А как продвигаются твои катапульты?
— Не так хорошо, как хотелось бы. Иной раз меня доводила до бешенства разработка этих машин, но я не предполагал, что производство еще хуже! Когда наконец выбиваешь строевой лес или бронзу, то оказывается что некоторые рабочие заболели, или их перевели на другой объект, или они просто исчезли. Когда бригада в полном составе готова приступить к работе, оказывается, что материалы растащили другие строители, и опять ничего не выходит. А когда наконец-то собраны воедино и люди, и материалы, то наступает выходной, и опять невозможно приступить к работе.
— В этом вся жизнь, старик. А сколько катапульт уже готово?
— Сегодня мы испытывали восемнадцатую, не считая неисправных, которые пришлось разобрать. Но не о катапультах я больше всего переживаю.
— А о чем же?
— Как ни глупо звучит, предметом моего беспокойства явились снаряды. Ты, наверное, полагаешь: если в Арсенале налажено производство таких сложных машин, как катапульта, то, несомненно, проблем с такой ерундой, как стрелы для нее, возникнуть не должно. Однако даже здесь не обошлось без разногласий.
— Ой-ой!
— Понимаешь, стрела для катапульты — не совсем обычное копье и не совсем обычная стрела. Это снаряд, обладающих свойствами их обоих. Мастера по стрелам, как и мастера по дротикам, требуют, чтобы эту работу поручили именно им, а в случае отказа угрожают остановить производство. Вряд ли они решаться бастовать, они слишком боятся Дионисия, но саботировать могут запросто. Я надеялся заняться разработкой новой, усовершенствованной катапульты, но все рабочее время уходит на чертово управление — уговариваю, угрожаю, подлизываюсь и успокаиваю множество взрослых детей, чума на их голову!
— Теперь ты понимаешь, что значит быть начальником, — заметил Архит.
— К слову о финикийцах, знаешь кого я сегодня встретил? — сказал Зопирион.
— Кого же?
— Капитана Асто, старого друга с «Муттумалейна». Он появился в городе — первый рейс на Сиракузы в новом сезоне.
— Мне бы хотелось познакомиться с ним. Судя по всему, он хороший человек.
— Я хотел пригласить его сегодня к нам, — Зопирион бросил взгляд на кухню, где Коринна мыла тарелки и понизил голос. — Ты знаешь, как Коринна относится к финикийцам. — На этой почве мы повздорили впервые в супружеской жизни. Я убеждал ее, что нелогично осуждать беднягу после того, как он был добр к нам на «Муттумалейне». Но ни к чему хорошему это не привело. Если бы я был мужем — истинным эллином, я должен был бы сказать: «Женщина, ты обслужишь моего гостя, и не перечь мне по пустякам!» Но у меня как-то не получается вести себя с ней подобным образом.
— Дружище, тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем начать спорить, да еще так эмоционально. Пытаться логикой повлиять на чувства также бессмысленно, как и охота на льва с мухобойкой. Но я не говорю, что это невозможно. Могу порекомендовать отличную методу.
— Ну же, господин Всезнайка, и как ты собираешься изменить чужое мнение?
— Во-первых, необходимо понравиться оппоненту. Думая, что ты хороший парень, он готов принять и твои идеи. Здесь логика просто чудовищна, но так работает разум смертных.
— Хорошо тебе говорить об этом, когда ты постоянно излучаешь обаяние, как борец — масло. Но Коринна не примет мою точку зрения только потому, что она моя любимая жена. У нее своя голова на плечах. Возможно, если бы у нас был большой дом, с отдельной женской половиной и слугами, которые выполняли бы грязную работу, все было бы иначе. Она просто не встретилась с моими гостями.
— Ты вполне можешь позволить себе побольше, чем этот, — оглядываясь по сторонам заметил Архит. — Я не говорю, что твой дом не хорош. Разве твой отец по случаю свадьбы не оставил тебе немного денег?
