Подожди.
И опять. Было очень похоже, что вместо точки Горнин поставил знак вопроса. Или ей показалось?
– Нет, – отрезала она. – Я сама.
И спустя секунду поправилась, почувствовав категоричность своего тона, граничащего с хамством:
– По крайней мере пока.
– Как знаешь, – кивнул Горнин.
Сейчас он не был похож на всесильного маг-директора, перед которым трепещут дворники и сильные мира сего. Больше всего он смахивал на человека, попавшего в трудное положение, выход из которого зависит уже не от него самого, а от кого-то другого.
Вернувшись к себе, Марина несколько минут занималась тем, что выдвигала ящики стола и просматривала их содержимое, как человек, который хочет забрать свои личные вещи с тем, чтобы больше сюда не возвращаться. В какой-то книжке она вычитала и запомнила выражение "настроение ниже нуля". Наверное, у нее сейчас было такое же. А какое оно может быть у человека, вступившего на путь обмана и предательства?
Но, едва вспомнив ту фразу, сжала зубы и обругала себя самыми грязными словами, какие только смогла вспомнить. Не поддаваться! Не раскисать! Работай!
Так когда-то она начинала свой путь практикующего мага, превращаясь в него из полусумасшедшей девчонки, умеющей угадывать болезни. Над ней подсмеивались, откровенно издевались, заставляя с завязанными глазами распознавать то, что находится под грязной повязкой, куда вечно пьяный папаша мог, глумливо подмигивая собутыльнику, подложить кусок сырой свинины или щепотку отрезанных у разных людей ногтей. Так однажды ей подсунули полуживого – или полумертвого? – бомжа с отмороженными конечностями, язвой желудка, застарелым сифилисом, псориазом и еще кучей других болячек, а она, малолетка, старательно пыхтела, водя над стонущим бродягой ручонками. Или когда папаша потащил ее к своему начальнику – «лечить». Тот явно настраивался поиметь девочку, да практически и не скрывал этого, как и папаша, решивший таким образом отсрочить свое увольнение из-за бесконечной пьянки, но когда она, потея и заикаясь от страха, выдала ему диагноз, а потом еще и надавила, тот, обделавшись, едва добежал до унитаза. Папочку все равно выперли с работы, но она почувствовала себя, свою силу…
Марина встала и потянулась за курткой – на самом деле она, как ветхозаветные старцы, все свое носила с собой, – когда дверь без стука открылась, и вошел Михал Михалыч.
– Уходишь? – спросил он с порога.
Она помедлила с очевидным ответом. Потом проронила:
– Я скоро вернусь.
Стареющий маг покивал головой.
– А вы?
– Я? Долгий это разговор, Мариночка. Я вот чего хотел сказать. В случае чего ты рассчитывай на меня. Ладно? И Паше передай, – он заглянул ей в глаза. – Передашь?
– Обязательно. Если увижу.
– В этом я не сомневаюсь. Удачи вам.
Создавалось впечатление, что он прощался с ней.
С чего бы?
Раньше, до того как Марина попала под крыло Петровича, ей немало довелось выслушать всякой чуши про магов, которых в народе называют по-разному – колдун, шаман, кам, нойд у лопарей-саамов, оюн у ненцев и много как еще. А уж то, что им приписывают, и вовсе за пределами. И мертвецов оживляют, и горы двигают, и, конечно же, будущее предвидят. Последнее – обязательно. Но за все время практической работы она ни разу не сталкивалась с настоящим предвидением, если не считать того, что грядущее корректируется в настоящем, но это, по сути, подвластно практически любому человеку, для этого вовсе не обязательно обладать магическими способностями, достаточно просто действовать. Другое дело, что уровень подобного воздействия может оказаться не таким уж большим. Но иногда, сталкиваясь хоть с тем же Михал Михалычем, Марина испытывала прежние обывательские страхи. Кто его знает, а вдруг он и в самом деле может заглядывать вперед? А то, что не говорит об этом вслух, так это ничего не значит. Она, к примеру, тоже не распространяется на каждом углу о том, что кое-что умеет. Жизнь научила держать язык за зубами, да и Петрович не забывает напоминать о скромности, порой даже перебарщивая в этом. Не потому ли Паша купил не какую-нибудь приличную машину, пусть бы и подержанную, а зачуханную «тройку», как бы в укор маг-директору, помешанному на конспирации. Укор, конечно, совершенно детский, типа "я обкакаюсь, пусть вам будет хуже", Паше совершенно несвойственный, но мало ли какие у человека могут быть душевные порывы в каждый отдельный момент.
