После моего брака с финикийцем отец вряд ли свыкнется с мыслью о чужеземце. Сейчас меня больше заботит брачный договор и все что с этим связано. И мой ребенок.
Зопирион махнул рукой.
— Так или иначе со временем это можно утрясти. К тому же я тоже должен получить разрешение своего отца.
— Давай не будем говорить о любви до тех пор, пока не начнем предпринимать практические шаги в этом направлении. Согласен?
— Мне казалось, я — человек логики, но из-за тебя я превратился в человека с полотняными мозгами, вроде Алексита.
— Ты согласен? Мне нужен прямой ответ.
— Да, с радостью.
А потом они устроили пикник. Между влюбленными сидел Софрон, обгладывал ножку дичи и безучастно слушал рассуждения Зопириона об акведуках и фортификации.
Следующая стоянка была в Темпсе, где путешественники задержались на день, чтобы взять груз медной руды. Корабль был загружен полностью. Пришлось встать на якорь подальше от берега. Попасть на судно или на берег можно, только воспользовавшись шлюпкой. Утром восемнадцатого числа на борту собрались все, за исключением капитана: дела коммерции задержали его на суше. Наконец, с берега отплыла шлюпка, на корме которой суетился Ифбаал.
Зопирион, скользя взглядом по палубе, с тревогой заметил, как Алексит, припадая к земле, крадется к двери в крошечную каюту и теребит кожаный лоскут, служивший щеколдой. Предчувствуя очередную ссору, Зопирион хотел было закричать и остановить его, но побоялся привлечь внимание Ифбаала. К тому же он терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. На мгновение он застыл в нерешительности с широко раскрытым ртом. Всего несколько громких ударов сердца — казалось, прошла вечность, — и он собрался с мыслями.
— Эй, Алексит, убирайся оттуда, — закричал он как раз в тот момент, когда голова капитана Ифбаала показалась над палубой.
Одного взгляда хватило капитану, чтобы понять ситуацию. С ревом он перекинулся через борт, сбросил крутку, выхватил кинжал и бросился на Алексита. Одним прыжком Ифбаал сократил вдвое расстояние между ними, и только тогда нарушитель поднял глаза и увидел прямо перед собой всклокоченную бороду финикийца, горящие яростью глаза и пену на искривленных губах.
Алексит вскочил на ноги и попытался было убежать, лавируя между стоящими на палубе людьми. Все присутствующие тоже вскочили, кто-то громко советовал, кто-то криками помогал поймать беглеца, или преследователя, или обоих. Но те бежали слишком быстро. Упустив Алексита при первом броске, Ифбаал зигзагами носился по палубе за убегающим юношей.
Около перил, как раз в том месте, где Ифбаал прыгнул на палубу, Алексит повернулся. Сорвав взятый внаем плащ, он скомкал его и попытался бросить в голову Ифбаала, но тот отбросил плащ в сторону. Попытка задержать разъяренного финикийца не увенчалась успехом. Капитан подскочил к Алекситу, но тот схватил его за запястье руки с зажатым в ней ножом. Какое-то мгновение продолжалась яростная борьба. Ифбаал пытался высвободить руку, но Алексит прилагал все усилия, чтобы смертоносное лезвие не коснулось его тела. Наконец, борющиеся мужчины опрокинулись через перила и полетели за борт. Треск ломающихся досок и плеск воды вывел из замешательства людей на палубе.
Зопирион, все еще прихрамывающий после вчерашней игры, вместе с остальными бросился к краю палубы. Шлюпка, пришвартованная к борту корабля, была разбита, обломки плавали на поверхности воды. Лодочник, пронзительно крича, пытался удержаться на оставшейся целой части. Вода вокруг нее пенилась и бурлила.
Наконец, всплески затихли. Появилась голова Алексита. Схватившись руками за планшир шлюпки, тяжело дыша и отплевываясь, он стал карабкаться на борт.
— Где Ифбаал? — закричал Зопирион.
