Был кратковременно отрезвляющий эффект, были аплодисменты, имело место даже похлопывание по плечу, но, в общем, и всё. Мероприятие после короткой заминки продолжилось, а уже через неделю никто про этот случай и не вспоминал. Даже он сам.
Павел посмотрел на пустую рюмку Чекалина, сосредоточился и поднял ее в воздух с легкостью. И сразу вспомнил про ковер, вставший перед ним непреодолимой стеной.
Рюмка мягко опустилась на стол.
– А налить старому товарищу слабо?
С бутылкой тоже, в общем, получилось. Она чуточку вихляла в воздухе, когда коньяк, выливаясь из горлышка, менял центр тяжести сосуда, но при этом и капли мимо не пролилось.
– Знаешь что? А оставайся, а? Мы тут с тобой такое заварим! Я серьезно.
– Спасибо, конечно. Но как-то…
– Брось! Интеллигентщина это и все такое. Проще говоря, неуверенность. Дают – бери, бьют – беги. Давай за это и выпьем.
Чекалин поднял рюмку, взглядом призывая последовать его примеру, они чокнулись и лихо выпили. Со стороны посмотреть – любо-дорого. Гусары отдыхают.
Но Павел, пришибленный интеллигентщиной и всем таким прочим, сказал, нарушая традицию:
– Я не знаю. Надо подумать. И вообще…
– Брось! – Теперь было видно, что Чекалин изрядно пьян. – Знаешь, что я тебе расскажу? Ну вот, как ты думаешь, почему я здесь поселился? Именно в этом месте?
– Да откуда ж я знаю.
Разговор теперь стал отчетливо напоминать характер пьяного трепа, когда все сначала клянутся в любви и вечной дружбе, а потом ни с того ни с сего начинают бить друг дружку по морде. Пора завязывать.
– Этот монастырь не просто крепость или там оплот веры. Это! – Чекалин поднял вверх палец и сделал многозначительную паузу, всем своим видом показывая, что сейчас он произнесет нечто эпохальное. Откроет тайну. Нет – Истину! – Охранная зона!
– Чего?
– Того самого. Но это завтра. Завтра. Не в темноте же шарить. Расскажи-ка ты пока про себя. Не стесняйся. Уж коли приехал, так не молчи. Может, помогу тебе чем.
Уходить от ответа во второй раз выглядело бы и вовсе нахальством, поэтому Павел, стараясь не очень вдаваться в детали, изложил историю последних дней.
– Я вообще не понимаю, как такое может быть, – заключил он. – Понимаешь? Все как сговорились. Ну не я это! Веришь?
– Да я-то верю. И Петрович, думаю, тоже. Иначе бы он не дал тебе мой адресок. Но тогда кто же наследил-то?
– Я бы сам хотел узнать.
– Слушай, а у тебя нет, скажем, брата-близнеца?
– Да откуда!
– Или другого кровного родственника. Отец, сын.
– Только мать. Но я тебя уверяю!
– Это понятно, – отмахнулся Чекалин. – Тогда странно.
– Слушай, а вот ты по поводу брата сказал. Что, такое возможно?
– Сам я, честно говоря, не сталкивался с таким, но разговор о чем-то подобном как-то имел место. Хотя при большом желании, а главное, умении, отличия, конечно же, отыщутся. Это как с отпечатками пальцев. Но уж если экспертизу сам Петрович проводил! – Чекалин развел руками. – То есть точно нет? Может, ты не в курсе? Знаешь, как в детективах пишут? Родилась двойня, но второго ребеночка украли, а матери сообщили, что тот умер. В роду-то у вас двойни-тройни бывали?
– Ничего такого не слышал. Ну уж до прадедов точно. А там, сам понимаешь. И по поводу украли тоже вряд ли. Роды у матери принимал хороший знакомый отца. Можно сказать, друг. Я, кстати, знаю его.
– Что, наведывается? – заинтересовался Чекалин.
– Да нет, с чего бы. Нет, как-то очень давно шли вместе с отцом и случайно встретили его. Ну он и сказал, мол, вот человек, который тебя на свет белый вытащил. Больше, кажется, и не встречались. Так что вряд ли.
