— Проездом, — скрипучим голосом ответил старик.
— Много людей бродит сейчас по дорогам. И таких стариков, как вы, хватает. Гидропоника всех разорила. Да еще эта рыбная затея. Моря, говорят начинают возделывать. Эка додумались… И еще говорят, что скоро человеку нечем станет оплачивать больничные счета. Как вы сказали, откуда вы родом?
— Не говорил я ничего.
Фермер обиженно засопел. Дальше они ехали молча.
Минут через десять старенький «форд» уже ехал в обратную сторону. На перекрестке он свернул налево и остановился. За рулем его сидел старик, а фермер куда-то исчез.
Из небольшой рощицы около дороги появилась светловолосая девушка. Она торопливо подбежала к машине, села в нее, и «фордик», заурчав, тронулся. Стрелка спидометра быстро дошла до отметки 120. Девушка повернулась к старику.
— Мы же не так договаривались, — сказала Барбара, »нахмурившись. — Ты же сам сказал, чтобы я поймала попутку и что встретимся мы в Джоплине.
— Так лучше, — ответил Сиберт. — Да и оставлять тебя одну слишком опасно.
Он покосился на себя в зеркало. Сапожный крем и борода изменили его до неузнаваемости. Да и болезнь накинула несколько лет, добавив несколько морщин. Помог и прежний актерский опыт: Сиберт настолько вошел в роль, что и впрямь почувствовал себя стариком.
— А фермера ты куда подевал? — настороженно спросила Барбара.
Сиберт быстро взглянул на нее. Кто бы мог подумать, что перекись водорода способна на такие чудеса? Барбара словно родилась блондинкой. На фоне светлых волос черные глаза ее блестели загадочно и маняще… Пульс у Сиберта участился…
— Я треснул его слегка по голове и оставил в кустах. Все нормально. Он вскоре очухается, и кто-нибудь ему поможет.
— Думаешь? Но послушай, раз уж мы вместе, то не проще ли нам было ехать на «кадиллаке»?
— О нем наверняка уже знают. Машина заметная, ее можно опознать даже с вертолета и на большом расстоянии. В этом смысле «форд» куда удобнее. Я хорошо знаю полицейскую «кухню». К этому моменту они разбили на секторы весь предполагаемый район поисков. Но это не страшно, покуда они не начнут прочесывать местность, но и это было бы чепухой, если бы мы не торопились.
Барбара нахмурилась, задумчиво теребя обесцвеченный локон.
— Что-то мне это совсем не нравится. Какие-то кражи, стрельба, погони…
— Спокойно… — оборвал ее Сиберт. — Только не воображай, что это нравится мне. Время, девочка моя, такое, да и выбора у нас нет. И не забывай, что дело-то все-таки в тебе. Само твое существование провоцирует насилие. Ты обладаешь самым большим в мире, буквально бесценным наследством, и люди ради него всегда будут лгать, драться, убивать…
— Я этого не хотела.
— Ба! А кто тебя спрашивал? Мы все смертны, а ты нет. В этом все и дело.
Мимо уже проплывали первые дома Джоплина. Сиберт сбросил скорость.
— А теперь нам надо разделиться. Да-да, мне это тоже очень не нравится, но, возможно, это наш единственный шанс. Они ищут двоих — мужчину и женщину. Тебе придется поймать такси и ехать в аэропорт. Возьми билет на первый же рейс в Вашингтон.
— Почему именно в Вашингтон?
— Ты просто доверься мне, малышка. Некогда объяснять. Я постараюсь оказаться в том же самолете. Но ты со мной не заговаривай — ты меня не знаешь. Независимо от того, буду я там или нет, в Вашингтоне сними номер под фамилией Мария Кассата. Ее же назовешь при регистрации в аэропорту. Авось сойдешь за итальянку. Если я не появлюсь в ближайшие двадцать четыре часа, можешь забыть обо мне. Тебе придется действовать в одиночку.
Она вылезла из машины. Сиберт не стал смотреть ей вслед.
К нетерпеливо гудевшему самолету торопливо ковылял старик. Едва он успел сесть, как самолет покатил к взлетной полосе. Минуты через две он уже набирал высоту.
Сиберт устроился в кресле и оглянулся. Взгляд его встретился с глазами Барбары, сидевшей в хвосте самолета. Он едва смог подавить вздох облегчения. Барбара оставалась совершенно невозмутимой.
Сиберт не оборачивался до конца полета. Выйти из летящего лайнера она все равно не могла.
Еще в аэропорту Джоплина он не сомневался, что за ним следят, хотя обнаружить слежку не смог. Не заметил он ее и в Вашингтоне. Если его и пасли, то довольно квалифицированно.