— Пока я получил только первую часть суммы, и не хочу бросать на ветер свой скромный капитал.
— Да, ты соберешься потратить деньги, только когда рак на горе свистнет.
— Да, мои достоинства весьма непривлекательны: бережливость, аккуратность, умеренность, усердие… Люди часто обладают очарованием, но редко когда и тем и другим. Боюсь, боги наделили меня только характером.
Архит усмехнулся.
— По-твоему, я беспутный обольститель?
— Нет, ты — одно из редких исключений — благословенный, боги наделили тебя и тем и другим.
— Хорошо сказал, старик! По этому поводу следует выпить. За богов, по чьей милости мы рождены свободными, а не рабами, мужчинами, а не женщинами, эллинами, а не варварами!
Жители Сиракуз собрались на рыночной площади. Солнце поднялось над Ионийским морем, окрасив алым лучами Маленькую гавань и осветило город. Яркий свет заиграл на узких улочках, на крышах крытых красной черепицей домов, оранжевым цветом окрасил белые стены домов. Дионисий, в надетой поверх туники железной кирасе, взошел на помост, возвышающийся на рыночной площади. Лучи утреннего солнца ярко-алыми огненными бликами играли на его кирасе, сверкали на шлемах и кирасах солдат из охраны архонта, двойным кольцом опоясывающей помост, сияли на отполированных бронзовых статуях, установленных по периметру рынка, и раскрашивали в оттенки розового их мраморные постаменты.
— О, жители Сиракуз! Когда-то я предупреждал вас об угрозе, наступающей с запада. Рассказывал о грязных стяжателях, с горящими глазами трясущимися пальчиками перепроверяющих таблички со счетами, которые строят немыслимые козни, целью которых стоит уничтожение нашей прекрасной греческой цивилизации.
— Опять одно и тоже, — прошептал Зопирион на ухо другу.
После обычной напыщенной тирады в адрес финикийцев, Дионисий перешел к разговору о несправедливости: нельзя позволить этому сброду управлять греческими городами восточной Сицилии.
— …при виде варваров, сжигающих младенцев, дерзко захвативших власть и управляющих эллинами — эллинами! — у богов, несомненно, наворачиваются на глаза слезы стыда и обиды за нас! Эллины! Единственная достойная цивилизация на Земле! Раса, избранная богами! Просветители всего мира! Мы не можем допустить подобной гнусности, мы должны исправить чудовищную ошибку! Кто, если не мы?!
Дионисий сделал паузу, выждав, пока его клакеры не устроят бурную овацию.
— И по этой причине я, Дионисий, послал так называемому совету Карфагена требование немедленного и единовременного освобождения греческих городов. Несмотря на то, что моя петиция была составлена весьма учтиво, совет отверг ее с оскорблениями и насмешками. Так какие же политические средства остались в нашем распоряжении?
— Полемос! Полемос! Полемос! — разразились клакеры.
А вслед за ними и многотысячная толпа начала в один голос требовать:
— Война! Война! Война! — все громче и громче кричали люди, пока не шум не стал просто оглушительным.
Наконец, Дионисий поднял руку, призывая народ к молчанию.
— Теперь все понятно! — когда толпа затихла, прошептал Зопирион на ухо Архиту.
— О мой народ! Ты сказал свое слово! — закричал Дионисий. — И я, твой вождь, не могу не подчиниться.
— Возможно, борьба будет тяжелой. Враг, хоть и малодушен, но достаточно хитер и вероломен. Если перетрусившие карфагеняне сами не в состоянии взять в руки оружие, у них достаточно денег, чтобы собрать огромное наемное войско из нумидийцев, лигуров, иберов и прочих варваров.
— Но, несмотря на опасность и возможные жертвы, мы должны победить! Карфаген ослаблен чумой и будет не в состоянии защитить свои сицилийские города. Слава будет великой, а добыча еще больше! Ио Эллинам ! Ио Сиракузам !