К банку она подошла, держа в руке записную книжку, копируя манеру некоторых женщин, стремящихся выглядеть деловыми, но по сути являющихся дамами довольно рассеянными и даже бестолковыми.
Первым делом она, войдя в зал, обратилась к охраннику с вопросом о том, где тут можно открыть счет. Тот при этом заметно напрягся, крепко сжав в кулаке рацию. Видно, последние события не обошлись без оргвыводов. Марине хватило нескольких секунд для того, чтобы понять – на нем нет Пашиного следа. Поэтому интереса для нее он не представлял, и она скоренько отправилась к указанному окошку, где, часто переспрашивая и уточняя, открыла рублевый счет на свое имя, после чего отправилась в отгороженный закуток, где размещалась касса.
Тут, как говорил когда-то поэт, след присутствовал весомо, грубо, зримо. Если бы речь шла не об остаточных следах работы мага, а о радиоактивности, то можно было смело сказать, что тут все фонило. Крохотный, примерно метр на метр, закуток был весь пронизан, пропитан «магоактивностью». Как будто человек тут не работал, а взорвался, выбросив в окружающую среду всю накопленную у него энергию, при этом не очень заботясь о том, чтобы направить ее на конкретного адресата, в данном случае на кассиршу, сидящую за толстым звуконепроницаемым стеклом, из-за чего общаться с ней приходилось через переговорное устройство. Кстати, как раз на кассирше, немолодой ухоженной женщине со следами недавней подтяжки на лице, следов Павла не было. Впрочем, это и неудивительно. Та, которая выдавала деньги преступнику, сейчас должна находиться либо на допросе, либо, учитывая обрушившуюся на нее мощь, в психушке.
В качестве запасного варианта, если не удастся разнюхать с первого раза, Марина припасла прохождение здесь же по второму кругу, только уже с открытием валютного счета, но этого не потребовалось. Никаких сомнений у нее не было.
Выйдя на улицу, Марина с облегчением вдохнула хоть и загазованный, но показавшийся по сравнению с душной кабинкой чистым воздух.
Ну что ж, она выяснила. Вывод? Бежать к Петровичу с докладом? Мол, все в порядке, можете брать. Ну нет, ничего подобного она не обещала.
Отойдя от банка, она огляделась. Отсюда до дома Павла было минут пять ходу, не больше. Только зачем она к нему пойдет? Зачем и с чем? Дескать, здравствуй, дорогой, я знаю, что ты грабитель. И что дальше? Предложить ему работать на пару, стать Бонни и Клайдом? Или, наоборот, попросить его примерить тюремный бушлат, а сама, как жена декабриста, следом? Промолчать, сделав вид, что все в порядке? И сколько удастся молчать? Конечно, со временем острота впечатлений притупляется, можно и так, слюбится – стерпится. Или же лучше развернуться и уйти, дать себе время собраться с мыслями в спокойной обстановке? С точки зрения человека разумного последний вариант был самым… самым разумным.
Пару минут простояв у витрины киоска, продающего выпечку и газировку, она приняла решение.
Мужчину, спешащего навстречу, Марина увидела издали. Он то срывался на бег, то притормаживал и оглядывался, то снова ускорялся. Вид у него был скорее безумный, чем нормальный. Но самое главное – она почувствовала, что от него исходят знакомые Пашины эманации. Несколько иные, чем в банке, но ни с чем спутать это было невозможно. Сначала она даже испугалась, решив, что ее просто-напросто глючит. Да и немудрено. Даже зажмурилась, прогоняя от себя наваждение.
Но потом поняла. Мужчина двигался точнехонько от дома Павла. И то, что он попал под его воздействие, вполне возможно. Она вспомнила недавний «взрыв» в кассе. Это в каком же состоянии должен находиться человек, чтобы его так рвануло! Такому только попадись под горячую руку. Живого места не оставит.
Чуть позже она увидела, куда именно Павел его жахнул. Собственно, тут и смотреть-то особо было некуда, потому что удар пришелся по всему телу, как говорится, от пяток до макушки. Мужичок был словно кипятком обваренный. А потом еще и что-то вроде ошейника на горле. Этот был заметно слабее, чем остальное воздействие, но именно он заставлял мужчину то и дело потирать шею.
