Ведь должен же кто-то выдать ее замуж.
Она подняла на него глаза, и взгляд ее был серьезен.
— Том, если бы у меня не было отца, я была бы рада назвать им тебя. Ты будешь моим посаженым отцом?
Неожиданно смутившись, старый моряк растерянно глядел по сторонам.
— Да, мисс, конечно.
— Так, значит, завтра? — предложил Тилли. — В полдень, чтобы к тому времени все было готово.
Я решил пройтись по берегу. Правильно ли я поступаю? Что-то подсказывало мне, что правильно, но все же я не был до конца в этом уверен. У меня было мало опыта в общении с женщинами, и я мало что знал о них, конечно, кроме того, что успел подметить, наблюдая за Лилой или за своей матерью, когда они случались рядом. Еще была Ноэлла, хотя она еще совсем девчонка, а также жена Кейна О'Хары и жены кое-кого из наших знакомых. Наверное, быть мужем не труднее, чем справляться с любой другой работой, которую мне приходилось выполнять прежде.
На берегу царило безмолвие, слышны были лишь шепот прибоя и жалобные крики чаек. Я сидел на большом бревне, выброшенном морем на берег, смотрел на волны и видел, как над морем восходит луна.
У нас ей будут рады. К тому же они были подружками с Темперанс, женой Янса. Это было хорошо, очень хорошо.
Небо оставалось безоблачным. Завтра у нас будет хороший день, знаменательный день. Если повезет, нам удастся снова спустить «Абигейл» на воду, а мы с Дианой поженимся.
У меня за спиной раздался еле слышный шорох осыпающегося песка, и я поспешно вскочил на ноги, хватаясь за рукоять пистолета и делая два быстрых шага вперед, прежде чем обернуться.
На освещенном лунным светом берегу позади меня неподвижно стояли трое индейцев. Каждый был вооружен копьем, у всех троих были луки и колчаны со стрелами, перекинутые через плечо.
Широкоплечий индеец, стоявший ближе всех ко мне, начал говорить. Язык показался мне знакомым.
— Вы катоба? — спросил я на его языке.
Они тут же что-то наперебой заговорили, пока наконец первый индеец не поднял руку, требуя тишины.
— Ты знаешь наши слова. Почему ты, бледнолицый человек, говоришь на нашем языке?
— У меня есть друг, — объяснил я, — который дружил еще с моим отцом, прежде чем я родился. Его звали Уа-га-су. Многие катоба сражались на нашей стороне.
— Уа-га-су сильный человек, великий воин. Я знаю.
— Вы зашли далеко от дома, — сказал я. — Чем я вам могу помочь?
— Едой, — ответил он. — Мы очень голодны.
— Пойдемте, — сказал я, — идите рядом, чтобы они знали, что вы — друзья.
Вне всякого сомнения, мне снова крупно повезло, потому что теперь мы отправимся в долгое путешествие к берегам Стреляющего ручья не одни. Этим индейцам из племени катоба явно было с нами по пути.
Глава 20
Наш путь домой обещал быть трудным и извилистым, потому что у катоба, как и у нас, тоже были враги. Индеец рассказал мне о том, что после гибели моего отца набегов не было. Сенеки ждут подходящего случая.
— Они придут, — сказал он, — потому что они хотят узнать, так ли сильны сыновья, как был силен их отец.
— Пусть лучше отдыхают в своих вигвамах у костров, — отозвался я. — Мы не хотим больше убивать.
Индеец подбросил несколько веточек в маленький костерок.
— Старые люди знают, что времена меняются, и они будут рады миру, но как быть с молодыми, с теми, кто хочет испытать себя? С кем еще мериться силой, как не с сыновьями Барнабаса?
Утром мы спустим на воду «Абигейл». Катоба нам помогут. Всего их было шестеро молодых, сильных мужчин. Только трое сразу подошли к нашему костру, а остальные держались в стороне, наблюдая. Если бы они знали, что я сын Барнабаса, то вышли бы все сразу. Разве не были катоба друзьями того бледнолицего? Да и как могли сыновья Барнабаса не знать об этом?