Толпа начала расходиться, и Зопирион с Архитом повернули к Ортигии и Арсеналу. Через час, когда Зопирион начал работу, к нему пришел Архит.
— Я слышал, что среди черни формируются отряды: они собираются перерезать полукровок-финикийцев. Тебе лучше быть дома, если придется защитить семью.
— Ты не поможешь мне?
— Конечно. Подожди, я захвачу свой меч.
Улицы Сиракуз, прилегающие к мосту на Ортигию, были необычно пустынны. Двери и окна были плотно закрыты. Издалека, то громче, то ослабевая, доносился приглушенный гул. Друзья пошли быстрым шагом, тихо переговариваясь и с опаской поглядывая на глухие стены по обе стороны улицы.
Когда они завернули за угол, рев зазвучал с новой силой. Из-за следующего угла в растерзанном платье, потеряв на ходу тапочки, тяжело дыша и размахивая руками, выскочил финикиец. Вслед за ним с воем, выкрикивая угрозы и потрясая ножами и дубинами, неслись горожане. Архит с Зопирионом прижались к стене. Орда преследователей пронеслась мимо, не обратив на друзей никакого внимания: горящие безумные глаза, бороды в пене.
Оставшись одни, Зопирион и Архит переглянулись.
— Надо поторопиться. Судя по настроению толпы, бог знает, что может случиться.
Друзья прибавили шаг, но спустя некоторое время их внимание привлек запах дыма и потрескивание пламени.
— О, Зевс Олимпийский! Эти безумцы готовы поджечь город! — воскликнул Зопирион.
Перед небольшим домиком в центре квартала с плотно закрытыми окнами и дверями собралось человек сто горожан. Некоторые из них поджигали факелы и бросали на крышу. Яркое пламя уже охватило ее, дым клубами пробивался сквозь щели ставень.
Дверь распахнулась, и на улицу выскочил молодой человек. Одно мгновение, и толпа с ревом бросилась на него. Отразив лучи солнца, сверкнули ножи. Поднялись и опустились дубинки. Толпа отхлынула назад и полукругом окружила место происшествия. Дверь снова распахнулась, и из дома выбежала женщина. Толпа снова сомкнулась, в безумии нанося смертельные удары. А потом вышел маленький мальчик. Его, как и родителей, забили до смерти. Последней появилась старушка. Но не успела она сделать и шага, как разъяренная толпа растерзала и ее.
Некоторые участники избиения с воем и пеной на губах устремились прочь, подхватив обрубленные руки и ноги и во все стороны разбрызгивая кровь. Один из них, будто мяч, пнул лежащую на мостовой голову. Другие ринулись в пылающий дом, чтобы успеть ухватить хоть какое-нибудь добро прежде, чем рухнет охваченная огнем крыша.
Появился отряд наемников Дионисия. Они подошли к обезумевшей толпе и пиками оттеснили ее от горящего дома. Не обращая внимание на расчлененные тела, они встали в ряд и принялись тушить пожар, передавая ведра с водой по цепочке из ближайшего фонтана.
Друзья пробились сквозь толпу и поскорее пошли к дому Зопириона. По пути им то и дело попадались искалеченные тела, лежащие в лужах крови.
— Помедленнее, старик! Нельзя переходить на бег, а то обезумевший сброд примет нас за спасающихся бегством!
Улица, на которой стоял запертый дом Зопириона, была пуста. Зопириону пришлось стучаться и звать жену, пока наконец, Коринна не открыла им дверь. Друзья поскорее зашли в дом. Дверь закрылась, и прихожая погрузилась в полумрак. Трепещущая Коринна приникла к мужу. Херон не отходил от матери, задавая бесконечные вопросы. Архит отвел его в сторону и начал рассказывать интересную сказку. Зопирион достал из сундука меч.
Неожиданно раздался нетерпеливый стук в дверь.
— Кто там? — спросил Зопирион.
— Это я, Асто! Именем ваших богов, впустите меня!
