Мы подплыли ближе к берегу и, отыскав удобный изгиб скалы, направили к нему наш вельбот.
Двое из нас прыгнули в воду и отбуксировали вельбот на песчаный берег.
— Как раз то, что нам нужно, — сказал я. — Мы всегда сможем быстро столкнуть вельбот в воду в случае опасности и уйти.
Укрывшись на уступе скалы, мы развели небольшой костер из собранных здесь же сухих веток и плавника и смогли согреться.
— Здесь мы устроим тайник, где спрячем часть нашего добра, — сказал я друзьям, — затем попробуем завязать отношения с туземцами из племени Потаки. Поступим с ними по справедливости.
— Это, по-твоему, справедливо, — возразил Руфиско, — когда за бусы, цена которых равна нескольким пенни, мы требуем шкуру лисицы стоимостью во много гиней?
— Безусловно. Цена товара в данном случае определяется его редкостью и существующим на него здесь большим спросом. Действительно, бусы, которые мы привезли, в Англии стоят недорого, поскольку они там продаются на каждом шагу, но здесь они являются большой редкостью. По той же причине и меха являются для них дешевым товаром. Нам нужна их пушнина, им нужны наши бусы. Поэтому мы и вступаем в сделку, то есть торговые отношения с ними.
Они не могут продавать здесь лисий мех по той же цене, по которой он продается в Англии, просто потому, что они не в Англии. А мы будем действовать осмотрительно, соберем побольше меха, после чего вернемся к морю и будем поджидать там любой корабль, будь то Госнолд, Ньюпорт, Уэймот или любой другой, кого туда занесет.
— Включая и Ника Бардла?
— Встречаться с ним нежелательно, и мы будем этой встречи избегать.
Никто из нас не мог знать, что ожидало нас впереди. Но каждый втайне надеялся сколотить себе приличное состояние. Саким давно уже не видел своих родителей. Руфиско жаждал вернуться домой важным господином, добившимся успеха в жизни, в богатых одеждах и с дорогим оружием.
Мною овладело нетерпение, желание действовать, и я знал, что точно так же думали и чувствовали мои товарищи. В действительности же нами двигало непреодолимое желание увидеть, узнать нечто новое, неведомое доселе, совершить открытие! Такова была специфика той эпохи, знамение времени, которое мы проживали, и это чувство было в крови каждого моего современника, поэтому я втайне надеялся, что так же думал и чувствовал Руфиско, несмотря на его заверения в обратном.
Я подбросил хвороста и нескольких больших щеп плавника в костер. Образовавшаяся по краям костра белесая зола состояла из мелких зернышек. Я зачерпнул в ладонь пригоршню золы и без труда растер в порошок.
Нас окутала тьма, словно упавшая с неба плотная пелена. Настала ночь, моросящий дождь, ливший целый день, не прекращался. На наше счастье, вокруг было полно плавника, и мы имели возможность постоянно поддерживать огонь в костре.
Саким и Руфиско завалились спать. Через некоторое время я встал и внимательно огляделся по сторонам. Выбранное нами для стоянки место оказалось весьма удобным, а нависаемая над нами козырьком скала служила надежной защитой от ветра и дождя. После полуночи дождь стих, и я вышел на берег посмотреть, как выглядит со стороны утес, на уступе которого мы укрылись. Оказывается, вплотную к скалам подступал густой лес. Вот почему здесь на каждом шагу валялись громадные серые стволы деревьев, вырванных с корнем, несомненно, во время какого-нибудь очередного пронесшегося над этой местностью урагана.
Потом я тоже лег и вскоре заснул, а проснулся, как я себе и приказал, перед самым рассветом. Вокруг стояла тишина. Дождь уже давно прекратился, однако облака нависали низко, над самой землей. Я взял свою шпагу, а кинжал достал из баулов с вещами. После чего отправился искать тропинку, ведущую на вершину утеса. Вначале я не мог найти ничего подходящего и только спустя некоторое время обнаружил небольшую расщелину, в которую с большим трудом смог втиснуться. Ежесекундно рискуя сорваться вниз и разбиться, я пробирался к вершине крутой скалы. Наконец я оказался на самой вершине скалы и… прямо в лесу — в темном невообразимом хаосе плотно сплетенных ветвей, с толстым слоем валежника на земле, поросшего мхом и опутанного ползучими растениями. Я подумал, что здесь явно никогда прежде не ступала нога человека.