— Многие белые люди не знают, что катоба — друзья, для них все индейцы одинаковы. Так что будьте осторожнее с теми, к кому подходите.
Катоба улыбнулся.
— Мы подходим к человеку, когда он один. Если один человек не друг, его легче убить, чем многих.
Они посмотрели на Диану.
— Она твоя женщина?
— Завтра она станет моей. Вы пришли вовремя.
— Что они говорят? — спросила Диана.
Широко улыбаясь, я повторил ей их вопрос и свой ответ. Она сильно покраснела.
— Ты только меня не спросил!
— Как? Я же спрашивал!
— Но не о том, когда мы поженимся. Завтра нельзя. Я не готова.
— Джон Тилли, — объяснил я, — не только капитан корабля, он еще и священник Господа нашего. И, будучи им, он когда-то поженил моих отца и мать. Теперь он может поженить нас.
Завтра мы спустим на воду его корабль. Он не может задерживаться на берегу. Было бы слишком рискованно полагаться на погоду, хотя до сих пор нам очень везло. Даже самый небольшой ветер может нанести столько песка, что «Абигейл» уже никогда не удастся сдвинуть с места.
Сожалею, что нам приходится так спешить, но, на мой взгляд, будет правильно пожениться завтра. Ведь не хочешь же ты, в самом деле, отправиться в путешествие по лесу с мужчиной, не будучи при этом его женой.
— Ты уже все решил, да? Или, может, боишься, что я могу передумать?
— Если хочешь передумать, — сказал я, теряя терпение, — сейчас самое время. Капитан Тилли отвезет тебя домой. Он как раз собирался сделать остановку недалеко от Шомата, так что будет просто счастлив доставить тебя туда.
Один из индейцев задал мне вопрос, я ему ответил, после чего катоба восхищенно уставились на нее, издавая удивленные возгласы и понимающе кивая.
— Что на этот раз? — строго спросила Диана.
— Они хотели узнать, сколько одеял я отдал за тебя.
— Одеяла? За меня?
Усмехнувшись, я продолжал:
— Я сказал, что мне пришлось выложить пять мушкетов, сотню фунтов свинца, бочонок пороха и десять одеял.
— Но это же неправда! — запротестовала она. — Ты же ничего…
— Ш-ш, тише! — взмолился я. — Для них это огромная цена. Я сказал им, что ты дочь великого вождя, мудрого человека, и еще, что ты — мудрая женщина, травница и знахарка. По их меркам ты весьма важная птица.
— А по твоим, стало быть, нет?
— Разумеется, и по моим тоже! Я же хочу, чтобы они тебя уважали, а для этого должен говорить с ними на том языке, который им близок и понятен. Теперь они считают тебя принцессой.
Утром, еще до рассвета, мы собрались на берегу, чтобы снять «Абигейл» с отмели. Вода из трюма была откачана полностью, и кое-что из груза было перевезено на берег. Корабль еще не успел увязнуть в песке, так что мы привязали к шлюпке свободный конец линя, после чего двенадцать сильных гребцов налегли на весла, и работа закипела. Утро было уже в самом разгаре, когда нам наконец удалось снять корабль с мели и отбуксировать его от берега. Когда весь товар погрузили обратно, день уже клонился к вечеру и можно было ставить паруса. «Абигейл» стояла на якоре у берега, на котором нам с Дианой было суждено обвенчаться.
Я никогда не забуду этой картины. Длинный белый пляж, сверкающий на солнце, рядом бескрайние просторы океана, скудная островная растительность, обступившая нас горстка английских моряков и шестеро индейцев-катоба.
