Идем. Похоже, град переходит в дождь. Немного
промокнем, пока бежим к дому, но высохнем перед огнем. А жена быстро
приготовит поесть.
Он распахнул дверь, и мы побежали.
Я очень проголодался и устал. Поев, мы немного посидели у огня -
хозяин и я, жена хозяина и его тринадцатилетняя дочь. У них был еще
взрослый сын, который служил в магистрате стражником. Он придет домой в
полночь.
Хозяина звали Пьер, и он владел ближайшей красильней. Я не знал, что
такое красильня, но решил, что лучше не спрашивать. Вероятно, я должен это
знать. Хозяева оказались хорошими, по-дружески настроенными людьми, они
часто поминали доброго Иисуса и милостивую Марию - по-видимому, две
главные фигуры в местной религии.
Тело мое чесалось от укусов, полученных еще в замке Ролана. Раньше я
был слишком занят, чтобы замечать это. Теперь я пытался не чесаться на
виду у хозяев, хотя заметил, что они тоже временами почесываются.
Вскоре мне трудно стало не уснуть, несмотря на зуд. Хозяева
предложили мне лечь на мешок с сеном, но я хотел спать в сарае: там папа
смог бы подобрать меня, никого не разбудив. Конечно, я не мог сказать об
этом хозяевам, поэтому просто объяснил, что не хочу надолго разлучаться с
лошадью. По-видимому, это прозвучало для них достаточно убедительно,
потому что они не возражали.
К этому времени гроза превратилась в небольшой дождь. Хозяйка дала
мне шерстяной плащ вместо одеяла, и я побежал в сарай. Уже наступала ночь,
и в сарае было совершенно темно, пришлось приоткрыть дверь, чтобы было
видно, куда лечь.
Я говорил себе, что, может быть, папа сейчас прямо надо мной и
готовится к посадке. Но может, он как раз сейчас пьет горячий корч и
гадает, как дела у нас с Арно в замке Ролана. Бабба еще не выбрался из
леса. Я слишком устал, чтобы сидеть в ожидании: если понадобится, меня
разбудят. Я лег, закрыл глаза, и последнее, что я помню, - одной ногой
начал чесать другую.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Кажется, я проспал недолго. Кто-то тряс меня. Я сел, думая, что это
папа, но при свете факела на меня смотрело лицо Пьера. Он был чем-то
обеспокоен, и я по-настоящему проснулся.
- Что случилось? - спросил я, садясь.
- Пришел домой Гильом, мой сын, и я проснулся. Он рассказал, что
магистрат разыскивает чужеземца. По описанию это ты. Всем стражникам
приказано отыскивать тебя, поэтому до рассвета тебе нужно быть далеко.
Следят и за дорогой. Ты считаешься очень опасным, и тебя должны доставить
к новому барону Ролану де Фале, которого ты, как говорят, ограбил.
- Никто не поверил барону. Но он пользуется влиянием у герцога. Он
участвовал в победоносной битве при Гастингсе, а хорошее отношение герцога
очень важно для города, так что пожелания барона выполняются.
- Мой сын лег спать, а тебе нужно уходить немедленно. - Потом он
добавил: - Дождь почти прекратился.
Я встал и протянул Пьеру плащ, который дала мне его жена.
- За дорогой, ведущей вокруг города, тоже следят?
Он кивнул.
- Уверен, что да.
Я понял, что должен сделать.
- Послушай, - сказал я, - лошадь не моя. Я был заложником у Ролана и
сумел убежать. Я оставлю ее тебе. Если это безопасно, возьми ее или просто
выпусти. Кто-нибудь подберет. Я пойду пешком.
- Пешком ночью? Это опасно!
- Для меня все опасно, - ответил я. - Спасибо тебе за доброту. - Я
перекрестился. - Да благословит тебя добрый господь.
Он серьезно посмотрел на меня и больше ничего не говорил, пока я
прощался с Дарри.
Дождь действительно уменьшился, но от туч было очень темно. Слабый
дождь уменьшал слышимость, что одновременно было и преимуществом и
недостатком. Дождь и позднее время означали, что вряд ли я кого встречу,
но если встречу, обязательно вызову подозрение.
Я едва разглядел городской частокол в двухстах футах и
сориентировался по нему. Река должна быть справа. Я повернул туда. Я
должен двигаться по течению к морю, которое где-то поблизости. Очень
вероятно, что папа уже сейчас ищет меня, но если он по какой-то причине
этой ночью не появится, нужно будет спрятаться и ждать следующей ночи.
