Она посмотрела на меня:
— Не знаю…
— Там нет другого, кроме одного, но он очень далеко, у моря. Мы торговали с чероки, с крик и, да, с начи.
— Перейдя реку, мы шли много дней. Когда я увидела горы, не поверила своим глазам. Ни'квана рассказывал о горах, но…
— Эти — выше.
— Как мне понравились горы! Никто не понял меня, кроме Ни'кваны. Я думаю, именно поэтому он выбрал меня, чтобы отправить сюда.
— Не очень-то легкий поход для женщины.
— Я — Солнце.
Костер едва горел, женщины работали, отблески пламени плясали на стенах пещеры, напомнив мне о пещере с танцующими призраками.
— Кто знает, о чем думал Ни'квана? Давно, еще маленькой, я рассказывала ему свои сны. — Она посмотрела на меня. — Ты видишь сны?
— Иногда.
— Мы верим, что после смерти есть жизнь, потому что видим тех, кто умер, во сне. Мы все уйдем туда — и моя мать, и мой отец. — Вдруг она повернулась ко мне: — Что ты будешь делать, когда кончатся холода?
— Уйду в горы. Хочу посмотреть, что там.
— Я рассказала ему сон. Я рассказала только Ни'кване. Сон о мальчике, который ушел в горы. Он был один, всегда один.
— Что делал мальчик? Куда он шел?
Она пожала плечами:
— Он был в горах. Шел один. Ничего не делал. Ах да! Однажды встретил медведя.
— Медведя?
— Очень большого медведя. Я испугалась за мальчика, но он заговорил со зверем, а тот встал на задние лапы и стал слушать. На одной стороне его морды виднелся белый шрам, след старой раны. Медведь внимательно смотрел на мальчика, слушал его слова, потом опустился на все четыре лапы и ушел прочь.
В пещере стало очень тихо. Одна из женщин обрабатывала оленью шкуру. Чтобы мездра стала мягкой, она втирала в нее костный мозг.
Индианка работала очень быстро, искусно, и я с удовольствием наблюдал за ней. Женщина носила черные мокасины. Я спросил о ней у Ичакоми.
— Она из народа понка. Вернулась с востока. Ее отец искал там дом предков. Вышла замуж за одного из наших мужчин.
— Я слышал о понка.
— Это хороший, сильный народ. — Она указала рукой в сторону севера. — Их дом там… далеко.
Мой отец, человек очень любознательный, собирал информацию у индейцев, приходивших к нам торговать. Он или Джереми Ринг подолгу беседовали со стариками и старухами. Некоторые из них рассказывали о понка и родственных им народах — омаха, ото, оседжи.
— Ты вернешься домой? — спросила она вдруг.
— Едва ли. Ко мне тоже приходят сны, но они приходят днем, когда я сижу один на склоне холма или когда лежу перед тем, как заснуть. Я мечтаю о том, что сделаю, кем стану.
— Станешь?
— Недостаточно только делать, нужно еще кем-то стать. Я хочу стать мудрее, сильнее, лучше. Вот, — я развел руки в стороны, — это мое «я», и оно еще несовершенно. Всего лишь сырой материал, над которым нужно работать. Я хочу сделать его лучше.
— Странная мысль, но мне нравится.
Мы сидели молча, потом я встал и вышел из пещеры. Равнина белела, укрытая снегом. Оглянувшись, я покачал головой. Что за место? Укрытие — да, но не больше. Человеку нужен дом.
Когда я вернулся, Кеокотаа уже сидел у огня.
— Он ушел, очень быстро. Ушел на юг.
— Дойдет ли?
— Дойдет. Он сильный.
Кеокотаа посмотрел на меня:
— Он еще вернется за ней. Приведет с собой много мужчин.
— Она уйдет отсюда еще до первой травы.
Он посмотрел на меня с жалостью:
— Ты, наверное, дурак.
Я разозлился:
— Она — Солнце. Ее народ ждет. И она хочет вернуться. Там ее дом.
Он собрал свои одеяла и устроился спать.
Всю ночь сыпал тихий снежок, покрывая землю. Все следы — наши, испанца — исчезли. Вокруг снова простиралась нетронутая целина.
Индейцы добыли только одну антилопу. Наши мясные запасы постепенно сокращались, а начи не привыкли охотиться на заснеженных равнинах. В их глазах появился страх. Все -и земля, и погода были для них чужими. Здесь не было прекрасных лесов, деревьев, свисающего с них мха, заболоченных речных протоков. Реки замерзли, леса завалило снегом, и звери залегли, пережидая холод.
Чтобы сохранить тепло, мы завесили вход в пещеру шкурой бизона.
Поправив костер, я сдвинул вместе толстые поленья, лег на свои одеяла и стал думать о завтрашнем дне. Сейчас я — главный и отвечаю за всех.
