Возможно, приберегает ее как последний довод для какого-нибудь морозоустойчивого Наполеона или Гитлера.
Ричи поспешно полез обратно в машину, где запах горючки и засиженных аборигенами сидений быстро вернул его к жизни под сочувственным взглядом Ника и злорадным — Ленни. Кармайкл вытащил из баула воду, напился, промыл нос с глазами, подумал, ни до чего свежего не додумался и извлек телефон. Звонить Карлуччи не хотелось, но было надо. Ленни высказался в том плане, что вот сейчас сотовая антенна собьет настройку русских радаров, и тогда нас точно порешат.
Сигнал был слабым. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Ричи снова выскочил наружу и торопливо вышел из-под сени тополей на солнышко, жарившее гофрированную глиняную полосу, остроумно названную местными жителями дорогой.
Сигнал усилился как по волшебству. Ричи начал набирать номер, поглядывая на американский флаг, торчащий рядом с российским на доме за забором. Вид, открывшийся с дороги, был, с учетом обстоятельств, довольно издевательским. Ричи всмотрелся в набранный номер, но вместо того, чтобы под носом у вражеских радаров отправить сигнал в открытый космос, обозвал себя тупым ублюдком, снова набрал полные легкие воздуха и устроил стремительный спурт к автобусу. В салоне шумно выдохнул, вдохнул порядком надоевший запах русского путешествия и спросил:
— Ник, пожалуйста, опиши форму офицера.
На второй же фразе он оборвал заржавшего Ленни:
— Спасибо, Ник, достаточно. Ленни, бери камеру и вещи, пошли.
4
На этом пути мистер Кайт изменит мир.
Джон Леннон
ОКРЕСТНОСТИ ЙОШКАР-ОЛЫ. 26 ИЮЛЯ
Русский контрразведчик, оказавшийся американским капралом, явно сразу узнал Кармайкла, но сумел сохранить каменное выражение лица. Марку следовало держать даже перед представителями доминиона. Бремя белых и все такое. Откровенное, с порога, указание на то, кто в доме хозяин, Ричи слегка покоробило — обычно у джи-ай хватало ума дистанцироваться от своих марионеток. Впрочем, выставить звездно-полосатый флаг рядом с российским и звездно-полосатого капрала рядом с русским сержантом, по словам полковника Коули, решили сами русские — вероятно, демонстрируя лояльность и готовность совместно раздавить общего врага.
С Коули Кармайкл до сих пор не встречался, но много слышал. Полковник считался одним из лучших руководителей оперативного вертолетного крыла, а его эскадрилье Kite посвящены уже две компьютерные игры. Причем одну из них смастерила русская компания, от избытка иронии назвавшая русскую версию симулятора «Среди коршунов» (впрочем, оценить привет из времен, когда детский билет стоил десять копеек, а «Среди коршунов» был таким же полукультовым фильмом, как «Вожди Атлантиды» и «Месть и закон», смогли очень немногие).
Стивен Коули умудрился не потерять ни одного человека и почти ни одной машины даже в последней иракской кампании (почти — потому что полковник не мог отвечать за обкуренного араба из обслуживающего персонала амманского аэропорта, который умудрился воткнуть грузовичок техобслуживания в выкаченный из ангара Apache; впрочем, местные власти на всякий случай объявили техника агентом «Аль-Каиды» и сгноили в спецлагере на восточном берегу реки Иордан).
Внешность Коули была совсем не героической: краснолицый рыжий крепыш лет сорока пяти, самый стандарт героя военного репортажа CNN. Полковник принял Ричи с Ленни в помещении под голливудским названием «Красный угол», который русские спешно переоборудовали во временную резиденцию высокого гостя. Коули объяснил, что полковник Булыга сначала порывался уступить американским братьям собственный кабинет, а потом — апартаменты любого из своих заместителей. Но американский коллега наотрез отказался стать окончательной жертвой русского всесокрушающего гостеприимства и уговорил хозяев просто выделить союзникам какую-нибудь малоиспользуемую площадь.
В «Красном углу» было довольно просторно и меблировано — лишь из-за дальнего шкафа выглядывали края каких-то не то картин, не то плакатов. Пока Коули созванивался с командованием, проверяя аутентичность Кармайкла и его полномочия, Ленни подсмотрел, что это за щиты такие скрываются в пыльном застенке. Как Ричи и предполагал, глядя на голые стены, в ссылку отправились портреты Придорогина и ушедшего вместе с ним министра обороны, а также, очевидно, снятые буквально перед заселением новых постояльцев стенды с наглядной агитацией, часть которой была посвящена откровенно устаревшей информации о тактико-технических характеристиках самолетов и противоракетных средств НАТО. Отставку всего этого роскошества компенсировал потасканный из-за частых переездов плакат: группа Apache в атаке и подпись: «Не ждите нас».