Я начал продвигаться на восток среди разбросанных зданий. Следовало
ожидать лая или даже нападений местных собак, но их не было. Может, их
просто съели голодные, а может, они сидят в домах и не слышат меня.
Мне казалось, что как только я достаточно удалюсь от города, барон
будет мне не опасен. Шесть рыцарей и сержантов не могут охватить слишком
большую территорию - даже шестнадцать, если Арно присоединился к барону. И
не думаю, чтобы Ролан известил других баронов. Они заинтересовались бы
мной, и если бы одному из них удалось захватить меня, Ролан, вероятно,
никогда больше не увидел бы ни меня, ни мое оружие. И никто бы не увидел:
это Ролан должен был сообразить. А городская стража будет искать меня
только вблизи города.
Чтобы не замерзнуть, я перешел на легкий бег. Двигался я как можно
легче, чтобы не всплескивать воду, и держался в стороне от дороги. Трудно
поверить, что в такую ночь кто-нибудь захочет быть вне дома, но рисковать
все равно не стоит. Я продолжал следить, не покажется ли кто-нибудь.
Если кто-нибудь меня остановит, я буду очень послушен, пока не
окажусь на близком расстоянии, чтобы можно было действовать станнером. Я
не чувствовал себя в особой опасности, особенно с моим оружием. Но я все
еще хотел заключить сделку с Роланом. Поэтому я не хотел убивать
кого-нибудь из его людей, хотя понимал, что он легко смирится с гибелью
одного-двух человек, если взамен получит какую-нибудь выгоду.
Всего через четыре-пять минут бега я увидел перед собой реку. Слева
все еще виднелся частокол, и мне показалось, что он доходит до самой реки.
Чтобы двигаться вниз по течению, нужно миновать город. Значит, нужно войти
в воду и плыть.
Прекрасно, подумал я. По собственному опыту я знал, что вода не
холодная. Конечно, оружие, коммуникатор, комбинезон не увеличивали мой
плавучести, но я был уверен, что справлюсь.
Но тут я замер, потом лег на мокрую землю. На воде, недалеко от
берега, я заметил движение. Что-то плыло вниз по течению. Я следил, как с
ста футах от меня проплыла небольшая лодка с людьми. Волосы у меня
зашевелились. Это не просто лодочники или рыбаки, не просто путники,
задержавшиеся в дороге.
Когда их не стало видно, я осторожно пошел к берегу, спустился по
нему и вошел в воду. Через три шага стало выше головы, и я позволил
течению нести себя, отплывая подальше от берега.
Но не очень далеко. Чтобы видеть, что происходит на берегу. Частокол
не доходил до реки. Он кончался на террасе, которая на четыре фута
поднималась над поймой. Потом поворачивал и шел вдоль края этой террасы
примерно в двадцати футах от реки, окружая город. Я понимал причину этого.
К чему строить в пойме?
В берег было вкопано множество бревен, служивших причалами. К
нескольким из них были привязаны низкие суда, ни одно не длиннее
тридцати-сорока футов. На некоторых было по одной мачте, которую я мог
смутно рассмотреть. Течение проносило меня в двадцати футах от кораблей.
И тут я увидел своих лодочников. Они причалили к одному из кораблей,
привязались к его планширу и теперь, пока я проплывал мимо, тихо
поднимались на борт. Воры, подумал я. Не похоже, что это моряки с корабля.
Они собираются ограбить корабль.
Не помню, чтобы я решал, что сделать. Просто сделал. И как будто
следил за тем, как это делаю. Я изменил направление гребков, чтобы
приблизиться к берегу и кораблю, в то же время уверяя себя, что все
получится. Через полминуты я держался за лодку, в которой они приплыли.
Лодка, примерно десяти футов длиной, была привязана к большой
уключине, откуда я заключил, что корабль может передвигаться и на веслах.
Борт корабля всего на сорок дюймов поднимался над водой, и, подтянувшись
на веревке лодки, я дотянулся до планшира.
Я слышал негромкие голоса, почти шепот. Похоже, грабители на другом
борту и ближе к носу. Я тихо отвязал лодку и снова скользнул в воду.
Течение понесло ее вниз, я продолжал держаться за веревку. Когда они
вернутся с добычей, обнаружат пропажу лодки, но тогда меня нельзя будет ни
увидеть, ни достать. И они останутся на корабле. Так им и надо.
