Сейчас он был почти под самыми скалами. И вновь он остановился и прислушался, изучая узкую полоску открытого пространства перед собой. Чантри негромко выругался сквозь зубы. Ему очень не нравились такие места. Если там наверху засел кто-нибудь с винтовкой…
Он осторожно выехал вперед, рысью подъехал к ущелью и начал подниматься вверх. Подъем был крут, но чем быстрее он его преодолеет, тем лучше.
Поднявшись к началу расщелины, он осторожно въехал под деревья, остановился и спешился. Затем, как обычно, привязал коня к дереву скользящим узлом и опять вернулся. Он внимательно осмотрелся вокруг, затем вышел к началу ущелья, лег на землю среди камней и кустарника и притаился в ожидании.
Прошло несколько минут, но он не услышал ни звука, ни шороха. Удостоверившись, что его никто не преследует, Чантри вернулся под деревья.
Моуэтт уже знал об этой хижине, и если он еще не растащил ее по бревнышку в поисках того, что надеялся найти, то, несомненно, растащит. Усевшись на землю, Чантри вспоминал все, что знал о своем брате.
Клайв спрятал это здесь? Или где-то в другом месте? Клайв всегда был очень осторожен, он все и всегда делал тщательно, не упуская ни одной мелочи.
Что представляет из себя этот ключ? И где его искать?
Они с Клайвом подолгу были в разлуке, но всегда понимали друг друга. У них были одинаковые вкусы. Только Клайв был большим книжником, чем Оуэн, и, если можно так сказать, большим отшельником.
Его любовь к диким местам была глубокой и всепоглощающей. Он также понимал их. В его натуре было нечто поэтическое. Это был человек, который чувствовал себя богатым и счастливым, живя в пустыне, без денег, наедине с книгами.
Он должен постараться поставить себя на место Клайва.
Клайв не собирался уезжать отсюда, он жил здесь. Он должен был все предусмотреть — включая свою смерть. Он должен был оставить весточку для Оуэна.
Взобравшись в седло, Оуэн продолжил свой путь среди осин. Это было непросто, так как деревья росли близко друг к другу и между ними было много поваленных стволов.
Осина ломкое дерево и часто подвергается атакам насекомых, а потому стволы часто падают, затрудняя движение путнику. Дикие цветы под осинами растут очень быстро. Он ехал необычной дорогой, поэтому его следы вряд ли обнаружат.
Чантри приблизился к хижине, слез с коня и отвел вороного в густые тенистые заросли. Он привязал его так, чтобы длина веревки позволяла коню щипать траву.
Он перебежал из осинника под росшие близко друг к другу ели и подобрался поближе к хижине, затем присел на корточки и понаблюдал за ней несколько минут. Его взгляд скользнул по траве. По ней никто не проходил — роса нетронута. Дымка над хижиной нет.
Он должен провести внутри как можно меньше времени. Для этого он со всей тщательностью обдумал свои действия и мысленно исследовал каждую стену. Некоторое время он посвятил камину, сложенному из тщательно подогнанных каменных плит. Он мысленно оглядел весь дом снизу доверху, чтобы потом не терять времени, но не нашел там места, где можно было бы спрятать сокровище.
Стены были прочны — тщательно вырубленные бревна, умело подогнанные одно к другому. Окна, их было всего три, были чуть больше бойниц, слегка вытянутые вверх; они закрывались прочными ставнями без единой щели и закреплялись двумя засовами каждое. Ставни можно было притворить так, чтобы ветерок овевал каждый угол дома. Однако окна были прорублены в прочных бревнах и вряд ли там можно было что-нибудь спрятать.
Вот в очаге — другое дело. Но, зная Клайва, Оуэн сразу же отверг этот вариант. Он был слишком очевиден, и Клайв наверняка придумал бы что-нибудь похитрее.
Нет, это должен быть ключ только для Оуэна. Какие-то сведения, привычки, которые были общими для них обоих, что-то такое, что, по предположению Клайва, смог бы понять только Оуэн, и никто другой.
С винтовкой в руках он вышел из своего укрытия и пошел через луг к хижине. Подняв засов, он толкнул дверь. Та скрипнула петлями и медленно подалась внутрь. Комната была пуста.
Стоя в дверях, Оуэн Чантри прислушался, но ничего не услышал. Окинув взглядом обстановку, он не обнаружил никаких следов того, что со времени его последнего визита сюда кто-нибудь заходил.
Неторопливо осматривая комнату, он изучал то, что пропустил во время своего мысленного обыска, но ничего нового не нашел. Если в доме и были тайники, найти их можно было только разобрав его на бревна. Доски пола были плотно подогнаны друг к другу. Между плитами очага не было ни единой щели.
Где же тогда?