Я просидел довольно долго на стволе поваленного дерева, любуясь представшим передо мной великолепием этого первозданного мира. Индейцы в поисках дикой птицы отправились бы в более доступные места. Я же хотел сохранить в памяти восторг от только что увиденного.
Через некоторое время я вернулся к нашей стоянке. Мои друзья все еще спали. Я подбросил веток в затухающий костер и продолжал обследовать местность. Неподалеку от расщелины, которая вывела меня на вершину скалы, я заметил среди обломков скалы и валунов темное отверстие. Пригнувшись, я вошел внутрь и, сделав несколько шагов, мог уже выпрямиться в полный рост. Через щели между валунами и обломками скальных пород в пещеру проникал свет. Как я понял, это была не пещера в скале, а некое подобие ее, образовавшееся в результате нагромождения крупных обломков скал.
Вскарабкавшись на один из обломков внутри пещеры, я обнаружил довольно ровную площадку, которая уходила в глубь скалы примерно на пятнадцать футов.
Именно здесь я нашел то, что искал. Место для тайника.
Когда я снова вернулся к костру, Руфиско уже был на ногах. Оказывается, к этому времени он уже успел не только поймать трех рыбин довольно приличных размеров, но и запечь в углях. Саким присоединился к нам, устроившись поближе к огню, и принялся отогревать озябшие руки. Я рассказал друзьям о предпринятой мною «экспедиции», и после того, как мы подкрепились рыбой и галетами, мы перенесли наше имущество в обнаруженный мною тайник, оставив при себе по восемьдесят фунтов груза на человека.
Когда мы покидали тайник, Руфиско задал мне вопрос, по-видимому давно удерживавшийся у него на кончике языка:
— Мы пошли за тобой, Барнабас, — сказал он, — потому, что мы поверили тебе, и еще потому, что любая другая жизнь лучше медленной смерти на корабле Бардла. Но скажи нам наконец, что же ты все-таки замышляешь?
— Перед тем как Бардл устроил засаду и похитил меня, я намеревался прибыть именно сюда на корабле капитана Брайена Темпани, — ответил я ему. — Он должен был выйти в плавание через пару дней после отплытия «Веселого Джека», Его корабль носит название «Тигр». Это менее быстроходный корабль, и его приход к этому побережью можно ожидать только через пару недель. В задачу Темпани входит торговля с индейцами и проведение географических исследований неизвестных районов. Маршрут этого корабля точно такой же. Я намереваюсь организовать торговлю с дружественными нам индейцами племени эно, хочу собрать побольше пушнины и меха, а после этого предлагаю вернуться назад на побережье, чтобы встретиться с «Тигром», если он причалит к этому берегу. Хотя шанс и не очень велик, как вы понимаете, но даже если «Тигр» и не появится, то придут другие суда.
— А дальше что?
— Я хотел бы остаться здесь на некоторое время. Если все пойдет нормально, то я обменяю у прибывающих сюда торговцев причитающуюся мне часть пушнины на новую порцию ходовых среди индейцев товаров. Через год я планирую вернуться назад в Англию.
На лице Руфиско появилась ироническая усмешка:
— Если, конечно, останешься жив.
— Да, конечно. Здесь, как и в Англии, все планы «утверждаются» Всевышним.
— Всевышнему-то я верю, а вот всем остальным — нет. Индейцы такие непредсказуемые существа. А чего еще можно ждать от Ника Бардла? Ведь это на редкость жестокий и мстительный человек. Оставит ли он нас в покое?
— А этот Потака? — спросил Руфиско. — Ты доверяешь ему?
— Мне он показался добрым малым, но, естественно, мы будем действовать очень осторожно, — ответил я.
После того как мы вывели свой вельбот из нашего укрытия на большую воду, Руфиско вновь поднял парус. Вскоре мы поймали попутный ветер и устремились вверх по реке, пребывая в хорошем настроении.
Я старался внимательно наблюдать за береговой линией, поскольку намеревался побольше узнать, какие породы деревьев там произрастают, потому что меня интересовала одна особая порода дерева.
Разнообразие растительного мира было просто удивительным. По обеим берегам реки повсеместно росли ивы и ольха; встречались также бук, тюльпанное дерево, тополь, несколько разновидностей сосны, береза, чемлок, благородный и конский каштан. Поднявшись выше по реке, мы обнаружили платаны, клен, ясень и вяз. Я намеревался использовать некоторые из этих пород для изготовления больших, в рост стрелка, луков для бесшумной охоты и для сохранения качеств нашего черного пороха.