Вздохнув, Сиберт сел на скамейку. Позицию он выбрал достаточно удобную, чтобы без помех наблюдать за администраторской мотеля и комнатой ожидания аэропорта. Наконец он увидел, как Барбара взяла номер и как ее проводили до домика, стоящего на отшибе. Он выждал еще полчаса и, не заметив ничего подозрительного, покинул свой наблюдательный пункт.
Старчески шаркая ногами, он приковылял к домику и постучал.
Дверь сразу открылась, и Барбара впустила его. Едва дверь захлопнулась, Сиберт распрямил согбенную спину и радостно обнял девушку.
— Все получилось! — весело воскликнул он.
— Ты уверен? — безучастно спросила она.
— Ну, да. Что-то случилось?
Отстранившись, Барбара подала ему джоплинскую газету. Заголовок вопил: ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО МЕСТНОГО ЖИТЕЛЯ НА СТАРОЙ ДОРОГЕ.
— Ты все врал, — сказала она неестественно ровным голосом.
Он вздохнул покаянно и взглянул на нее.
— Ты убил его.
— Так было надо. Он мог поднять тревогу слишком рано.
— Но… Ты чудовище!
— Разве? — губы его свела горькая ухмылка. — Все это только ради тебя.
— Брось… — она холодно поглядела на него. — Ты бы лучше объяснил, зачем, собственно, мы приехали в Вашингтон. Я хочу понять тебя.
Сиберт пожал плечами, на минуту задумался.
— Как же тебе объяснить… Интуиция… предчувствие… Я попытался поставить себя на место Картрайта. Наверняка он понимал, что не сможет поддерживать постоянную связь со своими детьми, что невозможно будет объяснить им, кто они такие. Для этого ему пришлось бы раскрыться, что немедленно отразилось бы в папках и компьютерах института, и вся корпорация обрушилась бы на людей, которых он пытается защитить.
— А при чем тут Вашингтон?
— У Картрайта общая с институтом проблема: разыскать своих детей, разбросанных по всем штатам. Но для этого необходим центр, в который стекалась бы вся информация. Сам Картрайт создать его не мог — это привлекло бы внимание. Да и людей, которым он смог бы доверять, наверняка очень мало, вряд ли больше двух. Но самое интересное, что центр-то уже создан! И именно в Вашингтоне. Я имею в виду сам институт. Я уверен, что там работает или сам Картрайт, или его агент и действовать они начнут только тогда, когда институт найдет хотя бы одного из детей.
— Логично. Но ты-то тут при чем?
— А я хочу связаться с этим человеком, будь он самим Картрайтом или его агентом. Ты будешь приманкой. В институте я предложу продать тебя за определенную цену. Агент узнает об этом и начнет действовать. Скорее всего он напрямую обратится ко мне. А ты выписывайся из мотеля и сними комнату где-нибудь в другом месте. Лучше в частном доме. Смени фамилию. Нет-нет, мне ее не называй. Локке не сможет выбить из меня того, чего я не знаю. Когда придет время связаться, я помещу в газете частное объявление. Адресовано оно будет не Марии, а Мери. Считай это нашим условным знаком.
— А без этого никак нельзя?
Сиберт горько улыбнулся.
— С этого момента ты — мой страховой полис. Они не посмеют меня убить, пока не схватят тебя.
Схватили Сиберта сразу же, как только он подъехал на такси к институту. Рядом с машиной, словно из-под земли, возникли четверо с пистолетами в руках. Тут же приоткрылись тяжелые двери и из них выскочили еще четверо.
Тщательно обыскав его, они отобрали маленький пистолет и по длинному подземному переходу, о существовании которого Сиберт даже не подозревал, провели в кабинет Локке.
В приемной были лишь делопроизводитель Сандерс и секретарша Лиз. На вооруженную процессию, которая сопровождала Сиберта, и на него самого они не обратили никакого внимания, словно такое здесь происходило каждый день и по многу раз.
Локке был все такой же, но кабинет несколько изменился: яркий слепящий барьер, созданный сканирующим лазером, отсекал один угол. Локке жестом приказал своим людям выйти.
Бодрясь, Сиберт выпрямил плечи и оправил помятый пиджак. С любопытством, но безуспешно он пытался что-то разглядеть сквозь слепящую занавесь.
— Что там? — не выдержав, спросил он.
— Для тебя это уже все равно, — весело ответил Локке. Он внимательно оглядел Сиберта. — Возвращение блудного сына. Обрекшего, усталого, но очень-очень желанного. Постарел ты здорово. Может, зарезать для тебя тельца? Упитанного.
— Ага, всю жизнь мечтал.
Локке посуровел.
— Почему ты вернулся?
— Хочу получить деньги.
— И за что же?
— За ребенка Картрайта.
— Ну?! А как ты докажешь, что это именно его ребенок? Сиберт расстегнул рубашку. Шрам на груди успел превратиться в розовую ямочку.