Закончив с проверкой, Коули сообщил Ричи, что сразу его узнал, но обязан был удостовериться, вы же понимаете.
Ричи подтвердил, что понимает, и перешел к делу — предварительно отправив Ленни пообедать (один из охранявших «Красный угол» джи-ай проконвоировал того до столовой). Выслушав репортера, полковник согласился, что ничего невозможного в просьбе нет: Кармайклу действительно позволят сейчас отснять подготовку к операции и взять интервью у солдат, да и у самого Коули. Установка пары мини-камер на вертолетах также проблемой не станет — так что эксклюзивный видеоряд CNN получит, как ваше руководство и договорилось с нашим. Только до конца операции без эфира, ОК?
— Что за предупреждения, Стив. Я же сначала американец, а уже потом щелкопер, — сказал Кармайкл.
— Прекрасно, — отметил Коули. Еще подумал и решительно добавил: — Вот как американец… Ричард, вы же были в президентском дворце Магдиева?
— Вы знаете, — ответил Ричи настороженно.
— Конечно. Были и ориентируетесь, значит. А наших русских коллег, а заодно и их президента, месяц назад сгубило именно незнание местности. Не хочется наступать на те же грабли.
— Господи, Стив, такие предисловия совсем необязательны. Чем могу?
Полковник попросил разрешения пригласить своего зама. Филип Мачевски, жесткий темнокожий парень, явно был не вертолетчиком, а грузом, поскольку и выглядел как типичный спецназовец, и вел себя так же. Впрочем, Ричи предпочел не блистать сообразительностью, а сосредоточиться на принесенных Филом схемах. Бегло изучив их, с уважением посмотрел на собеседников и воскликнул:
— И чего вам еще не хватает? Здесь же только цвета дерьма не хватает: все планы строений и коммуникаций!
— И как? Сходятся? — деловито поинтересовался Мачевски.
— Насколько я могу судить.
— А подземный ход знаменитый — вот это? — Коули ткнул пальцем в схему.
— Похоже, по крайней мере. Я же, понимаете, лично там не был.
— Понимаем, — успокоил его Мачевски. — Но хитры татары. Строителям сказали, что это подземный гараж будет, а сами потом, видать, вот этот вентиляционный штрек переделали в полноценный проход. Но если здесь блокировать…
— Так это от строителей схема? — решился высказаться Ричи.
Фил изучал планы. Коули пожал плечами.
— Ба, турки же, как могут, Казань поддерживают. Братья-мусульмане, братья-тюрки, все такое. Как же они?.. — удивился Кармайкл.
— Братство по оружию сильнее братства по крови, — внушительно сказал полковник. — Турция пока еще член НАТО. И Стамбул пока еще этим обстоятельством дорожит. И считается с ним. А мы, в меру сил, другие обстоятельства учитываем.
Ричи припомнил слухи о том, что поначалу, до «Сопливого инцидента», штаб-квартира НАТО хотела направить в Казань именно турецкий батальон — но сначала Магдиев заартачился, а потом стало совсем не до тонкостей. Он хотел уже посвятить в эти слухи офицеров, но отвлекся на зажужжавший телефон.
Как ни странно, индикатор сигнала был полон жизни и энергии — хотя ведь совсем недавно… Россия, одно слово. Звонили, еще раз как ни странно, из Казани. От Магдиева, что было, как сказал бы профессор Доджсон, еще страньше.
Ричи вскинул брови, жестом попросил прощения у собеседников и ответил на вызов, поспешно отходя в угол. Говорил с пару минут. По ходу беседы недоумение с лица ушло, уступив место искренней признательности. Последнюю просьбу он сказал в полный голос:
— Передайте, пожалуйста, господину Магдиеву мою признательность за приглашение и сожаление по поводу того, что я не могу прибыть немедленно. Я постараюсь приехать в Казань, как только освобожусь. Возможно, уже на этой неделе.
Коули и Мачевски переглянулись. Мачевски широко улыбнулся и пробормотал:
— Откровенный сукин сын.
