Но она нанесла нам вред. Империи еще не было, когда умер Нейаа, но действия Императора заставили моего отца и бабушку всю жизнь лгать. Страх того, что его раскроют, грыз моего деда каждый день его жизни. Понимание того, что он спас жизни людей, было противоядием страху, но то, что ему пришлось постоянно жить в страхе… Это было ужасно. Мое уважение к нему росло с каждой минутой. Он герой, который никогда не удостоится славы и почестей за совершенный им подвиг. И по всей Галактике должны быть разбросаны люди, подобные ему — герои, не воспетые в темные времена.
Я засунул голограммы в карман, затем вернулся и уложил все на место в коробку, кроме плаща и ботинок традиционной формы кореллианских джедаев. Я распаковал их, затем спрятал эти трофеи в оранжерее. Закрыв люк бомбоубежища, я заново скрыл его под кучей компоста, предварительно накрыв его диффузером.
Когда я закончил работу, ко мне подошел дед.
— Нашел что-нибудь интересное? — спросил он.
Я кивнул:
— Прошлое, о котором я не знал, — я весело улыбнулся ему. — И усилившееся чувство уважения к одному человеку, который доказал, что он лучший изо всех моих друзей.
Глаза моего деда на миг затуманились, затем он улыбнулся мне в ответ и медленно кивнул:
— В таком случае, у тебя будет насыщенный день. Тебе придется о многом поразмыслить.
Я усмехнулся:
— Конечно, но это подождет. Прямо сейчас внук хотел бы немного побыть со своим дедом. Посадить пару саженцев, помочь ему с доставкой букетов, а потом побродить по Улице Кораблей с Сокровищами, нарваться на приключения. Что скажешь?
Ростек Хорн широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу:
— Думаю, в Коронете есть где погулять. Давненько два Хорна не собирались вместе и не заявляли о своем присутствии. Давай устроим вечер воспоминаний.
Глава 30
И мы устроили вечер воспоминаний, хотя больше мне понравилось другое — то, что я прекрасно провел время со своим дедом. Мы прошвырнулись по Коронету, для начала пообедав в лучшем ресторане на всей Кореллии: Нова-Нова. Обычно столики были зарезервированы на несколько месяцев вперед, но достаточно было моему деду показаться со скромным букетиком в руке, как нас тут же провели в отдельный кабинет. Здесь было обслуживание в стиле «техно» — крошечные порции подавались на тарелках, которые сами по себе были произведением искусства, не говоря уже об их содержимом. Сенсоры, вмонтированные в посуду и столовые приборы, передавали данные на разбросанные там и сям голографические проекторы, которые поведывали гурманам о рецептах всех блюд, включая самые незначительные добавки экзотических специй, а также травили анекдоты о приготовлении того блюда, чьим вкусом посетитель наслаждался в данный момент.
Интересно, работал ли здесь на кухне Чид, шеф-повар Сиоллы Тинты?
После этого мы пошли в частный клуб на вершине самого высокого здания на планете. Клуб Последних Сумерек получил свое имя благодаря тому факту, что именно с этой точки можно было увидеть последние лучи заходящего солнца, когда весь город уже погружался во тьму, а также по той причине, что большинство его членов считали себя самыми просветленными людьми на планете. Когда я служил в КорБезе, мы обычно подшучивали над членами этого клуба, потому что знали, что никто из нас не сможет попасть туда. Но мой дед вот уже три года как состоял в этом клубе, и половина украшавших его цветов была выведенными им гибридами.
Потрясающая красота всего, что я видел, резко контрастировала с тем, что я привык видеть на Йавине IV, и потому академия джедаев казалась смутным воспоминанием. Коронет подходил мне намного лучше, здесь я чувствовал себя на месте. Джунгли, окружавшие академию, всегда немного нервировали меня. Сидя в обтянутом мягкой кожей нерфов кресле, потягивая кореллианский виски, глядя на город, раскинувшийся у моих ног, город, в котором я родился и вырос, я вдруг понял, что мне больше по душе урбанизм и цивилизация. Корускант был слишком плотно заселен, чтобы я чувствовал себя там комфортно, но здесь, на Кореллии, я ощущал себя дома.
Прекрасное место, чтобы растить детей.
Дед много рассказал мне о прошлом Бустера Террика — о тех временах, когда мой отец еще не сослал его на Кессель, Шорш Кар'дас не поглотил его организацию, чтобы его в свою очередь слопал Тэлон «Коготь» Каррде.
