- кисло поинтересовался Фраффин. Он улыбнулся про себя, вспомнив последний доклад о развлечениях Келексела с его местной подружкой. Теперь Следователь без сомнения будет настороже, но уже поздно, слишком поздно.
- Скорее всего, с ней все в порядке, - сказал Келексел. - По крайней мере, она доставляет мм большое наслаждение. Но мне пришло в голову, что в действительности я слишком мало знаю об обитателях вашего мира, так сказать, об их корнях.
- И вы пришли ко МНЕ, чтобы получить эту информацию?
- Я был уверен, что вы хотите видеть меня, - сказал Келексел. Ом замолчал, выжидая, не измени? ли Фраффин своё поведение. Пожалуй, пора уже было переходить к открытой борьбе.
Фраффин откинулся назад, веки его опустилась, голубоватые тени пролегли во впадинах лица. Он чуть заметно кивнул сам себе. Похоже, ниспровержение этого Следователя развлечёт его. Сейчас Фраффин смаковал момент откровения.
Келексел положил руки на подлокотники своего полукресла, мысленно отметив чистоту линий и мягкую теплоту материала. В комнате ощущался слабый аромат мускуса - экзотический, дразнящий запах таинственного мира… скорее всею какая-то цветочная эссенция.
- Так вам нравится это создание? - нарушил затянувшееся молчание Фраффин.
- Она восхитительна! - ответил Келексел. - Лучше даже, чем Суби. Удивляюсь, что вы не экспортируете их. Почему?
- Итак, у вас была раньше Суби, - произнёс Фраффин, уклоняясь от ответа.
- Я все же не понимаю, почему вы не экспортируете особей женского пода, - настаивал Келексел. - Мне это кажется очень странным.
“О, тебе кажется странным”, - подумал Фраффин. Он испытывал растущее раздражение к Келекселу. Этот мужчина был так откровенно одурманен своей первой здешней женщиной!
- Найдётся много коллекционеров, которые не упустят шанс заполучить одну из местных уроженок, - произнёс Келексел, нащупывая почву. - Со всеми наслаждениями, которые вы здесь имеете.
- И вы полагаете, что я не смог найти себе лучшего занятия, чем подбирать коллекцию аборигенок для моих знакомых? - презрительно бросил Фраффин. В глубине души он удивился бессознательной раздражённости своего тона. “Неужели он действительно раздражает меня, этот Келексел?” - подумал он.
- Так чем же вы здесь занимаетесь, если не извлечением выгоды? - воскликнул Келексел. Он ощущал закипающую злость к Фраффину. Безусловно, Директор понимал, что имеет дело со Следователем. Но он не выказывал никакого страха.
- Я - собиратель слухов, - сказал Фраффин. - То, что я сам являюсь причиной возникновения кое-каких слухов, не имеет большого значения.
“Слухи?” - недоуменно вскинул брови Келексел. Он был поражён таким ответом.
“Да, я собиратель слухов, древних слухов”, - подумал Фраффин.
Он уже знал, что завидует Келекселу, завидует его первому контакту с женщиной внешнего мира. Фраффин припомнил далёкие дни, когда Чемы могли более свободно выходить в этот мир, создавая механизмы существования его обитателей, подчинять их своей воле, сея семена напыщенного невежества, взращивая смертоносные желания. О, то были славные дни!
Фраффин на какое-то время почувствовал себя в плену собственных ведений, вспомнив дни, которые он провёл среди туземцев - управляя, маневрируя, узнавая из болтовня хихикающих римских мальчишек о вещах, которые их родители не смели упоминать даже шёпотом. Перед мысленным взором Фраффина предстала его собственная вилла: каменная дорожка для прогулок, ярко освещённая солнечными лучами, трава, деревья, грядки с капризной форсуфией. Это ОНА придумала название - “капризная форсуфия”. Он так ясно видел молодое грушевое дерево, росшее около тропинки.
- Они умирают так скоро! - прошептал он.
Келексел приставил палец к щеке и сказал:
- Я думаю, у вас болезненная склонность ко всяким ужасам - все это смакование насилия и смерти.
Хоть подобное и не входило в намерения Фраффина, он не смог удержаться: свирепо посмотрел на Келексела и сказал:
- Ты думаешь, что ненавидишь подобные вещи, а? Нет, это не так! Ты же говоришь, что тебя многое привлекает в этом мире, например эта твоя красотка! Я слышал, тебе нравится одежда местных жителей. - Он изящным жестом дотронулся до рукава своего пиджака. - Как мало вы ещё себя знаете, Келексел.
Лицо Келексела потемнело от гнева. Это было уже чересчур: Фраффин перешёл все границы приличия!