Тут Кармайкл попрощался и прервал связь. Пряча трубку в карман, сказал с легким удивлением:
— Переводчик магдиевский звонил. Говорит, шеф готов дать еще одно эксклюзивное интервью по сенсационному поводу. Я говорю, не получается пока, а он резину тянет. Пустой какой-то разговор. Офицеры пожали плечами.
В двухстах с лишним километрах на юго-восток, в спецкомнате связи Казанского кремля, Магдиев и переводчик аппарата президента Сабит Муллануров выжидающе смотрели то друг на друга, то на дверь.
Наконец она распахнулась, и в комнату ворвался совершенно непохожий на себя от восторга Гильфанов:
— Есть! Булат-абый, мы его взяли! Сабитка, тебе пряник и поцелуи всего техотдела.
Муллануров заулыбался. То, что Кармайкл не прервал связь на двадцатой где-нибудь секунде, когда разговор совсем изжил себя, а провисел на неощутимой линии время, необходимое поисковикам для прыжков по волнам, узлам и спутникам, было личной заслугой двадцатитрехлетнего переводчика.
— Кота не тяни, — попросил Магдиев. — Где он?
— В Марийке все той же. Авиационная база в Савватеевке, полчаса тихого лету. Соответственно, суета с переброской техники в Самару, Ульяновск и Кумертау — танцы для отвода глаз.
— Правда, значит, боевой журналист. На переднем крае qen saen, — сказал Магдиев. — Я ж говорил, не в Башкирии. Не совсем Равиль, tege, скурвился.
— Башкирия, может, получше была бы, — заметил Гильфанов. — Час подлетного времени сверху — на все бы нам хватило.
— Сидеть, falan-tegan, не будешь, и этого хватит. Командуй давай.
Гильфанов накрыл левой ладонью лоб, правой козырнул и побежал командовать.
Эскадрилья Kite поднялась в воздух через два часа. По данным спутниковой разведки, технику с блокпостов административной границы татары отвели — в том числе и со скандально известной «Точки плача», где случился инцидент, в странах третьего мира с восторгом прозванный сопливым. Поэтому Коули решил не отвлекаться на мелочи, а сразу атаковать резиденцию Магдиева: подавить возможное сопротивление огнем с вертолетов, выбросить филовских ребятишек из X-fоrсе, а они уже разберутся, кто из бросивших вызов мировой цивилизации доживет до международного трибунала, а кто пропадет без вести при штурме. На всю операцию, с момента взлета до сигнала к вторжению, переданного колоннам миротворцев, застрявшим на границах Татарстана с Марий Эл и Ульяновской областью, Коули отводил пять часов.
Серьезных помех перелету Коули не ждал: ни авиачастей, ни подразделений ПВО, способных перейти на сторону сепаратистов, в Татарстане просто не существовало. Единственным исключением мог считаться полумифический комплекс противовоздушной обороны в массиве Саратау, которым предполагалось замкнуть российскую «цепочку спокойствия», тянувшуюся с Европы за Урал. Но он, во-первых, так и не был достроен, во-вторых, зона его ответственности начиналась на сотню километров восточнее. А безопасность территории, которую в броске предстояло покрыть «коршунам», с советских времен обеспечивала как раз база в Савватеевке.
В любом случае, полковник приказал майору Хендерсону, командовавшему эскадрильей, быть предельно осторожным и идти на сверхмалой высоте — благо, топографическую карту местности навигационные компьютеры вертолетов скушали заблаговременно (Коули предпочел бы лично участвовать в боевой операции, но ему строго запретил сам президент Бьюкенен).
Арчибалд Хендерсон, прошедший с полковником Афганистан и Ирак, спорить не стал — и вот уже пятнадцать минут с интересом наблюдал, как под головной машиной стремительно проносятся исчерканная дорогами лесостепь и редкие деревушки, а аборигены, пригнувшись и зажав уши руками, провожают взглядом едва не чиркнувший по затылку клин черных вертолетов.
На шестнадцатой минуте стрелок Джадсон воскликнул:
— Вижу цель!
Хендерсон, перебравшись поближе к нему, рассмотрел вполне трагикомическую картину: на крутом холме, поднимавшемся за резким поворотом автодороги, вразброс стояли несколько допотопных гаубиц, возле которых суетились пятнистые солдатики.
— Атакую? — крикнул Джадсон.
— Погоди! Чуть ближе подойдем, — ответил Хендерсон.
Но тут татары, явно струхнувшие при виде надвигающейся винтокрылой смерти, открыли огонь, не дожидаясь ее приближения.