Сблизившись метров до двух, Марина сделала ему простенькую подсечку, что не составляло особого труда хотя бы потому, что мужчина передвигался неравномерными рывками, при этом то и дело оглядываясь. При таком рискованном способе ходьбы и без чужой помощи немудрено упасть.
Она бросилась к нему, протянув руки, как сделал бы на ее месте любой благовоспитанный человек. Во всяком случае, со стороны это должно было выглядеть именно так.
У нее до сих пор не очень получался контакт на расстоянии. Для хорошего, опытного мага расстояние, в принципе, большого значения не имеет. Это же не из ружья стрелять или там из рогатки, когда дистанция выстрела ограничена техническими характеристиками изделия. Тут иные принципы. Умом она все это понимала, но для нее очень важным оставался зрительный, а еще лучше тактильный контакт с объектом. Наверное, это шло у нее из детства, когда она «видела» руками, вот привычка и осталась. При ее специализации это несовершенство не имело решающего значения, и она не горевала по этому поводу, как и не прикладывала больших усилий к его исправлению. Просто знала, что ей надо держаться к объекту поближе, а лучше того – вплотную. Тогда все получалось.
Вот и теперь она, подхватив мужчину под руку, помогла ему встать и одновременно принялась его обволакивать, подчиняя своей воле.
– С вами все в порядке? – участливо спросила она, заглядывая ему в лицо, что должно было действовать на него расслабляюще; так легче работать, чем ломать отчаянное сопротивление. Впрочем, после того что с ним проделал Паша, ожидать настоящего сопротивления вряд ли приходилось.
– Да, все нормально. Спасибо.
– Может, вас проводить?
– Проводить? – Мужчина еще раз оглянулся назад, но проделал это уже куда спокойнее. – Да нет, я дойду.
– Конечно, дойдете. Вы же сильный, – пела она. – Только мне кажется, что будет лучше, если мы с вами пойдем вместе. Ведь так?
– Да, вместе лучше.
– Вот видите, вы со мной согласны. Давайте пойдем потихонечку. Я вас буду под руку держать. Хорошо?
– Хорошо.
– Очень хорошо? Вам сейчас должно быть намного лучше, чем минуту назад. Чувствуете?
– Да, чувствую. Очень хорошо.
– Вот какой вы молодец! Вы успокоились? Вижу, успокоились.
Она ворковала ему в ухо. Со стороны они должны были выглядеть влюбленной парочкой. Но теперь нужно было найти место, где можно поговорить без помех. Помнится, тут поблизости был детский сад с беседками. Правда, время сейчас такое, что там полно ребятни. Но и стоять на улице как-то не очень хочется, тем более снег опять пошел, на лицо падает, отвлекает, рассеивая внимание. Забегаловка какая-нибудь, кафе, даже ресторан сойдет. Она плохо знала этот район, бывала здесь считаное количество раз, поэтому по пути озиралась, выискивая местечко поудобнее.
Судя по окружающим домам, они постепенно углублялись в жилой массив старой застройки, а в позднесоветские времена питейные заведения рядом с жильем старались не строить. Но нужно было останавливаться; она уже достаточно уболтала мужчину, пора переходить к активным действиям, чего время терять, тем более ее саму уже начало потряхивать от нетерпения, и Марина решительно свернула к подъезду. Сейчас все они заперты на кодовые замки и домофоны, но это не препятствие; телефонная линия по сути та же контактная нить, так что на этот счет она не беспокоилась. В греческих мифах про нить Ариадны говорится, что с ее помощью Тесей нашел выход из запутанного лабиринта критского Минотавра. Но при этом в многочисленных пересказах потерялось, что клубок и меч, предназначенные герою, Ариадне передала Афродита, покровительствовавшая Тесею, но не имеющая власти во тьме лабиринта. При посредстве нити богиня подпитывала сына Посейдона, давая ему силы для победы над чудовищем. Это один из древнейших письменных источников, дошедший до наших дней как свидетельство применения магии, пусть и в несколько искаженном, упрощенном варианте. Впрочем, поскольку ни Эсхил, ни тем более Гесиод понятия не имели ни о проводимости материалов, ни об электропроводимости и ни о какой другой, то этот нюанс древними пересказчиками был опущен или просто не принят во внимание. Любой мало-мальски образованный маг знает эту историю в ее истинном варианте.
Глянув на табличку над дверью, набрала номер квартиры где-то из середины списка. Подождала, никто не откликнулся. Сбросила этот номер и набрала следующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
И опять. Было очень похоже, что вместо точки Горнин поставил знак вопроса. Или ей показалось?