Когда дело было сделано, Джон Тилли на прощанье протянул Диане руку, но, проигнорировав этот жест, она нежно поцеловала его. Мы задержались еще ненадолго, произнося слова прощания, а Диана попросила передать весточку ее отцу, которого мы надеялись в скором времени увидеть. Шлюпка отчалила от берега, и вскоре моряки поднялись на борт своего корабля.
Мы помедлили еще немного, желая убедиться, что с судном все в порядке. Вот уже ветер надул паруса, и корабль стал удаляться от берега, взяв курс в открытое море. Затем мы отправились в глубь острова, туда, где катоба оставили свое каноэ, и только один раз оглянулись назад. Там на фоне вечерней зари виднелись лишь стеньги да верхушки мачт.
Диана молчала. Она вверила себя человеку, о котором почти ничего не знала. Шестерых индейцев она и вовсе видела в первый раз.
Большое каноэ было сделано из березовой коры. На таких плавали гуроны, и они были намного лучше тяжелых, выдолбленных из цельного бревна пирог ирокезов. Мне не составило труда догадаться, что это каноэ, скорее всего, было захвачено в качестве трофея.
Внутренние воды были спокойны, и мы довольно быстро добрались до залива, известного под названием Синепукстент. Катоба, великие воины и следопыты, торопились поскорее возвратиться домой. Переправившись через залив, откуда снова открылся вид на море, мы вошли в устье реки.
На ночь было решено расположиться в лесной чаще, где сосны перемежались с другими деревьями, а одному из индейцев удалось убить оленя, осмелившегося спуститься в сумерках на водопой.
На рассвете мы продолжили путь против течения, пока река наконец не стала настолько мелкой, что нам пришлось идти пешком по воде и тащить каноэ. Река брала начало в болоте, называемом Покомок, через которое мы также переправились. Мы продвигались вначале на юго-запад, затем вверх по течению еще одной протоки, все это время таща лодку волоком. Мало-помалу мы поворачивали прямо на запад. В здешних лесах водилось много дичи, а вот следов пребывания индейцев почти не было заметно.
Добравшись до широкого залива, мы поплыли по нему, пока не вошли наконец в устье другой реки.
Мы с Дианой разговаривали очень мало, индейцы и вовсе молчали, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, настороженно прислушиваясь к звукам леса. Время от времени я брался за весло, имея кое-какой опыт в управлении каноэ.
Сойдя на берег с «Абигейл», я был достаточно хорошо вооружен: у меня был мушкет, два пистолета, порох и пули. Мы также прихватили с собой с корабля большой запас продуктов, чтобы как можно меньше времени тратить на охоту.
Первым пунктом назначения должна была стать фактория, находившаяся, насколько мне известно, недалеко от залива. Она принадлежала человеку, которого звали Клэборн. Я имел в виду именно это место, когда советовал капитану Тилли продать здесь часть своего груза или выменять на что-нибудь, но у меня были большие сомнения насчет того, что он последует моему совету. Он собирался отправиться прямиком на север, к берегам Ньюфаундленда.
Я был уверен, что у Клэборна можно будет разузнать последние новости о том, что происходит в здешних краях, а заодно и пополнить запасы продовольствия. Катоба знали об этой фактории, но сами никогда здесь не бывали.
Самые первые дни, несмотря на то, что часть пути пролегала по болоту, над которым роились полчища москитов, были поистине идиллией. Дни стояли ясные, течение было спокойным, и мы неуклонно продвигались вперед. Земля здесь была щедрой и плодородной, но по большей части не заселена. Несколько раз вдали мы видели струйки дыма, поднимающиеся не то над кострами, не то над трубами далекой деревеньки; однажды нам на глаза попалось каноэ, в котором сидели трое индейцев. Так как численное преимущество было на нашей стороне, они попросту решили уклониться от встречи и скрылись в небольшом фьорде.
Я был твердо убежден, что не пускать сюда английских бедняков в высшей степени преступно. Мысленно представляя эти толпы грязных, одетых в лохмотья людей из европейских городов, о которых мне рассказывали мой отец, Джереми и Кейн О'Хара, я не сомневался, что для них этот край стал бы землей обетованной.