Несколько раз мы замечали дым от костров, а однажды проплыли вблизи большой деревни с хижинами, которые, как нам показалось издалека, были сооружены из коры деревьев. В этом месте мы насчитали около дюжины костров и множество снующих вдоль обоих берегов реки каноэ. Вслед за нами по берегу бежали со злобным лаем собаки. Мы находились сравнительно далеко от берега и не замечали индейцев до того момента, пока не оказались у излучины реки. В последний момент, когда я еще раз взглянул на берег, прежде чем скрыться за поворотом, я заметил нескольких человек, то ли мужчин, то ли женщин, выглядывающих из своих хижин.
— Интересно, а они видели нас? — спросил Руфиско.
— Вполне возможно, — ответил я. — Однако они опоздали.
Даже во время разговора я продолжал пристально глядеть вперед. Река вновь сделала неожиданный поворот, за которым русло заметно сужалось. Это было весьма опасное место, поскольку теперь мы проплывали вблизи самого берега.
Вдруг меня окликнул Саким:
— Барнабас! Смотри! — Он указал рукой на берег.
В зарослях ивняка мы заметили бегущих вровень с нами нескольких индейцев. А вскоре заметили еще одного, который находился далеко впереди и теперь тоже направлялся к самому узкому месту реки, туда, где им не составит труда дотянуться до нас рукой.
Я попытался получше разглядеть этот узкий участок реки, который нам предстояло вскоре пройти. Индейцев там не было видно, но из воды торчало несколько громадных бревен, что делало наше дальнейшее плавание весьма проблематичным. Между тем ветер почти стих.
— Приготовить весла! — скомандовал я Руфиско. — Скоро они нам понадобятся.
Я взял лежащий поперек вельбота дробовик и проверил пороховую затравку и капсюль, после чего я положил его на прежнее место. Больше всего на свете мы не хотели вступать с индейцами в схватку и тем более с применением оружия.
Я внимательно пригляделся к течению реки, и, не выпуская из поля зрения береговую линию, взялся за румпель и уверенно повел наш вельбот вперед. Индейцев по-прежнему не была видно.
Все ближе… и ближе. Саким опустил руку на мушкет. Индейцев не было видно. Песчаные берега оставались пустынными. За деревьями и кустарником, окаймляющими оба берега, никакого подозрительного движения мы не замечали. Я еще раз пристально посмотрел вперед. Если бы мы смогли проскочить через эту узкую горловину…
Неожиданно Руфиско выругался. Обернувшись назад, я сразу же увидел появившихся из-за кустов трех индейцев. Их бег был стремителен. За этой троицей бежали еще четвертый… и пятый…
Бегущий впереди остановился, изготовился для стрельбы, поднял лук, прицелился и выпустил стрелу. Расстояние для стрельбы из лука было как раз подходящим, однако он слишком долго прицеливался, и стрела упала за кормой.
Следующая стрела попала в баул с моими вещами, лежащий у моих ног. Третья стрела прошла выше вельбота. Руфиско вскинул свой мушкет и выстрелил.
Громкое эхо ружейного выстрела был подобно раскату грома.
Индеец вскрикнул и упал. Руфиско начал перезаряжать мушкет, а я смотрел, как индеец пытался подняться, а по его бедру растекалось большое кровавое пятно. Обессилев, он повалился наземь, кровь залила его ноги, другие же индейцы застыли на месте, словно каменные изваяния, оцепенев от ужаса и страха.
Руфиско положил мушкет на дно вельбота и налег на весла, делая глубокие гребки, помогая работе паруса. Вскоре мы вышли из зоны обстрела и оказались за пределами досягаемости индейских стрел. Лицо у Руфиско сделалось бледным, глаза округлились, и он с недоумением взирал на меня.
— Почему они стремятся нас убить, Барнабас?
— Для них мы нежелательные пришельцы. Мы не принадлежим к их племени, и они страшатся нас. Кроме того, у нас с собой есть товары, имущество и все прочее… все это представляет для них громадную ценность. Так устроен мир, Руфиско.
— Но ведь мы пришли к ним, чтобы торговать!
— Согласен. А ведь так же рассуждали и владельцы кораблей, которые были захвачены в открытом море каперами и пиратами. Мы будем вести торговлю с кем угодно и ничего ни у кого не станем отбирать, если на нас не нападут первыми.
