теперь сопостельница представлялась мне идеальной супругой, единственной женщиной, которая мне нужна. Я рассеянно глядел в автобусное окно и… ничего не видел. Деревушки, коттеджи новых русских, речушки и поля с островками леса все это было своеобазным фоном, на переднем плане которого мне улыбалась Светка.
В таком же состоянии я ехал на метро, автоматически переходил со станции на станцию, толкался в переполненном троллейбусе. Машинально переставляя гудящие от напряжения ноги, сошел на конечной остановке.
Цеховая улица — необычайно пасмурна. Низкие облака, казалось, легли на крыши домов, солнце спряталось за ними. Под ногами — лужи, оставленные ночным дождем. Обстановка подстать моему настроению — тягостная, таящая в себе угрозу. Появиться в таком, полуразбитом, состоянии перед главой «крыши» ни в коем случае нельзя — полная гарантия поражения.
Вспомнив советы своего тренера по карате, я стал дышать глубже, заставил себя успокоиться, «проверил» надежность всех мышц своего натренированного тела. Так проверяет сам себя компьютер, «ощупывает» все программы и файлы, находит и излечивает вирусные заболевания.
Сейчас все решится. Если Светка находится в руках Волина, мне предстоит самое настоящее сражение, если не физическое, то схватка нервов. Поэтому я должен быть в полной, спортивной форме. И в физическом и в психическом плане.
В уже знакомую первую комнату мастерской вошел с абсолютно спокойным, хотя и безулыбчивым выражением лица. Обычный клиент, желающий узнать цены и сроки ремонта любимой своей трубы, гарантию качества и сохранности.
— Здравствуйте, господин Сутин! — громко приветствовал меня приемщик, отложив в сторону просматриваемые бумаги. — Рад вас видеть.
Комната пустая, ни одного посетителя, но мне показалось, что в приоткрытой двери, ведущей во внутренние помещения, мелькнуло лицо того самого «проводника», который в прошлый визит конвоировал меня к хозяину.
— Мне необходимо срочно переговорить с Семеном Аркадьевичем.
Приемщик огорченно вздохнул и развел руками.
— К сожалению, господин Волин сейчас отсутствует.
Я демонстративно уселся в мягкое кресло, стоящее возле окна, расстегнул дождевик. Раздражение медленно поднималось, заполняя все мое существо.
— Когда возвратится?
Повторное огорчение напоминало ворчание дворовой собаки, охраняющей запертый дом.
— Точно сказать не могу, думаю — во второй половине дня. Загляните часа в четыре…
Плохо скрытое пожелание: убирайся ко всем чертям не подействовало на нахального визитера. Я тоже вздохнул, копируя парня, и поудобней устроился в кресле. Мало того, придвинул поближе старую газету с кроссвордом и достал из внутреннего кармана ручку.
Мое поведение приемщику не пришлось по вкусу. Он поднялся, вышел из-за стола и остановился напротив «наглеца», скрестив руки на груди.
— Простите, но вы мешаете нам работать…
Я выразительно оглядел пустую комнату. Дескать, в чем заключается работа приемщика, если рядом с его столом не толпится очередь жаждущих сдать в ремонт свои скрипки и гобои? И углубился в разгадывание кроссворда… Областной центр России на букву «к»… Красноярск или Краснодар?… Нет, не подходит… А что по вертикали?…
И снова мне помешали. За окном зафыркал автомобильный двигатель и в комнате появилось сразу два мужика. Таких же мордатых и крепких, как приемщик… Трое противников — это уже явный перебор, а если к ним присоединятся невесть сколько «помощников» из-за двери, мне, пожалуй, придется нелегко.
Ничего, как-нибудь справлюсь. Хоть со взводом или даже — ротой. Холодная ярость подпитывалась уверенностью в том, что где-то поблизости находится похищенная Светка.
За окном пятился к дверям грузовик с кузовом, покрытым тентом. Видимо, я мешал его разгрузке. Тройка парней растерянно переглянулась.
Обстановка накалялась.
— Еще раз прошу вас покинуть помещение, — с трудом сдерживая злость, прошипел приемщик. — Погуляйте по свежему воздуху… Семен Аркадьевич раньше обеда все равно не появится.
— Нагулялся, — благожелательно проинформировал я, внимательно следя за входом. — Посижу, отдохну…
Извещая о готовности к разгрузке, машина вежливо погудела. Мне почудилось в этом гудке нетерпение, напоминание о некой грозящей опасности.
— Еще раз прошу вас, господин Сутин, покинуть помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41