– Гм, любовь!.. Вы смеетесь надо мной. Моя любовь – мечта, призрачная греза, неосуществимая, недостижимая.
Вайсман взглянул на часы:
– Ну-ка, посмотрите на экран! Видите, как постепенно далеким сиянием освещается его мрачная поверхность? Это на крыльях Эроса летит к вам любимая. Ни один человек в мире не мчался на свидание с такой немыслимой скоростью! В девятнадцать минут она преодолела расстояние в 350 миллионов километров и вот-вот вторгнется в лазурную сферу Земли. Взгляните на края экрана! Они тонут в голубом сиянии. Это значит, что сейчас…
Звонок прервал речь Вайсмана. Экран ярко озарился голубоватым светом и в лучах его появилась женщина, далекая звезда Камарели! Вся в белом, лучезарная, с ясной улыбкой на прекрасном лице…
Камарели вскочил с места, подбежал к экрану и, оглянувшись, горящими глазами посмотрел на Вайсмана. Тот с непроницаемым лицом протягивал ему радионаушники.
Камарели почти машинально одел их и тотчас услышал знакомый голос. Но… что это? Женщина говорила по-английски!
– Гурген Камарели! Приветствую вас! Что же вы совсем забыли меня?
– Не знаю, слух или зрение обманывают меня? – только и сумел произнести изумленный Камарели.
– Чему вы удивляетесь? – донесся до него голос Вайсмана. – Я научил ее нескольким английским фразам. Ну, а грузинскому уж вы учите ее сами; прошу прощения, но грузинским я не владею.
– Но как вы ее научили? Разве вы знаете ее язык?
Вайсман, не отвечая на этот вопрос, продолжал:
– Разрешите представить вам: Геда Нуавэ, директор Центральной обсерватории Марса.
– Геда Нуавэ! – повторил Камарели.
– Она уже многое знает о вас: я рассказал ей все, что знал, остальное досказывайте сами, – заметил Вайсман.
– Геда Нуавэ! – опять повторил Камарели, словно наслаждаясь звучанием загадочного имени.
– Разрешите и мне представиться вам, – и Вайсман снял очки. – Вот и исчезла маска, так тяготившая вас, – усмехнувшись, добавил он.
Перед Камарели предстал совершенно другой человек. В нем было что-то и от прежнего Вайсмана, но что-то одновременно резко изменило его лицо. Камарели вдруг понял: глаза! Да, глаза меняли его. Они сияли, горели необыкновенным огнем, они напоминали что-то очень знакомое… Словно он когда-то, где-то видел эти глазка… Камарели взглянул на Геду Нуавэ. Неужели?.. Да, да, с экрана на него смотрели такие же необычайные, странно лучистые глаза! Камарели еще раз взглянул на Вайсмана, и потом – на марсианку. Нет никаких сомнений! Вайсман пришел оттуда, откуда глядела на него Геда Нуавэ!..
Мысли стаей вспугнутых птиц закружились в голове. Надежда, радость, восторг волной захлестнули его и умчали в неведомые дали мечты. Фантазия становилась реальностью, сновидение – явью… Лицо Камарели пылало, в ушах шумел эфир – или это кровь бушует и бьется, как морской прибой?.. И вдруг опять зазвучал голос, мелодичный, грудной голос Геды. Камарели никогда в жизни не слышал такую красивую английскую речь, никогда еще не пели так мягко, звонко и нежно тяжелые английские слова.
– Вайсман ушел вместе с черными очками, – говорила Геда. – Рядом с вами Ленгор Каро, марсианский инженер, организатор первой Обрайн-экспедиции.
– Ленгор Каро! – повторил Камарели, оборачиваясь к Вайсману.
Вайсман почтительно склонил голову, как это обычно принято при первом знакомстве.
– Теперь разрешите вас оставить, – с улыбкой сказал он. – Беседуйте без меня. – Вайсман подошел к столу, выдвинул ящик, вынул из него толстую синюю тетрадь. – Вы, безусловно, хотите получить объяснение всего происходящего. Вот мой дневник, – он указал на тетрадь. – Прочтите его – и с тайны упадет последний покров.
Когда Вайсман покинул лабораторию, Камарели снова обернулся к экрану. Оттуда ему улыбалась Геда Нуавэ.
– По-вашему было 11 сентября, – услышал он.
– Да, помню.
– Теперь вы хорошо себя чувствуете?
– Хорошо, спасибо.
– Вас спасла диванная подушка, не то вы бы сильно ушибли голову. Я тогда очень испугалась. – Она вдруг смущенно потупила взгляд.