— Индейцы так не рассуждают.
— Не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Двое из нас прыгнули в воду и отбуксировали вельбот на песчаный берег.
— Как раз то, что нам нужно, — сказал я. — Мы всегда сможем быстро столкнуть вельбот в воду в случае опасности и уйти.
Укрывшись на уступе скалы, мы развели небольшой костер из собранных здесь же сухих веток и плавника и смогли согреться.
— Здесь мы устроим тайник, где спрячем часть нашего добра, — сказал я друзьям, — затем попробуем завязать отношения с туземцами из племени Потаки. Поступим с ними по справедливости.
— Это, по-твоему, справедливо, — возразил Руфиско, — когда за бусы, цена которых равна нескольким пенни, мы требуем шкуру лисицы стоимостью во много гиней?
— Безусловно. Цена товара в данном случае определяется его редкостью и существующим на него здесь большим спросом. Действительно, бусы, которые мы привезли, в Англии стоят недорого, поскольку они там продаются на каждом шагу, но здесь они являются большой редкостью. По той же причине и меха являются для них дешевым товаром. Нам нужна их пушнина, им нужны наши бусы. Поэтому мы и вступаем в сделку, то есть торговые отношения с ними.
Они не могут продавать здесь лисий мех по той же цене, по которой он продается в Англии, просто потому, что они не в Англии. А мы будем действовать осмотрительно, соберем побольше меха, после чего вернемся к морю и будем поджидать там любой корабль, будь то Госнолд, Ньюпорт, Уэймот или любой другой, кого туда занесет.
— Включая и Ника Бардла?
— Встречаться с ним нежелательно, и мы будем этой встречи избегать.
Никто из нас не мог знать, что ожидало нас впереди. Но каждый втайне надеялся сколотить себе приличное состояние. Саким давно уже не видел своих родителей. Руфиско жаждал вернуться домой важным господином, добившимся успеха в жизни, в богатых одеждах и с дорогим оружием.
Мною овладело нетерпение, желание действовать, и я знал, что точно так же думали и чувствовали мои товарищи. В действительности же нами двигало непреодолимое желание увидеть, узнать нечто новое, неведомое доселе, совершить открытие! Такова была специфика той эпохи, знамение времени, которое мы проживали, и это чувство было в крови каждого моего современника, поэтому я втайне надеялся, что так же думал и чувствовал Руфиско, несмотря на его заверения в обратном.
Я подбросил хвороста и нескольких больших щеп плавника в костер. Образовавшаяся по краям костра белесая зола состояла из мелких зернышек. Я зачерпнул в ладонь пригоршню золы и без труда растер в порошок.
Нас окутала тьма, словно упавшая с неба плотная пелена. Настала ночь, моросящий дождь, ливший целый день, не прекращался. На наше счастье, вокруг было полно плавника, и мы имели возможность постоянно поддерживать огонь в костре.
Саким и Руфиско завалились спать. Через некоторое время я встал и внимательно огляделся по сторонам. Выбранное нами для стоянки место оказалось весьма удобным, а нависаемая над нами козырьком скала служила надежной защитой от ветра и дождя. После полуночи дождь стих, и я вышел на берег посмотреть, как выглядит со стороны утес, на уступе которого мы укрылись. Оказывается, вплотную к скалам подступал густой лес. Вот почему здесь на каждом шагу валялись громадные серые стволы деревьев, вырванных с корнем, несомненно, во время какого-нибудь очередного пронесшегося над этой местностью урагана.
Потом я тоже лег и вскоре заснул, а проснулся, как я себе и приказал, перед самым рассветом. Вокруг стояла тишина. Дождь уже давно прекратился, однако облака нависали низко, над самой землей. Я взял свою шпагу, а кинжал достал из баулов с вещами. После чего отправился искать тропинку, ведущую на вершину утеса. Вначале я не мог найти ничего подходящего и только спустя некоторое время обнаружил небольшую расщелину, в которую с большим трудом смог втиснуться. Ежесекундно рискуя сорваться вниз и разбиться, я пробирался к вершине крутой скалы. Наконец я оказался на самой вершине скалы и… прямо в лесу — в темном невообразимом хаосе плотно сплетенных ветвей, с толстым слоем валежника на земле, поросшего мхом и опутанного ползучими растениями. Я подумал, что здесь явно никогда прежде не ступала нога человека.
