Ты хоть понимаешь, что могло произойти?
– Ну все выжили.
Он упер руку в стену за моей спиной, приблизившись вплотную.
– Да причем тут все, я спрашиваю, ты хоть иногда задумываешься над последствиями своих поступков или всегда поступаешь как полная дура?
Слова больно обожгли, заставив отпрянуть и вжаться в стену. Оська зашипел на руках, царапая кожу коготками и превращаясь во что-то колючее с кучей клыков.
Лорд не обратил на него никакого внимания.
– Но ведь я смогла его защитить, да и тебя тоже…
– Ты меня вообще не слышишь? Мне не нужна защита! Я и сам могу справиться с ситуацией.
– Но тогда…
– Тогда я сказал не подумав! Я просто испугался за твою жизнь, вот и сказал, что ты можешь быть полезна…
– Испугался за мою… жизнь?
Глаза расширились, я была настолько удивлена, что даже забыла бояться. Он сжат зубы, сузив глаза и буквачьно пришпиливая меня взглядом к стене.
– Запомни раз и навсегда: никто и никогда больше не погибнет из-за меня. Ты поняла?
– Нет.
– Если еще раз будешь мешаться под ногами со своей недоделанной магией и лезть под удары, предназначенные не тебе…
– То что? – Я попыталась сказать это с вызовом, но голос на последнем слове позорно сорвался.
– Я тебя запру в подвале замка и посажу на цепь, как собаку, до тех пор пока ты не образумишься.
С этими словами он резко развернулся и вышел из комнаты, оставив меня стоять у стены, негодующую и… сильно напуганную. Оська возмущался у меня на руках, правда, как-то не слишком убедительно, а в голове снова и снова прокручивалась фраза Дика: «никто и никогда больше не погибнет из-за меня». Значит, кто-то уже погиб. Но почему он сказал все это именно сейчас, почему не тогда, когда мы вернулись с задания? Почему?
– Оська, – прервала я излияния пушистика, – мне нужен контакт с ним этой ночью.
Оська подавился на полуслове и надрывно закашлялся, выпучив глаза.
– Чего-чего тебе надо? Когда?!
– Этой ночью, – покраснела я. – Я хочу соединить его и свое сознание, а ты мне в этом поможешь.
– Ах, это, – как-то разочарованно протянул он.
Я взглянула на него с подозрением.
– Ладно, ладно, помогу не переживай. Только вот ты уверена, что он не заметит?
– Вот именно поэтому мне и нужна твоя помощь.
Оська немедленно надулся от гордости, снова из зубастого ежика превращаясь в совенка.
– И что бы ты без меня делала? Что ж, тогда готовься, выспаться тебе не удастся точно.
Я кивнула, сжав правую руку в кулак. Мне во что бы то ни стало надо выяснить, почему он в таком состоянии. С ним что-то явно случилось, и я просто обязана знать что.
– А ты не слишком ли о нем заботишься, для временного хранителя? – хитро сощурился Оська.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ловишь каждое его слово, готовая, не задумываясь, погибнуть ради него, даже если угроза и невелика. Его настроение тут же сказывается на тебе, я уже не говорю про связь, которую ты все еще поддерживаешь между вами, хотя тебе вполне бы хватило и чутья хранителя, чтобы определить, где он находится.
Я почувствовала, как быстро алеют щеки и уши.
– Ничего подобного! Просто я пытаюсь хорошо выполнить свою работу!
– Но ведь он в чем-то прав.
Я вздрогнула, не ожидая, что Оська примет сторону Дика, а он взлетел с рук и устроился на одной из балок балдахина.
– Когда в замок явился вор, ты даже и не подумала звать на помощь и чуть не погибла. По-моему, это было крайне глупо с твоей стороны.
Щеки уже горели, очень хотелось провалиться сквозь землю.
– А когда явился еще и гэйл, почему ты тогда ничего не предприняла? Я понимаю, вспоротая спина – довод уважительный, но ты могла позвать хотя бы меня, вместо того чтобы погибать в одиночку.
– Прости.
– Что? – остановился Оська.
– Прости. Я была не права.
Он задумчиво кивнул и продолжил уже более ласковым тоном.
– Пойми, Ирлин, твоя чрезмерная забота о Дике ни к чему хорошему не приведет. Он сильный маг и воин, ты же, если говорить прямо, – ужасная магичка и никудышный боец. Все, что ты можешь, – это подлечить раны. Но как можно с такими данными лезть со своим героизмом вперед, заслоняя подопечного грудью? Это по меньшей мере глупо – ты согласна?
Слезы стекали по щекам и капали на дубовые доски пола. Я ничего не могла с собой поделать, слишком больно было наконец осознать, насколько же я бесполезна для Дика.
– Эй, ты чего, плачешь, что ли? Ой!