Когда кораблей не стало видно, я добрался до кормы и взобрался на
лодку в таком месте, чтобы она не перевернулась вместе со мной. В лодке
были весла у среднего сидения и уключины в планшире. Прекрасная
возможность добраться до моря.
Приятно было снова грести, впервые с того времени, как мы покинули
Эвдаш. Я буду продолжать грести, пока не появится папа, оставаясь вблизи
берега, чтобы выбраться, как только я его увижу.
Примерно через час, однако, грести было уже не так приятно, и я
решил, что поплыву по течению. На руках у меня появились волдыри. В лодке
было и байдарочное весло, и я сидел на корме и пользовался им как рулем.
Дождь прекратился, изредка только капало. Когда начинало клонить ко сну
или становилось холодно, я делал несколько гребков, чтобы согреться и не
уснуть.
Мне казалось опасно спать на борту, а на берег выйти я еще не хотел.
Я чувствовал себя спокойнее на реке, и если папа сегодня меня не подберет,
я хотел до рассвета миновать как можно больше городов и замков. Что я бы
вообще предпочел, если катер меня не найдет, так это добраться до моря.
Наконец небо стало сереть, стало видно немного дальше. Река
разлилась. Через несколько минут я увидел впереди каменный замок, который
заметил, когда мы впервые пролетали над Орной. Я почти добрался до моря.
Тут мне пришло в голову, что не слишком разумно пускаться в море в
такой лодчонке. К тому же я сильно устал. Поэтому я вытащил лодку на берег
в таком месте, где было не очень сыро, перевернул ее и залез под лодку.
Если спать придется на холоде, то по крайней мере не под дождем.
Не знаю, сколько я проспал, может, три или четыре часа. Разбудили
меня голоса. Не папин и мамин голос, но мужские голоса, говорившие
по-норманнски.
- Да, это наша лодка, - произнес голос. - Говорил я тебе, что узнаю
ее.
- Посмотри! - сказал другой. - Я правду сказал, что хорошо ее
привязал. Кто-то украл ее, ясно, как в аду!
Я должен был бы догадаться, что происходит, но я еще не проснулся
полностью. Прежде чем я успел взять станнер, лодку перевернули, увидели
меня, и один из подошедших прыгнул на меня. Я не сопротивлялся. Меня бы
избили, а может, и прирезали. Воспользоваться искусством рук-ног мне не
пришло в голову, да и у него есть ограничения. Особенно когда лежишь на
спине, и на тебя навалились трое мужчин.
Парень, поставивший меня на ноги, был не очень высок, но чрезвычайно
силен. Другой ухватил меня сзади. Еще один достал из ножен длинный нож и
прижал к моему горлу.
- Осторожней с этим, - сказал один из них, по-видимому, старший. -
Капитан захочет поговорить с ним. Отведите его к капитану и следите, чтобы
он хорошо вел себя, но кровь не проливайте, если он не будет драться.
Я молча поблагодарил этого человека, про себя пообещав, что не буду
драться. Я буду вести себя очень хорошо, пока не представится случая
сделать что-нибудь эффективное и по возможности безопасное. Тем временем
они не обратили внимания на мое оружие; очевидно, не поняли, что это.
Двое из них подвели меня к воде, где была маленькая круглая лодка из
кожи, натянутой на деревянную раму, с веслами. Третий стащил в воду первую
лодку.
- Мы поплывем в скифе, - сказал он, - а бретонский коракл потянем на
буксире.
В восьмидесяти футах от берега я разглядел корабль. Как будто этот
тот самый, с которого я увел лодку.
- Минутку! - сказал я, глядя на него. - А он как сюда попал? - Я
говорил больше с самим собой, чем с ними.
- "Жанна Луиза"? - спросил предводитель. - На веслах. Как иначе
экипаж может двигать судно по реке?
Экипаж! И эти люди - часть его. На борту виднелось еще
десять-двенадцать человек, и внизу могут быть еще. Мне пришло в голову,
что ночью я совершил серьезную ошибку.
- Подождите, - сказал я. - Ночью я видел, как несколько человек
поднялось на борт этого корабля из скифа. Это были вы?
- Да, двое из нас, Шарль и я.
- А почему вы шептались?
- А кто хочет получить в морду от проснувшегося капитана? А почему ты
спрашиваешь?
- Вы мне все равно не поверите, - сказал я. Да, я все испортил,
сказал я себе. Слишком поторопился с выводом и попал в трудное положение.