Не произнося ни слова Алексит указал в воду. Люди на борту «Муттумалейна» разразились криками, предлагая немедленно что-нибудь предпринять. Зопирион сбросил плащ, тунику, сандалии и нагишом бросился за борт. В зелено-золотистой мерцающей толще воды между песчаным морским дном и черным корпусом, заросшим морскими водорослями и белыми, похожими на клыки, скоплениями ракушек, Зопирион увидел Ифбаала.
Капитан без движения лежал на белом песке, его тело слегка покачивалось от игры волн.
Зопириону пришлось подняться на поверхность, чтобы набрать в легкие воздух. Он поплыл вверх слишком круто, ударился головой о корпус судна и оцарапал руку о раковину, прилипшую к борту. От этого удара юношу выбросило из-под корабля. Оказавшись на поверхности, он выплюнул воду и несколько раз глубоко вздохнул, не обращая внимания на крики стоящих на палубе людей. Набрав в легкие воздух, Зопирион снова нырнул. На этот раз он поймал рукой лодыжку Ифбаала и потащил капитана на поверхность. Подплывший раб Коринны подхватил его сбоку. С палубы сбросили веревку, и подняли на корабль сначала бездыханное тело капитана, а потом и двух пловцов.
Ифбаала положили на перила, чтобы вода смогла выйти из легких, и пытались оживить его всеми возможными способами: делали искусственное дыхание, массировали тело, пытались поить вином. Алексит стоял поодаль и отжимал свою одежду.
— Мне кажется, вы зря теряете время, — произнес он. — Падая, он ударился головой о лодку.
Тело оставалось холодным и безжизненным. Пассажиры, отступив на шаг, замолчали, видимо, собираясь произнести молитвы и заклинания.
— Он мертв! — протяжно закричал Асто — помощник капитана — и заплакал. — Он был жестоким хозяином и немного сумасшедшим. Но это был самый храбрый и искусный капитан во всей Мотии. Он превосходно торговал, и равного ему мы не скоро увидим. Ты во всем виноват! — взглянул он на Алексита.
Алексит деловито прятал свою наготу под плащ, взятый внаем у капитана.
— Это дерьмо для ворон! Если бы не эти секреты и тайны вокруг каюты, ничего не случилось бы. Ифбаал сам виноват! Обязательно нашелся бы человек, который попытался туда проникнуть. Так что там, в конце-то концов? — перебросив полу плаща через плечо, произнес он.
— Иди да посмотри, — сказал Асто.
— Ну-у, я не знаю, на самом деле мне это совсем не интересно….
— Иди! Ты начал это, ты и завершай! Теперь Ифбаалу все равно.
Под взглядами людей, собравшихся на палубе, Алексит подошел к каюте и осторожно принялся развязывать кожаные веревки, будто ожидая увидеть перед собой льва. Наконец, заглянул в дверной проем.
— Ну, я и эфиоп! — пробормотал он.
Несчастный побледнел и, изменившись в лице, повернулся к наблюдавшим за его действиями людям.
— Ну, что там? — крикнул Зопирион. Коринна помогала ему высушить одежду.
— Там ничего! Совершенно пусто!
— Что это? Черная магия? — заметив, что несколько человек сделали жесты, будто защищаясь от сглаза, спросил Алексит. — Или прекрасная женщина не более чем плод больного воображения Ифбаала?
Юноша шагнул вперед, волоча по земле плащ. Люди отшатывались от него, боясь прикоснуться.
— Все верно. Давно, еще до того, как я начал плавать с Ифбаалом, он женился на египтянке, — пояснил Асто. — Однажды на Луканском берегу она покинула корабль, чтобы искупаться в уединенной заводи. Но какие-то негодяи набросились на нее. Изнасиловав, они перерезали ей горло и бросили. Так и нашел Ифбаал свою жену. А после этого, — Асто махнул рукой, — он начал медленно сходить с ума. Но за все это время он никому не причинил вреда, мы уважали иллюзии капитана. Ты не имел никакого права выводить его из себя. Теперь я капитан корабля, и ты будешь должным образом наказан.
