– Чем это ощущение отличается от обычной любви? – спрашивал Корпан.
– В нем было все, что есть в любви, помноженное на безумство.
Некоторое время Корпан щипал пальцами свой подбородок.
– Однако мужчины Личсторма никогда не достигнут этой стадии, потому что в них слишком много мужского начала.
Хонт побледнел.
– Почему мы должны только страдать?
– Природа уродлива и жестока и не действует по справедливости. Иди с нами, Хонт, и выберись из всего этого.
– Я подумаю, – сказал Хонт. – Может, так и сделаю.
– Нам далеко еще идти до Салленбод? – осведомился Маскалл.
– Нет, ее дом под висящей верхушкой Сарклэша.
– Что случится этой ночью? – Маскалл обращался к себе, но Хонт ему ответил:
– Не жди ничего приятного, несмотря на только что происшедшее. Она не женщина, а сгусток чистого пола. Твоя страсть придаст ей человеческие формы, но лишь на мгновение. Если бы эта перемена была постоянной, тебе пришлось бы наделить ее частью своей души!
– Может быть, можно сделать эту перемену постоянной.
– Чтобы сделать это, недостаточно желать Салленбод; она тоже должна пожелать тебя. Но с какой стати ей тебя желать?
– Ничто не идет так, как ожидаешь, – сказал Маскалл, качая головой. – Нам пора снова в дорогу.
Они возобновили путь. Карниз по-прежнему поднимался, но, завернув за выступ скалы, Хонт сошел с тропы и стал взбираться по крутой лощине, шедшей прямо к вершине горы. Тут им пришлось пользоваться руками и ногами. Все это время Маскалл не думал ни о чем, кроме безграничной радости, которую только что испытал.
На вершине находилась сухая, пружинистая плоская площадка. Снега больше не было, и появились яркие растения. Хонт резко свернул влево.
– Должно быть, это под козырьком, – сказал Маскалл.
– Так и есть; не пройдет и пяти минут, и ты увидишь Салленбод.
Произнося свои слова, Маскалл поражался нежной чувствительности своих губ. От их прикосновения друг к другу по всему его телу пробегал трепет.
Трава слабо светилась. Появилось огромное дерево со светящимися ветвями. На нем не было листьев, зато висело множество красных плодов, похожих на фонари. Под этим деревом сидела Салленбод. Ее прекрасный свет – смесь джейлового и белого – мягко сиял во мраке. Она сидела выпрямившись, скрестив под собой ноги, и спала. Она была одета в странное платье из шкур, начинавшееся как плащ, наброшенный на одно плечо, и заканчивавшееся как просторные штаны, не доходившие до колен. Руки ее были сложены на груди, и в одной из них она держала надкушенный плод.
Маскалл остановился возле нее и разглядывал с глубочайшим интересом. Он подумал, что никогда не видел ничего и вполовину столь женственного. Плоть ее почти плавилась от мягкости. Черты лица были настолько неразвиты, что вообще не походили на человеческие; лишь губы были полными, вытянутыми и выразительными. В своем великолепии эти губы казались пятном живой воли на фоне дремлющей протоплазмы. Цвет ее неуложенных волос трудно было разобрать. Длинные и спутанные, они для удобства были сзади засунуты под платье.
Корпан выглядел спокойным и угрюмым, но Маскалл и Хонт были явно возбуждены. Сердце Маскалла рвалось из груди. Хонт потянул его за руку и сказал:
– У меня ощущение, что моя голова отрывается от плеч.
– Что это значит?
– И все же в этом есть какая-то ужасная радость, – добавил Хонт с болезненной улыбкой.
Он положил руку на плечо женщины. Она тихо пробудилась, взглянула на них, улыбнулась и вновь принялась за свой плод. Маскаллу казалось, что у нее недостаточно ума, чтобы заговорить. Вдруг Хонт опустился на колени и поцеловал ее в губы.
Она не оттолкнула его. Пока длился поцелуй, Маскалл потрясенно заметил, как меняется ее лицо. Из нечеткости возникли черты и лицо стало человеческим и почти ярким. Улыбка исчезла, вместо нее появилось сердитое выражение. Она оттолкнула Хонта, встала и хмуро посмотрела на троих мужчин, на каждого по очереди. Маскалл оказался последним; его лицо она изучала довольно долго, но ничто не указывало на ее мысли.
Тем временем Хонт вновь приблизился к ней, пошатываясь и улыбаясь. Она не противилась, но едва их губы соприкоснулись во второй раз, он с испуганным криком упал на спину, будто дотронувшись до электрического провода. Затылок ударился о землю, и он замер без движения.
Корпан бросился ему на помощь, но увидел, что произошло, оставил его в покое.
– Маскалл, подойди сюда скорее!