Человек сзади сжал мне руки, а второй спустил скиф в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
промокнем, пока бежим к дому, но высохнем перед огнем. А жена быстро
приготовит поесть.
Он распахнул дверь, и мы побежали.
Я очень проголодался и устал. Поев, мы немного посидели у огня -
хозяин и я, жена хозяина и его тринадцатилетняя дочь. У них был еще
взрослый сын, который служил в магистрате стражником. Он придет домой в
полночь.
Хозяина звали Пьер, и он владел ближайшей красильней. Я не знал, что
такое красильня, но решил, что лучше не спрашивать. Вероятно, я должен это
знать. Хозяева оказались хорошими, по-дружески настроенными людьми, они
часто поминали доброго Иисуса и милостивую Марию - по-видимому, две
главные фигуры в местной религии.
Тело мое чесалось от укусов, полученных еще в замке Ролана. Раньше я
был слишком занят, чтобы замечать это. Теперь я пытался не чесаться на
виду у хозяев, хотя заметил, что они тоже временами почесываются.
Вскоре мне трудно стало не уснуть, несмотря на зуд. Хозяева
предложили мне лечь на мешок с сеном, но я хотел спать в сарае: там папа
смог бы подобрать меня, никого не разбудив. Конечно, я не мог сказать об
этом хозяевам, поэтому просто объяснил, что не хочу надолго разлучаться с
лошадью. По-видимому, это прозвучало для них достаточно убедительно,
потому что они не возражали.
К этому времени гроза превратилась в небольшой дождь. Хозяйка дала
мне шерстяной плащ вместо одеяла, и я побежал в сарай. Уже наступала ночь,
и в сарае было совершенно темно, пришлось приоткрыть дверь, чтобы было
видно, куда лечь.
Я говорил себе, что, может быть, папа сейчас прямо надо мной и
готовится к посадке. Но может, он как раз сейчас пьет горячий корч и
гадает, как дела у нас с Арно в замке Ролана. Бабба еще не выбрался из
леса. Я слишком устал, чтобы сидеть в ожидании: если понадобится, меня
разбудят. Я лег, закрыл глаза, и последнее, что я помню, - одной ногой
начал чесать другую.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Кажется, я проспал недолго. Кто-то тряс меня. Я сел, думая, что это
папа, но при свете факела на меня смотрело лицо Пьера. Он был чем-то
обеспокоен, и я по-настоящему проснулся.
- Что случилось? - спросил я, садясь.
- Пришел домой Гильом, мой сын, и я проснулся. Он рассказал, что
магистрат разыскивает чужеземца. По описанию это ты. Всем стражникам
приказано отыскивать тебя, поэтому до рассвета тебе нужно быть далеко.
Следят и за дорогой. Ты считаешься очень опасным, и тебя должны доставить
к новому барону Ролану де Фале, которого ты, как говорят, ограбил.
- Никто не поверил барону. Но он пользуется влиянием у герцога. Он
участвовал в победоносной битве при Гастингсе, а хорошее отношение герцога
очень важно для города, так что пожелания барона выполняются.
- Мой сын лег спать, а тебе нужно уходить немедленно. - Потом он
добавил: - Дождь почти прекратился.
Я встал и протянул Пьеру плащ, который дала мне его жена.
- За дорогой, ведущей вокруг города, тоже следят?
Он кивнул.
- Уверен, что да.
Я понял, что должен сделать.
- Послушай, - сказал я, - лошадь не моя. Я был заложником у Ролана и
сумел убежать. Я оставлю ее тебе. Если это безопасно, возьми ее или просто
выпусти. Кто-нибудь подберет. Я пойду пешком.
- Пешком ночью? Это опасно!
- Для меня все опасно, - ответил я. - Спасибо тебе за доброту. - Я
перекрестился. - Да благословит тебя добрый господь.
Он серьезно посмотрел на меня и больше ничего не говорил, пока я
прощался с Дарри.
Дождь действительно уменьшился, но от туч было очень темно. Слабый
дождь уменьшал слышимость, что одновременно было и преимуществом и
недостатком. Дождь и позднее время означали, что вряд ли я кого встречу,
но если встречу, обязательно вызову подозрение.
Я едва разглядел городской частокол в двухстах футах и
сориентировался по нему. Река должна быть справа. Я повернул туда. Я
должен двигаться по течению к морю, которое где-то поблизости. Очень
вероятно, что папа уже сейчас ищет меня, но если он по какой-то причине
этой ночью не появится, нужно будет спрятаться и ждать следующей ночи.