Оська суматошно взлетел и чуть ли не рухнул мне на плечо, пытаясь обнять за шею крыльями, погладить по лбу и при этом еще и срочно извиниться.
– Все хорошо, Ось, не переживай. – Я вытерла слезы ладонью и пересадила пушистика себе на руки. Он огорченно смотрел на меня, не зная, как вернуть назад обидные слова. – Ты прав во всем, только вот не получается у меня поступать и мыслить правильно. Наверное, даже этого мне не дано. Я просто буду защищать его и дальше так, как умею. И пусть я ужасный маг и никудышный воин, но зато я искренне хочу его защитить.
Оська неумело гладил меня крылом по руке, стараясь утешить.
– Ты ведь поможешь мне, Ось?
– А куда я денусь.
Я грустно улыбнулась сквозь все еще капающие слезы.
– Не бойся, Ирлин, уж кто-кто, а я тебя не брошу, и вдвоем мы уж как-нибудь со всем справимся.
Я кивнула, осторожно прижимая к груди пернатое чудо.
– Спасибо.
Оська только хмыкнул в ответ. А у меня стало значительно легче на душе. И ни я, ни Оська не заметили все это время стоявшего снаружи Лиса, молча слушавшего весь наш разговор.
Ночь. Тишина. Луна заинтересованно заглядывает в окна, освещая кровать и мирно спящего на ней лорда. Мы с Оськой неслышно, как тени, просачиваемся внутрь комнаты, у меня в руке тяжелая сковородка, а в глазах почти отчаяние.
– Ось, а ты уверен, что это действительно нужно?
– Анестезия.
Снова это непонятное слово. Ну ладно – в конце концов, это во благо.
Прямо около кровати под ногой предательски скрипнула половица, Дик открыл глаза и резко сел. Я врезала ему по голове сковородкой, послышался гулкий звук, и Дик рухнул обратно.
– Молодец, – вякнул впечатленный мыш, сидя на моем плече. – Именно так это и надо было сделать: сильно и безжалостно.
Мне хотелось удавиться, но Оська уже принялся командовать, не давая мне толком погрузиться в пучину отчаяния.
– Так, теперь ляг рядом с ним и прижмись лбом к его груди.
– А это прилично? – засмущалась я, разглядывая его сильную грудь, выглядывающую из-за распахнутого ворота рубашки.
– Нет, но не более чем бить его сковородкой по голове.
Я кивнула и нырнула в постель, опуская свою голову с ярко пылающими щеками ему на грудь. Ощущение было довольно странное, я и не знала, что даже простое прикосновение будет так болезненно и в то же время так приятно. Блин, да что же со мной происходит? Поскорей бы это все закончилось.
– Ирлин! – заорал Оська.
– Чего? – мурлыкнула я, вдыхая запах его тела. Пахло морем и немного вином. Приятно.
– Хватит шарить руками по его груди, сосредоточься!
Я аж подскочила, с ужасом осознавая, что творю.
– Ось, я не могу!
– Без паники, я тут.
– Нет, ты не понимаешь, я не хочу к нему прикасаться.
– Почему? – Оська перелетел к нему на грудь и внимательно ее осмотрел. – Вроде ничего страшного нет, да и пахнет приятно.
Мои уши сейчас сгорят.
– Вот именно поэтому…
– Так. Кончай дурью маяться и срочно ложись на него!
– Ося!!!
– Он щас очнется! Ты хочешь объединить сознания или нет?
Под грозным взглядом Оськи я снова легла на грудь Дика, старательно не думая ни о чем, что могло бы меня смутить.
– Молодец, теперь замри, я буду колдовать, а ты попытайся уснуть.
Ага, щас. Прямо захраплю, и немедленно!
Дик внезапно пошевелился и резко притянул меня к себе, прижав за талию к груди так сильно, что я даже вздохнуть не могла.
– Ось, – прохрипела я, понимая, что ситуация обостряется.
– Щас, держи! – Мне под нос сунули ручку от сковородки.
Дика мне стало просто жалко.
– Давай!
И я дала. Сковородка с силой рухнула на многострадальный лоб, послышался еще более сильный гул. Я замерла, стараясь не шевелиться.
– Он жив? – тихо спросил Оська, сидя рядом с его головой на подушке.
– Не знаю.
– Так проверь!
– Как?
– Послушай, бьется ли сердце.
Я обругала себя за бестолковость и приложила ухо к груди. Сердце билось, и на душе сразу стало значительно легче. Только вот руки Дика продолжали крепко прижимать меня к нему. Я дернулась, попытавшись освободиться, но ничего не получилось.
– Ну как? Труп?
– Нет, – зашипела я, пытаясь разогнуть хотя бы одну из его рук. Результат – нулевой.
– Да брось ты это, лучше давай продолжим.
Я вздохнула и кивнула.
– Ложись.
– Легла.
– Так, а теперь расслабься. Я начинаю колдовать.