Зопирион на мгновение застыл в нерешительности. С одной стороны, он без вопросов открыл бы дверь финикийцу, который принадлежал к числу его друзей. С другой стороны, он боялся подвергнуть опасности своих близких.
— Это капитан Асто. Если я не открою дверь, его убьют. В противном случае, за ним могут прийти… — нерешительно взглянув на Коринну, произнес он.
— Впусти его! Пусть зайдет! Быстрее!
Зопирион открыл дверь. Асто, весь в поту и тяжело переводя дыхание, проскользнул внутрь. Не успел юноша закрыть дверь, как послышался рев приближающейся толпы. Зопирион быстро захлопнул дверь и задвинул засов.
— Быстро в дальнюю комнату! Спрячься под кроватью. — резко бросил Зопирион.
Раздались оглушительные удары в дверь.
— Открывайте! Мы знаем, что он здесь! Открывайте, а не то мы подожжем дом! — вопили из-за двери.
Архит, побледнел и взялся за рукоять меча.
— Мы должны открыть дверь, или они нас поджарят. Возможно, нам удастся убедить их поискать финикийцев в другом месте.
Сердце Зопириона было готово выскочить из груди, когда он, обернув руку плащом, наподобие щита, широко распахнул дверь и встал на пороге с мечом в руке. Архит, также держа меч наготове, встал рядом с ним.
— Что вам нужно? — спросил Зопирион. Его голос прозвучал особенно низко и резко.
Те, что стояли в первых рядах, при виде мечей отпрянули назад.
— Вы прячете грязного финикийца! Мы видели, что он зашел сюда! Отдайте его нам! — раздался голос из толпы.
— Финикиец? Что за ерунда! Здесь нет никаких финикийцев!
— Услышав шум, мы приоткрыли дверь и выглянули на улицу. Вы же видели, как мы ее закрывали. Ваш финикиец убежал туда, — и он указал направление.
— Тогда, клянусь Гераклом, мы хотим сами убедиться в этом!
— Вы в своем уме? — возмутился Архит. — Разве вы не знаете, кто мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Не так хорошо, как хотелось бы. Иной раз меня доводила до бешенства разработка этих машин, но я не предполагал, что производство еще хуже! Когда наконец выбиваешь строевой лес или бронзу, то оказывается что некоторые рабочие заболели, или их перевели на другой объект, или они просто исчезли. Когда бригада в полном составе готова приступить к работе, оказывается, что материалы растащили другие строители, и опять ничего не выходит. А когда наконец-то собраны воедино и люди, и материалы, то наступает выходной, и опять невозможно приступить к работе.
— В этом вся жизнь, старик. А сколько катапульт уже готово?
— Сегодня мы испытывали восемнадцатую, не считая неисправных, которые пришлось разобрать. Но не о катапультах я больше всего переживаю.
— А о чем же?
— Как ни глупо звучит, предметом моего беспокойства явились снаряды. Ты, наверное, полагаешь: если в Арсенале налажено производство таких сложных машин, как катапульта, то, несомненно, проблем с такой ерундой, как стрелы для нее, возникнуть не должно. Однако даже здесь не обошлось без разногласий.
— Ой-ой!
— Понимаешь, стрела для катапульты — не совсем обычное копье и не совсем обычная стрела. Это снаряд, обладающих свойствами их обоих. Мастера по стрелам, как и мастера по дротикам, требуют, чтобы эту работу поручили именно им, а в случае отказа угрожают остановить производство. Вряд ли они решаться бастовать, они слишком боятся Дионисия, но саботировать могут запросто. Я надеялся заняться разработкой новой, усовершенствованной катапульты, но все рабочее время уходит на чертово управление — уговариваю, угрожаю, подлизываюсь и успокаиваю множество взрослых детей, чума на их голову!
— Теперь ты понимаешь, что значит быть начальником, — заметил Архит.
— К слову о финикийцах, знаешь кого я сегодня встретил? — сказал Зопирион.
— Кого же?