Я начал продвигаться на восток среди разбросанных зданий. Следовало
ожидать лая или даже нападений местных собак, но их не было. Может, их
просто съели голодные, а может, они сидят в домах и не слышат меня.
Мне казалось, что как только я достаточно удалюсь от города, барон
будет мне не опасен. Шесть рыцарей и сержантов не могут охватить слишком
большую территорию - даже шестнадцать, если Арно присоединился к барону. И
не думаю, чтобы Ролан известил других баронов. Они заинтересовались бы
мной, и если бы одному из них удалось захватить меня, Ролан, вероятно,
никогда больше не увидел бы ни меня, ни мое оружие. И никто бы не увидел:
это Ролан должен был сообразить. А городская стража будет искать меня
только вблизи города.
Чтобы не замерзнуть, я перешел на легкий бег. Двигался я как можно
легче, чтобы не всплескивать воду, и держался в стороне от дороги. Трудно
поверить, что в такую ночь кто-нибудь захочет быть вне дома, но рисковать
все равно не стоит. Я продолжал следить, не покажется ли кто-нибудь.
Если кто-нибудь меня остановит, я буду очень послушен, пока не
окажусь на близком расстоянии, чтобы можно было действовать станнером. Я
не чувствовал себя в особой опасности, особенно с моим оружием. Но я все
еще хотел заключить сделку с Роланом. Поэтому я не хотел убивать
кого-нибудь из его людей, хотя понимал, что он легко смирится с гибелью
одного-двух человек, если взамен получит какую-нибудь выгоду.
Всего через четыре-пять минут бега я увидел перед собой реку. Слева
все еще виднелся частокол, и мне показалось, что он доходит до самой реки.
Чтобы двигаться вниз по течению, нужно миновать город. Значит, нужно войти
в воду и плыть.
Прекрасно, подумал я. По собственному опыту я знал, что вода не
холодная. Конечно, оружие, коммуникатор, комбинезон не увеличивали мой
плавучести, но я был уверен, что справлюсь.
Но тут я замер, потом лег на мокрую землю. На воде, недалеко от
берега, я заметил движение. Что-то плыло вниз по течению. Я следил, как с
ста футах от меня проплыла небольшая лодка с людьми. Волосы у меня
зашевелились. Это не просто лодочники или рыбаки, не просто путники,
задержавшиеся в дороге.
Когда их не стало видно, я осторожно пошел к берегу, спустился по
нему и вошел в воду. Через три шага стало выше головы, и я позволил
течению нести себя, отплывая подальше от берега.
Но не очень далеко. Чтобы видеть, что происходит на берегу. Частокол
не доходил до реки. Он кончался на террасе, которая на четыре фута
поднималась над поймой. Потом поворачивал и шел вдоль края этой террасы
примерно в двадцати футах от реки, окружая город. Я понимал причину этого.
К чему строить в пойме?
В берег было вкопано множество бревен, служивших причалами. К
нескольким из них были привязаны низкие суда, ни одно не длиннее
тридцати-сорока футов. На некоторых было по одной мачте, которую я мог
смутно рассмотреть. Течение проносило меня в двадцати футах от кораблей.
И тут я увидел своих лодочников. Они причалили к одному из кораблей,
привязались к его планширу и теперь, пока я проплывал мимо, тихо
поднимались на борт. Воры, подумал я. Не похоже, что это моряки с корабля.
Они собираются ограбить корабль.
Не помню, чтобы я решал, что сделать. Просто сделал. И как будто
следил за тем, как это делаю. Я изменил направление гребков, чтобы
приблизиться к берегу и кораблю, в то же время уверяя себя, что все
получится. Через полминуты я держался за лодку, в которой они приплыли.
Лодка, примерно десяти футов длиной, была привязана к большой
уключине, откуда я заключил, что корабль может передвигаться и на веслах.
Борт корабля всего на сорок дюймов поднимался над водой, и, подтянувшись
на веревке лодки, я дотянулся до планшира.
Я слышал негромкие голоса, почти шепот. Похоже, грабители на другом
борту и ближе к носу. Я тихо отвязал лодку и снова скользнул в воду.
Течение понесло ее вниз, я продолжал держаться за веревку. Когда они
вернутся с добычей, обнаружат пропажу лодки, но тогда меня нельзя будет ни
увидеть, ни достать. И они останутся на корабле. Так им и надо.