Вне всякого сомнения, нам с индейцами предстоит научиться друг у друга еще многому. Хоть я частенько задумывался над этим, но все же не принимал эту идею всерьез. Взаимный обмен идеями и опытом — вещь, разумеется, многообещающая, но я общался с индейцами достаточно много, чтобы понять, что наши жизни различны по сути своей, как небо и земля. Так что свести их вместе будет совсем непросто.
Мы плыли довольно быстро, но на подходе к южной оконечности острова Кент несколько сбавили темп, не желая удивить местных жителей своим внезапным появлением, ведь никто из них не знал, кто мы и откуда.
На берегу стояли несколько белых с мушкетами и несколько индейцев. Я поднял руку и приветственно помахал им, после чего мы медленно стали подходить к берегу, чтобы они могли разглядеть, кто мы такие.
Форт, если его можно так назвать, был выстроен на небольшом пригорке. Огромные ворота были заперты наглухо; лишь маленькая калитка, рассчитанная на то, чтобы в нее заходили по одному, была открыта.
На маленький причал вышел коренастый краснолицый толстяк, который с интересом уставился на нас, очевидно удивленный присутствием в нашей компании белой девушки.
— Это вы Клэборн? — спросил я.
— Я — Дил Вебстер, — ответил толстяк, — здешний приказчик. А Уильяма Клэборна сейчас нет. Отлучился по делам, знаете ли.
— Мы хотим продать кое-что, а также купить провиант. Меня зовут Кин Ринг Сэкетт, я из Каролины. А это моя жена. Она до недавнего времени жила на мысе Анны.
— Так причаливайте! Милости просим! — радостно засуетился он. — Гости у нас здесь бывают нечасто. — Он взглянул на катоба. — А вот ваших индейцев я вижу впервые.
— Они, как и я, из Каролины. Из племени катоба. Катоба дружелюбны к белым людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Она подняла на него глаза, и взгляд ее был серьезен.
— Том, если бы у меня не было отца, я была бы рада назвать им тебя. Ты будешь моим посаженым отцом?
Неожиданно смутившись, старый моряк растерянно глядел по сторонам.
— Да, мисс, конечно.
— Так, значит, завтра? — предложил Тилли. — В полдень, чтобы к тому времени все было готово.
Я решил пройтись по берегу. Правильно ли я поступаю? Что-то подсказывало мне, что правильно, но все же я не был до конца в этом уверен. У меня было мало опыта в общении с женщинами, и я мало что знал о них, конечно, кроме того, что успел подметить, наблюдая за Лилой или за своей матерью, когда они случались рядом. Еще была Ноэлла, хотя она еще совсем девчонка, а также жена Кейна О'Хары и жены кое-кого из наших знакомых. Наверное, быть мужем не труднее, чем справляться с любой другой работой, которую мне приходилось выполнять прежде.
На берегу царило безмолвие, слышны были лишь шепот прибоя и жалобные крики чаек. Я сидел на большом бревне, выброшенном морем на берег, смотрел на волны и видел, как над морем восходит луна.
У нас ей будут рады. К тому же они были подружками с Темперанс, женой Янса. Это было хорошо, очень хорошо.
Небо оставалось безоблачным. Завтра у нас будет хороший день, знаменательный день. Если повезет, нам удастся снова спустить «Абигейл» на воду, а мы с Дианой поженимся.
У меня за спиной раздался еле слышный шорох осыпающегося песка, и я поспешно вскочил на ноги, хватаясь за рукоять пистолета и делая два быстрых шага вперед, прежде чем обернуться.
На освещенном лунным светом берегу позади меня неподвижно стояли трое индейцев. Каждый был вооружен копьем, у всех троих были луки и колчаны со стрелами, перекинутые через плечо.
