Так был объяснён его совершенно недопустимый выкрик:
– Нужно протянуть руку русским и работать с ними!
А вечером этого дня сэр Артур получил каблограмму из Европы. Томас Макнилл настоятельно просил его посетить замок на Рейне, где Форрингтон не был ещё ни разу.
Форрингтон немедленно сел в экспресс, доставивший его к концу ночи на берег Атлантического океана. Утром он был на аэродроме «Трансатлантик».
В пути стариком не было сказано ни слова, если не считать «К чорту!», брошенного им предложившему кофе стюарту.
Неожиданный туман задержал сэра Артура на острове на два дня.
2
Да, здесь, на этой высокой башне, дышалось свободнее…
– Зачем вы звали меня сюда, Томас? Чтобы показать мне, как вы убиваете невинных людей и чтобы сделать меня соучастником убийства?
Форрингтон задал эти вопросы резким тоном, он почти кричал.
– Ради бога, сэр Артур, прошу вас успокоиться. Тот неосторожный, которого мы видели, не рискует потерять жизнь. Упадок сил, болезненное состояние в течение нескольких дней… Если бы я думал, что вы так отнесётесь к этому…
Томас Макнилл нервно сжимал и разжимал пальцы.
– Господин Хаггер охотно подтвердит вам мои слова.
Скрипучий голос Хаггер а пришёл на помощь:
– Дорогой друг и коллега, мистер Томас и я, мы очень сожалеем, что не предупредили вас. Но даже если бы этому ничтожному человеку и угрожала серьёзная опасность, что из этого следует? Он так далёк и чужд нам и, наверно, враждебен! Величие поставленных перед наукой задач оправдывало в глазах людей науки и не такие жертвы. Разве не бросали жестокие упрёки тем, кто впервые решался погрузить нож хирурга в живое тело? Разве ещё недавно не запрещалось, во вред истинному знанию, производить опыты над животными? Разве не мешала невежественная, сентиментальная толпа, можно сказать, ещё вчера нашим коллегам-учёным бороться за благо людей, для чего порой требовались временные страдания бессмысленных животных? И теперь законы великого западного континента, гражданином которого сейчас я являюсь, позволяют производить опыты над приговорёнными к смерти преступниками! Я и мистер Томас знаем, что этому чужому и враждебному нам человеку не причинён серьёзный ущерб. Но если бы это и было так? Тем более, это там, на Востоке, с его многочисленным низким населением. Дорогой сэр Артур! Нам, людям науки, позволено больше, чем обычным людям!
Произнося слова очень медленно, Отто Юлиус Хаггер выпрямился во весь рост. В его голосе была твёрдая уверенность в своей правоте. Он явно не понимал, что можно думать иначе. Томас Макнилл, найдя сильную поддержку, быстро справился со своим волнением.
Форрингтон сел. В ночной тишине были ясно слышны нарастающий грохот и свисток экспресса, промчавшегося по виадуку. Луна серебрила высокую башню и платформу. Бледные лучи её подчёркивали решительное выражение лиц.
Форрингтон, казалось, успокоился.
– Хорошо, я не сделаю вывода, пока не пойму всего. Зачем вы так настойчиво вызывали меня, Томас?
– Я сейчас повторяю свою просьбу. Вам следует отдохнуть. Не лучше ли нам отложить разговор до утра?
– Нет! Теперь! – Фигура Форрингтона выражала решимость. Каждое слово он подтверждал упрямым кивком головы.
Томас Макнилл видел, что Форрингтон находится в состоянии высшей степени упрямства. В таких случаях оставалось только делать вид, что воля сэра Артура исполняется. Поэтому Макнилл продолжал:
– Как вы могли убедиться, мы с господином Хаггером проделали большую работу, но она ещё не закончена. Точнее, мы не добились проявления тех свойств, которые нам нужны. Во-первых, нам не удаётся сделать тот поток энергии, который мы называем Люксом, неощутимым для сетчатки человеческого глаза. Нам нужна та часть спектра, которая невидима для человеческого глаза, но видима фотопластинкой. Таким образом, наш отлично действующий и управляемый «Л» – только промежуточная стадия. Ваша помощь, сэр Артур, может обеспечить наше движение в нужном направлении.