- Мы, Чемы, закрыли двери для насилия м смерти, - тихо проговорил Келексел. - Просмотр подобных сюжетов - всего лишь праздное времяпрепровождение.
- Болезненная склонность, говорите? - с издёвкой спросил Фраффин. - Мы закрыли двери для смерти? Навсегда, не так ли? - Он усмехнулся. - Но оно все ещё остаётся, наше вечное искушение. Если нет, то почему вас так привлекают мои скромные исследования? Настолько, что вы пытаетесь любым путём получить сюда доступ и разузнать о вещах, которые вызывают у вас такое отвращение. Я расскажу вам, чем я здесь занимаюсь: я играю тем искушением, которое, наверное, будет очень волновать моих приятелей Чемов.
Пока Фраффин говорил, его рука постоянно двигались, резкие рубящие жесты демонстрировали силу вечно молодой энергичной плоти; на тыльной стороне пальцев курчавились короткие волоски, тупые, плоские ногти матово блестели.
Келексел не спускал глаз со своего противника, зачарованный словами Фраффина. “Смерть - искушение? Конечно, это не так!” Однако в такой мысли несомненно чувствовалась холодная уверенность.
Наблюдая за руками Фраффина, Келексел подумал: “Рука не должна главенствовать над рассудком”.
- Вы смеётесь, - произнёс Келексел. - Вы находите меня смешным.
- Не вас конкретно, - отозвался Фраффин. - Многое забавляет меня - убогие существа моего закрытого ограниченного мира, делающие счастливыми тех из нас, кто не может расслышать предупреждения относительно нашего собственного вечного существования. Ведь все эти предупреждения не могут иметь отношения лично к вам, не так ли? Вот, что я вижу, и вот, что меня забавляет. Вы смеётесь над ними, не понимая, в чём причина смеха. Ах, Келексел, вот где мы прячем от самих себя секрет нашего собственного умирания.
- Мы не умираем! - воскликнул ошеломлённый Келексел.
- Келексел, Келексел, мы смертны. Каждый из нас может остановить своё омоложение и тогда он станет смертным. Станет смертным.
Келексел сидел, не в силах произнести ни адова. Директор был безумен!
Что касается Фраффина, то сначала произнесённые им слова пенящейся волной захлестнули островок его рассудка, затем волна откатилась, и он ощутил приступ бешеного гнева.
“Я разгневан и в то же время полон раскаяния, - подумал он. - Никто из Чемов не сможет воспринять подобную мораль. Я виноват перед Келекселом и всеми другими созданиями, которыми я двигал без их согласия. На месте каждой головы, которую я отсек, выросли пятьдесят новых. Слухи? Собиратель слухов? Я - существо с чувствительными ушами, которые до сих пор слышат, как нож режет чёрствый хлеб в комнате виллы, которой давно уже нет”.
Он вспомнил свою женщину - темнокожую экзотическую хозяйку его дома в Риме. Она была не выше его ростом, малопривлекательная с точки зрения местных жителей, но самая прекрасная в сто глазах. Она родила ему восемь смертных детей, их смешанная кровь растворилась в других потомках. Она состарилась, её лицо увяло - это он тоже помнил. Она дала ему то, что не мог дать никто другой: долю удела смертных, которую он считал своей.
“Чего только Первородные не отдали бы, чтобы узнать об этом маленьком эпизоде”, - подумал он.
- Судя по тому, что вы сказали, вы - сумасшедший, - прошептал Келексел.
“Ну, вот, мы и перешли к открытой борьбе, - подумал Фраффин. - Наверно, я слишком долго вожусь с этим болваном. Может, следует рассказать ему, как он попался в нашу ловушку”. Но Фраффин сам попался в ловушку собственной ярости и не владел сейчас своими эмоциями.
- Сумасшедший? - спросил он, усмехаясь. - Говорите, мы, Чемы, бессмертны. А как нам удаётся быть бессмертными? Мы снова и снова омолаживаем себя. Мы достигли предельного состояния, заморозили процесс старения нашего организма. Но на какой стадии развития, на чём, Келексел, мы остановились?
- Стадии? - Келексел ошеломлённо уставился на него. Слова Фраффина обжигали, как горящие угля.
- Да, стадии! Достигли мы зрелости, прежде чем заморозить себя? Я думаю, нет. Созревая, мы должны расцветать, давать побеги. Мы не расцвели, Келексел.
- Я не…
- Мы не производим чего-то прекрасного, доброго, чего-то, составляющего сущность нас самих! Мы же даём побегов.
- У меня есть потомство!
Фраффин не смог сдержать смех. Отсмеявшись, он повернулся к заметно рассерженному Келекселу.