Широкоплечий индеец, стоявший ближе всех ко мне, начал говорить. Язык показался мне знакомым.
— Вы катоба? — спросил я на его языке.
Они тут же что-то наперебой заговорили, пока наконец первый индеец не поднял руку, требуя тишины.
— Ты знаешь наши слова. Почему ты, бледнолицый человек, говоришь на нашем языке?
— У меня есть друг, — объяснил я, — который дружил еще с моим отцом, прежде чем я родился. Его звали Уа-га-су. Многие катоба сражались на нашей стороне.
— Уа-га-су сильный человек, великий воин. Я знаю.
— Вы зашли далеко от дома, — сказал я. — Чем я вам могу помочь?
— Едой, — ответил он. — Мы очень голодны.
— Пойдемте, — сказал я, — идите рядом, чтобы они знали, что вы — друзья.
Вне всякого сомнения, мне снова крупно повезло, потому что теперь мы отправимся в долгое путешествие к берегам Стреляющего ручья не одни. Этим индейцам из племени катоба явно было с нами по пути.
Глава 20
Наш путь домой обещал быть трудным и извилистым, потому что у катоба, как и у нас, тоже были враги. Индеец рассказал мне о том, что после гибели моего отца набегов не было. Сенеки ждут подходящего случая.
— Они придут, — сказал он, — потому что они хотят узнать, так ли сильны сыновья, как был силен их отец.
— Пусть лучше отдыхают в своих вигвамах у костров, — отозвался я. — Мы не хотим больше убивать.
Индеец подбросил несколько веточек в маленький костерок.
— Старые люди знают, что времена меняются, и они будут рады миру, но как быть с молодыми, с теми, кто хочет испытать себя? С кем еще мериться силой, как не с сыновьями Барнабаса?
Утром мы спустим на воду «Абигейл». Катоба нам помогут. Всего их было шестеро молодых, сильных мужчин. Только трое сразу подошли к нашему костру, а остальные держались в стороне, наблюдая. Если бы они знали, что я сын Барнабаса, то вышли бы все сразу. Разве не были катоба друзьями того бледнолицего? Да и как могли сыновья Барнабаса не знать об этом?
— Многие белые люди не знают, что катоба — друзья, для них все индейцы одинаковы. Так что будьте осторожнее с теми, к кому подходите.
Катоба улыбнулся.
— Мы подходим к человеку, когда он один. Если один человек не друг, его легче убить, чем многих.
Они посмотрели на Диану.
— Она твоя женщина?
— Завтра она станет моей. Вы пришли вовремя.
— Что они говорят? — спросила Диана.
Широко улыбаясь, я повторил ей их вопрос и свой ответ. Она сильно покраснела.
— Ты только меня не спросил!
— Как? Я же спрашивал!
— Но не о том, когда мы поженимся. Завтра нельзя. Я не готова.
— Джон Тилли, — объяснил я, — не только капитан корабля, он еще и священник Господа нашего. И, будучи им, он когда-то поженил моих отца и мать. Теперь он может поженить нас.
Завтра мы спустим на воду его корабль. Он не может задерживаться на берегу. Было бы слишком рискованно полагаться на погоду, хотя до сих пор нам очень везло. Даже самый небольшой ветер может нанести столько песка, что «Абигейл» уже никогда не удастся сдвинуть с места.
Сожалею, что нам приходится так спешить, но, на мой взгляд, будет правильно пожениться завтра. Ведь не хочешь же ты, в самом деле, отправиться в путешествие по лесу с мужчиной, не будучи при этом его женой.
— Ты уже все решил, да? Или, может, боишься, что я могу передумать?
— Если хочешь передумать, — сказал я, теряя терпение, — сейчас самое время. Капитан Тилли отвезет тебя домой. Он как раз собирался сделать остановку недалеко от Шомата, так что будет просто счастлив доставить тебя туда.
Один из индейцев задал мне вопрос, я ему ответил, после чего катоба восхищенно уставились на нее, издавая удивленные возгласы и понимающе кивая.