Макнилл подождал, но Форрингтон молчал.
– Вам не угодно будет, сэр?..
– Продолжайте, Томас!
– Я кончил!
– Вы сказали – во-первых! А во-вторых?
– Но разве этот вопрос сам по себе недостаточно интересен, сэр? Я не сомневаюсь, что всё ближайшее время…
– А что во-вторых? – перебил Форрингтон.
Действительно, сэром Артуром овладел припадок упрямства. Сейчас он мог слушать только то, что хотел услышать.
– Во-вторых, сэр Артур, это то, что мы называем «М». Он недостаточен. Как бы сказать… – Томас Макнилл подыскивал слова – …его действие… его действие… не стремительно и не решительно… его действие непостоянно и ограниченно…
– Скажите прямо, – перебил его Форрингтон, – он недостаточно быстро убивает.
– Да…
– Хорошо, это во-вторых. А в-третьих?
– Это всё, сэр Артур!
– Всё? Только? Это немного!
– Уверяю вас, сэр, что разрешение этих задач есть величайшая проблема века!
– Величайшая проблема, мой дорогой друг! – откликнулся Отто Юлиус Хаггер. Он сидел в напряжённой позе, прямо, не касаясь спинки стула. Форрингтон пристально посмотрел на старого немца, очень похожего сейчас на мумию, вставшую из гроба.
– Величайшая? Почему? Видеть на расстоянии, не будучи видимым? Убивать на расстоянии, оставаясь неизвестным? В чём же тут величайшая проблема?
– Разве мы не стремимся обеспечить Западу раз и навсегда его место? – горячо отозвался Макнилл. Пришло время, когда необходимо раз и навсегда подчинить мир единой цивилизованной воле. Для этого нужно новое оружие цивилизации!
– Я вас понимаю, Томас. Но здесь больше политики, чем науки. Все последние годы меня оглушают подобными речами. Ещё только вчера… А что думает господин Хаггер?
– Я согласен с вами, мой дорогой и уважаемый друг. Политика – не занятие для учёных. Испытания, пережитые мной и моим народом, заставили меня многое обдумать и понять. Плохая политика не занятие для учёных. Но… – Хаггер встал и продолжал говорить с пафосом… – пришло время, когда учёный должен определить своё место! Ваш Ньютон, наши Лейбниц, Гумбольдт, Майер, Гельмгольц и сотни других принадлежали всему миру. Они беспечно и беззаботно разбрасывали знания! Двадцатый век принёс нам новую истину…
– Я опять не понимаю ни слова! – перебил Хаггера Форрингтон.
– Прошу прощения, дорогой друг. Истина в том, что сначала действует сила, обеспеченная оружием, а по том – всё остальное.
– Я не был учеником Гитлера!
– Я тоже не был им, дорогой сэр! – убеждённо возразил Хаггер.
– Хорошо! – Форрингтон говорил негромко. – Я делаю вывод: вы нуждаетесь и, очевидно, очень нуждаетесь в моей помощи для того, чтобы это… – он показал рукой в сторону двора замка, – действовало невидимо и безусловно смертельно.
– Конечно, сэр. У нас неограниченные ресурсы. Я убеждён, что вы добьётесь поразительных результатов!
Томас Макнилл был очень доволен. Припадок упрямства учёного окончился с неожиданной быстротой.
Сэр Артур встал и взялся обеими руками за спинку стула. Лица всех были синевато-бледными в лучах луны, а борода Форрингтона казалась белой, как снег.
– Поразительных результатов… – тихо повторил он. – Поразительных результатов, – произнёс он громче. Потом, не меняя тона, он сказал:
– Вы, дурак, Томас! С какой стати я стану заниматься убийствами в вашей компании?
Он опять начал кричать.
– С вас недостаточно компании этого господина? – Форрингтон указал на Хаггера. – Этот господин, мой бывший друг, давно потерял представление о том, чем должна быть наука. Политический шут!
– Сэр Артур! Сэр Артур! – пробовал прервать его Томас Макнилл. Но Форрингтон поднял стул и бросил его на каменные плиты платформы башни.