Я просидел довольно долго на стволе поваленного дерева, любуясь представшим передо мной великолепием этого первозданного мира. Индейцы в поисках дикой птицы отправились бы в более доступные места. Я же хотел сохранить в памяти восторг от только что увиденного.
Через некоторое время я вернулся к нашей стоянке. Мои друзья все еще спали. Я подбросил веток в затухающий костер и продолжал обследовать местность. Неподалеку от расщелины, которая вывела меня на вершину скалы, я заметил среди обломков скалы и валунов темное отверстие. Пригнувшись, я вошел внутрь и, сделав несколько шагов, мог уже выпрямиться в полный рост. Через щели между валунами и обломками скальных пород в пещеру проникал свет. Как я понял, это была не пещера в скале, а некое подобие ее, образовавшееся в результате нагромождения крупных обломков скал.
Вскарабкавшись на один из обломков внутри пещеры, я обнаружил довольно ровную площадку, которая уходила в глубь скалы примерно на пятнадцать футов.
Именно здесь я нашел то, что искал. Место для тайника.
Когда я снова вернулся к костру, Руфиско уже был на ногах. Оказывается, к этому времени он уже успел не только поймать трех рыбин довольно приличных размеров, но и запечь в углях. Саким присоединился к нам, устроившись поближе к огню, и принялся отогревать озябшие руки. Я рассказал друзьям о предпринятой мною «экспедиции», и после того, как мы подкрепились рыбой и галетами, мы перенесли наше имущество в обнаруженный мною тайник, оставив при себе по восемьдесят фунтов груза на человека.
Когда мы покидали тайник, Руфиско задал мне вопрос, по-видимому давно удерживавшийся у него на кончике языка:
— Мы пошли за тобой, Барнабас, — сказал он, — потому, что мы поверили тебе, и еще потому, что любая другая жизнь лучше медленной смерти на корабле Бардла. Но скажи нам наконец, что же ты все-таки замышляешь?
— Перед тем как Бардл устроил засаду и похитил меня, я намеревался прибыть именно сюда на корабле капитана Брайена Темпани, — ответил я ему. — Он должен был выйти в плавание через пару дней после отплытия «Веселого Джека», Его корабль носит название «Тигр». Это менее быстроходный корабль, и его приход к этому побережью можно ожидать только через пару недель. В задачу Темпани входит торговля с индейцами и проведение географических исследований неизвестных районов. Маршрут этого корабля точно такой же. Я намереваюсь организовать торговлю с дружественными нам индейцами племени эно, хочу собрать побольше пушнины и меха, а после этого предлагаю вернуться назад на побережье, чтобы встретиться с «Тигром», если он причалит к этому берегу. Хотя шанс и не очень велик, как вы понимаете, но даже если «Тигр» и не появится, то придут другие суда.
— А дальше что?
— Я хотел бы остаться здесь на некоторое время. Если все пойдет нормально, то я обменяю у прибывающих сюда торговцев причитающуюся мне часть пушнины на новую порцию ходовых среди индейцев товаров. Через год я планирую вернуться назад в Англию.
На лице Руфиско появилась ироническая усмешка:
— Если, конечно, останешься жив.
— Да, конечно. Здесь, как и в Англии, все планы «утверждаются» Всевышним.
— Всевышнему-то я верю, а вот всем остальным — нет. Индейцы такие непредсказуемые существа. А чего еще можно ждать от Ника Бардла? Ведь это на редкость жестокий и мстительный человек. Оставит ли он нас в покое?
— А этот Потака? — спросил Руфиско. — Ты доверяешь ему?
— Мне он показался добрым малым, но, естественно, мы будем действовать очень осторожно, — ответил я.
После того как мы вывели свой вельбот из нашего укрытия на большую воду, Руфиско вновь поднял парус. Вскоре мы поймали попутный ветер и устремились вверх по реке, пребывая в хорошем настроении.
Я старался внимательно наблюдать за береговой линией, поскольку намеревался побольше узнать, какие породы деревьев там произрастают, потому что меня интересовала одна особая порода дерева.
Разнообразие растительного мира было просто удивительным. По обеим берегам реки повсеместно росли ивы и ольха; встречались также бук, тюльпанное дерево, тополь, несколько разновидностей сосны, береза, чемлок, благородный и конский каштан. Поднявшись выше по реке, мы обнаружили платаны, клен, ясень и вяз. Я намеревался использовать некоторые из этих пород для изготовления больших, в рост стрелка, луков для бесшумной охоты и для сохранения качеств нашего черного пороха.