Свет на коже Хонта заметно гас, когда Маскалл склонился над ним. Этот человек был мертв, лицо его стало неузнаваемым. Голова раскололась пополам, будто от сильного удара топором, из нее струилась странного цвета кровь.
– Такого не могло быть от падения, – сказал Маскалл.
– Нет, это сделала Салленбод.
Маскалл быстро повернулся, чтобы взглянуть на женщину. Она сидела на земле в прежней позе. Временное выражение разума исчезло с ее лица, и она вновь улыбалась.
19. САЛЛЕНБОД
Обнаженная кожа Салленбод мягко светилась во тьме, но тело, прикрытое одеждой, было невидимо. Маскалл с дрожью наблюдал за ее бесчувственным улыбающимся лицом. Странные ощущения пробегали по его телу.
Из темноты раздался голос Корпана:
– Она как злой дух, полный смерти.
– Это выглядело, будто поцелуй с молнией.
– Хонт обезумел от страсти.
– Я тоже, – сказал Маскалл тихо. – Будто мое тело полно камней, трущихся друг о друга.
– Вот этого я и боялся.
– Похоже, мне придется тоже поцеловать ее.
Корпан потянул его за руку.
– Ты что, потерял всю мужественность?
Но Маскалл нетерпеливо стряхнул его руку. Он нервно дергал себя за бороду и пристально смотрел на Салленбод. Губы его беспрерывно дергались. Так продолжалось несколько минут, затем он шагнул вперед, склонился над женщиной и поднял ее. Прислонив Салленбод к шершавому стволу дерева, он поцеловал ее. Холодный, как от ножа, удар сотряс его тело. Он решил, что это смерть, и потерял сознание.
Когда он пришел в чувство, Салленбод держала его за плечо на расстоянии вытянутой руки, изучая его лицо печальными глазами. Сначала он не узнал ее, это была не та женщина, которую он поцеловал, а другая. Затем он понемногу сообразил, что это то же лицо, которое вызвал к жизни поцелуй Хонта. Абсолютное спокойствие охватило его; все дурные ощущения исчезли.
Салленбод превратилась в живое существо. Кожа ее стала плотной, черты лица четкими, глаза светились сознанием силы. Она была высокой и изящной, но все жесты и движения казались замедленными. Лицо ее не было красивым. Длинное, бледно подсвеченное; рот, как огненный надрез, пересекал его нижнюю часть. Столь же прекрасные, как и раньше, губы; густые брови. В ней не было ничего вульгарного – она выглядела самой ЦАРСТВЕННОЙ из всех женщин. На вид ей можно было дать не более двадцати пяти лет.
Ей, видимо, надоело, что он ее разглядывает, она слегка оттолкнула его и опустила свою руку, одновременно изогнув рот в широкой улыбке.
– Кого я должна благодарить за этот дар жизни?
У нее был красивый, неторопливый странный голос. Маскаллу показалось, что все происходит во сне.
– Меня зовут Маскалл.
Она жестом велела ему подвинуться ближе.
– Послушай, Маскалл. Один мужчина за другим вытаскивали меня в мир, но не могли удержать меня там, потому что я этого не хотела. Но теперь ты вытащил меня сюда навсегда, на счастье или на горе.
Маскалл вытянул руку в сторону теперь невидимого трупа и тихо сказал:
– Что ты можешь сказать о НЕМ?
– Кто это был?
– Хонт.
– Значит, это был Хонт. Новости распространятся быстро и повсюду. Он был знаменитым человеком.
– Это ужасный случай. Не могу подумать, что ты умышленно убила его.
– Мы, женщины, наделены страшной силой, но лишь для защиты. Мы не хотим этих посещений, мы испытываем к ним отвращение.
– Я тоже мог умереть.
– Вы пришли вместе?
– Нас было трое. Корпан все стоит вон там.
– Я вижу чуть светящуюся фигуру. Что тебе нужно от меня, Корпан?
– Ничего.
– Тогда уходи прочь и оставь меня с Маскаллом.
– Не нужно, Корпан. Я иду с тобой.
– Значит, это не такое уж удовольствие? – спросил из мрака тихий серьезный голос.
– Нет, то удовольствие не вернулось.
Салленбод с силой схватила его за руку.
– О каком удовольствии ты говоришь?
– Предчувствие любви, которое я недавно испытал.
– А как ты чувствуешь себя сейчас?
– Спокойным и свободным.
Лицо Салленбод казалось похожим на мертвенно-бледную маску, скрывающую медленно поднимавшееся море неодолимых страстей.
– Я не знаю, чем это кончится, Маскалл, но мы некоторое время будем вместе. Куда ты идешь?
– На Эдидж, – сказал Корпан, выступая вперед.
– Но почему?