Снег пока мягкий и глубокий. Надо сделать снегоступы. Повернувшись на бок, я уставился на огонь. Снаружи выл ветер, занавеска шевелилась, в пещеру задувало снег.
По стенам двигались тени. Оставил ли я позади те, другие тени? Или они пришли со мной из той пещеры, в которой я нашел их?
Я надеялся, что это дружественно настроенные тени, и уж если они со мной, то помогут добыть немного дичи. В конце концов, я ведь только выразил мертвым свое уважение и не потревожил их.
А вдруг ночью придет враг? Снег так мягок, что шаги по нему не слышны вообще.
Когда лежишь ночью без сна, много мыслей приходит в голову.
Завтра я должен выйти и добыть мяса. Мы еще не страдали от голода, но зима предстояла долгая и. холодная.
Что это за огромное животное, о котором говорил Кеокотаа? Паснута, мохнатый зверь, похожий на слона. Я улыбнулся в темноте. Если такой зверь существует, хорошо бы встретиться с ним. Тогда мяса хватило бы на всю зиму.
Откуда Кеокотаа пришла в голову такая идея?
Костер потрескивал, тяжелая меховая занавеска шевелилась от ветра. Глаза мои закрылись, и я заснул. Во сне на снегу встретился лицом к лицу с огромным страшным существом величиной с трех бизонов, с громадным лохматым зверем с загнутыми бивнями и красными глазами. Он шел на меня… и вот уже совсем рядом…
Я проснулся в холодном поту. От костра остались одни угольки, дрожа, я вспоминал чудовище, которое только что привиделось мне, его крошечные глазки, красные от злобы, когда он наступал на меня.
Добавив дров в костер, я снова лег, все еще дрожа. Добыть бы бизона или пару рыжих оленей. Больше мне ничего не нужно, так как я хотел вернуться к…
Мои глаза широко открылись. К чему? Что у меня было, к чему я хотел бы вернуться?
Мне нужно добыть мясо. Мне нужна успешная охота. Я повернулся, стараясь не впускать холод под одеяло. Я больше ничего не хотел… ничего.
Потом я заснул, боясь, что лохматое чудовище вернется, но оно не вернулось.
Пришел рассвет, холодный и ясный. Белый снег и тишина.
Глава 21
Я потянулся к охапке дров и подбросил в костер несколько веток. Потом снова лег и стал ждать, когда в пещере станет теплее. Было очень холодно. Наступило то время, когда человеку следует прилагать максимум усилий, чтобы выжить.
Я не знал, как долго продержатся такие морозы, а нам уже сейчас требовалось мясо. Мы дали немного Гомесу, когда он уходил, да и семнадцать едоков прокормить совсем непросто. Кеокотаа приобрел опыт выживания в холодное время, пожив в далекой северной стране. Мое же знакомство с морозами ограничивалось двумя короткими походами, да недолгим пребыванием высоко в горах.
В такие морозы звери старались спрятаться. Медведи залегли в берлоги. Найти зверя можно было только случайно. Правда, глубокий снег давал мне некоторое преимущество.
Несколько дней тому назад я срезал у реки несколько ивовых прутьев и положил их около огня, чтобы оттаяли. Затем медленно, осторожно согнул одну из веток в кольцо. Потом привязал поперек кольца сыромятные ремешки. У меня получилась пара грубых, но очень удобных снегоступов. Позже, когда будет время, я намеревался сделать другие, получше.
Привязав снегоступы к ногам, я взял лук и вышел, стараясь выбирать дорогу полегче.
Каждый шаг требовал осторожности. У человека, получившего травму, мало шансов выжить при таком сильном морозе. Камни и поваленные деревья стали скользкими, и я старался их обходить. У меня было мало надежды найти дичь, и я направился на другую сторону долины, в лесок, где мы еще не охотились. Хорошо, если бы там в глубоком снегу залегли олени. Тогда я спугну их и застрелю одного.
Было по-зимнему тихо. Снег скрипел под ногами. Я не торопился, зная, что потеть в такую погоду нельзя: есть риск замерзнуть.
Прошагав около мили, я остановился под прикрытием трех огромных сосен и огляделся, разыскивая место, где могли бы залечь олени. В теплую погоду они предпочитали бродить под деревьями, но теперь укрывались от мороза и ветра.
Поскольку я отправился один, некому было предупредить меня о предательских белых пятнах, которые появились на носу и скулах. Я просто прикрывал нос рукой, одетой в рукавицу. Лицо мое свело от холода. Вскоре я углубился в лес, ступая очень осторожно.
Несколько раз я проверял сугробы, в которых вполне могли скрываться олени, но ничего не обнаружил. Отдохнув, я снова отправился в путь. Иногда мне попадались птичьи следы на снегу, а один раз я увидел несколько пятен крови. Ласка или куница добыла здесь какое-то пропитание.
