- Пошли со мной, - сказал он, вставая. - Все пошли со мной. - Мы
вслед за ним вышли во двор и пошли к конюшне, конюх встретил нас у входа в
нее.
- Приведи Буйного! - приказал барон.
Конюх, вероятно, был старым рыцарем. Он не кланялся, как слуги,
держался прямо, на поясе у него был кинжал; в нем чувствовалось
достоинство. Он помолчал всего секунду и кивнул.
- Да, господин, - сказал он и, хромая, пошел в конюшню. Кто такой
Буйный? Конюх вывел свирепую лошадь. Судя по всему, она не была даже
боевой. Я бы назвал ее охотничьей.
- Отойди, Ранульф, - сказал барон, и конюх отошел от лошади. Барон
повернулся ко мне. - Сделай с лошадью так, как ты сделал с Отисом.
Я не знал, справится ли станнер с таким большим животным, поэтому
настроил его на полную мощность и на узкий луч. Потом с расстояния
примерно в пятнадцать футов нацелился в голову Буйного и нажал курок.
Лошадь упала, будто ее ударили гигантским молотом. Ранульф, пораженный,
посмотрел на нее, потом наклонился и открыл один лошадиный глаз. Потом
потрогал горло, будто нащупывая пульс.
- Лошадь мертва, - сказал он. Голос его звучал угнетенно.
Барон поджал губы, потом кивнул.
- Никто так и не смог оседлать его, - сказал он. - Не надо было быть
таким норовистым. - Резко повернулся и ушел обратно в дом, все пошли за
ним и снова сели за стол.
Все молчали, но я почти слышал, как работают их мозги. Арно выглядел
как кот, получивший блюдце сметаны. Барон пустил кувшин с пивом вдоль
стола, и все, кроме меня, отпили из него. Меня мучили угрызения совести,
особенно из-за лошади. Я не возражаю против выстрелов по полицейским, но
Отис и Буйный тут ни при чем.
В первый раз с того момента, как позвали Отиса, я взглянул на
священника, да и то мельком. Он больше не смотрел на меня подозрительно.
Да и враждебность в нем больше не чувствовалась.
Барон выпил теплого пива, вытер рот обратной стороной ладони и громко
рыгнул. Потом, повернувшись к священнику, сказал:
- Отец Дрого, покажи небесному лорду замок. Пусть посмотрит, как
тренируются ребята, и вообще что хочет. - Он рассмеялся. Можешь заодно
проверить, как он знает катехизис.
Он взглянул на рыцарей.
- Остальные займитесь чем-нибудь. Я должен поговорить с Арно наедине.
Они кивнули, все выглядели очень серьезными. Если они и чувствовали
раньше ко мне презрение, то бедный Отис его устранил, а судьба Буйного
заставила их даже уважать меня. Я понял, что эти парни считают важным. Но
напомнил себе, что они единственные люди, которые могут помочь нам
освободить Денин.
Я пошел с Дрого и получил свой "гран тур". Вначале он показал, где
живут неженатые рыцари и сержанты - большая комната с деревянными
кроватями и бесформенными матрацами наподобие того, на котором спали мы с
Арно. Не матрацы ли причина того зуда, который беспокоит меня? Вероятно,
какое-то насекомое. Я заметил, что остальные за столом все время
почесываются; как же они чешутся под своими кольчугами?
Когда мы пришли в конюшню, вилланы уже утащили Буйного. Ранульфу я,
по-видимому, не очень понравился, поэтому мы там не стали задерживаться.
После посещения кузницы, где изготовлялось и оружие, мы пошли посмотреть
тренировку начинающих рыцарей. В это время тренировались пять пажей и
шесть сквайров. Их упражнения объяснили мне, почему рыцари кажутся такими
жесткими и сильными. Морская пехота Федерации тренируется менее
напряженно, чем эти норманнские дети, а ведь нескольким из них было не
больше семи-восьми лет!
Даже самые маленькие были в полном вооружении, у них были щиты, и они
упражнялись в бою мечами. Они бегали и прыгали с оружием, падали и
кувыркались и бесконечно фехтовали, били, увертывались, кололи, рубили,
уклонялись и нападали. Они упражнялись друг с другом и били по щитам и по
любым незащищенным частям тела. Инструктор время от времени выкрикивал
указания, объяснял или останавливал бой и сам показывал какой-нибудь
прием. Инструктор седой, весь в шрамах, он заметно хромал - вероятно,
ветеран многих битв.