Какое-то время Оуэн стоял, глядя в дверной проем на траву лужайки и вдаль, на горизонт. Затем он по очереди выглянул в каждое из окон. Он увидел лес, из которого приехал, заросли позади дома и беспорядочную мешанину скал, деревьев и кустарника.
Если бы он представлял себе, что он ищет, ему было бы легче, подумал он сердито. Если бы знать хотя бы размер вещи, на что она похожа. Но у него не было ни малейшей подсказки,
Число «десять», нацарапанное на ступеньках… Ключ? Или просто надпись, сделанная в бреду?
Десять чего? Десять футов? Ярдов? Миль? В каком направлении?
Чантри осмотрел землю вокруг хижины, обойдя ее по окружности радиусом в десять футов. Ничего.
Он попытался отыскать десять деревьев, десять скал, что-нибудь, что своей формой, конструкцией или очертанием могло бы дать ответ на эту загадочную десятку. Все впустую.
Он поднял голову. В доме должен был быть чердак или просто пустое пространство между потолком и крышей. Он не заметил никаких признаков того, как туда можно попасть.
Вдруг он услышал стук копыт и, быстро обернувшись, посмотрел в окно. Человек на серой лошади — стройная лошадь, воплощение скорости и выносливости, с черной гривой и таким же хвостом.
На вид человеку около сорока пяти, ну, может быть, на год-два меньше. Он подъехал к дому:
— Чантри?
Оуэн Чантри вышел на крыльцо. Мужчины принялись изучать друг друга.
С виду незнакомец был спокойным человеком с крупными чертами лица и серо-голубыми глазами. Сегодня он явно не брился. Однако его пышные седые усы были ухожены и одет он был достаточно опрятно, хоть и грубовато.
— Я Фрэнк Моуэтт.
— Я слышал о тебе много хорошего, — приветливо ответил Чантри. — От Марни Фокс.
— Она с тобой?
— С Керноганами, надеюсь.
Вопрос Фрэнка удивил его. Он думал, что она с Моуэттом, раз уж не здесь.
— Я только что от них, точнее, проезжал неподалеку. Там ее нет.
— А у вас? Я имею в виду вашу шайку?
— Нет.
— Ничего на понимаю! Если ее нет ни там, ни тут, где же она тогда может быть?
Фрэнк Моуэтт был явно обеспокоен.
— Послушай, Чантри, мы с тобой можем вскоре оказаться по разные стороны баррикад, но эта девушка мне сродни. Это прекрасная девушка, и мать ее была тоже хорошей женщиной. Я хочу, чтобы ты знал это.
— Давай не будем спорить об этом, Фрэнк. Я не думаю, чтобы ее схватили на полдороге. Если речь идет о Марни, можешь на меня рассчитывать. Теперь нам остается только отыскать ее.
Фрэнк Моуэтт сдвинул шляпу на затылок.
— Она пришла ко мне ночью и сказала, что хочет сбежать. Я ответил, что это самое что ни на есть рискованное предприятие, и попросил ее больше ничего никому не говорить. Ну а потом я начал беспокоиться и пошел в ее хижину. Она, разумеется, исчезла вместе со своими вещами. Забрала с собой все, что могла унести. Я поехал за ней, но потерял след за Турецким ручьем. Я пошарил вокруг, но без успеха, и тогда решил поскакать к дому старого Чантри. Ее и там не оказалось, вот я и приехал сюда.
Оуэн Чантри нахмурился, а затем вдруг поднял голову:
— Фрэнк, а из ваших все на месте? Том Фрика, например?
— Почему он?
— Он уже был замешан в таких делах. Однажды у форта Гриффин была убита танцовщица, и, хотя причастность Фрики к убийству доказать не удалось, многие думали, что это сделал именно он.
— Я не помню, чтоб видел его, но это еще ничего не значит. Вообще-то говоря, он и Строун не часто попадаются мне на глаза.
Чантри подождал, размышляя. Ему был близок этот усталый и одинокий человек, связанный кровным родством с людьми, совсем ему не подходящими.
Куда уехала Марни? Куда могла она подеваться среди этой огромной дикой пустыни? Очевидно, пыталась добраться до Керноганов. Они были близки ей, и она их знала, так же как и Оуэна Чантри.
Знала его? Ну, вообще говоря, не очень. По крайней мере, они хоть поговорили. Казалось, их объединяло какое-то невысказанное взаимопонимание, какая-то теплота. Было ли это всего лишь следствием их одиночества? Или чем-нибудь еще?
Одно он знал точно: ее надо найти. И защитить.
Это было проклятие всех Чантри — а может быть, и всех ирландцев, — они изводили себя горечью и грустью, прежними печалями.
— Поезжай назад, Фрэнк. Если она вернется, ты ей понадобишься.
— Я не смогу ничего для нее сделать. У нас все решает отец.