— Капитана Асто, старого друга с «Муттумалейна». Он появился в городе — первый рейс на Сиракузы в новом сезоне.
— Мне бы хотелось познакомиться с ним. Судя по всему, он хороший человек.
— Я хотел пригласить его сегодня к нам, — Зопирион бросил взгляд на кухню, где Коринна мыла тарелки и понизил голос. — Ты знаешь, как Коринна относится к финикийцам. — На этой почве мы повздорили впервые в супружеской жизни. Я убеждал ее, что нелогично осуждать беднягу после того, как он был добр к нам на «Муттумалейне». Но ни к чему хорошему это не привело. Если бы я был мужем — истинным эллином, я должен был бы сказать: «Женщина, ты обслужишь моего гостя, и не перечь мне по пустякам!» Но у меня как-то не получается вести себя с ней подобным образом.
— Дружище, тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем начать спорить, да еще так эмоционально. Пытаться логикой повлиять на чувства также бессмысленно, как и охота на льва с мухобойкой. Но я не говорю, что это невозможно. Могу порекомендовать отличную методу.
— Ну же, господин Всезнайка, и как ты собираешься изменить чужое мнение?
— Во-первых, необходимо понравиться оппоненту. Думая, что ты хороший парень, он готов принять и твои идеи. Здесь логика просто чудовищна, но так работает разум смертных.
— Хорошо тебе говорить об этом, когда ты постоянно излучаешь обаяние, как борец — масло. Но Коринна не примет мою точку зрения только потому, что она моя любимая жена. У нее своя голова на плечах. Возможно, если бы у нас был большой дом, с отдельной женской половиной и слугами, которые выполняли бы грязную работу, все было бы иначе. Она просто не встретилась с моими гостями.
— Ты вполне можешь позволить себе побольше, чем этот, — оглядываясь по сторонам заметил Архит. — Я не говорю, что твой дом не хорош. Разве твой отец по случаю свадьбы не оставил тебе немного денег?
— Пока я получил только первую часть суммы, и не хочу бросать на ветер свой скромный капитал.
— Да, ты соберешься потратить деньги, только когда рак на горе свистнет.
— Да, мои достоинства весьма непривлекательны: бережливость, аккуратность, умеренность, усердие… Люди часто обладают очарованием, но редко когда и тем и другим. Боюсь, боги наделили меня только характером.
Архит усмехнулся.
— По-твоему, я беспутный обольститель?
— Нет, ты — одно из редких исключений — благословенный, боги наделили тебя и тем и другим.
— Хорошо сказал, старик! По этому поводу следует выпить. За богов, по чьей милости мы рождены свободными, а не рабами, мужчинами, а не женщинами, эллинами, а не варварами!
Жители Сиракуз собрались на рыночной площади. Солнце поднялось над Ионийским морем, окрасив алым лучами Маленькую гавань и осветило город. Яркий свет заиграл на узких улочках, на крышах крытых красной черепицей домов, оранжевым цветом окрасил белые стены домов. Дионисий, в надетой поверх туники железной кирасе, взошел на помост, возвышающийся на рыночной площади. Лучи утреннего солнца ярко-алыми огненными бликами играли на его кирасе, сверкали на шлемах и кирасах солдат из охраны архонта, двойным кольцом опоясывающей помост, сияли на отполированных бронзовых статуях, установленных по периметру рынка, и раскрашивали в оттенки розового их мраморные постаменты.
— О, жители Сиракуз! Когда-то я предупреждал вас об угрозе, наступающей с запада. Рассказывал о грязных стяжателях, с горящими глазами трясущимися пальчиками перепроверяющих таблички со счетами, которые строят немыслимые козни, целью которых стоит уничтожение нашей прекрасной греческой цивилизации.
— Опять одно и тоже, — прошептал Зопирион на ухо другу.
После обычной напыщенной тирады в адрес финикийцев, Дионисий перешел к разговору о несправедливости: нельзя позволить этому сброду управлять греческими городами восточной Сицилии.