Несколько раз мы замечали дым от костров, а однажды проплыли вблизи большой деревни с хижинами, которые, как нам показалось издалека, были сооружены из коры деревьев. В этом месте мы насчитали около дюжины костров и множество снующих вдоль обоих берегов реки каноэ. Вслед за нами по берегу бежали со злобным лаем собаки. Мы находились сравнительно далеко от берега и не замечали индейцев до того момента, пока не оказались у излучины реки. В последний момент, когда я еще раз взглянул на берег, прежде чем скрыться за поворотом, я заметил нескольких человек, то ли мужчин, то ли женщин, выглядывающих из своих хижин.
— Интересно, а они видели нас? — спросил Руфиско.
— Вполне возможно, — ответил я. — Однако они опоздали.
Даже во время разговора я продолжал пристально глядеть вперед. Река вновь сделала неожиданный поворот, за которым русло заметно сужалось. Это было весьма опасное место, поскольку теперь мы проплывали вблизи самого берега.
Вдруг меня окликнул Саким:
— Барнабас! Смотри! — Он указал рукой на берег.
В зарослях ивняка мы заметили бегущих вровень с нами нескольких индейцев. А вскоре заметили еще одного, который находился далеко впереди и теперь тоже направлялся к самому узкому месту реки, туда, где им не составит труда дотянуться до нас рукой.
Я попытался получше разглядеть этот узкий участок реки, который нам предстояло вскоре пройти. Индейцев там не было видно, но из воды торчало несколько громадных бревен, что делало наше дальнейшее плавание весьма проблематичным. Между тем ветер почти стих.
— Приготовить весла! — скомандовал я Руфиско. — Скоро они нам понадобятся.
Я взял лежащий поперек вельбота дробовик и проверил пороховую затравку и капсюль, после чего я положил его на прежнее место. Больше всего на свете мы не хотели вступать с индейцами в схватку и тем более с применением оружия.
Я внимательно пригляделся к течению реки, и, не выпуская из поля зрения береговую линию, взялся за румпель и уверенно повел наш вельбот вперед. Индейцев по-прежнему не была видно.
Все ближе… и ближе. Саким опустил руку на мушкет. Индейцев не было видно. Песчаные берега оставались пустынными. За деревьями и кустарником, окаймляющими оба берега, никакого подозрительного движения мы не замечали. Я еще раз пристально посмотрел вперед. Если бы мы смогли проскочить через эту узкую горловину…
Неожиданно Руфиско выругался. Обернувшись назад, я сразу же увидел появившихся из-за кустов трех индейцев. Их бег был стремителен. За этой троицей бежали еще четвертый… и пятый…
Бегущий впереди остановился, изготовился для стрельбы, поднял лук, прицелился и выпустил стрелу. Расстояние для стрельбы из лука было как раз подходящим, однако он слишком долго прицеливался, и стрела упала за кормой.
Следующая стрела попала в баул с моими вещами, лежащий у моих ног. Третья стрела прошла выше вельбота. Руфиско вскинул свой мушкет и выстрелил.
Громкое эхо ружейного выстрела был подобно раскату грома.
Индеец вскрикнул и упал. Руфиско начал перезаряжать мушкет, а я смотрел, как индеец пытался подняться, а по его бедру растекалось большое кровавое пятно. Обессилев, он повалился наземь, кровь залила его ноги, другие же индейцы застыли на месте, словно каменные изваяния, оцепенев от ужаса и страха.
Руфиско положил мушкет на дно вельбота и налег на весла, делая глубокие гребки, помогая работе паруса. Вскоре мы вышли из зоны обстрела и оказались за пределами досягаемости индейских стрел. Лицо у Руфиско сделалось бледным, глаза округлились, и он с недоумением взирал на меня.
— Почему они стремятся нас убить, Барнабас?
— Для них мы нежелательные пришельцы. Мы не принадлежим к их племени, и они страшатся нас. Кроме того, у нас с собой есть товары, имущество и все прочее… все это представляет для них громадную ценность. Так устроен мир, Руфиско.
— Но ведь мы пришли к ним, чтобы торговать!
— Согласен. А ведь так же рассуждали и владельцы кораблей, которые были захвачены в открытом море каперами и пиратами. Мы будем вести торговлю с кем угодно и ничего ни у кого не станем отбирать, если на нас не нападут первыми.
— Индейцы так не рассуждают.
— Не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31