– Да, не похоже. Ну что, давай спать? Утро вечера мудренее.
Заснул Павел сразу и спал, кажется, без сновидений, хотя на новом месте, как правило, засыпал плохо, долго ворочаясь и прилаживаясь к незнакомой лежанке. Тут же, как ни странно, и минуты не прошло, как он отключился. Прошедший день выдался тяжелым, из-за этого, должно быть, и вырубился. Да и алкоголь сказал свое веское слово. Вопреки расхожей и не больно-то смешной шутке, гуляющей в их среде с незапамятных времен, гласившей, что, заснув в доме волшебника, рискуешь проснуться с волшебной палочкой в известном месте, он отошел ко сну спокойно и без тревог.
Глава 13
СЛЕДСТВИЕ
Смотреть на это было тяжело. Вид смерти на неподготовленного человека и вообще-то действует не лучшим образом, но когда умирает кто-то такой молодой, да еще по собственной воле, это производит особенно сильное впечатление.
Мальчишка лежал в ванной с перерезанными венами. От крови вода стала красной и непрозрачной, так что тела под ней практически не было видно, угадывались только очертания. Голова, склоненная набок, тоже наполовину скрыта, так что выражение лица толком не разглядеть.
Когда они – Горнин и Перегуда – вошли в ванную комнату, на полу сидела кошка, обычная трехцветная кошка в еле заметную серую полоску, из тех, что можно увидеть на любом дворе, и лакала из розоватой лужицы.
Горнин, на правах гостя шедший первым, увидев ее, сначала остолбенел, настолько сюрреалистичным было это зрелище, а потом так страшно крикнул: "Брысь!", что кошка рванула с места, пролетев у него между ног, оставляя на полу мокрые отпечатки почему-то только одной лапы.
– Ну ни хрена себе заявочки! – сказал маг-директор, повторяя любимую фразу истопника скорбного дома, с которым когда-то был знаком. Уже много лет он не произносил эту присказку, а тут она вдруг сама слетела с языка. – Что это у тебя за зоопарк тут?
– Это его кошка, – ответил Перегуда, взглядом показывая на ванну.
– Да уж, – покачал головой Горнин, не находя слов. Кошка и впрямь была тут совсем не к месту. И уж тем более за подобным занятием. – А он вообще кто?
– Мой воспитанник, – сказал хозяин усадьбы таким тоном, что у кого другого желание задавать вопросы отбило бы начисто.
– Вот как? А не маловат ли? Что молчишь, Рома?
– Не твое дело! – огрызнулся тот.
– Как это не мое? Интересно! Ты тут у себя детский сад, понимаешь, разводишь, а дело не мое. Давай колись. А то у меня уж очень нехорошие мысли возникают.
– Это сын моих знакомых, – отчеканил Перегуда. – Он временно живет здесь.
– Вот именно что живет. И не хватало бы еще, что незнакомых.
– Ты не имеешь права меня допрашивать, и мы здесь не за этим. Давай работать.
– Ладно, – не стал упорствовать генеральный директор ООО «Лад». – Мы еще успеем вернуться к этому вопросу. А сейчас действительно давай поработаем. Надеюсь, тут никто ничего, так сказать…
– Как ты смеешь меня подозревать!
– Почему бы мне не посметь? Смею, Рома. Кто мне это запретит? Ты? Тогда зачем приглашал? Мог бы и без меня, сам, по-тихому.
– Тут замешан твой человек! – твердо заявил Перегуда.
Они стояли в ванной, над мертвым телом мальчишки, и переругивались, больше всего напоминая двух старых склочников, впавших в маразм, а не практикующих магов с огромным опытом и возможностями. Посмотреть на них со стороны, послушать – полный идиотизм. Но уж очень они друг друга не любили, и события сегодняшнего дня это только усугубили.