Когда кораблей не стало видно, я добрался до кормы и взобрался на
лодку в таком месте, чтобы она не перевернулась вместе со мной. В лодке
были весла у среднего сидения и уключины в планшире. Прекрасная
возможность добраться до моря.
Приятно было снова грести, впервые с того времени, как мы покинули
Эвдаш. Я буду продолжать грести, пока не появится папа, оставаясь вблизи
берега, чтобы выбраться, как только я его увижу.
Примерно через час, однако, грести было уже не так приятно, и я
решил, что поплыву по течению. На руках у меня появились волдыри. В лодке
было и байдарочное весло, и я сидел на корме и пользовался им как рулем.
Дождь прекратился, изредка только капало. Когда начинало клонить ко сну
или становилось холодно, я делал несколько гребков, чтобы согреться и не
уснуть.
Мне казалось опасно спать на борту, а на берег выйти я еще не хотел.
Я чувствовал себя спокойнее на реке, и если папа сегодня меня не подберет,
я хотел до рассвета миновать как можно больше городов и замков. Что я бы
вообще предпочел, если катер меня не найдет, так это добраться до моря.
Наконец небо стало сереть, стало видно немного дальше. Река
разлилась. Через несколько минут я увидел впереди каменный замок, который
заметил, когда мы впервые пролетали над Орной. Я почти добрался до моря.
Тут мне пришло в голову, что не слишком разумно пускаться в море в
такой лодчонке. К тому же я сильно устал. Поэтому я вытащил лодку на берег
в таком месте, где было не очень сыро, перевернул ее и залез под лодку.
Если спать придется на холоде, то по крайней мере не под дождем.
Не знаю, сколько я проспал, может, три или четыре часа. Разбудили
меня голоса. Не папин и мамин голос, но мужские голоса, говорившие
по-норманнски.
- Да, это наша лодка, - произнес голос. - Говорил я тебе, что узнаю
ее.
- Посмотри! - сказал другой. - Я правду сказал, что хорошо ее
привязал. Кто-то украл ее, ясно, как в аду!
Я должен был бы догадаться, что происходит, но я еще не проснулся
полностью. Прежде чем я успел взять станнер, лодку перевернули, увидели
меня, и один из подошедших прыгнул на меня. Я не сопротивлялся. Меня бы
избили, а может, и прирезали. Воспользоваться искусством рук-ног мне не
пришло в голову, да и у него есть ограничения. Особенно когда лежишь на
спине, и на тебя навалились трое мужчин.
Парень, поставивший меня на ноги, был не очень высок, но чрезвычайно
силен. Другой ухватил меня сзади. Еще один достал из ножен длинный нож и
прижал к моему горлу.
- Осторожней с этим, - сказал один из них, по-видимому, старший. -
Капитан захочет поговорить с ним. Отведите его к капитану и следите, чтобы
он хорошо вел себя, но кровь не проливайте, если он не будет драться.
Я молча поблагодарил этого человека, про себя пообещав, что не буду
драться. Я буду вести себя очень хорошо, пока не представится случая
сделать что-нибудь эффективное и по возможности безопасное. Тем временем
они не обратили внимания на мое оружие; очевидно, не поняли, что это.
Двое из них подвели меня к воде, где была маленькая круглая лодка из
кожи, натянутой на деревянную раму, с веслами. Третий стащил в воду первую
лодку.
- Мы поплывем в скифе, - сказал он, - а бретонский коракл потянем на
буксире.
В восьмидесяти футах от берега я разглядел корабль. Как будто этот
тот самый, с которого я увел лодку.
- Минутку! - сказал я, глядя на него. - А он как сюда попал? - Я
говорил больше с самим собой, чем с ними.
- "Жанна Луиза"? - спросил предводитель. - На веслах. Как иначе
экипаж может двигать судно по реке?
Экипаж! И эти люди - часть его. На борту виднелось еще
десять-двенадцать человек, и внизу могут быть еще. Мне пришло в голову,
что ночью я совершил серьезную ошибку.
- Подождите, - сказал я. - Ночью я видел, как несколько человек
поднялось на борт этого корабля из скифа. Это были вы?
- Да, двое из нас, Шарль и я.
- А почему вы шептались?
- А кто хочет получить в морду от проснувшегося капитана? А почему ты
спрашиваешь?
- Вы мне все равно не поверите, - сказал я. Да, я все испортил,
сказал я себе. Слишком поторопился с выводом и попал в трудное положение.
Человек сзади сжал мне руки, а второй спустил скиф в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25