– Молчите, Томас! Вы были человеком дела, а теперь вы тоже политический шут, но меня вы больше не будете дурачить! Вы дурак, Томас! Тройной дурак! Я не жалею потерянного времени. Нет, клянусь богом, не жалею! Я не дам вам подрывать основы жизни! Будьте вы прокляты! Но вы открыли мне глаза!
– Но это невозможно, вы бредите! – тщетно пробовал остановить Форрингтона Макнилл.
Но сэр Артур кричал всё громче и громче:
– Вы хотите, чтобы я выбрал? Я выбираю русских! Я раздавлю вас, негодяи, и я сумею это сделать, будьте вы прокляты! Я протягиваю русским руку! Они люди большой человеческой науки. Довольно крови! Довольно крови. Вы поняли? Довольно!!!
Томас Макнилл стоял с искажённым от ярости и страха лицом, а Хаггер подходил всё ближе и ближе к кричащему Форрингтону. Немец прижимал руки к груди, точно прося его о чём-то.
– Вы сошли с ума! Это нужно кончить! – вскрикнул Макнилл, сделав шаг вперёд.
Тогда Хаггер выбросил длинные, тяжёлые руки со сжатыми кулаками и, помогая себе всем телом, ударил Форрингтона в грудь. Сэр Артур, отброшенный неожиданным и сильным ударом, пытаясь найти равновесие, взмахнул руками, попятился и исчез…
Вокруг платформы высокой цитадельной башни старого замка не было перил…
3
Начинало светать, когда Томас Макнилл попросил по телефону майора Тоунсенда подняться на башню. Через несколько минут недремлющий начальник охраны замка нашёл на платформе Макнилла и Хаггера. Хаггер сидел спиной к выходу из лифта. Длинные тяжёлые руки старого учёного неподвижно лежали на коленях. Лицо, напоминающее, по мнению газет третьего райха, черты покойного фельдмаршала Мольтке, смотрело на восток, туда, где должно было скоро встать солнце.
Узкие сухие губы Хаггера иногда слегка шевелились. Томас Макнилл был бледен после бессонной ночи.
– Случилось большое несчастье, майор, – сказал он очень тихо.
– Да, сэр? – Лицо майора Тоунсенда выразило беспокойство.
– Сэр Артур Форрингтон, увлёкшись беседой, упал вниз, – Макнилл указал рукой в направлении профессора Хаггера. Майор посмотрел туда. Но, кроме неподвижной спины Хаггера, там ничего не было.
– Я попрошу вас, майор, прикажите поднять… – Макнилл запнулся и с усилием добавил: – …тело… – Майор сделал движение. – И… – продолжал Макнилл. Майор остановился… – Я хотел ещё сказать… – голос Макнилла был едва слышен… – я хотел вам сказать, вы сами будете внизу, сами… лифтёр, чёрный, вероятно, видел и мог не понять, и… – Он повторил: – … и чёрный мог не понять…
Томас Макнилл и начальник охраны пристально смотрели друг другу в глаза. Это длилось не более пяти секунд. Майор Тоунсенд, бывший начальник полиции одного из южных городов заокеанской страны, всегда отличался решимостью. Он ответил таким же чуть слышным, но очень выразительным хриплым шопотом:
– Я очень хорошо понимаю вас, сэр. Люди часто бывают болтливы, в особенности эти чернозадые.
– Благодарю вас, майор, я знаю, что могу на вас положиться. – Голос Макнилла стал более уверенным.
– Прошу вас ни о чём не беспокоиться, сэр! У меня надёжные, хорошие парни. Я больше не нужен вам, сэр?
– Да, майор, да, но… – голос Макнилла опять упал до шопота: – …чёрный не должен… не должен…
– Я понимаю вас, сэр. У меня крепкие парни, они не любопытны!
– Я надеюсь на вас, майор!
Майор скрылся в нише, ведущей под колпак лифта. Двое людей, оставшихся на платформе высокой башни, молчали.
Было уже совсем светло. Сейчас взойдёт Солнце.