— Так вот, понимаешь, когда Хэл первый раз поймал Бустера, тот счел это чистым везением, а потом постоянно старался изо всех сил ускользнуть от Хэла и поиздеваться над ним, — дед расплылся в улыбке. — Не думаю, чтобы Бустер восхищался способностями твоего отца как детектива.
Мы много говорили в тот вечер, даже по пути обратно в имение. В тот вечер я открыл в своем деде новую черту, которую не замечал ранее. Естественно, мои отношения с ним строились по принципу ребенок-взрослый, что подразумевало некоторую модель поведения. Когда настала пора моего отрочества, я поступил на службу в КорБез, и наши отношения ограничивались в основном профессиональной сферой. Это было не преднамеренное, а естественное изменение, поскольку для нас работа была превыше всего. И если я и рассказывал ему о своих романтических похождениях, все равно это был разговор юнца со взрослым человеком. Затем, после смерти моего отца, боль заставила нас разговаривать только на профессиональные темы, так как любое проявление эмоций и обмен воспоминаниями причиняло сильные страдания, и мы соблюдали этот негласный запрет — не ворошили старые раны.
Этим же вечером, впервые за всю свою жизнь, я смог пообщаться с ним на равных, как взрослый со взрослым. Это было странное чувство, которое, однако, я воспринял с гордостью. Передо мной был человек, который знал моего отца и Нейаа лучше, чем кто бы то ни было. Если я смог понравиться ему, если он уважал меня, то я мог предполагать, что и они так же отнеслись бы ко мне. Мысль об этом успокоила то тревожное чувство, которое вытащил на свет Экзар Кун, и в тот вечер я отправился спать в прекрасном настроении, чего уже давно со мной не было.
* * *
Мастер Скайуокер однажды сказал, что джедаям не снятся сны, поэтому, когда я обнаружил, что нахожусь на залитой ярким солнцем засушливой планете, с еще не активированным, но уже поднятым в правой руке лазерным мечом, я удивился, как я смог попасть сюда. Я увидел ярко-зеленые рукава своей туники кореллианского джедая, но и это не показалось мне странным, хотя материал был намного лучше чем тот, из которого была сшита наша одежда на Йавине IV. И только когда я огляделся по сторонам и увидел справа от себя Йиеника Ит'Клиа в ослепительно-пурпурном плаще и стоящего позади него джедая — генерала в бурой пустынной форме, я понял, что я не был собой.
Итак, мы стояли втроем на некотором расстоянии друг от друга — это был боевой порядок, чтобы у нас было пространство для схватки. Мы находились в обширной впадине с покатыми краями, под куполом из дюракрита. Дюжина трехметровых колонн поддерживала купол по окружности, отчего арена была залита светом, проникавшим снаружи. Походные палатки и складские ангары занимали примерно четверть арены в той стороне, куда были обращены наши лица. Из центрального павильона появились три фигуры и остановились напротив нас. Их предводитель — высокий блондин, стоявший напротив генерала, стоял на один шаг ближе к нам, чем его товарищи. Рыжеволосая женщина поравнялась с Йиеником, а анцати, чьи хоботки еще только начали проклевываться из-под скрывавших их щечных мешков, встал напротив меня.
Генерал — его имя выскочило у меня из головы, хотя я сразу же узнал его — заговорил очень отчетливо:
— Вы имеете дело с вещами, которые вы не можете контролировать. Вещами, которые едва не погубили Орден тысячи лет назад. Мы пришли к вам, чтобы просить отказаться от зла и вернуться к свету.
Предводитель наших противников расхохотался. У него был низкий голос, в котором слышалось самодовольство.
— Слабые всегда боятся сильных, которые достаточно окрепли, чтобы занять их место.
— А глупые всегда мнят, что они сильные, — эти слова исходили из моих уст. Эта фраза была сказана тоном, похожим на мои интонации, но более формальным — архаичным и точным, — чем мне хотелось бы.
Голос Йиеника оказался мягким, но сильным:
— Страх метит неверный путь. Мы предлагаем вам свободу от вашего страха.
Предводитель активировал свой лазерный меч:
— И мы тоже предлагаем вам свободу.