Велиец, почувствовав опасность, рванулся было к борту, но Асто скомандовал по-финикийски: несколько матросов тут же бросились к Алекситу и скрутили его.
— Теперь держись! — заметил Зопирион и обратился к Асто: — Что ты собираешься с ним сделать?
— О господи, повесить убийцу, и все тут! — ответил Асто.
— Подожди! Возможно, этот человек совсем не герой, но его нельзя обвинить в совершении преступления.
— Я выношу ему приговор. Я теперь капитан, а на корабле мои приказы — закон.
— Но только не в эллинской гавани. — Боковым зрением Зопирион заметил, что Сеговак с невозмутимым видом достает из багажа свой меч, а телохранитель Коринны схватился за копье. — Послушай, дружище! Давай не будем спорить об этом. Мы все заинтересованы в том, чтобы твой первый рейс прошел без сучка и без задоринки.
— И что тогда? Какое наказание ты предлагаешь?
— Давай посидим и спокойно обсудим. Если мы придем к выводу, что было совершено преступление, мы передадим дело в руки магистрата Темпсы, и дадим свидетельские показания. Так как темпситы не знакомы лично с участниками преступления, то, возможно, рассудят более справедливо, чем кто-либо из присутствующих.
Асто собирался было возразить, но, бросив взгляд на оружие, решил этого не делать. Матросы привязали Алексита к мачте. Асто и трое из пассажиров все утро обсуждали случившееся. Скрученный веревками виновник происшествия стоял с несчастным видом. Несколько раз Асто порывался наказать его, но, в конце концов, был вынужден согласиться с аргументами собеседников.
— Если бы он на самом деле собирался обесчестить жену капитана, тогда другое дело, — заметил Зопирион. — Но ведь жены-то не было!
В результате долгих споров стороны пришли к следующему мнению: Алексит совершил непростительную ошибку, сделав попытку заглянуть в каюту. Но это вряд ли можно рассматривать как преступление. Кроме того, нельзя порицать Алексита за попытку защититься от сумасшедшего, бросившегося на него с ножом Ифбаал погиб по причине гнева одного из богов или в результате таинственного хода Судьбы. Моряки даже освободили Алексита от необходимости оплатить надгробный памятник несчастному капитану.
— Вы хотите перевезти его тело в Мотию? — спросил у Асто Зопирион.
— Нет. Мы не так печемся о телах, как вы, греки. Моряки часто гибнут на чужой стороне, и не всегда есть возможность отвезти их тела домой. Зароем его поглубже и закажем у местного каменщика небольшую стелу. А завтра отплывем в Мессану.
Зопирион мысленно отметил решительность и стремление командовать в застенчивом ранее помощнике капитана.
— А что ты теперь будешь делать, Асто?
— Приведу «Муттумалейн» обратно в Мотию. Там партнеры Ифбаала. Торговля должна идти своим чередом. Возможно, они передадут корабль мне. В любом случае мне потребуются письменные свидетельства правдивости моих слов, подписанные тобой и другими пассажирами.
Позднее, Коринна заметила:
— Зопирион, ты был неотразим. Просто удивительно, как ты остановил спор, так и не дав ему разгореться. Откуда в тебе столько мужества?
— Между нами, я испугался до смерти. Но я прекрасно понимал, что могло случиться, если бы я не вступился. Вспыхнула бы междоусобица. После угроз и оскорблений почти сразу или, что еще хуже, после выхода в открытое море, завязалась бы битва: эллины против финикийцев, а Сеговак со своим длинным мечом и любовью к дракам колотил бы и тех и других. Я на одну часть перс и провел большую часть жизни среди финикийцев, поэтому мне удалось логично обосновать мирное разрешение ситуации.