4
Майор Тоунсенд вошёл в лифт, не глядя на прижавшегося к стене, чтобы не помешать начальнику, чёрного солдата с усталым, посеревшим от бессонной ночи лицом. Невольный свидетель убийства был полон ужаса… Через несколько минут лифт принёс наверх крупного, дюжего, с багровым бульдожьим лицом мужчину. Выйдя из лифта, он весело хлопнул чёрного солдата по плечу:
– Хэллоу, Джимми! Устал, приятель?
– Здравствуйте, мистер Тиккер. Доброе утро, мистер Тиккер, благодарю вас, мистер Тиккер. – Негр в защитной форме старался улыбнуться, показывая ровные, крупные белые зубы.
– Слушай-ка, Джимми, хочешь поехать со мной вниз? Мне нужна твоя помощь!
Мистер Тиккер тоже улыбался. Он потряс Джимми за плечо.
– Я очень хочу помочь вам, мистер Тиккер. Но кто же будет у лифта?
– Лифт никуда не убежит, он на полчаса обойдётся без тебя, Джимми!
Чёрный солдат и багроволицый мужчина вошли в кабину лифта и захлопнули дверцу. Мистер Тиккер нажал нижнюю кнопку и вынул из заднего кармана штанов большую плоскую флягу. Он отвинтил крышку, сделал глоток, провёл по губам рукой и протянул флягу своему чёрному другу.
– Спасибо, мистер Тиккер, сэр, благодарю вас. За ваше здоровье!
Чёрный сделал большой глоток и вопросительно взглянул на белого.
– Пей ещё, мой славный Джимми, это хорошая водка, приятель, пей больше, до дна, Джимми!
– Благодарю вас, мистер Тиккер.
Джимми приложил фляжку к губам и медленно пил, запрокинув голову назад. Кадык, как живой, двигался вверх и вниз над узлом форменного галстука. Лифт падал вниз. Джимми отнял фляжку от губ. Теперь его лицо было опять хорошего, чёрного цвета. Глаза влажно блестели.
– Спасибо, мистер Тиккер. Хорошо иметь такого доброго друга. Это очень хорошая, очень хорошая водка, – он вернул фляжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Нужно протянуть руку русским и работать с ними!
А вечером этого дня сэр Артур получил каблограмму из Европы. Томас Макнилл настоятельно просил его посетить замок на Рейне, где Форрингтон не был ещё ни разу.
Форрингтон немедленно сел в экспресс, доставивший его к концу ночи на берег Атлантического океана. Утром он был на аэродроме «Трансатлантик».
В пути стариком не было сказано ни слова, если не считать «К чорту!», брошенного им предложившему кофе стюарту.
Неожиданный туман задержал сэра Артура на острове на два дня.
2
Да, здесь, на этой высокой башне, дышалось свободнее…
– Зачем вы звали меня сюда, Томас? Чтобы показать мне, как вы убиваете невинных людей и чтобы сделать меня соучастником убийства?
Форрингтон задал эти вопросы резким тоном, он почти кричал.
– Ради бога, сэр Артур, прошу вас успокоиться. Тот неосторожный, которого мы видели, не рискует потерять жизнь. Упадок сил, болезненное состояние в течение нескольких дней… Если бы я думал, что вы так отнесётесь к этому…
Томас Макнилл нервно сжимал и разжимал пальцы.
– Господин Хаггер охотно подтвердит вам мои слова.
Скрипучий голос Хаггер а пришёл на помощь:
– Дорогой друг и коллега, мистер Томас и я, мы очень сожалеем, что не предупредили вас. Но даже если бы этому ничтожному человеку и угрожала серьёзная опасность, что из этого следует? Он так далёк и чужд нам и, наверно, враждебен! Величие поставленных перед наукой задач оправдывало в глазах людей науки и не такие жертвы. Разве не бросали жестокие упрёки тем, кто впервые решался погрузить нож хирурга в живое тело? Разве ещё недавно не запрещалось, во вред истинному знанию, производить опыты над животными? Разве не мешала невежественная, сентиментальная толпа, можно сказать, ещё вчера нашим коллегам-учёным бороться за благо людей, для чего порой требовались временные страдания бессмысленных животных? И теперь законы великого западного континента, гражданином которого сейчас я являюсь, позволяют производить опыты над приговорёнными к смерти преступниками! Я и мистер Томас знаем, что этому чужому и враждебному нам человеку не причинён серьёзный ущерб. Но если бы это и было так? Тем более, это там, на Востоке, с его многочисленным низким населением. Дорогой сэр Артур! Нам, людям науки, позволено больше, чем обычным людям!