— Что на этот раз? — строго спросила Диана.
— Они хотели узнать, сколько одеял я отдал за тебя.
— Одеяла? За меня?
Усмехнувшись, я продолжал:
— Я сказал, что мне пришлось выложить пять мушкетов, сотню фунтов свинца, бочонок пороха и десять одеял.
— Но это же неправда! — запротестовала она. — Ты же ничего…
— Ш-ш, тише! — взмолился я. — Для них это огромная цена. Я сказал им, что ты дочь великого вождя, мудрого человека, и еще, что ты — мудрая женщина, травница и знахарка. По их меркам ты весьма важная птица.
— А по твоим, стало быть, нет?
— Разумеется, и по моим тоже! Я же хочу, чтобы они тебя уважали, а для этого должен говорить с ними на том языке, который им близок и понятен. Теперь они считают тебя принцессой.
Утром, еще до рассвета, мы собрались на берегу, чтобы снять «Абигейл» с отмели. Вода из трюма была откачана полностью, и кое-что из груза было перевезено на берег. Корабль еще не успел увязнуть в песке, так что мы привязали к шлюпке свободный конец линя, после чего двенадцать сильных гребцов налегли на весла, и работа закипела. Утро было уже в самом разгаре, когда нам наконец удалось снять корабль с мели и отбуксировать его от берега. Когда весь товар погрузили обратно, день уже клонился к вечеру и можно было ставить паруса. «Абигейл» стояла на якоре у берега, на котором нам с Дианой было суждено обвенчаться.
Я никогда не забуду этой картины. Длинный белый пляж, сверкающий на солнце, рядом бескрайние просторы океана, скудная островная растительность, обступившая нас горстка английских моряков и шестеро индейцев-катоба.
Когда дело было сделано, Джон Тилли на прощанье протянул Диане руку, но, проигнорировав этот жест, она нежно поцеловала его. Мы задержались еще ненадолго, произнося слова прощания, а Диана попросила передать весточку ее отцу, которого мы надеялись в скором времени увидеть. Шлюпка отчалила от берега, и вскоре моряки поднялись на борт своего корабля.
Мы помедлили еще немного, желая убедиться, что с судном все в порядке. Вот уже ветер надул паруса, и корабль стал удаляться от берега, взяв курс в открытое море. Затем мы отправились в глубь острова, туда, где катоба оставили свое каноэ, и только один раз оглянулись назад. Там на фоне вечерней зари виднелись лишь стеньги да верхушки мачт.
Диана молчала. Она вверила себя человеку, о котором почти ничего не знала. Шестерых индейцев она и вовсе видела в первый раз.
Большое каноэ было сделано из березовой коры. На таких плавали гуроны, и они были намного лучше тяжелых, выдолбленных из цельного бревна пирог ирокезов. Мне не составило труда догадаться, что это каноэ, скорее всего, было захвачено в качестве трофея.
Внутренние воды были спокойны, и мы довольно быстро добрались до залива, известного под названием Синепукстент. Катоба, великие воины и следопыты, торопились поскорее возвратиться домой. Переправившись через залив, откуда снова открылся вид на море, мы вошли в устье реки.
На ночь было решено расположиться в лесной чаще, где сосны перемежались с другими деревьями, а одному из индейцев удалось убить оленя, осмелившегося спуститься в сумерках на водопой.
На рассвете мы продолжили путь против течения, пока река наконец не стала настолько мелкой, что нам пришлось идти пешком по воде и тащить каноэ. Река брала начало в болоте, называемом Покомок, через которое мы также переправились. Мы продвигались вначале на юго-запад, затем вверх по течению еще одной протоки, все это время таща лодку волоком. Мало-помалу мы поворачивали прямо на запад. В здешних лесах водилось много дичи, а вот следов пребывания индейцев почти не было заметно.
Добравшись до широкого залива, мы поплыли по нему, пока не вошли наконец в устье другой реки.