Тарент
Когда «Муттумалейн» зашел в гавань Мессаны, образованную выходящим в море изогнутым полуостровом Серпа, алое солнце опускалось за Холмы Посейдона. Опустили хлопающий на ветру желтый парус, матросы с ворчанием взялись за весла. Наконец, корабль пришвартовался у пирса. Пассажиры вышли на берег и разошлись в разные стороны, на прощание пожав друг другу руки, похлопав по спине или просто помахав рукой.
Зопирион пробирался сквозь толпу. Мальчишки, сдающие ослов внаем, нищие, сутенеры, проводники, пьяные матросы, грязные шлюхи и бездельники… Заприметив в толпе приличного вида юношу, он обратился к нему с вопросом.
— Вы не знаете, где живет Ксанф, сын Главка, землевладелец?
— Кай малиста !
Зопирион дал мальчишке кусок папируса и бронзовую монетку, пообещав дать еще одну, если тот доставит его письмо. Мальчик согласился и побежал относить письмо, в котором Зопирион предупредил семью Коринны о случившемся, чтобы у них было время подготовиться к встрече путешественников с их скорбным грузом.
Зопирион с Софроном подняли носилки с телом погибшего. Вслед за ними пошла Коринна в сопровождении второго раба и двух нанятых в гавани носильщиков. Трое последних, пошатываясь от тяжести, тащили весь багаж.
— Откройте! — резко выкрикнул Софрон, когда они подошли к дому Ксанфа.
Дверь в дом отворил слуга. В проеме показался толстый пожилой человек, и Коринна бросилась в его объятия, заливаясь слезами и рассказывая о случившемся. Наконец она затихла и, отойдя в сторону, представила Зопириона отцу.
— Входите, о Зопирион, — пригласил Ксанф. — Сандалии и плащ отдайте слугам.
Остальные тоже последовали за Ксанфом: пара слуг, хрупкий черноволосый юноша — Главк, брат Коринны, и невысокая женщина средних лет — ее мать Эйрена. Пока родители девушки плакали и переживали вместе с ней, Зопирион с Софроном занесли носилки во внутренний дворик, после чего Главк показал тарентийцу его комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Зопирион махнул рукой.
— Так или иначе со временем это можно утрясти. К тому же я тоже должен получить разрешение своего отца.
— Давай не будем говорить о любви до тех пор, пока не начнем предпринимать практические шаги в этом направлении. Согласен?
— Мне казалось, я — человек логики, но из-за тебя я превратился в человека с полотняными мозгами, вроде Алексита.
— Ты согласен? Мне нужен прямой ответ.
— Да, с радостью.
А потом они устроили пикник. Между влюбленными сидел Софрон, обгладывал ножку дичи и безучастно слушал рассуждения Зопириона об акведуках и фортификации.
Следующая стоянка была в Темпсе, где путешественники задержались на день, чтобы взять груз медной руды. Корабль был загружен полностью. Пришлось встать на якорь подальше от берега. Попасть на судно или на берег можно, только воспользовавшись шлюпкой. Утром восемнадцатого числа на борту собрались все, за исключением капитана: дела коммерции задержали его на суше. Наконец, с берега отплыла шлюпка, на корме которой суетился Ифбаал.
Зопирион, скользя взглядом по палубе, с тревогой заметил, как Алексит, припадая к земле, крадется к двери в крошечную каюту и теребит кожаный лоскут, служивший щеколдой. Предчувствуя очередную ссору, Зопирион хотел было закричать и остановить его, но побоялся привлечь внимание Ифбаала. К тому же он терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. На мгновение он застыл в нерешительности с широко раскрытым ртом. Всего несколько громких ударов сердца — казалось, прошла вечность, — и он собрался с мыслями.
— Эй, Алексит, убирайся оттуда, — закричал он как раз в тот момент, когда голова капитана Ифбаала показалась над палубой.