– Ты ошибаешься. Уже не мой. Твой, Рома. Я его передал тебе со всеми потрохами. По твоему, кстати, настоянию. И, чуть не забыл, я там тебе презентик привез, в машине остался. Бутылочку коньяка коллекционного. Напомни потом, ладно?
Перегуда буркнул: "Перебьюсь без твоих подарков" – и принялся работать, снимая с крохотного помещения следы магического воздействия. Потом они, действуя согласованно и молча, подступили к ванной.
От их присутствия, от испарения теплой воды, замешанной на крови, находиться тут было трудно. Сладковатый запах плоти давил на обоняние и психику, хотелось побыстрее покинуть место смерти, но два маг-директора старались стоически выполнять свои обязанности квалифицированных экспертов, не прибегая при этом к воздействию на окружающую среду, что могло бы значительно упростить их пребывание здесь.
Они не первый год работали в паре, и технология снятия «отпечатков» была ими давно оговорена и отработана. Другое дело, что в последнее время они старались насколько возможно ограничить свои встречи, но на их профессионализме это не сказывалось. Их магические следы никоим образом не должны накладывать либо воздействовать на магические следы того, чьи действия они расследовали и изучали. Редко, очень редко, на их общей памяти всего раза три, но порой возникали ситуации, когда арбитром в их споре, буде такой возникал, выступал кто-то третий, для которого следы следовало сохранить в неприкосновенности. Один раз, и обоим это воспоминание не доставляло удовольствия, это был коллегиальный арбитраж. Несмотря на то что такой показатель – всего один случай за всю практику – мог считаться более чем удовлетворительным, повторять тот опыт никому из них не хотелось. Для обоих это было сродни тому, как если бы они находились под трибуналом. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.
– Ты закончил? – спросил Перегуда.
– Нет еще. Давай-ка по комнатам еще пройдемся.
Спорить в таких случаях не полагалось, но тем не менее Перегуда спросил:
– Зачем это? И так достаточно.
– Как знаешь. – Горнин вышел из ванной, жадно вдыхая показавшийся удивительно свежим воздух, хотя наверняка и здесь пахло кровью и смертью, только по сравнению с маленькой и душной ванной, где остывало тело мальчишки, перерезавшего себе вены обыкновенным перочинным ножиком, которые с некоторых пор в любом киоске свободно продают чуть ли не младенцам, это было уже незаметно.
– Ладно.
И они опять стали работать, собирая следы.
За пределами гостевых апартаментов, где трудились сейчас два мага, шла обычная жизнь. Люди что-то делали, ели, ругались, убивали друг друга, любили, совершали покупки, мечтали и предавались страстям, но тут, в относительно небольшом пространстве, два человека, каждый из которых при желании мог бы стать королем, кинозвездой, предсказателем, подпольным миллионером, прожигающим жизнь, да и вообще кем угодно, трудились в поте лица, проявляя усердие куда большее, чем иной следователь, прибывший на убийство. Посторонний же человек, если б такой случайно попал сюда в это время, с немалым удивлением увидел бы, как два немолодых мужика, явно не бедствующие, не то что ходят, а еле передвигаются по комнате, приоткрыв рты и рыская глазами по сторонам, совершая при этом дурацкие движения руками. Двое слепоглухонемых сумасшедших ищут выход, не иначе.
– Ну, все? – наконец спросил Перегуда.
– Думаю, да. Пока.
На это многозначительное «пока», означающее не что иное, как намек на возможные будущие неприятности, Роман Георгиевич предпочел не обращать внимания. Тоже пока. Не царское это дело.
– Тогда пошли.
– Ты милицию вызывать будешь?
– А сам как считаешь? – язвительно поинтересовался Перегуда. – Ясное дело! Что же мне, в огороде его хоронить?
– Откуда мне знать, – пробормотал Горнин как бы про себя. В театре такие реплики обозначают пометкой "в сторону". – У тебя аппаратура сертифицирована?
– И опломбирована!
– А ты хорошо подготовился.
– Не дури, ты прекрасно понимаешь, что я здесь ни при чем.
– Да? А вот я что-то не помню, чтобы эксперту в индивидуальном порядке было разрешено не то что закупать, а даже пользоваться техникой. Как ты это объяснишь?