Утро сменилось полднем. Надо было возвращаться, если я хотел достичь пещер до наступления темноты
Я обогнул осинник, вспомнив, что многие животные любят осину и травы, растущие под ней. Голые деревья, покрытые инеем, издали напоминали облака. Я свернул к дубам, и вдруг прямо у меня из-под ног из сугроба выскочил лось. Поначалу он опустил голову и выставил рога, но потом решил убежать.
Я поднял лук — он был наготове — и выстрелил, но прицелиться как следует не успел, не хватило времени. Стрела глубоко вошла в шею зверя, прямо за ухом. Лось покачнулся и упал. Я подбежал к нему, нащупывая нож.
Чтобы нанести смертельный удар, я встал над лосем, расставив ноги. Но тут он рванулся, и я оказался у него на спине. Лось прыгнул вперед. Одной рукой я схватился за рог, другой ударил. Нож скользнул по кости и чуть не вошел мне в бедро. Второй удар оказался точнее. Зверь подо мной упал замертво. Сломанная нога подвернулась, я свалился в снег.
С минуту я лежал. Затем медленно поднялся, подобрал лук и нож, снял снегоступы и занялся тушей, отрезая лучшие куски мяса, пока оно не затвердело на морозе.
Когда я закончил, было уже темно. Сложив мясо в лосиную шкуру, я снова надел снегоступы и двинулся назад.
Выбравшись из леса, я посмотрел на другую сторону долины и увидел только темную линию, без просветов.
Как далеко я уклонился к западу?
Передо мной лежало широкое снежное поле, за ним темнели лес и горы. Где-то там находились наши пещеры, но у меня за плечами была неподъемная ноша, идти с которой по глубокому снегу стало трудно. К тому же заметно усилился мороз. Если сбиться с пути, можно бродить полночи. А то и погибнуть от холода. Я точно не знал, какая была температура, но определенно ниже нуля.
Согнувшись под тяжестью, я пошел через заснеженное поле, стараясь держать к востоку. Время от времени дышал на пальцы, чтобы их согреть. Неуклюжие и грубые снегоступы стесняли движения.
Мело. Ветер то стихал, то налетал с новой силой. Внезапные его порывы бросали мне в лицо пригоршни снега. Я понял, что мое спасение — увидеть огонь, если кто-нибудь случайно выйдет из пещеры. Правда, в такое время шансов на это мало.
Чтобы пересечь поле, мне понадобился по крайней мере час. Начиналась метель. Я остановился, воткнул лук в снег и стал бить себя руками по бедрам, чтобы восстановить циркуляцию крови.
Какая-то черная тень возникла на снегу прямо передо мной, я вгляделся — волк!
Где один волк, там и вся стая…
Несомненно, они учуяли мясо и свежую кровь.
Я двинулся прямо на волка.
Он отбежал ярдов на десять.
С огромной своей ношей я шел медленно и тяжело, цепляясь за ветви деревьев. Кроме того, мне не хотелось налететь на какой-нибудь корень или корягу, засыпанную снегом.
Остановившись на краю леса, я втянул носом воздух, надеясь учуять запах дыма. Ничего.
Что делать? Остаться здесь, разжечь костер и приготовиться к бою с волками?
Но если я не вернусь, Кеокотаа или другие пойдут меня искать. Начи не знакомы с сильными морозами, пропадут. Неуклюже обернувшись, я увидел волка, готового к прыжку, всего в пятидесяти ярдах от меня!
Замахнувшись, я попытался отогнать его, но свежее мясо притягивало его как магнит. Волк отбежал всего на несколько футов и остановился.
Где я оказался? Возможно, пещеры находились в нескольких ярдах отсюда, но я понятия не имел, куда повернуть. Я снова замахнулся на волка.
Их было уже два, и они наблюдали за мной. Чувствовали, что здесь что-то неладно.
Река! Если бы найти реку… Она где-то поблизости. Я поправил свой тюк. Его тяжести хватило бы и на троих, но оставить мясо в снегу означало подарить его волкам, а будет ли еще такая удачная охота? Согнувшись под тяжестью груза, я с трудом плелся вдоль стены леса.
Волки не отставали. Я закричал на них, надеясь, что мой голос достигнет пещер.
Ничего.
Волки не обращали внимания на крик. Запах крови будил в них аппетит, запах исходил от меня. Несмотря на сильный мороз, звери вышли на охоту, вероятно, они были не просто голодны, они умирали.
Поворачиваться с такой ношей очень неудобно, но мне нужно было оглядеться. Волки остановились поодаль. Не угадаешь, когда первый из них решится прыгнуть.
Лук в таком случае — плохое оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43