Я считал, что шрамы на лице и руках Арно получены в бою, но тут мне
пришло в голову, что он легко мог получить их на тренировках, когда ему
еще не было десяти лет.
Мы смотрели также, как молодые сквайры тренируются с лошадьми. Я не
поверил бы, что такие вещи возможны, если бы не видел своими глазами. Они
сбоку подбегали к скачущей лошади и вспрыгивали на высокое седло с мечом в
одной руке и со щитом в другой, при этом они были в своих тяжелых
кольчугах по колено длиной. Они вполне могли ушибиться до смерти, когда
начинали обучение.
Наконец Дрого отвел меня в часовню - маленький флигель главного
здания. Пол часовни сделан из толстых досок или расколотых бревен, на нем
не было травы. Стояли рядами скамьи, на них, вероятно, можно было
разместить все население замка, включая семьи женатых рыцарей. Впрочем,
сомневаюсь, чтобы скамьи предназначались и для слуг. В одном углу
небольшая кафедра высотой по грудь Дрого, на ней вырезан крест, рядом с
ней стол. Больше тут ничего не было.
- Назовись еще раз, - сказал жрец.
- Ларн, - ответил я. - Ларн кель Деруп. Кель Дерупы - древняя и
благородная семья в той земле, откуда я родом.
- Гм, - он снова осмотрел меня сузившимися глазами. - А разве в твоей
земле благородные люди не ходят в доспехах?
- Нет. Мы миролюбивый народ. У нас нет особой нужды в вооружении. Я
никогда не встречал там людей в доспехах.
Он ответил не сразу.
- Тогда зачем... это? - он указал на станнер у меня на поясе.
- И в моей земле есть злые люди. И от них нужно защищаться. Но я
никогда не носил оружия, пока не пришел в эту землю и увидел, как часто
здесь люди применяют насилие.
Он задумчиво кивнул, и мне показалось, что я заслужил его одобрение.
- А каким богам поклоняются в твоей земле?
Облегчение, которое я только что испытал, испарилось. Я понял, что
это самый главный вопрос. И если я отвечу неправильно, погублю все, по
крайней мере то, что связано с отцом Дрого. Он понимал разницу между
человеком, который просто надел крест, и настоящим христианином. И,
возможно, Арно был слишком оптимистичен, когда говорил, что Дрого
поддержит решение барона. Его враждебность или неодобрение могут настроить
Ролана против нас; может, меня даже убьют здесь.
- Отец, - сказал я, - в моей земле живут несчастные, которые вообще
не верят в бога. Некогда они верили в ложных богов. Но потом поняли, что
эти боги ложные, и отвернулись от них, но истинного бога так и не узнали.
Я немного знаю о нем от добрых монахов, и о его сыне Христе. - Я посмотрел
на крест, висевший у меня на груди, и взял его в руки. - Этот крест дал
мне аббат монастыря святого Стефана в Изере, чтобы обезопасить меня в моем
поиске.
Он по-прежнему смотрел на меня не враждебно, но я видел, что мое
объяснение не удовлетворило его.
- А зачем ты здесь? - спросил он.
- Чтобы спасти сестру.
- Я об этом слышал. Но я не о том спрашиваю. Что привело тебя сюда до
того, как захватили твою сестру?
Я рассказал ему то, что рассказывал Арно: о том, что мы беженцы, о
том, как разъединились с родителями и прилетели сюда в поисках их.
- Но, найдя родителей, которых приютили здесь добрые божьи дети, я
потерял сестру.
Он опять ответил не сразу, только внимательно смотрел на меня. Я
пытался не ежиться. Наконец он спросил:
- А что ты будешь делать, когда освободишь сестру?
Волосы у меня на затылке зашевелились. Осторожнее, сказал я себе. В
этом вопросе не просто любопытство; похоже, он видит меня насквозь.
- Мы поищем землю, менее воинственную и опасную, чем эта. А если не
найдем, может, вернемся в Нормандию или в Прованс.
Теперь он смотрел не на меня, а куда-то вдаль, но не на что-то
конкретное. Через несколько секунд он медленно кивнул. Потом, не говоря ни
слова, повел меня к двери. Я чувствовал, что он все еще не удовлетворен,
но просто не знает, что еще спросить. Когда он протянул руку к двери, она
распахнулась и вбежал маленький мальчик - должно быть, паж на посылках.
Он посмотрел на меня. Не похоже, чтобы он испугался странного
чужеземца, хотя, вероятно, слышал о нем множество россказней. Он показался
мне просто любопытным - любопытным и осторожным.
- Отец, - сказал он, - его светлость хочет, чтобы вы немедленно
привели небесного человека в его апартаменты.