Мы с Дианой разговаривали очень мало, индейцы и вовсе молчали, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, настороженно прислушиваясь к звукам леса. Время от времени я брался за весло, имея кое-какой опыт в управлении каноэ.
Сойдя на берег с «Абигейл», я был достаточно хорошо вооружен: у меня был мушкет, два пистолета, порох и пули. Мы также прихватили с собой с корабля большой запас продуктов, чтобы как можно меньше времени тратить на охоту.
Первым пунктом назначения должна была стать фактория, находившаяся, насколько мне известно, недалеко от залива. Она принадлежала человеку, которого звали Клэборн. Я имел в виду именно это место, когда советовал капитану Тилли продать здесь часть своего груза или выменять на что-нибудь, но у меня были большие сомнения насчет того, что он последует моему совету. Он собирался отправиться прямиком на север, к берегам Ньюфаундленда.
Я был уверен, что у Клэборна можно будет разузнать последние новости о том, что происходит в здешних краях, а заодно и пополнить запасы продовольствия. Катоба знали об этой фактории, но сами никогда здесь не бывали.
Самые первые дни, несмотря на то, что часть пути пролегала по болоту, над которым роились полчища москитов, были поистине идиллией. Дни стояли ясные, течение было спокойным, и мы неуклонно продвигались вперед. Земля здесь была щедрой и плодородной, но по большей части не заселена. Несколько раз вдали мы видели струйки дыма, поднимающиеся не то над кострами, не то над трубами далекой деревеньки; однажды нам на глаза попалось каноэ, в котором сидели трое индейцев. Так как численное преимущество было на нашей стороне, они попросту решили уклониться от встречи и скрылись в небольшом фьорде.
Я был твердо убежден, что не пускать сюда английских бедняков в высшей степени преступно. Мысленно представляя эти толпы грязных, одетых в лохмотья людей из европейских городов, о которых мне рассказывали мой отец, Джереми и Кейн О'Хара, я не сомневался, что для них этот край стал бы землей обетованной.
Вне всякого сомнения, нам с индейцами предстоит научиться друг у друга еще многому. Хоть я частенько задумывался над этим, но все же не принимал эту идею всерьез. Взаимный обмен идеями и опытом — вещь, разумеется, многообещающая, но я общался с индейцами достаточно много, чтобы понять, что наши жизни различны по сути своей, как небо и земля. Так что свести их вместе будет совсем непросто.
Мы плыли довольно быстро, но на подходе к южной оконечности острова Кент несколько сбавили темп, не желая удивить местных жителей своим внезапным появлением, ведь никто из них не знал, кто мы и откуда.
На берегу стояли несколько белых с мушкетами и несколько индейцев. Я поднял руку и приветственно помахал им, после чего мы медленно стали подходить к берегу, чтобы они могли разглядеть, кто мы такие.
Форт, если его можно так назвать, был выстроен на небольшом пригорке. Огромные ворота были заперты наглухо; лишь маленькая калитка, рассчитанная на то, чтобы в нее заходили по одному, была открыта.
На маленький причал вышел коренастый краснолицый толстяк, который с интересом уставился на нас, очевидно удивленный присутствием в нашей компании белой девушки.
— Это вы Клэборн? — спросил я.
— Я — Дил Вебстер, — ответил толстяк, — здешний приказчик. А Уильяма Клэборна сейчас нет. Отлучился по делам, знаете ли.
— Мы хотим продать кое-что, а также купить провиант. Меня зовут Кин Ринг Сэкетт, я из Каролины. А это моя жена. Она до недавнего времени жила на мысе Анны.
— Так причаливайте! Милости просим! — радостно засуетился он. — Гости у нас здесь бывают нечасто. — Он взглянул на катоба. — А вот ваших индейцев я вижу впервые.
— Они, как и я, из Каролины. Из племени катоба. Катоба дружелюбны к белым людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35