Произнося слова очень медленно, Отто Юлиус Хаггер выпрямился во весь рост. В его голосе была твёрдая уверенность в своей правоте. Он явно не понимал, что можно думать иначе. Томас Макнилл, найдя сильную поддержку, быстро справился со своим волнением.
Форрингтон сел. В ночной тишине были ясно слышны нарастающий грохот и свисток экспресса, промчавшегося по виадуку. Луна серебрила высокую башню и платформу. Бледные лучи её подчёркивали решительное выражение лиц.
Форрингтон, казалось, успокоился.
– Хорошо, я не сделаю вывода, пока не пойму всего. Зачем вы так настойчиво вызывали меня, Томас?
– Я сейчас повторяю свою просьбу. Вам следует отдохнуть. Не лучше ли нам отложить разговор до утра?
– Нет! Теперь! – Фигура Форрингтона выражала решимость. Каждое слово он подтверждал упрямым кивком головы.
Томас Макнилл видел, что Форрингтон находится в состоянии высшей степени упрямства. В таких случаях оставалось только делать вид, что воля сэра Артура исполняется. Поэтому Макнилл продолжал:
– Как вы могли убедиться, мы с господином Хаггером проделали большую работу, но она ещё не закончена. Точнее, мы не добились проявления тех свойств, которые нам нужны. Во-первых, нам не удаётся сделать тот поток энергии, который мы называем Люксом, неощутимым для сетчатки человеческого глаза. Нам нужна та часть спектра, которая невидима для человеческого глаза, но видима фотопластинкой. Таким образом, наш отлично действующий и управляемый «Л» – только промежуточная стадия. Ваша помощь, сэр Артур, может обеспечить наше движение в нужном направлении.
Макнилл подождал, но Форрингтон молчал.
– Вам не угодно будет, сэр?..
– Продолжайте, Томас!
– Я кончил!
– Вы сказали – во-первых! А во-вторых?
– Но разве этот вопрос сам по себе недостаточно интересен, сэр? Я не сомневаюсь, что всё ближайшее время…
– А что во-вторых? – перебил Форрингтон.
Действительно, сэром Артуром овладел припадок упрямства. Сейчас он мог слушать только то, что хотел услышать.
– Во-вторых, сэр Артур, это то, что мы называем «М». Он недостаточен. Как бы сказать… – Томас Макнилл подыскивал слова – …его действие… его действие… не стремительно и не решительно… его действие непостоянно и ограниченно…
– Скажите прямо, – перебил его Форрингтон, – он недостаточно быстро убивает.
– Да…
– Хорошо, это во-вторых. А в-третьих?
– Это всё, сэр Артур!
– Всё? Только? Это немного!
– Уверяю вас, сэр, что разрешение этих задач есть величайшая проблема века!
– Величайшая проблема, мой дорогой друг! – откликнулся Отто Юлиус Хаггер. Он сидел в напряжённой позе, прямо, не касаясь спинки стула. Форрингтон пристально посмотрел на старого немца, очень похожего сейчас на мумию, вставшую из гроба.
– Величайшая? Почему? Видеть на расстоянии, не будучи видимым? Убивать на расстоянии, оставаясь неизвестным? В чём же тут величайшая проблема?
– Разве мы не стремимся обеспечить Западу раз и навсегда его место? – горячо отозвался Макнилл. Пришло время, когда необходимо раз и навсегда подчинить мир единой цивилизованной воле. Для этого нужно новое оружие цивилизации!
– Я вас понимаю, Томас. Но здесь больше политики, чем науки. Все последние годы меня оглушают подобными речами. Ещё только вчера… А что думает господин Хаггер?