– Тебе я ничего объяснять не собираюсь, и не надейся. Так ты идешь?
– Ладно. Но пломбы я проверю. И еще одно. Я хочу, чтобы тут поработала моя "нюхачка".
– Зачем? Через полчаса мы с тобой и так все будем знать, без всяких там твоих девок.
– Тогда едем в Подольск.
Несколько секунд Перегуда сверлил своего оппонента огненным взглядом. Сумел бы – испепелил к чертовой матери!
– Я тебя еще раз спрашиваю – зачем? – наконец проговорил он, затолкав внутрь себя свои чувства. Спросил почти спокойно.
– Вообше-то я мог бы сказать, что это мое условие и на этом остановиться, но я тебе отвечу. Она брала его след. Все эти дни. И ты, подозреваю, в курсе. Она должна идти по следу до конца. Это ее работа, и она ее выполнит.
– Ищейка? – надменно спросил Перегуда. И уточнил для полной ясности: – Легавая.
Горнин посмотрел на него долгим взглядом. Никакой доброты в нем не угадывалось. Ни на йоту.
– Так кто тебе был этот парнишка? – спросил он. – Будем разбираться?
– Ладно. Я согласен, – Перегуда скривился. – Пусть нюхает.
– Предупреди своих людей, а я сейчас ей позвоню.
– Только побыстрее! Мне еще милицию вызывать.
– Вызовешь, – рассеянно проговорил Горнин, доставая из кармана телефон. – Нам сейчас не о том нужно думать. Марина? Да, я. Я сейчас на даче у Романа Георгиевича. Срочно требуется твое присутствие. Адрес возьми у секретарши. Жду тебя минут через сорок, а лучше раньше. «Пробки»? Ну, это мы возьмем на себя. Правильно я говорю, Рома? Все, жду тебя. Оба ждем. Ну вот, скоро будет, – сообщил он Перегуде.
– Что-то мне твоя идея не нравится.
– А мне не нравится то, что здесь происходит. Будем сравнивать? И вообще! – заключил Горнин таким тоном, что было понятно – человек нарывается на скандал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Павел посмотрел на пустую рюмку Чекалина, сосредоточился и поднял ее в воздух с легкостью. И сразу вспомнил про ковер, вставший перед ним непреодолимой стеной.
Рюмка мягко опустилась на стол.
– А налить старому товарищу слабо?
С бутылкой тоже, в общем, получилось. Она чуточку вихляла в воздухе, когда коньяк, выливаясь из горлышка, менял центр тяжести сосуда, но при этом и капли мимо не пролилось.
– Знаешь что? А оставайся, а? Мы тут с тобой такое заварим! Я серьезно.
– Спасибо, конечно. Но как-то…
– Брось! Интеллигентщина это и все такое. Проще говоря, неуверенность. Дают – бери, бьют – беги. Давай за это и выпьем.
Чекалин поднял рюмку, взглядом призывая последовать его примеру, они чокнулись и лихо выпили. Со стороны посмотреть – любо-дорого. Гусары отдыхают.
Но Павел, пришибленный интеллигентщиной и всем таким прочим, сказал, нарушая традицию:
– Я не знаю. Надо подумать. И вообще…
– Брось! – Теперь было видно, что Чекалин изрядно пьян. – Знаешь, что я тебе расскажу? Ну вот, как ты думаешь, почему я здесь поселился? Именно в этом месте?
– Да откуда ж я знаю.
Разговор теперь стал отчетливо напоминать характер пьяного трепа, когда все сначала клянутся в любви и вечной дружбе, а потом ни с того ни с сего начинают бить друг дружку по морде. Пора завязывать.
– Этот монастырь не просто крепость или там оплот веры. Это! – Чекалин поднял вверх палец и сделал многозначительную паузу, всем своим видом показывая, что сейчас он произнесет нечто эпохальное. Откроет тайну. Нет – Истину! – Охранная зона!
– Чего?
