Его номер располагался на четвертом этаже, но Сергей не сомневался в том, что таинственных «монахов», следивших за ним весь день, это препятствие не остановит.
По крайней мере, одно преимущество у него все-таки оставалось. Кресло стояло в глубине комнаты, и здесь с каждой минутой сгущался полумрак. Сергей на минуту вышел на балкон и убедился, что оттуда кресло уже невозможно разглядеть.
Вернувшись на свое место, он еще раз оценил выбранную позицию, проверил, как быстро сможет вскочить с кресла и преодолеть расстояние, отделявшее его от двери балкона. Затем достал нож и, вынув его из ножен, положил на колени.
Ночных визитеров, если они появятся, он заметит первым. Сергей не сомневался в том, что с толком сумеет использовать каждую выигранную секунду.
Время текло слишком медленно, слишком убаюкивающе спокойно. Теперь самое главное было не задремать, ни на секунду не потерять бдительность.
Часа через два какой-то шорох снаружи заставил его насторожиться. Он не двинулся с места, только бросил быстрый взгляд на светящийся циферблат своих часов Два часа ночи. До захода луны оставалось всего полчаса, и если они нуждались хоть в каком-то свете, то появятся здесь в ближайшие минуты.
Шорох повторился, и вновь Сергей не двинулся с места, только стиснул рукоятку кинжала и слегка поджал ноги, готовясь к броску.
Справа от его балкона виноградная лоза спускалась до самой земли и представляла вполне удовлетворительное средство для подъема. Сергей чуть повернул голову в эту сторону и прыгнул в тот момент, когда первый силуэт человека в капюшоне показался над перилами его балкона. Он не собирался его убивать. Хотел лишь разобраться в том, что нужно от него этим людям и почему они его преследуют. Но, когда ввязываешься в рукопашную, никогда не знаешь, чем все обернется.
Прежде чем Сергей успел достичь двери, ночной визитер с невероятной ловкостью и быстротой спрыгнул на балкон, а за его спиной появилась вторая фигура.
Не теряя ни мгновения, он бросился на Сергея, отлично рассмотрев его в полумраке, и лишь последние отблески лунного заката спасли Сергею жизнь. На занесенном в руке его противника клинке вспыхнул отраженный блик лунного света, и Сергей успел уклониться, сблокировав удар правой рукой. Мгновенно оценив, с каким опасным противником ему пришлось иметь дело, Сергей пустил в ход все свое мастерство рукопашного боя, уже не думая о том, чтобы сохранить жизнь нападавшему. Речь теперь шла о сохранении его собственной жизни. Его хотели убить, и он вынужден был защищать себя, не думая о последствиях. Поединок продолжался в полной тишине, противники не произносили ни слова, лишь иногда раздавался звон столкнувшихся клинков.
Отражая целый каскад ударов и нанося ответные, которые его противник столь же успешно блокировал, Сергей ни на минуту не забывал о втором противнике, уже закинувшем ногу за перила балкона. В рукопашном бою численный перевес всегда имеет решающее значение, и Сергей понимал, что, как только второй его противник окажется в комнате, ему придется совсем туго. Проведя бешеную атаку, в которую он вложил все силы, Сергей слегка потеснил своего противника и развернул его так, чтобы самому оказаться рядом с балконной дверью. Ему удалось полностью использовать достигнутый успех. Прежде чем сообщник напавшего на него человека успел перенести через перила балкона вторую ногу, Сергей нанес по корпусу незваного гостя неожиданный жестокий удар, и его противник с пронзительным воплем сорвался с перил балкона.
«Все-таки не обойдется без полиции», — обреченно подумал Сергей, еще не зная, что это уже не имеет никакого значения, поскольку в эту самую секунду лезвие ножа первого противника вошло в его солнечное сплетение, разрывая мышцы и жизненно важные органы.
Сергей еще не понимал того, что произошло, он еще двигался по инерции, и неожиданно обрушившаяся на него спасительная темнота отрезала его от болевого шока.
ГЛАВА 6
Мир, который мы считаем единственным и незыблемо абсолютным, является лишь одним из множества параллельно существующих миров, наподобие того, как располагаются слои в луковице. Все эти сферы иного бытия так же реальны, уникальны и абсолютны, как и наш мир.