— …при виде варваров, сжигающих младенцев, дерзко захвативших власть и управляющих эллинами — эллинами! — у богов, несомненно, наворачиваются на глаза слезы стыда и обиды за нас! Эллины! Единственная достойная цивилизация на Земле! Раса, избранная богами! Просветители всего мира! Мы не можем допустить подобной гнусности, мы должны исправить чудовищную ошибку! Кто, если не мы?!
Дионисий сделал паузу, выждав, пока его клакеры не устроят бурную овацию.
— И по этой причине я, Дионисий, послал так называемому совету Карфагена требование немедленного и единовременного освобождения греческих городов. Несмотря на то, что моя петиция была составлена весьма учтиво, совет отверг ее с оскорблениями и насмешками. Так какие же политические средства остались в нашем распоряжении?
— Полемос! Полемос! Полемос! — разразились клакеры.
А вслед за ними и многотысячная толпа начала в один голос требовать:
— Война! Война! Война! — все громче и громче кричали люди, пока не шум не стал просто оглушительным.
Наконец, Дионисий поднял руку, призывая народ к молчанию.
— Теперь все понятно! — когда толпа затихла, прошептал Зопирион на ухо Архиту.
— О мой народ! Ты сказал свое слово! — закричал Дионисий. — И я, твой вождь, не могу не подчиниться.
— Возможно, борьба будет тяжелой. Враг, хоть и малодушен, но достаточно хитер и вероломен. Если перетрусившие карфагеняне сами не в состоянии взять в руки оружие, у них достаточно денег, чтобы собрать огромное наемное войско из нумидийцев, лигуров, иберов и прочих варваров.
— Но, несмотря на опасность и возможные жертвы, мы должны победить! Карфаген ослаблен чумой и будет не в состоянии защитить свои сицилийские города. Слава будет великой, а добыча еще больше! Ио Эллинам ! Ио Сиракузам !
Толпа начала расходиться, и Зопирион с Архитом повернули к Ортигии и Арсеналу. Через час, когда Зопирион начал работу, к нему пришел Архит.
— Я слышал, что среди черни формируются отряды: они собираются перерезать полукровок-финикийцев. Тебе лучше быть дома, если придется защитить семью.
— Ты не поможешь мне?
— Конечно. Подожди, я захвачу свой меч.
Улицы Сиракуз, прилегающие к мосту на Ортигию, были необычно пустынны. Двери и окна были плотно закрыты. Издалека, то громче, то ослабевая, доносился приглушенный гул. Друзья пошли быстрым шагом, тихо переговариваясь и с опаской поглядывая на глухие стены по обе стороны улицы.
Когда они завернули за угол, рев зазвучал с новой силой. Из-за следующего угла в растерзанном платье, потеряв на ходу тапочки, тяжело дыша и размахивая руками, выскочил финикиец. Вслед за ним с воем, выкрикивая угрозы и потрясая ножами и дубинами, неслись горожане. Архит с Зопирионом прижались к стене. Орда преследователей пронеслась мимо, не обратив на друзей никакого внимания: горящие безумные глаза, бороды в пене.
Оставшись одни, Зопирион и Архит переглянулись.
— Надо поторопиться. Судя по настроению толпы, бог знает, что может случиться.
Друзья прибавили шаг, но спустя некоторое время их внимание привлек запах дыма и потрескивание пламени.
— О, Зевс Олимпийский! Эти безумцы готовы поджечь город! — воскликнул Зопирион.
Перед небольшим домиком в центре квартала с плотно закрытыми окнами и дверями собралось человек сто горожан. Некоторые из них поджигали факелы и бросали на крышу. Яркое пламя уже охватило ее, дым клубами пробивался сквозь щели ставень.