– Нет, – отрезала она. – Я сама.
И спустя секунду поправилась, почувствовав категоричность своего тона, граничащего с хамством:
– По крайней мере пока.
– Как знаешь, – кивнул Горнин.
Сейчас он не был похож на всесильного маг-директора, перед которым трепещут дворники и сильные мира сего. Больше всего он смахивал на человека, попавшего в трудное положение, выход из которого зависит уже не от него самого, а от кого-то другого.
Вернувшись к себе, Марина несколько минут занималась тем, что выдвигала ящики стола и просматривала их содержимое, как человек, который хочет забрать свои личные вещи с тем, чтобы больше сюда не возвращаться. В какой-то книжке она вычитала и запомнила выражение "настроение ниже нуля". Наверное, у нее сейчас было такое же. А какое оно может быть у человека, вступившего на путь обмана и предательства?
Но, едва вспомнив ту фразу, сжала зубы и обругала себя самыми грязными словами, какие только смогла вспомнить. Не поддаваться! Не раскисать! Работай!
Так когда-то она начинала свой путь практикующего мага, превращаясь в него из полусумасшедшей девчонки, умеющей угадывать болезни. Над ней подсмеивались, откровенно издевались, заставляя с завязанными глазами распознавать то, что находится под грязной повязкой, куда вечно пьяный папаша мог, глумливо подмигивая собутыльнику, подложить кусок сырой свинины или щепотку отрезанных у разных людей ногтей. Так однажды ей подсунули полуживого – или полумертвого? – бомжа с отмороженными конечностями, язвой желудка, застарелым сифилисом, псориазом и еще кучей других болячек, а она, малолетка, старательно пыхтела, водя над стонущим бродягой ручонками. Или когда папаша потащил ее к своему начальнику – «лечить». Тот явно настраивался поиметь девочку, да практически и не скрывал этого, как и папаша, решивший таким образом отсрочить свое увольнение из-за бесконечной пьянки, но когда она, потея и заикаясь от страха, выдала ему диагноз, а потом еще и надавила, тот, обделавшись, едва добежал до унитаза. Папочку все равно выперли с работы, но она почувствовала себя, свою силу…
Марина встала и потянулась за курткой – на самом деле она, как ветхозаветные старцы, все свое носила с собой, – когда дверь без стука открылась, и вошел Михал Михалыч.
– Уходишь? – спросил он с порога.
Она помедлила с очевидным ответом. Потом проронила:
– Я скоро вернусь.
Стареющий маг покивал головой.
– А вы?
– Я? Долгий это разговор, Мариночка. Я вот чего хотел сказать. В случае чего ты рассчитывай на меня. Ладно? И Паше передай, – он заглянул ей в глаза. – Передашь?
– Обязательно. Если увижу.
– В этом я не сомневаюсь. Удачи вам.
Создавалось впечатление, что он прощался с ней.
С чего бы?
Раньше, до того как Марина попала под крыло Петровича, ей немало довелось выслушать всякой чуши про магов, которых в народе называют по-разному – колдун, шаман, кам, нойд у лопарей-саамов, оюн у ненцев и много как еще. А уж то, что им приписывают, и вовсе за пределами. И мертвецов оживляют, и горы двигают, и, конечно же, будущее предвидят. Последнее – обязательно. Но за все время практической работы она ни разу не сталкивалась с настоящим предвидением, если не считать того, что грядущее корректируется в настоящем, но это, по сути, подвластно практически любому человеку, для этого вовсе не обязательно обладать магическими способностями, достаточно просто действовать. Другое дело, что уровень подобного воздействия может оказаться не таким уж большим. Но иногда, сталкиваясь хоть с тем же Михал Михалычем, Марина испытывала прежние обывательские страхи. Кто его знает, а вдруг он и в самом деле может заглядывать вперед? А то, что не говорит об этом вслух, так это ничего не значит. Она, к примеру, тоже не распространяется на каждом углу о том, что кое-что умеет. Жизнь научила держать язык за зубами, да и Петрович не забывает напоминать о скромности, порой даже перебарщивая в этом. Не потому ли Паша купил не какую-нибудь приличную машину, пусть бы и подержанную, а зачуханную «тройку», как бы в укор маг-директору, помешанному на конспирации. Укор, конечно, совершенно детский, типа "я обкакаюсь, пусть вам будет хуже", Паше совершенно несвойственный, но мало ли какие у человека могут быть душевные порывы в каждый отдельный момент.