— Меня подстрелили твои люди. Две недели назад. Только не говори, что ты ничего не знаешь. Хватит этого?
— Что ты хочешь?
— Денег и гарантию, что меня не убьют. И переливание, когда оно мне понадобится.
— С деньгами проще, но как ты представляешь себе гарантии?
— Ты отдашь мне дело Картрайта. Целиком, — стараясь оставаться спокойным, произнес Сиберт. — Все до последнего листочка. А я спрячу там, где ты не сможешь найти. И однажды, в один прекрасный день, когда я не смогу подтвердить, что еще жив, эти документы попадут к газетчикам.
Слушая Сиберта, Локке кивал головой. Подумав немного, он сказал:
— И ты надеешься, что этого достаточно для твоей безопасности? Конечно, если бы у тебя действительно был ребенок Картрайта…
— Он у меня есть.
— Ты ошибаешься, — мягко возразил Локке. Он нажал кнопку на подлокотнике кресла. — Введите ее.
Привели ее трое. Барбара казалась спокойной. Локке кивнул, и конвоиры вышли. Когда дверь за ними закрылась, из отгороженного сиянием угла выкатилось самоходное кресло на колесиках. Настолько старого человека Сиберт еще не видел.
Совершенно лысый, вместо лица — масса серой плоти, вся в темных коричневатых пятнах. Выцветшие глаза угольками смотрели из этой бесформенной массы, из полуоткрытого рта тянулась капля слюны.
Монстр уставился на Барбару. Она отшатнулась, почти потеряв самообладание.
— Подождите немного, мистер Тейт, — проворковал Локке, словно разговаривал с маленьким ребенком. — Вы получите свое после медицинского осмотра. Она совсем недавно отдала пинту крови. Нам следует беречь ее здоровье. Все-таки дети, знаете ли…
Глядя на Тейта, Барбара воочию представила свое будущее. Ее передернуло от отвращения и ужаса. Она резко повернулась к Сиберту. На побледневшем лице ее гневно горели глаза.
— Ты этого хотел?
— Ну что ты! Я… — в отчаянии начал он.
— Теперь мне все ясно. А я-то, дура, вообразила себя сказочной принцессой, о которой знаешь только ты, мой принц… А ты… Ты подло обманул меня. Господи… какая же я дура!
— Ну что ты, малышка, — вдруг охрипшим голосом пытался возразить Сиберт. — Все не так! У меня был план…
— Ты просто хотел продать меня. Только концовка оказалась не совсем такой, какую ты планировал. Как я тебе верила! Ты на сто процентов убедил меня своей жалостной историей. Но сам-то ты безжалостен. Да и что еще можно было ожидать от тебя? Ты же убил трех человек!
— Я не хотел этого!..
— Еще бы! Просто ты оказался не так умен. Дельце явно было не по твоим силенкам. И ты все потерял, а они выиграли! Господи!.. А я-то тебя любила, дура! Я хотела подарить тебе бессмертие. Вместе мы могли бы быть так счастливы. Но ты сам выбрал… Мне жаль тебя…
Сиберт почувствовал, как лицо у него свело судорогой. Он отвернулся — взгляд Барбары жег его. Трое мужчин повели ее к выходу. Напрасно он смотрел ей вслед — она ни разу не оглянулась.
— Отведите ее в ту самую комнату внизу. Глаз с нее не сводите. Она может решиться на самоубийство. Тот, кто поможет ей в этом, целый год будет молить о смерти.
Когда он повернулся к Сиберту, лицо его расцвело жизнерадостной улыбкой.
— Видишь, как глупо в одиночку бороться с целой организацией. Мог бы и сам сообразить. Я думал о тебе лучше, но ты и впрямь плохой актер. Мои люди сразу засекли тебя. А девчонку мы взяли, как только ты вышел из мотеля. Как видишь, не было никаких проблем. Единственная, но совсем плевая задачка: что прикажешь делать с тобой?
— Я обезопасил себя, — быстро сказал Сиберт.
— Ба, это ты про письмецо, что нацарапал перед перестрелкой? Ты сбежал, но мы догадались вскрыть почтовый ящик.
Полумертвый монстр в кресле на колесиках пробулькал что-то неразборчиво. Локке кивнул.
— Вот и мистер Тейт просит за тебя, — дружелюбно улыбаясь, сообщил Локке. — Он тоже жаждет твоей смерти. И когда ты успел всем так насолить? Вот он только сомневается, как бы половчее отправить тебя к праотцам. Для суда ты натворил достаточно, но слишком много знаешь. Так что мы пока спрячем тебя, а потом что-нибудь да придумаем. А ты тем временем поплачешься над своим грехом. Да-да, любопытство — грех совершенно непростительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16