– Мы идем по стопам Лодда, который несколько лет назад ушел туда, чтобы отыскать свет Маспела.
– Это свет иного мира, – добавил Маскалл.
– Грандиозная цель. Но разве женщины не могут увидеть этот свет?
– При одном условии, – сказал Корпан. – Они должны забыть про свой пол. Женственность и любовь связаны с жизнью, а Маспел выше жизни.
– Я отдаю тебе всех остальных мужчин, – сказала Салленбод. – Маскалл мой.
– Нет. Я здесь не для того, чтобы помочь Маскаллу найти любовницу, а чтобы напоминать ему о существовании более возвышенных вещей.
– Ты хороший человек. Но вы вдвоем никогда не найдете дорогу на Эдидж.
– Тебе она знакома?
Вновь женщина схватила Маскалла за руку.
– Что такое любовь, которую отвергает Корпан?
Маскалл внимательно посмотрел на нее. Салленбод продолжала:
– Любовь это нечто, желающее исчезнуть и превратиться в ничто ради любимого.
Корпан наморщил лоб.
– Великодушная влюбленная женщина – это нечто новое для меня.
Маскалл рукой отодвинул его в сторону и сказал Салленбод:
– Ты задумала жертву?
Она посмотрела на свои ступни и улыбнулась.
– Какая разница, каковы мои мысли?.. Скажи, ты отправляешься сразу или собираешься сначала отдохнуть? Дорога на Эдидж трудна.
– Что ты задумала? – спросил Маскалл.
– Я немного провожу вас. Когда мы достигнем хребта между Сарклэшем и Эдиджем, я, может быть, поверну назад.
– А потом?
– Потом, если будет светить луна, вы, может быть, доберетесь до рассвета, а если будет темно, то вряд ли.
– Я не это имел в виду. Что станет с тобой после того, как мы расстанемся?
– Я куда-нибудь вернусь – возможно, сюда.
Маскалл подошел к ней вплотную, чтобы лучше видеть ее лицо.
– Ты погрузишься обратно – в прежнее состояние?
– Нет, Маскалл, слава Богу.
– Тогда как ты будешь жить?
Салленбод спокойно убрала руку, которую он положил ей на плечо. В ее глазах мелькнул огненный вихрь.
– А кто сказал, что я буду продолжать жить?
Маскалл заморгал в изумлении. Прошло несколько мгновений, прежде чем он снова заговорил:
– Вы женщины – жертвенный народ. Ты знаешь, что я не могу тебя так оставить.
Их глаза встретились. Ни один их не отвел, ни один не чувствовал неловкости.
– Ты всегда будешь самым щедрым из мужчин, Маскалл. А теперь пойдем… Корпан – целеустремленная личность, и самое малое, что мы, другие – не столь целеустремленные, – можем сделать, это помочь ему достичь своей цели. Не нужно спрашивать, а стоит ли вообще цель целеустремленного человека того, чтобы ее достичь.
– Раз она хороша для Маскалла, она будет хороша для меня.
– Знаешь, ни один сосуд не может вместить больше, чем в него входит.
Корпан криво улыбнулся.
– За время своего долгого сна ты, похоже, набралась мудрости.
– Да, Корпан, я встречала многих мужчин и изучила много умов.
Едва они двинулись в путь, Маскалл вспомнил о Хонте.
– Разве можно не похоронить этого беднягу?
– К этому времени завтра нам самим понадобятся похороны. Но я не включаю Корпана.
– У нас нет инструментов, так что будет по-твоему. Его убила ты, но настоящий убийца я. Я украл свет, который его защищал.
– Без сомнения, эта смерть компенсируется той жизнью, что ты мне дал.
Они покинули площадку в направлении, противоположном тому, по которому трое мужчин пришли. Через несколько шагов они вновь достигли зеленого света. Одновременно ровный участок кончился, и они начали пересекать крутой горный склон, на котором не было тропы. Мерцал снег и скалы, светились их собственные тела; все остальное скрывал мрак. Вокруг них клубился туман, но кошмары больше не мучили Маскалла. Ровно дул холодный свежий ветер. Они шли гуськом, Салленбод вела их, двигаясь медленно и пленительно. Корпан шел последним. Его суровые глаза ничего не видели впереди, кроме соблазнительной женщины и наполовину потерявшего голову от любви мужчины.
Долгое время они пересекали неровный каменистый склон, держа курс слегка вверх. Уклон был таким крутым, что неверный шаг мог оказаться фатальным. Возвышенность находилась по правую руку от них. Через некоторое время склон слева перешел в ровное место, и они, похоже, вышли на другой отрог горы. Поднимающийся склон справа тянулся еще несколько сот футов. Затем Салленбод резко повернула налево, и они оказались на ровном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40