Камарели еще ближе подошел к экрану.
– Скажите мне, хотя бы в двух словах, с какой целью Каро был послан на Землю? – голос Камарели звучал умоляюще.
– Вы узнаете это из его дневника.
– Не со злым умыслом пришел он к нам?
– Прочтите его дневник.
– Ну, хорошо, скажите хоть, вернется ли Каро на Марс?
– Вернется.
– Когда? После 25 ноября 1933 года?
– Прочтите его дневник, и вы узнаете, что думают обо всем этом санорийцы.
– А кто такие санорийцы? – вопросам Камарели, каталось, не будет конца.
– Марсиане, обитатели Марса.
– Санор – это Марс?
– Да.
– А что такое Обра?
– Ваша планета, Земля.
– А обран?
– Обран – люди Земли.
Молчание.
– Кто вам Каро? – внезапно спросил Камарели.
– Я не понимаю вашего вопроса…
– Каро ваш брат, друг, коллега, – кто он вам?
– Прочтите дневник, – снова сказала Геда и улыбнулась.
Камарели тоже улыбнулся, глядя на нее счастливыми глазами.
– А кто я вам? – спросила в свою очередь Геда.
Ему хотелось сказать ей что-то очень значительное, важное, что-то такое, что сразу бы раскрыло перед ней его чувства, Он просто не понимал, как вмешало его сердце столько счастья. Но, казалось, он вдруг забыл все слова на свете.
– Геда Нуавэ!.. – только и смог произнести он.
– Гурген Камарели! – медленно, чуть нараспев, отвечала Геда.
– Геда! – шептал Камарели.
– Камарели!.. Что такое Камарели? – вдруг спросила
– Фамилия.
– А что она значит?
– Ничего. А Нуавэ?
– По-вашему это – «девятиокая».
– Почему вас так называют?
– Прочтите дневник Каро, – последовал все тот же ответ.
Камарели хотелось сейчас же, не откладывая, прочесть этот таинственный дневник, но он никак не мог оторваться от экрана.
– Вы знаете, почему я потерял сознание тогда, 11 сентября? – спросил Камарели, и сердце его дрогнуло – столь многого ждал он от ее ответа.
– Знаю. – Геда с нежностью смотрела на него.
Казалось, их разделяет лишь это вот стекло, толщиной в десять сантиметров. Так ясно Камарели видел каждую черточку ее лица, так близко от него были эти яркие полные губы, эти полыхающие огнем глаза, тонкие брови и белый высокий лоб с пышными, темными с позолотой волосами. Трепетали ее черные ресницы, бились тонкие голубые жилки на висках… Камарели даже слышал ее дыхание.
Это было непостижимо – женщина, отдаленная от него миллионами километров, стояла сейчас так близко от него, что, казалось, протяни руку – и коснешься ее одежды, ее нежной белой кожи… Но ты ведь знаешь, хорошо знаешь, что ощутишь кончиками пальцев лишь холодную поверхность экрана.
Это было какое-то фантастическое свидание.
– Я люблю тебя, Геда! – неожиданно для самого себя произнес Камарели.
– Я люблю… тебя!.. – донеслось до него из эфира три самых великих слова, какие только создал человек. Внутренним взором увидел он бездну, разделяющую две планеты, но простор этот уже не поражал его, как обычно, – три слова вечной молодости, одинаково прекрасные на всех языках, одинаково сильные в устах юноши и в устах зрелого мужа, победили вечное безмолвие.
Глава восьмая
ГЕДА НУАВЭ

(Дневник Каро)
Дорогой Гурген! До того, как Вы начнете читать эту тетрадь, я хочу Вам кое-что объяснить. Конечно, я и не предполагал, что содержание ее станет кому-то известно, но поскольку познакомить Вас с дневником оказалось необходимым, я перевел его на английский язык.
Кое-что пришлось мне выпустить, кое-что, наоборот, описать более подробно, снабдив необходимыми объяснениями и комментариями. К сожалению, я все же не вполне достиг цели: недостаточное знание языка порой ограничивало меня, и в моем дневнике, по-видимому, осталось еще немало туманных мест. Но, думаю, сплетение событий, которые привели меня в Вашу страну, будет Вам ясно и понятно. К. R.
P. S. Дневник датирован по марсианскому летосчислению. Но с момента моего переселения, на Землю я изменил летосчисление на земное. В некоторых случаях, когда это требовалось, марсианское и земное летосчисление приведены в соответствие. К. R.