Одного взгляда хватило капитану, чтобы понять ситуацию. С ревом он перекинулся через борт, сбросил крутку, выхватил кинжал и бросился на Алексита. Одним прыжком Ифбаал сократил вдвое расстояние между ними, и только тогда нарушитель поднял глаза и увидел прямо перед собой всклокоченную бороду финикийца, горящие яростью глаза и пену на искривленных губах.
Алексит вскочил на ноги и попытался было убежать, лавируя между стоящими на палубе людьми. Все присутствующие тоже вскочили, кто-то громко советовал, кто-то криками помогал поймать беглеца, или преследователя, или обоих. Но те бежали слишком быстро. Упустив Алексита при первом броске, Ифбаал зигзагами носился по палубе за убегающим юношей.
Около перил, как раз в том месте, где Ифбаал прыгнул на палубу, Алексит повернулся. Сорвав взятый внаем плащ, он скомкал его и попытался бросить в голову Ифбаала, но тот отбросил плащ в сторону. Попытка задержать разъяренного финикийца не увенчалась успехом. Капитан подскочил к Алекситу, но тот схватил его за запястье руки с зажатым в ней ножом. Какое-то мгновение продолжалась яростная борьба. Ифбаал пытался высвободить руку, но Алексит прилагал все усилия, чтобы смертоносное лезвие не коснулось его тела. Наконец, борющиеся мужчины опрокинулись через перила и полетели за борт. Треск ломающихся досок и плеск воды вывел из замешательства людей на палубе.
Зопирион, все еще прихрамывающий после вчерашней игры, вместе с остальными бросился к краю палубы. Шлюпка, пришвартованная к борту корабля, была разбита, обломки плавали на поверхности воды. Лодочник, пронзительно крича, пытался удержаться на оставшейся целой части. Вода вокруг нее пенилась и бурлила.
Наконец, всплески затихли. Появилась голова Алексита. Схватившись руками за планшир шлюпки, тяжело дыша и отплевываясь, он стал карабкаться на борт.
— Где Ифбаал? — закричал Зопирион.
Не произнося ни слова Алексит указал в воду. Люди на борту «Муттумалейна» разразились криками, предлагая немедленно что-нибудь предпринять. Зопирион сбросил плащ, тунику, сандалии и нагишом бросился за борт. В зелено-золотистой мерцающей толще воды между песчаным морским дном и черным корпусом, заросшим морскими водорослями и белыми, похожими на клыки, скоплениями ракушек, Зопирион увидел Ифбаала.
Капитан без движения лежал на белом песке, его тело слегка покачивалось от игры волн.
Зопириону пришлось подняться на поверхность, чтобы набрать в легкие воздух. Он поплыл вверх слишком круто, ударился головой о корпус судна и оцарапал руку о раковину, прилипшую к борту. От этого удара юношу выбросило из-под корабля. Оказавшись на поверхности, он выплюнул воду и несколько раз глубоко вздохнул, не обращая внимания на крики стоящих на палубе людей. Набрав в легкие воздух, Зопирион снова нырнул. На этот раз он поймал рукой лодыжку Ифбаала и потащил капитана на поверхность. Подплывший раб Коринны подхватил его сбоку. С палубы сбросили веревку, и подняли на корабль сначала бездыханное тело капитана, а потом и двух пловцов.
Ифбаала положили на перила, чтобы вода смогла выйти из легких, и пытались оживить его всеми возможными способами: делали искусственное дыхание, массировали тело, пытались поить вином. Алексит стоял поодаль и отжимал свою одежду.
— Мне кажется, вы зря теряете время, — произнес он. — Падая, он ударился головой о лодку.
Тело оставалось холодным и безжизненным. Пассажиры, отступив на шаг, замолчали, видимо, собираясь произнести молитвы и заклинания.
— Он мертв! — протяжно закричал Асто — помощник капитана — и заплакал. — Он был жестоким хозяином и немного сумасшедшим. Но это был самый храбрый и искусный капитан во всей Мотии. Он превосходно торговал, и равного ему мы не скоро увидим. Ты во всем виноват! — взглянул он на Алексита.