Анцати, который был выше меня и выглядел совсем, как человек, если бы не хоботки, которые извивались от волнения, активировал голубой клинок и стал сближаться со мной. Никкос Тайрис — его имя вдруг всплыло в моей памяти — странно держал свой меч, я еще ни разу не видел такой стойки. Его левая рука лежала на рукояти довольно близко к сияющему лучу, но сам клинок шел вниз, к земле. Правую руку он положил на эфес сверху. Держа клинок от себя, с правой рукой на уровне подбородка, он мог легко размахивать клинком вперед-назад, словно окружая себя защитным треугольником. Этот треугольный стиль обороны — эта мысль неожиданно возникла у меня в мозгу, словно я давным-давно знал это и только что вспомнил — лучше всего подходила для бойца быстрого, который собирается наносить стремительные удары по моим ногам, и одного резкого движения его запястья будет достаточно, чтобы распороть меня от паха до подбородка.
Я знал страх, но тот, кем я был во сне, прогнал его прочь. Я поднял свой серебристый меч и встал в обычную стойку, хотя клинок я наклонил вперед, нацеливаясь на горло противника. Мы начали кружить, словно в танце, затем он нанес удар. Его меч вырвался вперед, стремясь поразить мою правую ногу. Я опустил свой клинок, парируя удар, и во все стороны брызнули искры, когда наши мечи налетели друг на друга. Он поднял меч, пронеся его над моим, и рубанул сплеча. Этот удар должен был лишить меня головы.
Я сморщился от запаха паленых волос, сожженных смертельным касанием лазерного меча, но я пригнулся достаточно, чтобы клинок Тайриса пролетел выше моей головы и не задел ее. Крутанув запястьем, я со свистом резанул мечом над землей, там, где только что были ноги противника. Но он уже подпрыгнул вверх и, проделав обратное сальто (проявив тем самым недюжинные способности к левитации), приземлился в четырех метрах от меня.
Его темные глаза сверкнули, но тут же погасли, а мне в грудь обрушился невидимый кулак, опрокидывая меня на спину. Он освободил правую руку от лазерного меча. Затем сделал самый обычный жест — щелкнул пальцами. С земли взлетел камень размером с кулак и врезался мне в плечо. Боль пронзила руку, лишив ее способности двигаться. Никкос расхохотался и выстрелил в меня еще одним камнем. Я отразил его мечом и усмехнулся, но в следующую секунду другой камень ударил меня в левый висок.
Я мешком грохнулся на землю, подняв облако пыли. Мой лазерный меч вылетел у меня из рук, и я не видел, куда он упал. Я помотал головой, чтобы прийти в чувство, но боль и головокружение были настолько сильными, что это было непросто.
Всю левую щеку залила кровь, и я утер ее рукавом туники. Послышался хруст гравия под сапогами — приближался Тайрис. Заставив себя приподняться на локтях, я посмотрел направо и наконец увидел мой меч. Он лежал в двух метрах от меня. Я хотел призвать его, чтобы он снова лег ко мне в руку, но я знал, что уже слишком поздно. Я мог ринуться за своим оружием, но клинок Никкоса пригвоздил бы меня к земле раньше, чем я поднял бы свой меч.
— Значит, это правда, что все говорят о линии Халкионов. Вы все — минокки с подрезанными крыльями, — его лицо искривилось в злобной усмешке, и он взмахнул своим мечом, демонстрируя мне орудие моего уничтожения. — Слабость — отличительная черта вашего рода.
Я улыбнулся, зная, что делать:
— У нас есть свои сильные стороны.
— Разве? — он замахнулся мечом, собираясь пронзить меня. — Тогда быстро вспоминай хоть одну.
В ту секунду, что мне осталось жить, я увидел перед глазами следующий образ: Никкос стоит надо мной и моими погибшими товарищами. Наши мертвые тела таяли в воздухе, но не растаял зловещий смех Тайриса. Я знал наверняка, и эта уверенность была твердой и ясной, как транспаристил, что если я ничего не сделаю с Тайрисом, зря погибнут мои товарищи и наша миссия будет провалена. Я не мог этого допустить, поэтому я стал действовать.
Я прыгнул к своему мечу, протягивая к нему правую руку. Когда я летел, мое тело изогнулось в воздухе. Я приземлился на спину и, проехав по земле последние сантиметры, дотянулся до рукояти меча. Но еще сжимая руку на эфесе и поднимая меч, чтобы парировать удар, я понял, что уже поздно.
И Тайрис тоже понял это.
Он вонзил свой меч мне в грудь. Лазерный клинок прожег мою плоть и под ним вскипела кровь, превращая мое сердце в сладковатый дым и клубы пара. Лезвие вонзалось все глубже, разрывая артерии и разрезая позвоночник. Нижняя часть моего тела онемела, хотя я почти не заметил этого — ведь на мой мозг, пронзив грудь, обрушилась волна боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72