– Того самого. Но это завтра. Завтра. Не в темноте же шарить. Расскажи-ка ты пока про себя. Не стесняйся. Уж коли приехал, так не молчи. Может, помогу тебе чем.
Уходить от ответа во второй раз выглядело бы и вовсе нахальством, поэтому Павел, стараясь не очень вдаваться в детали, изложил историю последних дней.
– Я вообще не понимаю, как такое может быть, – заключил он. – Понимаешь? Все как сговорились. Ну не я это! Веришь?
– Да я-то верю. И Петрович, думаю, тоже. Иначе бы он не дал тебе мой адресок. Но тогда кто же наследил-то?
– Я бы сам хотел узнать.
– Слушай, а у тебя нет, скажем, брата-близнеца?
– Да откуда!
– Или другого кровного родственника. Отец, сын.
– Только мать. Но я тебя уверяю!
– Это понятно, – отмахнулся Чекалин. – Тогда странно.
– Слушай, а вот ты по поводу брата сказал. Что, такое возможно?
– Сам я, честно говоря, не сталкивался с таким, но разговор о чем-то подобном как-то имел место. Хотя при большом желании, а главное, умении, отличия, конечно же, отыщутся. Это как с отпечатками пальцев. Но уж если экспертизу сам Петрович проводил! – Чекалин развел руками. – То есть точно нет? Может, ты не в курсе? Знаешь, как в детективах пишут? Родилась двойня, но второго ребеночка украли, а матери сообщили, что тот умер. В роду-то у вас двойни-тройни бывали?
– Ничего такого не слышал. Ну уж до прадедов точно. А там, сам понимаешь. И по поводу украли тоже вряд ли. Роды у матери принимал хороший знакомый отца. Можно сказать, друг. Я, кстати, знаю его.
– Что, наведывается? – заинтересовался Чекалин.
– Да нет, с чего бы. Нет, как-то очень давно шли вместе с отцом и случайно встретили его. Ну он и сказал, мол, вот человек, который тебя на свет белый вытащил. Больше, кажется, и не встречались. Так что вряд ли.
– Да, не похоже. Ну что, давай спать? Утро вечера мудренее.
Заснул Павел сразу и спал, кажется, без сновидений, хотя на новом месте, как правило, засыпал плохо, долго ворочаясь и прилаживаясь к незнакомой лежанке. Тут же, как ни странно, и минуты не прошло, как он отключился. Прошедший день выдался тяжелым, из-за этого, должно быть, и вырубился. Да и алкоголь сказал свое веское слово. Вопреки расхожей и не больно-то смешной шутке, гуляющей в их среде с незапамятных времен, гласившей, что, заснув в доме волшебника, рискуешь проснуться с волшебной палочкой в известном месте, он отошел ко сну спокойно и без тревог.
Глава 13
СЛЕДСТВИЕ
Смотреть на это было тяжело. Вид смерти на неподготовленного человека и вообще-то действует не лучшим образом, но когда умирает кто-то такой молодой, да еще по собственной воле, это производит особенно сильное впечатление.
Мальчишка лежал в ванной с перерезанными венами. От крови вода стала красной и непрозрачной, так что тела под ней практически не было видно, угадывались только очертания. Голова, склоненная набок, тоже наполовину скрыта, так что выражение лица толком не разглядеть.
Когда они – Горнин и Перегуда – вошли в ванную комнату, на полу сидела кошка, обычная трехцветная кошка в еле заметную серую полоску, из тех, что можно увидеть на любом дворе, и лакала из розоватой лужицы.
Горнин, на правах гостя шедший первым, увидев ее, сначала остолбенел, настолько сюрреалистичным было это зрелище, а потом так страшно крикнул: "Брысь!", что кошка рванула с места, пролетев у него между ног, оставляя на полу мокрые отпечатки почему-то только одной лапы.
– Ну ни хрена себе заявочки! – сказал маг-директор, повторяя любимую фразу истопника скорбного дома, с которым когда-то был знаком. Уже много лет он не произносил эту присказку, а тут она вдруг сама слетела с языка. – Что это у тебя за зоопарк тут?