Хендерсон поморщился, когда дульные срезы гаубиц распахнулись лепестками прямо в лицо майора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Ричи поспешно полез обратно в машину, где запах горючки и засиженных аборигенами сидений быстро вернул его к жизни под сочувственным взглядом Ника и злорадным — Ленни. Кармайкл вытащил из баула воду, напился, промыл нос с глазами, подумал, ни до чего свежего не додумался и извлек телефон. Звонить Карлуччи не хотелось, но было надо. Ленни высказался в том плане, что вот сейчас сотовая антенна собьет настройку русских радаров, и тогда нас точно порешат.
Сигнал был слабым. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, Ричи снова выскочил наружу и торопливо вышел из-под сени тополей на солнышко, жарившее гофрированную глиняную полосу, остроумно названную местными жителями дорогой.
Сигнал усилился как по волшебству. Ричи начал набирать номер, поглядывая на американский флаг, торчащий рядом с российским на доме за забором. Вид, открывшийся с дороги, был, с учетом обстоятельств, довольно издевательским. Ричи всмотрелся в набранный номер, но вместо того, чтобы под носом у вражеских радаров отправить сигнал в открытый космос, обозвал себя тупым ублюдком, снова набрал полные легкие воздуха и устроил стремительный спурт к автобусу. В салоне шумно выдохнул, вдохнул порядком надоевший запах русского путешествия и спросил:
— Ник, пожалуйста, опиши форму офицера.
На второй же фразе он оборвал заржавшего Ленни:
— Спасибо, Ник, достаточно. Ленни, бери камеру и вещи, пошли.
4
На этом пути мистер Кайт изменит мир.
Джон Леннон
ОКРЕСТНОСТИ ЙОШКАР-ОЛЫ. 26 ИЮЛЯ
Русский контрразведчик, оказавшийся американским капралом, явно сразу узнал Кармайкла, но сумел сохранить каменное выражение лица. Марку следовало держать даже перед представителями доминиона. Бремя белых и все такое. Откровенное, с порога, указание на то, кто в доме хозяин, Ричи слегка покоробило — обычно у джи-ай хватало ума дистанцироваться от своих марионеток. Впрочем, выставить звездно-полосатый флаг рядом с российским и звездно-полосатого капрала рядом с русским сержантом, по словам полковника Коули, решили сами русские — вероятно, демонстрируя лояльность и готовность совместно раздавить общего врага.
С Коули Кармайкл до сих пор не встречался, но много слышал. Полковник считался одним из лучших руководителей оперативного вертолетного крыла, а его эскадрилье Kite посвящены уже две компьютерные игры. Причем одну из них смастерила русская компания, от избытка иронии назвавшая русскую версию симулятора «Среди коршунов» (впрочем, оценить привет из времен, когда детский билет стоил десять копеек, а «Среди коршунов» был таким же полукультовым фильмом, как «Вожди Атлантиды» и «Месть и закон», смогли очень немногие).
Стивен Коули умудрился не потерять ни одного человека и почти ни одной машины даже в последней иракской кампании (почти — потому что полковник не мог отвечать за обкуренного араба из обслуживающего персонала амманского аэропорта, который умудрился воткнуть грузовичок техобслуживания в выкаченный из ангара Apache; впрочем, местные власти на всякий случай объявили техника агентом «Аль-Каиды» и сгноили в спецлагере на восточном берегу реки Иордан).
Внешность Коули была совсем не героической: краснолицый рыжий крепыш лет сорока пяти, самый стандарт героя военного репортажа CNN. Полковник принял Ричи с Ленни в помещении под голливудским названием «Красный угол», который русские спешно переоборудовали во временную резиденцию высокого гостя. Коули объяснил, что полковник Булыга сначала порывался уступить американским братьям собственный кабинет, а потом — апартаменты любого из своих заместителей. Но американский коллега наотрез отказался стать окончательной жертвой русского всесокрушающего гостеприимства и уговорил хозяев просто выделить союзникам какую-нибудь малоиспользуемую площадь.
В «Красном углу» было довольно просторно и меблировано — лишь из-за дальнего шкафа выглядывали края каких-то не то картин, не то плакатов. Пока Коули созванивался с командованием, проверяя аутентичность Кармайкла и его полномочия, Ленни подсмотрел, что это за щиты такие скрываются в пыльном застенке. Как Ричи и предполагал, глядя на голые стены, в ссылку отправились портреты Придорогина и ушедшего вместе с ним министра обороны, а также, очевидно, снятые буквально перед заселением новых постояльцев стенды с наглядной агитацией, часть которой была посвящена откровенно устаревшей информации о тактико-технических характеристиках самолетов и противоракетных средств НАТО. Отставку всего этого роскошества компенсировал потасканный из-за частых переездов плакат: группа Apache в атаке и подпись: «Не ждите нас».