Алексит деловито прятал свою наготу под плащ, взятый внаем у капитана.
— Это дерьмо для ворон! Если бы не эти секреты и тайны вокруг каюты, ничего не случилось бы. Ифбаал сам виноват! Обязательно нашелся бы человек, который попытался туда проникнуть. Так что там, в конце-то концов? — перебросив полу плаща через плечо, произнес он.
— Иди да посмотри, — сказал Асто.
— Ну-у, я не знаю, на самом деле мне это совсем не интересно….
— Иди! Ты начал это, ты и завершай! Теперь Ифбаалу все равно.
Под взглядами людей, собравшихся на палубе, Алексит подошел к каюте и осторожно принялся развязывать кожаные веревки, будто ожидая увидеть перед собой льва. Наконец, заглянул в дверной проем.
— Ну, я и эфиоп! — пробормотал он.
Несчастный побледнел и, изменившись в лице, повернулся к наблюдавшим за его действиями людям.
— Ну, что там? — крикнул Зопирион. Коринна помогала ему высушить одежду.
— Там ничего! Совершенно пусто!
— Что это? Черная магия? — заметив, что несколько человек сделали жесты, будто защищаясь от сглаза, спросил Алексит. — Или прекрасная женщина не более чем плод больного воображения Ифбаала?
Юноша шагнул вперед, волоча по земле плащ. Люди отшатывались от него, боясь прикоснуться.
— Все верно. Давно, еще до того, как я начал плавать с Ифбаалом, он женился на египтянке, — пояснил Асто. — Однажды на Луканском берегу она покинула корабль, чтобы искупаться в уединенной заводи. Но какие-то негодяи набросились на нее. Изнасиловав, они перерезали ей горло и бросили. Так и нашел Ифбаал свою жену. А после этого, — Асто махнул рукой, — он начал медленно сходить с ума. Но за все это время он никому не причинил вреда, мы уважали иллюзии капитана. Ты не имел никакого права выводить его из себя. Теперь я капитан корабля, и ты будешь должным образом наказан.
Велиец, почувствовав опасность, рванулся было к борту, но Асто скомандовал по-финикийски: несколько матросов тут же бросились к Алекситу и скрутили его.
— Теперь держись! — заметил Зопирион и обратился к Асто: — Что ты собираешься с ним сделать?
— О господи, повесить убийцу, и все тут! — ответил Асто.
— Подожди! Возможно, этот человек совсем не герой, но его нельзя обвинить в совершении преступления.
— Я выношу ему приговор. Я теперь капитан, а на корабле мои приказы — закон.
— Но только не в эллинской гавани. — Боковым зрением Зопирион заметил, что Сеговак с невозмутимым видом достает из багажа свой меч, а телохранитель Коринны схватился за копье. — Послушай, дружище! Давай не будем спорить об этом. Мы все заинтересованы в том, чтобы твой первый рейс прошел без сучка и без задоринки.
— И что тогда? Какое наказание ты предлагаешь?
— Давай посидим и спокойно обсудим. Если мы придем к выводу, что было совершено преступление, мы передадим дело в руки магистрата Темпсы, и дадим свидетельские показания. Так как темпситы не знакомы лично с участниками преступления, то, возможно, рассудят более справедливо, чем кто-либо из присутствующих.
Асто собирался было возразить, но, бросив взгляд на оружие, решил этого не делать. Матросы привязали Алексита к мачте. Асто и трое из пассажиров все утро обсуждали случившееся. Скрученный веревками виновник происшествия стоял с несчастным видом. Несколько раз Асто порывался наказать его, но, в конце концов, был вынужден согласиться с аргументами собеседников.
— Если бы он на самом деле собирался обесчестить жену капитана, тогда другое дело, — заметил Зопирион. — Но ведь жены-то не было!