– Я согласен с вами, мой дорогой и уважаемый друг. Политика – не занятие для учёных. Испытания, пережитые мной и моим народом, заставили меня многое обдумать и понять. Плохая политика не занятие для учёных. Но… – Хаггер встал и продолжал говорить с пафосом… – пришло время, когда учёный должен определить своё место! Ваш Ньютон, наши Лейбниц, Гумбольдт, Майер, Гельмгольц и сотни других принадлежали всему миру. Они беспечно и беззаботно разбрасывали знания! Двадцатый век принёс нам новую истину…
– Я опять не понимаю ни слова! – перебил Хаггера Форрингтон.
– Прошу прощения, дорогой друг. Истина в том, что сначала действует сила, обеспеченная оружием, а по том – всё остальное.
– Я не был учеником Гитлера!
– Я тоже не был им, дорогой сэр! – убеждённо возразил Хаггер.
– Хорошо! – Форрингтон говорил негромко. – Я делаю вывод: вы нуждаетесь и, очевидно, очень нуждаетесь в моей помощи для того, чтобы это… – он показал рукой в сторону двора замка, – действовало невидимо и безусловно смертельно.
– Конечно, сэр. У нас неограниченные ресурсы. Я убеждён, что вы добьётесь поразительных результатов!
Томас Макнилл был очень доволен. Припадок упрямства учёного окончился с неожиданной быстротой.
Сэр Артур встал и взялся обеими руками за спинку стула. Лица всех были синевато-бледными в лучах луны, а борода Форрингтона казалась белой, как снег.
– Поразительных результатов… – тихо повторил он. – Поразительных результатов, – произнёс он громче. Потом, не меняя тона, он сказал:
– Вы, дурак, Томас! С какой стати я стану заниматься убийствами в вашей компании?
Он опять начал кричать.
– С вас недостаточно компании этого господина? – Форрингтон указал на Хаггера. – Этот господин, мой бывший друг, давно потерял представление о том, чем должна быть наука. Политический шут!
– Сэр Артур! Сэр Артур! – пробовал прервать его Томас Макнилл. Но Форрингтон поднял стул и бросил его на каменные плиты платформы башни.
– Молчите, Томас! Вы были человеком дела, а теперь вы тоже политический шут, но меня вы больше не будете дурачить! Вы дурак, Томас! Тройной дурак! Я не жалею потерянного времени. Нет, клянусь богом, не жалею! Я не дам вам подрывать основы жизни! Будьте вы прокляты! Но вы открыли мне глаза!
– Но это невозможно, вы бредите! – тщетно пробовал остановить Форрингтона Макнилл.
Но сэр Артур кричал всё громче и громче:
– Вы хотите, чтобы я выбрал? Я выбираю русских! Я раздавлю вас, негодяи, и я сумею это сделать, будьте вы прокляты! Я протягиваю русским руку! Они люди большой человеческой науки. Довольно крови! Довольно крови. Вы поняли? Довольно!!!
Томас Макнилл стоял с искажённым от ярости и страха лицом, а Хаггер подходил всё ближе и ближе к кричащему Форрингтону. Немец прижимал руки к груди, точно прося его о чём-то.
– Вы сошли с ума! Это нужно кончить! – вскрикнул Макнилл, сделав шаг вперёд.
Тогда Хаггер выбросил длинные, тяжёлые руки со сжатыми кулаками и, помогая себе всем телом, ударил Форрингтона в грудь. Сэр Артур, отброшенный неожиданным и сильным ударом, пытаясь найти равновесие, взмахнул руками, попятился и исчез…
Вокруг платформы высокой цитадельной башни старого замка не было перил…
3
Начинало светать, когда Томас Макнилл попросил по телефону майора Тоунсенда подняться на башню. Через несколько минут недремлющий начальник охраны замка нашёл на платформе Макнилла и Хаггера. Хаггер сидел спиной к выходу из лифта. Длинные тяжёлые руки старого учёного неподвижно лежали на коленях. Лицо, напоминающее, по мнению газет третьего райха, черты покойного фельдмаршала Мольтке, смотрело на восток, туда, где должно было скоро встать солнце.
Узкие сухие губы Хаггера иногда слегка шевелились. Томас Макнилл был бледен после бессонной ночи.