Закончив с проверкой, Коули сообщил Ричи, что сразу его узнал, но обязан был удостовериться, вы же понимаете.
Ричи подтвердил, что понимает, и перешел к делу — предварительно отправив Ленни пообедать (один из охранявших «Красный угол» джи-ай проконвоировал того до столовой). Выслушав репортера, полковник согласился, что ничего невозможного в просьбе нет: Кармайклу действительно позволят сейчас отснять подготовку к операции и взять интервью у солдат, да и у самого Коули. Установка пары мини-камер на вертолетах также проблемой не станет — так что эксклюзивный видеоряд CNN получит, как ваше руководство и договорилось с нашим. Только до конца операции без эфира, ОК?
— Что за предупреждения, Стив. Я же сначала американец, а уже потом щелкопер, — сказал Кармайкл.
— Прекрасно, — отметил Коули. Еще подумал и решительно добавил: — Вот как американец… Ричард, вы же были в президентском дворце Магдиева?
— Вы знаете, — ответил Ричи настороженно.
— Конечно. Были и ориентируетесь, значит. А наших русских коллег, а заодно и их президента, месяц назад сгубило именно незнание местности. Не хочется наступать на те же грабли.
— Господи, Стив, такие предисловия совсем необязательны. Чем могу?
Полковник попросил разрешения пригласить своего зама. Филип Мачевски, жесткий темнокожий парень, явно был не вертолетчиком, а грузом, поскольку и выглядел как типичный спецназовец, и вел себя так же. Впрочем, Ричи предпочел не блистать сообразительностью, а сосредоточиться на принесенных Филом схемах. Бегло изучив их, с уважением посмотрел на собеседников и воскликнул:
— И чего вам еще не хватает? Здесь же только цвета дерьма не хватает: все планы строений и коммуникаций!
— И как? Сходятся? — деловито поинтересовался Мачевски.
— Насколько я могу судить.
— А подземный ход знаменитый — вот это? — Коули ткнул пальцем в схему.
— Похоже, по крайней мере. Я же, понимаете, лично там не был.
— Понимаем, — успокоил его Мачевски. — Но хитры татары. Строителям сказали, что это подземный гараж будет, а сами потом, видать, вот этот вентиляционный штрек переделали в полноценный проход. Но если здесь блокировать…
— Так это от строителей схема? — решился высказаться Ричи.
Фил изучал планы. Коули пожал плечами.
— Ба, турки же, как могут, Казань поддерживают. Братья-мусульмане, братья-тюрки, все такое. Как же они?.. — удивился Кармайкл.
— Братство по оружию сильнее братства по крови, — внушительно сказал полковник. — Турция пока еще член НАТО. И Стамбул пока еще этим обстоятельством дорожит. И считается с ним. А мы, в меру сил, другие обстоятельства учитываем.
Ричи припомнил слухи о том, что поначалу, до «Сопливого инцидента», штаб-квартира НАТО хотела направить в Казань именно турецкий батальон — но сначала Магдиев заартачился, а потом стало совсем не до тонкостей. Он хотел уже посвятить в эти слухи офицеров, но отвлекся на зажужжавший телефон.
Как ни странно, индикатор сигнала был полон жизни и энергии — хотя ведь совсем недавно… Россия, одно слово. Звонили, еще раз как ни странно, из Казани. От Магдиева, что было, как сказал бы профессор Доджсон, еще страньше.
Ричи вскинул брови, жестом попросил прощения у собеседников и ответил на вызов, поспешно отходя в угол. Говорил с пару минут. По ходу беседы недоумение с лица ушло, уступив место искренней признательности. Последнюю просьбу он сказал в полный голос:
— Передайте, пожалуйста, господину Магдиеву мою признательность за приглашение и сожаление по поводу того, что я не могу прибыть немедленно. Я постараюсь приехать в Казань, как только освобожусь. Возможно, уже на этой неделе.
Коули и Мачевски переглянулись. Мачевски широко улыбнулся и пробормотал:
— Откровенный сукин сын.
Тут Кармайкл попрощался и прервал связь. Пряча трубку в карман, сказал с легким удивлением:
— Переводчик магдиевский звонил. Говорит, шеф готов дать еще одно эксклюзивное интервью по сенсационному поводу. Я говорю, не получается пока, а он резину тянет. Пустой какой-то разговор. Офицеры пожали плечами.