К банку она подошла, держа в руке записную книжку, копируя манеру некоторых женщин, стремящихся выглядеть деловыми, но по сути являющихся дамами довольно рассеянными и даже бестолковыми.
Первым делом она, войдя в зал, обратилась к охраннику с вопросом о том, где тут можно открыть счет. Тот при этом заметно напрягся, крепко сжав в кулаке рацию. Видно, последние события не обошлись без оргвыводов. Марине хватило нескольких секунд для того, чтобы понять – на нем нет Пашиного следа. Поэтому интереса для нее он не представлял, и она скоренько отправилась к указанному окошку, где, часто переспрашивая и уточняя, открыла рублевый счет на свое имя, после чего отправилась в отгороженный закуток, где размещалась касса.
Тут, как говорил когда-то поэт, след присутствовал весомо, грубо, зримо. Если бы речь шла не об остаточных следах работы мага, а о радиоактивности, то можно было смело сказать, что тут все фонило. Крохотный, примерно метр на метр, закуток был весь пронизан, пропитан «магоактивностью». Как будто человек тут не работал, а взорвался, выбросив в окружающую среду всю накопленную у него энергию, при этом не очень заботясь о том, чтобы направить ее на конкретного адресата, в данном случае на кассиршу, сидящую за толстым звуконепроницаемым стеклом, из-за чего общаться с ней приходилось через переговорное устройство. Кстати, как раз на кассирше, немолодой ухоженной женщине со следами недавней подтяжки на лице, следов Павла не было. Впрочем, это и неудивительно. Та, которая выдавала деньги преступнику, сейчас должна находиться либо на допросе, либо, учитывая обрушившуюся на нее мощь, в психушке.
В качестве запасного варианта, если не удастся разнюхать с первого раза, Марина припасла прохождение здесь же по второму кругу, только уже с открытием валютного счета, но этого не потребовалось. Никаких сомнений у нее не было.
Выйдя на улицу, Марина с облегчением вдохнула хоть и загазованный, но показавшийся по сравнению с душной кабинкой чистым воздух.
Ну что ж, она выяснила. Вывод? Бежать к Петровичу с докладом? Мол, все в порядке, можете брать. Ну нет, ничего подобного она не обещала.
Отойдя от банка, она огляделась. Отсюда до дома Павла было минут пять ходу, не больше. Только зачем она к нему пойдет? Зачем и с чем? Дескать, здравствуй, дорогой, я знаю, что ты грабитель. И что дальше? Предложить ему работать на пару, стать Бонни и Клайдом? Или, наоборот, попросить его примерить тюремный бушлат, а сама, как жена декабриста, следом? Промолчать, сделав вид, что все в порядке? И сколько удастся молчать? Конечно, со временем острота впечатлений притупляется, можно и так, слюбится – стерпится. Или же лучше развернуться и уйти, дать себе время собраться с мыслями в спокойной обстановке? С точки зрения человека разумного последний вариант был самым… самым разумным.
Пару минут простояв у витрины киоска, продающего выпечку и газировку, она приняла решение.
Мужчину, спешащего навстречу, Марина увидела издали. Он то срывался на бег, то притормаживал и оглядывался, то снова ускорялся. Вид у него был скорее безумный, чем нормальный. Но самое главное – она почувствовала, что от него исходят знакомые Пашины эманации. Несколько иные, чем в банке, но ни с чем спутать это было невозможно. Сначала она даже испугалась, решив, что ее просто-напросто глючит. Да и немудрено. Даже зажмурилась, прогоняя от себя наваждение.
Но потом поняла. Мужчина двигался точнехонько от дома Павла. И то, что он попал под его воздействие, вполне возможно. Она вспомнила недавний «взрыв» в кассе. Это в каком же состоянии должен находиться человек, чтобы его так рвануло! Такому только попадись под горячую руку. Живого места не оставит.
Чуть позже она увидела, куда именно Павел его жахнул. Собственно, тут и смотреть-то особо было некуда, потому что удар пришелся по всему телу, как говорится, от пяток до макушки. Мужичок был словно кипятком обваренный. А потом еще и что-то вроде ошейника на горле. Этот был заметно слабее, чем остальное воздействие, но именно он заставлял мужчину то и дело потирать шею.