Карлос Кастанеда
В одном из параллельных слоев вселенной расположился Захран, одновременно похожий и не похожий на нашу Землю. Похожий своим климатом, атмосферой и биологическим развитием многих видов и совершенно непохожий своим общественным устройством, историческим развитием и народонаселением.
Здесь, на единственном материке, находилось одно-единственное государство, носившее то же самое имя «Захран» и никогда не знавшее внутренних войн. Жители Захрана, не мудрствуя лукаво, тем же именем назвали свою столицу, так что приезжие иногда путались, не понимая, о какой части мира идет речь. Но аборигены легко выходили из положения, переставляя ударение тем дальше, чем больший регион имелся в виду.
Когда-то это государство располагало высокими технологиями и далеко продвинулось вперед по пути научного и промышленного прогресса, несмотря на то, что правил всей страной один человек, олицетворявший абсолютную власть.
Но все меняется в бесконечном течении времени — наступили тяжелые времена, и на Захран обрушилась из другого параллельного слоя вселенной страшная внешняя сила, отбросившая это государство далеко назад. Потянулись долгие изнурительные годы «невидимой» войны с ордосами. Невидимой, потому что никто не видел ни армии захватчиков, ни самих захватчиков.
Ордосы вербовали себе посредников среди жителей Захрана, и никто не знал, как именно они это делали. В безлюдных областях государства, половину территории которого занимали обширные области диких лесов и пустынь, возникали необычные строения, напоминавшие часовые башни. Внутри этих башен располагались ордосские генераторы времени. Накопив достаточно энергии, они излучали в пространство Захрана временнeq \o (о;ґ)й импульс, отбрасывавший стрелки исторических часов на десятилетия назад.
После каждого такого импульса на сотни километров вокруг излучателя исчезали передовые технологии и научные идеи, не оставляя после себя даже следа в памяти людей. Превращались в развалины целые города. И самое страшное заключалось в том, что большинство обитателей Захрана даже не замечал и этих катастрофических разрушений, потому что в их памяти не осталось воспоминаний о былом могуществе собственной страны. Им казалось, что всю свою жизнь они провели в нищете, скитаясь среди развалин, которые, как теперь они полагали, были здесь всегда, хотя на самом деле возникли лишь недавно.
Только немногие ученые, такие, как монахи Бертранского монастыря, обладавшие особым знанием, да еще люди, наделенные природным даром к сопротивлению изменениям в своей памяти, понимали, что с ними происходит. Но они ничего не могли противопоставить невидимому для большинства населения нашествию ордосов.
При дворе правителя Захрана, императора Евлампия Второго, существовала должность «Великого ученого». Давно уже никто не помнил, чем именно должен заниматься «Великий ученый», и вступивший в эту должность несколько десятилетий назад Намо Калезский проводил время за составлением медленно действующих ядов, с помощью которых император устранял своих могущественных врагов в тех случаях, когда официальная казнь могла вызвать потрясение в общественном мнении Захрана.
Кроме того, в обязанности Намо входила поставка огненных потех во время празднеств и составление лечебных зелий для самого императора. Всем этим занимались в основном его многочисленные ученики, оставляя для самого Намо уйму свободного времени, которое он посвящал изучению старинных свитков и тайным занятиям алхимией и магией.
Последнее было чревато потерей головы, если бы императорские шпионы донесли его высочеству, чем занимается в своей отдельно стоящей башне «его ученость».
Был ли оправдан такой риск? Намо не испытывал уверенности в этом, но жизнь его уже клонилась к закату, так и не принеся ему ни богатства, ни славы. В конце концов ощущение собственного медленного угасания и твердое осознание того, что мир, в котором он живет, катится в пропасть, подвигли «ученого» на один из самых опасных экспериментов древней магии — вызов дьявола с последующей продажей собственной души за приличную цену.
Намо начал готовиться к эксперименту заранее, хорошо понимая, что в случае успеха главное — не продешевить и не поддаться на хитрые уловки нечистого. Он заранее подготовил свои требования и даже изложил их в письменном виде.