Сколько пафоса. Гм, ладно, надо попытаться расслабиться, расслабиться… но все, что я чувствовала, – это жар его тела, силу сжимающих меня рук и теплое дыхание на макушке. Сердце в груди грохотало так, что я испугалась за свою жизнь.
– Расслабилась? Ты уже должна была заснуть! – пробился ко мне голос Оськи.
– Не могу я расслабиться, не получается!
Оська замер, задумчиво на меня поглядев. Я страдала молча, чувствуя, что еще чуть-чуть – и просто сойду с ума.
– Ладно, погоди, я тебе помогу.
– Заклинание? – обрадовалась я.
– Анестезия!
А в следующую секунду по голове мне грохнули чем-то тяжелым, послышался тихий, уже знакомый гул, и я погрузилась в темноту.
Лица, звуки, тени и краски… они окружают меня, захватывают, кружат и мелькают перед глазами, не давая сосредоточиться. Я пытаюсь понять, разобраться в хаосе мельтешения, но у меня ничего не получается, и все это затягивает все глубже и глубже, стирая собственные мысли и воспоминания. Но…
– Держись, я тут.
Золотая фигурка мухи зависает передо мной и настойчиво пытается обратить на себя внимание. Ее жужжание раздражает, и я отмахиваюсь рукой. Так, подождите, рукой? У меня есть руки? Внимательно их рассматриваю, а недовольная и немного помятая муха возвращается.
– Вот уж спасибо, чуть не убила! Ты чего дерешься?
– Ося?
– Нет, Петр Первый, собственной персоной! – истерикует муха, глядя на меня разноцветными фасеточными глазами. И тут выпендрился.
– Где я?
– В голове у Дика.
– А почему все мелькает?
– А ты задай вопрос, на который хочешь получить ответ, вот мелькание и прекратится.
– Уверен?
– Ирлин! – одергивает муха и садится золотистой брошкой мне на платье.
Так, ладно, у меня и вправду очень мало времени, еще неизвестно, кто первый из нас очнется. Вопрос, надо задать вопрос. А, вот! Я как будто вспомнила что-то. И тут же передо мной развернулась немного блеклая картина. Я прозрачным привидением застываю в ее центре, удивленно оглядываясь по сторонам.
Ночь, призрак луны выглядывает из-за облаков, старый город нависает громадами домов над случайными путниками. Узкие улочки заполнены трупами и острым запахом гниения, окна выбиты и теперь таращатся своими черными провалами, а невдалеке под еле-еле горящим фонарем застыла одинокая фигура, склонившаяся над кем-то.
– Мне кажется, нам туда, – тихо вжикнула муха.
Я послушно пошла вперед и вскоре узнала в фигуре… лорда?
А у его ног лежал так похожий на него человек, что, если бы не цвет волос – серые, будто припорошенные пылью, – могло показаться, что это его отражение.
– Зачем ты это сделал? – Голос Дика глух, он стоит на коленях перед окровавленной фигурой с в полуразорванной рубашке. Парень уже практически труп. Сажусь рядом, вглядываясь в его лицо и мучаясь от осознания того, что ничем не могу помочь.
– Я твой брат, причем старший. – Тихий голос, такой мягкий и приятный, из уголка рта стекает кровь, ему осталось недолго.
– Я бы справился и один!
Я вздрагиваю и смотрю в искаженное болью лицо Дика. Так вот кого он потерял совсем недавно. Брата.
– Ты всегда так говорил, даже будучи ребенком, – говорит умирающий, а потом заходится в надрывном, режущем душу кашле. Он заваливается набок и пытается приподняться, выплевывая на и так мокрые камни мостовой темные сгустки крови. Дик поддерживает его, помогая не упасть, а потом бережно кладет его голову к себе на колени.
– Послушай, что я тебе скажу. – Голос парня совсем слаб. Боль буквально сжигает меня – боль Дика, которая режет и пронизывает все его воспоминания. – Научись доверять друзьям хотя бы иногда, иначе не выживешь.
Дик сжимает руки в кулаки и опускает голову. Черная челка падает на глаза, скрывая лицо.
– У меня нет друзей.
А вот это уже жестоко. Неверяще смотрю на него, понимая, что кричать и спорить сейчас бессмысленно.
– Есть. – Легкая улыбка на бледных губах. – Они у тебя есть, и я их видел.
Удивленно смотрю на парня. Видел? Когда?
– Ты же знаешь, что я могу заглядывать в зеркала твоего замка. А та девочка с золотыми волосами очень даже ничего.
– Помолчи. Ты должен беречь силы.
Его брат прикрывает глаза, дыхание слабеет с каждой секундой, но он все же продолжает говорить.
– Послушай меня, Дик, послушай хоть раз в жизни. Моя смерть очевидна, слишком много яда впитало сегодня это тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39