В двухстах с лишним километрах на юго-восток, в спецкомнате связи Казанского кремля, Магдиев и переводчик аппарата президента Сабит Муллануров выжидающе смотрели то друг на друга, то на дверь.
Наконец она распахнулась, и в комнату ворвался совершенно непохожий на себя от восторга Гильфанов:
— Есть! Булат-абый, мы его взяли! Сабитка, тебе пряник и поцелуи всего техотдела.
Муллануров заулыбался. То, что Кармайкл не прервал связь на двадцатой где-нибудь секунде, когда разговор совсем изжил себя, а провисел на неощутимой линии время, необходимое поисковикам для прыжков по волнам, узлам и спутникам, было личной заслугой двадцатитрехлетнего переводчика.
— Кота не тяни, — попросил Магдиев. — Где он?
— В Марийке все той же. Авиационная база в Савватеевке, полчаса тихого лету. Соответственно, суета с переброской техники в Самару, Ульяновск и Кумертау — танцы для отвода глаз.
— Правда, значит, боевой журналист. На переднем крае qen saen, — сказал Магдиев. — Я ж говорил, не в Башкирии. Не совсем Равиль, tege, скурвился.
— Башкирия, может, получше была бы, — заметил Гильфанов. — Час подлетного времени сверху — на все бы нам хватило.
— Сидеть, falan-tegan, не будешь, и этого хватит. Командуй давай.
Гильфанов накрыл левой ладонью лоб, правой козырнул и побежал командовать.
Эскадрилья Kite поднялась в воздух через два часа. По данным спутниковой разведки, технику с блокпостов административной границы татары отвели — в том числе и со скандально известной «Точки плача», где случился инцидент, в странах третьего мира с восторгом прозванный сопливым. Поэтому Коули решил не отвлекаться на мелочи, а сразу атаковать резиденцию Магдиева: подавить возможное сопротивление огнем с вертолетов, выбросить филовских ребятишек из X-fоrсе, а они уже разберутся, кто из бросивших вызов мировой цивилизации доживет до международного трибунала, а кто пропадет без вести при штурме. На всю операцию, с момента взлета до сигнала к вторжению, переданного колоннам миротворцев, застрявшим на границах Татарстана с Марий Эл и Ульяновской областью, Коули отводил пять часов.
Серьезных помех перелету Коули не ждал: ни авиачастей, ни подразделений ПВО, способных перейти на сторону сепаратистов, в Татарстане просто не существовало. Единственным исключением мог считаться полумифический комплекс противовоздушной обороны в массиве Саратау, которым предполагалось замкнуть российскую «цепочку спокойствия», тянувшуюся с Европы за Урал. Но он, во-первых, так и не был достроен, во-вторых, зона его ответственности начиналась на сотню километров восточнее. А безопасность территории, которую в броске предстояло покрыть «коршунам», с советских времен обеспечивала как раз база в Савватеевке.
В любом случае, полковник приказал майору Хендерсону, командовавшему эскадрильей, быть предельно осторожным и идти на сверхмалой высоте — благо, топографическую карту местности навигационные компьютеры вертолетов скушали заблаговременно (Коули предпочел бы лично участвовать в боевой операции, но ему строго запретил сам президент Бьюкенен).
Арчибалд Хендерсон, прошедший с полковником Афганистан и Ирак, спорить не стал — и вот уже пятнадцать минут с интересом наблюдал, как под головной машиной стремительно проносятся исчерканная дорогами лесостепь и редкие деревушки, а аборигены, пригнувшись и зажав уши руками, провожают взглядом едва не чиркнувший по затылку клин черных вертолетов.
На шестнадцатой минуте стрелок Джадсон воскликнул:
— Вижу цель!
Хендерсон, перебравшись поближе к нему, рассмотрел вполне трагикомическую картину: на крутом холме, поднимавшемся за резким поворотом автодороги, вразброс стояли несколько допотопных гаубиц, возле которых суетились пятнистые солдатики.
— Атакую? — крикнул Джадсон.
— Погоди! Чуть ближе подойдем, — ответил Хендерсон.
Но тут татары, явно струхнувшие при виде надвигающейся винтокрылой смерти, открыли огонь, не дожидаясь ее приближения.
Хендерсон поморщился, когда дульные срезы гаубиц распахнулись лепестками прямо в лицо майора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58