Дверь распахнулась, и на улицу выскочил молодой человек. Одно мгновение, и толпа с ревом бросилась на него. Отразив лучи солнца, сверкнули ножи. Поднялись и опустились дубинки. Толпа отхлынула назад и полукругом окружила место происшествия. Дверь снова распахнулась, и из дома выбежала женщина. Толпа снова сомкнулась, в безумии нанося смертельные удары. А потом вышел маленький мальчик. Его, как и родителей, забили до смерти. Последней появилась старушка. Но не успела она сделать и шага, как разъяренная толпа растерзала и ее.
Некоторые участники избиения с воем и пеной на губах устремились прочь, подхватив обрубленные руки и ноги и во все стороны разбрызгивая кровь. Один из них, будто мяч, пнул лежащую на мостовой голову. Другие ринулись в пылающий дом, чтобы успеть ухватить хоть какое-нибудь добро прежде, чем рухнет охваченная огнем крыша.
Появился отряд наемников Дионисия. Они подошли к обезумевшей толпе и пиками оттеснили ее от горящего дома. Не обращая внимание на расчлененные тела, они встали в ряд и принялись тушить пожар, передавая ведра с водой по цепочке из ближайшего фонтана.
Друзья пробились сквозь толпу и поскорее пошли к дому Зопириона. По пути им то и дело попадались искалеченные тела, лежащие в лужах крови.
— Помедленнее, старик! Нельзя переходить на бег, а то обезумевший сброд примет нас за спасающихся бегством!
Улица, на которой стоял запертый дом Зопириона, была пуста. Зопириону пришлось стучаться и звать жену, пока наконец, Коринна не открыла им дверь. Друзья поскорее зашли в дом. Дверь закрылась, и прихожая погрузилась в полумрак. Трепещущая Коринна приникла к мужу. Херон не отходил от матери, задавая бесконечные вопросы. Архит отвел его в сторону и начал рассказывать интересную сказку. Зопирион достал из сундука меч.
Неожиданно раздался нетерпеливый стук в дверь.
— Кто там? — спросил Зопирион.
— Это я, Асто! Именем ваших богов, впустите меня!
Зопирион на мгновение застыл в нерешительности. С одной стороны, он без вопросов открыл бы дверь финикийцу, который принадлежал к числу его друзей. С другой стороны, он боялся подвергнуть опасности своих близких.
— Это капитан Асто. Если я не открою дверь, его убьют. В противном случае, за ним могут прийти… — нерешительно взглянув на Коринну, произнес он.
— Впусти его! Пусть зайдет! Быстрее!
Зопирион открыл дверь. Асто, весь в поту и тяжело переводя дыхание, проскользнул внутрь. Не успел юноша закрыть дверь, как послышался рев приближающейся толпы. Зопирион быстро захлопнул дверь и задвинул засов.
— Быстро в дальнюю комнату! Спрячься под кроватью. — резко бросил Зопирион.
Раздались оглушительные удары в дверь.
— Открывайте! Мы знаем, что он здесь! Открывайте, а не то мы подожжем дом! — вопили из-за двери.
Архит, побледнел и взялся за рукоять меча.
— Мы должны открыть дверь, или они нас поджарят. Возможно, нам удастся убедить их поискать финикийцев в другом месте.
Сердце Зопириона было готово выскочить из груди, когда он, обернув руку плащом, наподобие щита, широко распахнул дверь и встал на пороге с мечом в руке. Архит, также держа меч наготове, встал рядом с ним.
— Что вам нужно? — спросил Зопирион. Его голос прозвучал особенно низко и резко.
Те, что стояли в первых рядах, при виде мечей отпрянули назад.
— Вы прячете грязного финикийца! Мы видели, что он зашел сюда! Отдайте его нам! — раздался голос из толпы.
— Финикиец? Что за ерунда! Здесь нет никаких финикийцев!
— Услышав шум, мы приоткрыли дверь и выглянули на улицу. Вы же видели, как мы ее закрывали. Ваш финикиец убежал туда, — и он указал направление.
— Тогда, клянусь Гераклом, мы хотим сами убедиться в этом!
— Вы в своем уме? — возмутился Архит. — Разве вы не знаете, кто мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49