Тут он повернулся и убежал.
Ролан и Арно ждали нас, и Ролан сразу перешел к делу. Он хотел
увидеть папину демонстрацию и действие моего бластера.
Что касается папиной демонстрации, ему придется ждать полудня. Но
бластер я продемонстрировал ему немедленно, и он не остался
разочарованным. В сущности я произвел на него сильнейшее впечатление. Как
только он кончил говорить, я выхватил, как в голодраме, бластер и разнес
кувшин на столе - разбил его на кусочки. Не останавливаясь, я проделал
дыру в двери и поджег большую шкуру, висевшую на стене.
Все это заняло три секунды. И я стоял, как Грязный Дегбар из
"Разбойников с Мелфана". Барон еще три секунды смотрел на меня, потом
подбежал к стене и сорвал шкуру. Он погасил огонь, окунув шкуру в воду,
пролитую из кувшина.
Арно с легкой улыбкой смотрел на меня. Потом попросил меня удалиться,
ему нужно еще раз поговорить с бароном наедине. Я не пошел к отцу Дрого: у
него могли оказаться еще вопросы. Вместо этого я отправился на
тренировочную площадку - не во дворе, а снаружи, за частоколом. Дрого
говорил, что там тренируются взрослые. И тут стал смотреть, как
упражняются рыцари и сержанты - пешие и верхом. Не понимаю, как они
доживают до среднего возраста.
Перед самым полднем папа пролетел на высоте двухсот футов над замком,
включив сирену. Я побежал в ворота. Папа начал поворачивать, рыцари и
сержанты устремились в ворота, стражники закрыли за ними. Все, включая
женщин, детей и слуг, вышли во двор и смотрели на катер. Был тут, конечно,
и отец Дрого. Я сказал Ролану, чтобы все отошли от ворот. Он, удивленный,
отдал приказ. По его выражению я понял, что Арно ничего не сказал ему о
характере предстоящей демонстрации. Тут я отошел от толпы и помахал
руками, чтобы привлечь внимание катера. Катер слегка качнул носом, и я
ударил кулаком о ладонь.
Катер повернул и начал удаляться от замка, и я не знал, что последует
дальше. Вероятно, он опять повернет. Частокол скрыл его от наших глаз.
Через несколько секунд катер опять появился и начал приближаться. В его
борту открылась дверь.
Пока ничего не произошло. Катер, проделав полукруг, возвращался
прежним курсом. На этот раз он летел выше, и в дверях я видел папу.
Значит, управляет им мама. Папа нацелил ружье-бластер, и в следующее
мгновение ворота взорвались. Разбитые створки повисли на петлях.
Для такого бластера недостаточно. По-видимому, у папы на борту была
взрывчатка, и он изготовил бомбу. Вначале, когда он летел медленно и
низко, он ее бросил, а потом взорвал.
Еще одно доказательство, что папа в Федерации был революционером, о
чем нам не рассказывал. Я всегда считал, что революционеры - те, что
взрывают бомбы, - это сердитые свирепые люди, немного чокнутые. Папа
всегда был мягок и рассудителен. Его революция - это революция идей. Но,
по-видимому, когда положение требовало, он мог становиться и таким.
Когда звон в наших ушах стих, катер уже улетел. Слуги, крестясь,
стояли на коленях. Некоторые рыцари тоже крестились, но на колени не
встали. Барон смотрел с плотно сжатым ртом и сморщенным лбом.
Я посмотрел на отца Дрого. Того, казалось, ударило громом.
Мы вернулись в замок. Я решил, что Ролан присоединяется к нам.

ДЕСЯТЬ
Мы вернулись в обеденный зал, и Ролан велел принести еще пива. Но
когда паж хотел налить мне, я сказал, что мне нельзя пить больше одной
кружки в день - таков обычай дворянства в моей стране. На самом деле я
просто не привык к выпивке: дома папа наливал нам с Денин по кружке только
по праздникам. И хотя местное пиво показалось мне слабым, я совсем не
хотел, чтобы у меня затуманило голову.
Ролан нахмурился: по-видимому, решил, что я оскорбляю его
гостеприимство. Арно даже не моргнул, может, понял истинную причину. Отец
Дрого посмотрел на меня, но не знаю, о чем он подумал.
- Ну что ж, - сказал Арно, глядя на Ролана, - ты видел, что может
маленькая лодка, на которой один мужчина, одна женщина и собака. Легко
представить себе, что может военный корабль. Не только королевство,
империя будет нашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25