В результате долгих споров стороны пришли к следующему мнению: Алексит совершил непростительную ошибку, сделав попытку заглянуть в каюту. Но это вряд ли можно рассматривать как преступление. Кроме того, нельзя порицать Алексита за попытку защититься от сумасшедшего, бросившегося на него с ножом Ифбаал погиб по причине гнева одного из богов или в результате таинственного хода Судьбы. Моряки даже освободили Алексита от необходимости оплатить надгробный памятник несчастному капитану.
— Вы хотите перевезти его тело в Мотию? — спросил у Асто Зопирион.
— Нет. Мы не так печемся о телах, как вы, греки. Моряки часто гибнут на чужой стороне, и не всегда есть возможность отвезти их тела домой. Зароем его поглубже и закажем у местного каменщика небольшую стелу. А завтра отплывем в Мессану.
Зопирион мысленно отметил решительность и стремление командовать в застенчивом ранее помощнике капитана.
— А что ты теперь будешь делать, Асто?
— Приведу «Муттумалейн» обратно в Мотию. Там партнеры Ифбаала. Торговля должна идти своим чередом. Возможно, они передадут корабль мне. В любом случае мне потребуются письменные свидетельства правдивости моих слов, подписанные тобой и другими пассажирами.
Позднее, Коринна заметила:
— Зопирион, ты был неотразим. Просто удивительно, как ты остановил спор, так и не дав ему разгореться. Откуда в тебе столько мужества?
— Между нами, я испугался до смерти. Но я прекрасно понимал, что могло случиться, если бы я не вступился. Вспыхнула бы междоусобица. После угроз и оскорблений почти сразу или, что еще хуже, после выхода в открытое море, завязалась бы битва: эллины против финикийцев, а Сеговак со своим длинным мечом и любовью к дракам колотил бы и тех и других. Я на одну часть перс и провел большую часть жизни среди финикийцев, поэтому мне удалось логично обосновать мирное разрешение ситуации.
Тарент
Когда «Муттумалейн» зашел в гавань Мессаны, образованную выходящим в море изогнутым полуостровом Серпа, алое солнце опускалось за Холмы Посейдона. Опустили хлопающий на ветру желтый парус, матросы с ворчанием взялись за весла. Наконец, корабль пришвартовался у пирса. Пассажиры вышли на берег и разошлись в разные стороны, на прощание пожав друг другу руки, похлопав по спине или просто помахав рукой.
Зопирион пробирался сквозь толпу. Мальчишки, сдающие ослов внаем, нищие, сутенеры, проводники, пьяные матросы, грязные шлюхи и бездельники… Заприметив в толпе приличного вида юношу, он обратился к нему с вопросом.
— Вы не знаете, где живет Ксанф, сын Главка, землевладелец?
— Кай малиста !
Зопирион дал мальчишке кусок папируса и бронзовую монетку, пообещав дать еще одну, если тот доставит его письмо. Мальчик согласился и побежал относить письмо, в котором Зопирион предупредил семью Коринны о случившемся, чтобы у них было время подготовиться к встрече путешественников с их скорбным грузом.
Зопирион с Софроном подняли носилки с телом погибшего. Вслед за ними пошла Коринна в сопровождении второго раба и двух нанятых в гавани носильщиков. Трое последних, пошатываясь от тяжести, тащили весь багаж.
— Откройте! — резко выкрикнул Софрон, когда они подошли к дому Ксанфа.
Дверь в дом отворил слуга. В проеме показался толстый пожилой человек, и Коринна бросилась в его объятия, заливаясь слезами и рассказывая о случившемся. Наконец она затихла и, отойдя в сторону, представила Зопириона отцу.
— Входите, о Зопирион, — пригласил Ксанф. — Сандалии и плащ отдайте слугам.
Остальные тоже последовали за Ксанфом: пара слуг, хрупкий черноволосый юноша — Главк, брат Коринны, и невысокая женщина средних лет — ее мать Эйрена. Пока родители девушки плакали и переживали вместе с ней, Зопирион с Софроном занесли носилки во внутренний дворик, после чего Главк показал тарентийцу его комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49