- Нерасцветший росток, незрелость, воспроизводящая сама себя, - и этим вы хвастаетесь. Какой же вы посредственный, пустой и напуганный, Келексел.
- Чего я должен бояться? - воскликнул Келексел. - Смерть не может коснуться меня! ВЫ не можете коснуться меня!
- Но только не изнутри, - значительно произнёс Фраффин. - Смерть не может коснуться Чема, если она не садит в нём самом. Мы - независимые личности, надёжно защищённые от любой угрозы, но только не от самих себя. Росток далёкого прошлого, скрытый в каждом из нас, зерно, которое шепчет: “Помнишь? Помнишь, когда мы можем умереть?”
Келексел вскочил, будто подброшенный пружиной, глядя на Фраффина широко открытыми глазами.
- Вы сумасшедший!
- Сядьте, ПОСЕТИТЕЛЬ, - негромко и отчётливо сказал Фраффин. “Зачем я вывел его из равновесия? - мысленно спросил он себя. - Чтобы оправдать собственное действие против него? Если так, то я должен дать ему какое-то оружие, чтобы хоть как-то уравнять наши шансы”.
Келексел опустился на свой стул. Он напомнил себе, что Чемы, как правило, защищены от самых причудливых форм безумия. Правда, никто не мог знать, насколько сильны и необычны стрессы в такой обстановке, на аванпосте, при постоянном контакте с чужой цивилизацией. Им всем потенциально угрожает психическое расстройство - следствие скуки. Возможно Фраффин поражён каким-то родственным синдромом.
- Давайте поглядим, есть ли у вас совесть, - сказал Фраффин.
Это предложение было настолько неожиданным, что Келексел не нашёлся, как на него ответить и только вытаращил глаза. Однако, возникшее внутри неприятное ощущение пустоты сигнализировало о скрытой в словах Фраффина угрозе.
- Какое зло может скрываться вот в этом? - спросил Фраффин. Он повернулся. Позади его стола на шкафу стояла ваза с живыми розами, которые принёс кто-то из членов экипажа. Фраффин посмотрел на розы. Они уже полностью распустились, опавшие кроваво-красные лепестки напоминали гирлянды на алтаре Дианы. “В Сумерии давно уже не шутят, - подумал он. - Кончилось время для шуток, больше мы не разбавляем глупостью мудрость Минервы”.
- О чем вы говорите? - удивлённо спросил Келексел.
Вместо ответа Фраффин надавил контрольную кнопку пульта управления. Пространственный репродьюсер, тихо загудел, заскользил по комнате, как гигантский зверь, и остановился справа от Фраффина, так, чтобы им было хорошо видно все пространство.
Келексел не отрывал глаз от устройства, во рту у него пересохло. Машина из легкомысленного развлечения неожиданно превратилась в агрессивное чудовище, готовое в любой момент поразить его.
- Это была глубокая мысль, дать одну из этих машин вашей домашней любимице, - с издёвкой сказал Фраффин. - Давайте полюбопытствуем, какой сюжет смотрит она сейчас.
- Какое это имеет отношение к нам? - резко спросил Келексел. Злость и неуверенность отчётливо слышались в его голосе, и он знал, что Фраффин отлично понял его состояние.
- Увидим, - сказал Фраффин. Он осторожно, почти нежно повернул контрольные рычажки, находящиеся в пределах его досягаемости. На сцене возникла комната - длинная, узкая, с бежевыми оштукатуренными стенами, с размытым коричневым потолком. На переднем плане находился дощатый стол, покрытый следами от потушенных об него сигарет. Стол был вплотную придвинут к тихо шипящему, полускрытому красно-белыми шторами радиатору парового отопления.
За столом лицом друг к другу сидели двое.
- Ага, - сказал Фраффин, - смотрите. Слева сидит отец вашей зверюшки, а справа находится человек, за которого она вышла бы замуж, если бы не вмешались мы и не переправили её вам.
- Тупые, никуда не годные создания, - презрительно усмехнулся Келексел.
- Как раз сейчас она смотрит на них, - сказал Фраффин. - Этот сюжет воспроизводит её репродьюсер… которым вы так предупредительно её снабдили.
- Я не сомневаюсь в том, что она вполне счастлива здесь, - заявил Келексел.
- Тогда почему бы вам не отказаться от применения манипулятора? - спросил Фраффин.
- Я сделаю это, когда она будет полностью под контролем, - ответил Келексел. - Когда она окончательно поймёт, что мы можем дать ей, ока будет служить нам, испытывая не только удовлетворение, но и глубокую благодарность.
- Конечно, - согласился Фраффин. Он внимательно разглядывал профиль Энди Фурлоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25