Сблизившись метров до двух, Марина сделала ему простенькую подсечку, что не составляло особого труда хотя бы потому, что мужчина передвигался неравномерными рывками, при этом то и дело оглядываясь. При таком рискованном способе ходьбы и без чужой помощи немудрено упасть.
Она бросилась к нему, протянув руки, как сделал бы на ее месте любой благовоспитанный человек. Во всяком случае, со стороны это должно было выглядеть именно так.
У нее до сих пор не очень получался контакт на расстоянии. Для хорошего, опытного мага расстояние, в принципе, большого значения не имеет. Это же не из ружья стрелять или там из рогатки, когда дистанция выстрела ограничена техническими характеристиками изделия. Тут иные принципы. Умом она все это понимала, но для нее очень важным оставался зрительный, а еще лучше тактильный контакт с объектом. Наверное, это шло у нее из детства, когда она «видела» руками, вот привычка и осталась. При ее специализации это несовершенство не имело решающего значения, и она не горевала по этому поводу, как и не прикладывала больших усилий к его исправлению. Просто знала, что ей надо держаться к объекту поближе, а лучше того – вплотную. Тогда все получалось.
Вот и теперь она, подхватив мужчину под руку, помогла ему встать и одновременно принялась его обволакивать, подчиняя своей воле.
– С вами все в порядке? – участливо спросила она, заглядывая ему в лицо, что должно было действовать на него расслабляюще; так легче работать, чем ломать отчаянное сопротивление. Впрочем, после того что с ним проделал Паша, ожидать настоящего сопротивления вряд ли приходилось.
– Да, все нормально. Спасибо.
– Может, вас проводить?
– Проводить? – Мужчина еще раз оглянулся назад, но проделал это уже куда спокойнее. – Да нет, я дойду.
– Конечно, дойдете. Вы же сильный, – пела она. – Только мне кажется, что будет лучше, если мы с вами пойдем вместе. Ведь так?
– Да, вместе лучше.
– Вот видите, вы со мной согласны. Давайте пойдем потихонечку. Я вас буду под руку держать. Хорошо?
– Хорошо.
– Очень хорошо? Вам сейчас должно быть намного лучше, чем минуту назад. Чувствуете?
– Да, чувствую. Очень хорошо.
– Вот какой вы молодец! Вы успокоились? Вижу, успокоились.
Она ворковала ему в ухо. Со стороны они должны были выглядеть влюбленной парочкой. Но теперь нужно было найти место, где можно поговорить без помех. Помнится, тут поблизости был детский сад с беседками. Правда, время сейчас такое, что там полно ребятни. Но и стоять на улице как-то не очень хочется, тем более снег опять пошел, на лицо падает, отвлекает, рассеивая внимание. Забегаловка какая-нибудь, кафе, даже ресторан сойдет. Она плохо знала этот район, бывала здесь считаное количество раз, поэтому по пути озиралась, выискивая местечко поудобнее.
Судя по окружающим домам, они постепенно углублялись в жилой массив старой застройки, а в позднесоветские времена питейные заведения рядом с жильем старались не строить. Но нужно было останавливаться; она уже достаточно уболтала мужчину, пора переходить к активным действиям, чего время терять, тем более ее саму уже начало потряхивать от нетерпения, и Марина решительно свернула к подъезду. Сейчас все они заперты на кодовые замки и домофоны, но это не препятствие; телефонная линия по сути та же контактная нить, так что на этот счет она не беспокоилась. В греческих мифах про нить Ариадны говорится, что с ее помощью Тесей нашел выход из запутанного лабиринта критского Минотавра. Но при этом в многочисленных пересказах потерялось, что клубок и меч, предназначенные герою, Ариадне передала Афродита, покровительствовавшая Тесею, но не имеющая власти во тьме лабиринта. При посредстве нити богиня подпитывала сына Посейдона, давая ему силы для победы над чудовищем. Это один из древнейших письменных источников, дошедший до наших дней как свидетельство применения магии, пусть и в несколько искаженном, упрощенном варианте. Впрочем, поскольку ни Эсхил, ни тем более Гесиод понятия не имели ни о проводимости материалов, ни об электропроводимости и ни о какой другой, то этот нюанс древними пересказчиками был опущен или просто не принят во внимание. Любой мало-мальски образованный маг знает эту историю в ее истинном варианте.
Глянув на табличку над дверью, набрала номер квартиры где-то из середины списка. Подождала, никто не откликнулся. Сбросила этот номер и набрала следующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49