– Случилось большое несчастье, майор, – сказал он очень тихо.
– Да, сэр? – Лицо майора Тоунсенда выразило беспокойство.
– Сэр Артур Форрингтон, увлёкшись беседой, упал вниз, – Макнилл указал рукой в направлении профессора Хаггера. Майор посмотрел туда. Но, кроме неподвижной спины Хаггера, там ничего не было.
– Я попрошу вас, майор, прикажите поднять… – Макнилл запнулся и с усилием добавил: – …тело… – Майор сделал движение. – И… – продолжал Макнилл. Майор остановился… – Я хотел ещё сказать… – голос Макнилла был едва слышен… – я хотел вам сказать, вы сами будете внизу, сами… лифтёр, чёрный, вероятно, видел и мог не понять, и… – Он повторил: – … и чёрный мог не понять…
Томас Макнилл и начальник охраны пристально смотрели друг другу в глаза. Это длилось не более пяти секунд. Майор Тоунсенд, бывший начальник полиции одного из южных городов заокеанской страны, всегда отличался решимостью. Он ответил таким же чуть слышным, но очень выразительным хриплым шопотом:
– Я очень хорошо понимаю вас, сэр. Люди часто бывают болтливы, в особенности эти чернозадые.
– Благодарю вас, майор, я знаю, что могу на вас положиться. – Голос Макнилла стал более уверенным.
– Прошу вас ни о чём не беспокоиться, сэр! У меня надёжные, хорошие парни. Я больше не нужен вам, сэр?
– Да, майор, да, но… – голос Макнилла опять упал до шопота: – …чёрный не должен… не должен…
– Я понимаю вас, сэр. У меня крепкие парни, они не любопытны!
– Я надеюсь на вас, майор!
Майор скрылся в нише, ведущей под колпак лифта. Двое людей, оставшихся на платформе высокой башни, молчали.
Было уже совсем светло. Сейчас взойдёт Солнце.
4
Майор Тоунсенд вошёл в лифт, не глядя на прижавшегося к стене, чтобы не помешать начальнику, чёрного солдата с усталым, посеревшим от бессонной ночи лицом. Невольный свидетель убийства был полон ужаса… Через несколько минут лифт принёс наверх крупного, дюжего, с багровым бульдожьим лицом мужчину. Выйдя из лифта, он весело хлопнул чёрного солдата по плечу:
– Хэллоу, Джимми! Устал, приятель?
– Здравствуйте, мистер Тиккер. Доброе утро, мистер Тиккер, благодарю вас, мистер Тиккер. – Негр в защитной форме старался улыбнуться, показывая ровные, крупные белые зубы.
– Слушай-ка, Джимми, хочешь поехать со мной вниз? Мне нужна твоя помощь!
Мистер Тиккер тоже улыбался. Он потряс Джимми за плечо.
– Я очень хочу помочь вам, мистер Тиккер. Но кто же будет у лифта?
– Лифт никуда не убежит, он на полчаса обойдётся без тебя, Джимми!
Чёрный солдат и багроволицый мужчина вошли в кабину лифта и захлопнули дверцу. Мистер Тиккер нажал нижнюю кнопку и вынул из заднего кармана штанов большую плоскую флягу. Он отвинтил крышку, сделал глоток, провёл по губам рукой и протянул флягу своему чёрному другу.
– Спасибо, мистер Тиккер, сэр, благодарю вас. За ваше здоровье!
Чёрный сделал большой глоток и вопросительно взглянул на белого.
– Пей ещё, мой славный Джимми, это хорошая водка, приятель, пей больше, до дна, Джимми!
– Благодарю вас, мистер Тиккер.
Джимми приложил фляжку к губам и медленно пил, запрокинув голову назад. Кадык, как живой, двигался вверх и вниз над узлом форменного галстука. Лифт падал вниз. Джимми отнял фляжку от губ. Теперь его лицо было опять хорошего, чёрного цвета. Глаза влажно блестели.
– Спасибо, мистер Тиккер. Хорошо иметь такого доброго друга. Это очень хорошая, очень хорошая водка, – он вернул фляжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38