— И даже за Строуна?
Фрэнк Моуэтт удивленно поглядел на него:
— A ты сомневался? Если так, то ты совсем ни знаешь Мака Моуэтта. Где бы он ни был, он всегда все решает сам.
— Я выехал сегодня из дому, чтобы найти ее, Фрэнк. И может быть, наши дороги пересекутся.
— Они убьют тебя так же, как убили твоего брата.
— Если им это удастся, я обещаю тебе, Фрэнк, что у моих ног ты похоронишь пару псов из их шайки. Не суди обо мне по тому, что случилось с Клайвом. Он был более доверчив, чем я. И немного хуже обращался с оружием.
— Строун говорил, что в этом смысле ты мастер.
— Я этим не хвастаюсь. Просто делаю то, что нужно сделать тогда, когда для этого приходит время. Не более того. Я найду ее, Фрэнк.
— Ты ее любишь?
— Я еще не знаю. И она, похоже, тоже. На этот вопрос не так-то легко ответить.
Фрэнк кивнул.
— Кроме любви ведь есть еще сочувствие, симпатия, дружба. И все это не менее важно, — продолжал Чантри.
— Согласен, — ответил Фрэнк.
— Фрэнк?
Он повернулся и посмотрел на Чантри.
— Ты не мог бы сказать им кое-что? Не думаю, что здесь есть сокровища. Здесь нет того, что им нужно. Они ведь не понимают ничего, кроме золота, клада, сокровищ и тому подобного.
— Так ты думаешь, что нет никакого зарытого клада?
— Зачем, черт возьми, Клайву его зарывать? Если бы это было сокровище и если бы он был человеком, который ценит такие вещи, он просто не стал бы зарывать его. Он уехал бы с ним туда, где можно это потратить.
— А если у него просто не было для этого времени?
— Подумай-ка сам! У него хватило времени на то, чтобы построить этот дом, и, поверь мне, это совсем не простое дело, если работаешь в одиночку. Ты ведь и сам умеешь обращаться с топором. У него, должно быть, было и время, и терпение.
— А что же это может быть, если не золото?
— Я уже говорил. Мы, Чантри, испытываем страсть к истории. К знаниям. Я думаю, здесь был оставлен какой-то фрагмент из белых пятен истории, ключ к разгадке одной из ее тайн.
— И ты не знаешь, что это такое?
— Нет, не знаю. Но я знаю свою семью. Иногда у нас водились деньги, но мы не придавали им особого значения.
Фрэнк неожиданно хихикнул:
— Хорошенькое дело для отца и всех остальных! — Он покачал головой. — Они никогда этому не поверят.
— А ты?
Фрэнк колебался.
— Ну, не знаю, может быть. — Он выглядел смущенным. — У меня ведь нет никакого образования. Самое большее — два класса школы да несколько прочитанных газет. И еще я прочитал целую книгу, хотя своих у меня никогда и не водилось.
Оуэн Чантри почувствовал неосознанную тягу этого человека к тому, чего он не знал.
— Нет предела тому, что может узнать человек, если только у него достаточно любопытства, — приветливо ответил ему Чантри. — А нам, Чантри, как раз такой ум и достался. Не знаю только, в награду или в наказание.
— Тебе бы лучше уехать отсюда, — неожиданно произнес Фрэнк. — Они не собираются ходить вокруг да около. Ты здесь, и они думают, что тебе кое-что известно. Они или убьют тебя, или заставят говорить.
— Посмотрим, — холодно ответил Оуэн. — А ты мне нравишься, Фрэнк. Мне кажется, ты хороший человек, слишком хороший для твоих дружков. Прошу тебя, уезжай от них подальше.
Фрэнк посмотрел на Чантри и повернул лошадь:
— Это моя семья. И я буду с ними.
И он уехал, пустив лошадь шагом, а потом перевел ее на рысь. Оуэн Чантри проследил за ним взглядом и вернулся в хижину.
Еще раз он быстро и тщательно осмотрел все вокруг. Ничего, никакого ключа. Если он что-то проглядел, это не имеет значения. Раз уж он, зная Клайва, не нашел ничего, то уж они-то и подавно не найдут.
Он вышел из дома, пересек лужайку и подошел к своей лошади. Пора было ехать.
Прежде всего надо было разыскать Марни.
Он почувствовал, как внутри поднимается холодный страх. Страх и беспомощность. Как он отыщет ее на этих безлюдных просторах?
Глава 10
Оуэн Чантри направил своего вороного на север. Возвращаться к Керноганам, чтобы рассказать им о своих намерениях, было бы напрасной тратой времени. К тому же Доби, скорее всего, захочет поехать с ним, а Оуэн не хотел, чтобы ему мешали. Он хотел быть один в этих обширных и безлюдных землях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22