Здесь было сорок кошелей золота, пригородный замок, хорошенькая служанка без лишних амбиций, абсолютное здоровье и, разумеется, бессмертие. Впрочем, последнее требование вызывало у Намо наибольшие сомнения. Какой же идиот согласится подарить бессмертие тому, чью душу он может забрать именно после смерти?
Это очень трудно — перехитрить дьявола, но Намо надеялся на свой изобретательный ум, поднаторевший за долгие годы словесных битв в имперской академии искусств и наук.
Когда список был наконец готов и выверен, Намо приступил к закупкам необходимых для ритуала ингредиентов. Их нельзя было приобретать сразу и в одном месте, не вызвав при этом обоснованных подозрений. Из наиболее редкостных и дорогих вещей ему были необходимы: голова недавно казненного, сушеные корни мандрагоры, особые черные свечи и чешуя дракона.
Он закупал все это и многое другое в разных местах и в разное время, и лишь голову покойника, казненного на центральной пощади, пришлось ждать довольно долго. Не так уж часто император устраивал публичные казни, предпочитая использовать зелья, изготовленные его «Великой ученостью». Собственно, охота за этой головой и подвела несчастного Намо.
То ли он предложил палачу недостаточную цену, то ли по какой-то другой, неизвестной Намо причине палач выдал его одному из дознавателей императора, и в день покупки Намо был арестован, что называется, с поличным.
К счастью, его не отправили немедленно в пыточные подвалы дворца, где производились дознания обычных преступников, а заточили в одной из секретных комнат верхних этажей башни. Это давало некоторую надежду, но вскоре она рухнула, как только Намо узнал, что в его дознании пожелал участвовать сам Евлампий.
Этот тридцатилетний правитель, слишком рано взошедший на престол после внезапной смерти отца, отличался безжалостностью к своим врагам и не брезговал никакими средствами для достижения собственных целей. Намо хорошо помнил, что незадолго до смерти старого императора один из приближенных Евлампия, тогда еще принца Евлампия, закупил у него сильнодействующее зелье, а когда вскоре после этого император заболел и внезапно умер, Намо с ужасом понял, какая судьба его ждет — таких свидетелей не оставляли в живых…
Но время шло, и, казалось, недавно коронованный император забыл о своем ученом, оказавшем ему такую важную услугу. Целых два года, вплоть до сегодняшнего дня, Намо по утрам благодарил бога за то, что проснулся живым. Это и было главной причиной, побудившей его обратить свои взоры к древним свиткам, которые могли ему помочь вызвать дьявола…
Но этот путь привел его в темницу. На первом допросе «его учености» присутствовал сам император.
Он восседал в кресле с высокой спинкой, специально поставленном в пыточной камере по такому случаю. Несчастный Намо, пока только привязанный к дыбе и еще не подвергнутый допросу с пристрастием, торопливо и подробно отвечал на вопросы следственного пристава, изредка бросая отчаянные затравленные взгляды на орудия пытки, в изобилии разложенные на столе. Он ничего не знал о существовании этой камеры, предназначенной для допросов особо опасных преступников. Обычных преступников отправляли вниз, в подвалы, и больше их никто не видел, но тех, кем интересовался сам император, допрашивали здесь.
На широкой скамье, рядом с орудиями пыток, лежала голова покойника, доставленная сюда в качестве вещественного доказательства.
Поскольку императора больше всего интересовало, для чего Намо понадобилась эта голова, судебный пристав, проявляя максимальное рвение в присутствии его высочества, уделял все свое внимание именно этому вопросу и уже не раз порывался приступить к пыткам, поскольку ответы Намо казались ему обычными увертками. И только брезгливый отрицательный жест Евлампия заставлял пристава воздерживаться от радикальных методов. Намо отлично понимал, что его уже ничто не спасет. Именно поэтому объяснения «ученого» о сложных медицинских опытах, для которых ему понадобилась человеческая голова, выглядели неубедительно.
В конце концов Евлампию надоело ждать, и, властным жестом отослав прочь палача и дознавателя, он остался один на один с привязанным к дыбе заключенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55