– Это его кошка, – ответил Перегуда, взглядом показывая на ванну.
– Да уж, – покачал головой Горнин, не находя слов. Кошка и впрямь была тут совсем не к месту. И уж тем более за подобным занятием. – А он вообще кто?
– Мой воспитанник, – сказал хозяин усадьбы таким тоном, что у кого другого желание задавать вопросы отбило бы начисто.
– Вот как? А не маловат ли? Что молчишь, Рома?
– Не твое дело! – огрызнулся тот.
– Как это не мое? Интересно! Ты тут у себя детский сад, понимаешь, разводишь, а дело не мое. Давай колись. А то у меня уж очень нехорошие мысли возникают.
– Это сын моих знакомых, – отчеканил Перегуда. – Он временно живет здесь.
– Вот именно что живет. И не хватало бы еще, что незнакомых.
– Ты не имеешь права меня допрашивать, и мы здесь не за этим. Давай работать.
– Ладно, – не стал упорствовать генеральный директор ООО «Лад». – Мы еще успеем вернуться к этому вопросу. А сейчас действительно давай поработаем. Надеюсь, тут никто ничего, так сказать…
– Как ты смеешь меня подозревать!
– Почему бы мне не посметь? Смею, Рома. Кто мне это запретит? Ты? Тогда зачем приглашал? Мог бы и без меня, сам, по-тихому.
– Тут замешан твой человек! – твердо заявил Перегуда.
Они стояли в ванной, над мертвым телом мальчишки, и переругивались, больше всего напоминая двух старых склочников, впавших в маразм, а не практикующих магов с огромным опытом и возможностями. Посмотреть на них со стороны, послушать – полный идиотизм. Но уж очень они друг друга не любили, и события сегодняшнего дня это только усугубили.
– Ты ошибаешься. Уже не мой. Твой, Рома. Я его передал тебе со всеми потрохами. По твоему, кстати, настоянию. И, чуть не забыл, я там тебе презентик привез, в машине остался. Бутылочку коньяка коллекционного. Напомни потом, ладно?
Перегуда буркнул: "Перебьюсь без твоих подарков" – и принялся работать, снимая с крохотного помещения следы магического воздействия. Потом они, действуя согласованно и молча, подступили к ванной.
От их присутствия, от испарения теплой воды, замешанной на крови, находиться тут было трудно. Сладковатый запах плоти давил на обоняние и психику, хотелось побыстрее покинуть место смерти, но два маг-директора старались стоически выполнять свои обязанности квалифицированных экспертов, не прибегая при этом к воздействию на окружающую среду, что могло бы значительно упростить их пребывание здесь.
Они не первый год работали в паре, и технология снятия «отпечатков» была ими давно оговорена и отработана. Другое дело, что в последнее время они старались насколько возможно ограничить свои встречи, но на их профессионализме это не сказывалось. Их магические следы никоим образом не должны накладывать либо воздействовать на магические следы того, чьи действия они расследовали и изучали. Редко, очень редко, на их общей памяти всего раза три, но порой возникали ситуации, когда арбитром в их споре, буде такой возникал, выступал кто-то третий, для которого следы следовало сохранить в неприкосновенности. Один раз, и обоим это воспоминание не доставляло удовольствия, это был коллегиальный арбитраж. Несмотря на то что такой показатель – всего один случай за всю практику – мог считаться более чем удовлетворительным, повторять тот опыт никому из них не хотелось. Для обоих это было сродни тому, как если бы они находились под трибуналом. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.
– Ты закончил? – спросил Перегуда.
– Нет еще. Давай-ка по комнатам еще пройдемся.
Спорить в таких случаях не полагалось, но тем не менее Перегуда спросил:
– Зачем это? И так достаточно.
– Как знаешь. – Горнин вышел из ванной, жадно вдыхая показавшийся удивительно свежим воздух, хотя наверняка и здесь пахло кровью и смертью, только по сравнению с маленькой и душной ванной, где остывало тело мальчишки, перерезавшего себе вены обыкновенным перочинным ножиком, которые с некоторых пор в любом киоске свободно продают чуть ли не младенцам, это было уже незаметно.
– Ладно.
И они опять стали работать, собирая следы.
За пределами гостевых апартаментов, где трудились сейчас два мага, шла обычная жизнь. Люди что-то делали, ели, ругались, убивали друг друга, любили, совершали покупки, мечтали и предавались страстям, но тут, в относительно небольшом пространстве, два человека, каждый из которых при желании мог бы стать королем, кинозвездой, предсказателем, подпольным миллионером, прожигающим жизнь, да и вообще кем угодно, трудились в поте лица, проявляя усердие куда большее, чем иной следователь, прибывший на убийство. Посторонний же человек, если б такой случайно попал сюда в это время, с немалым удивлением увидел бы, как два немолодых мужика, явно не бедствующие, не то что ходят, а еле передвигаются по комнате, приоткрыв рты и рыская глазами по сторонам, совершая при этом дурацкие движения руками. Двое слепоглухонемых сумасшедших ищут выход, не иначе.
– Ну, все? – наконец спросил Перегуда.
– Думаю, да. Пока.
На это многозначительное «пока», означающее не что иное, как намек на возможные будущие неприятности, Роман Георгиевич предпочел не обращать внимания. Тоже пока. Не царское это дело.
– Тогда пошли.
– Ты милицию вызывать будешь?
– А сам как считаешь? – язвительно поинтересовался Перегуда. – Ясное дело! Что же мне, в огороде его хоронить?
– Откуда мне знать, – пробормотал Горнин как бы про себя. В театре такие реплики обозначают пометкой "в сторону". – У тебя аппаратура сертифицирована?
– И опломбирована!
– А ты хорошо подготовился.
– Не дури, ты прекрасно понимаешь, что я здесь ни при чем.
– Да? А вот я что-то не помню, чтобы эксперту в индивидуальном порядке было разрешено не то что закупать, а даже пользоваться техникой. Как ты это объяснишь?
– Тебе я ничего объяснять не собираюсь, и не надейся. Так ты идешь?
– Ладно. Но пломбы я проверю. И еще одно. Я хочу, чтобы тут поработала моя "нюхачка".
– Зачем? Через полчаса мы с тобой и так все будем знать, без всяких там твоих девок.
– Тогда едем в Подольск.
Несколько секунд Перегуда сверлил своего оппонента огненным взглядом. Сумел бы – испепелил к чертовой матери!
– Я тебя еще раз спрашиваю – зачем? – наконец проговорил он, затолкав внутрь себя свои чувства. Спросил почти спокойно.
– Вообше-то я мог бы сказать, что это мое условие и на этом остановиться, но я тебе отвечу. Она брала его след. Все эти дни. И ты, подозреваю, в курсе. Она должна идти по следу до конца. Это ее работа, и она ее выполнит.
– Ищейка? – надменно спросил Перегуда. И уточнил для полной ясности: – Легавая.
Горнин посмотрел на него долгим взглядом. Никакой доброты в нем не угадывалось. Ни на йоту.
– Так кто тебе был этот парнишка? – спросил он. – Будем разбираться?
– Ладно. Я согласен, – Перегуда скривился. – Пусть нюхает.
– Предупреди своих людей, а я сейчас ей позвоню.
– Только побыстрее! Мне еще милицию вызывать.
– Вызовешь, – рассеянно проговорил Горнин, доставая из кармана телефон. – Нам сейчас не о том нужно думать. Марина? Да, я. Я сейчас на даче у Романа Георгиевича. Срочно требуется твое присутствие. Адрес возьми у секретарши. Жду тебя минут через сорок, а лучше раньше. «Пробки»? Ну, это мы возьмем на себя. Правильно я говорю, Рома? Все, жду тебя. Оба ждем. Ну вот, скоро будет, – сообщил он Перегуде.
– Что-то мне твоя идея не нравится.
– А мне не нравится то, что здесь происходит. Будем сравнивать? И вообще! – заключил Горнин таким тоном, что было понятно – человек нарывается на скандал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49