СД-17-9
Сегодня я снова встретился с ней. Потом читал очень древнюю книгу. Удивительно, как велика разница между старым и новым, и в то же время, как сохранились в нас некоторые черты старого.
Подожду еще. Где-то, пока неясно, мерцает свет…
Да, я подожду еще. Время даст мне ответ.
17–11
Встреча была как будто бы обычной, но наша беседа приобрела новый оттенок.
– Ты заметил, как прекрасна сегодня Обра? – спросила она меня, и радость звучала в ее голосе.
– Да, Обра приближается к нам.
– А я еще не совсем к этому готова.
– Чего же тебе не хватает? Ведь твой рефрактор действует отлично!
– Да, но я жду твоей помощи.
– Моей помощи? – удивился я.
– Твоей помощи. Сколько раз ты был на Эдоне?
– Трудно и сосчитать!
– А на Гуанэ?
– Тоже много раз.
– И каждый раз ты убеждался, что воздуха там нет?!
– К сожалению…
– Наоборот, к счастью.
– Я не понимаю тебя.
– Воздух мешает работе рефрактора.
Да, она была права: чем ближе небесное тело к телескопу, тем больше сказывается на нем отрицательное воздействие атмосферы. Если же удастся поместить телескоп на звезду, лишенную атмосферы, то изучать приближающуюся Обру будет намного легче.
– Да, ты права, – ответил я. – Но как ты собираешься оборудовать обсерваторию на безвоздушном небесном теле? Ведь с телескопом должен быть живой человек?
– С телескопом будем мы, – решительно произнесла она. – Конечно, если ты на это согласишься.
– Неужели и мои два глаза понадобились Нуавэ?
– Одиннадцать больше девяти, – улыбнулась она.
– Но как ты все-таки оборудуешь станцию на Гуане?
– Станцию мы соберем здесь, а потом уже перенесем на Гуану.
– Почему же на Гуану, а не на Эдон?
– Эдон, правда, ближе, но чрезмерно большая скорость его движения затруднит работу телескопа. Ведь Эдон в сутки совершает три оборота вокруг нашей планеты, а Гуана движется сравнительно медленно: период ее обращения равен тридцати часам.
– Так как же ты думаешь сооружать эту станцию? – повторил я свой вопрос.
– О, я уже давно обдумала один план, только вот не знаю, одобришь ли ты его.
– А ну-ка, расскажи!
– Боюсь, ты мне откажешь…
Геда смотрела на меня с мольбой, и я уже знал, что не в силах буду ей отказать, что бы она ни попросила.
– Я готов исполнить любую твою просьбу, если только это в моих силах.
– Станция должна быть сооружена на твоем рауните.
Я не стал долго раздумывать. План Нуавэ был прост и в то же время очень рационален.
– Согласен, – коротко ответил я. Она просияла. – С завтрашнего дня приступаю к необходимым приготовлениям.
Геда ушла счастливая, радостная.
И у меня было светло на душе оттого, что я смог ее порадовать.
17–25
Раунит превратился в маленькую обсерваторию. Нуавэ уверена, что первая движущаяся обсерватория откроет новый этап в изучении Вселенной. Я согласен с ней и очень рад, что победа будет связана с моим раунитом.
17–31
Завтра мы вылетаем.
Вчера вечером Нуавэ сфотографировала Обру. Она уверяет, что обнаружила новые линии и точки, которых не было на прежних снимках.
Я продолжаю отстаивать свое мнение.
На Гуане многое может выясниться, но я убежден, что чересчур оптимистические надежды Нуавэ во многом не оправдаются.
17–32
Период обращения Гуаны равен тридцати часам и восемнадцати минутам, а Эдона – семи часам и тридцати девяти минутам. Сутки Санора составляют двадцать четыре часа тридцать семь минут. Таким образом, Эдон в сутки почти трижды обходит вокруг нашей планеты. Но, кроме того, он восходит с запада и заходит на востоке. Гуана же движется медленнее Санора – она почти двое суток находится на небе. Потому-то Нуавэ и избрала именно Гуану для установки телескопа.
В четыре часа утра раунит был на полюсе.
В четыре двадцать одни мы покинули полюс.
Вылетели мы с таким расчетом, чтобы встретиться с Гуаной на девятом небесном меридиане (так было согласовано с директором Северной обсерватории).
Всю дорогу мы не выключали экран дальнего видения, который связывал нас с обсерваторией.
В намеченное время мы опустились на Гуану.
Часть небосклона Гуаны была подобна черному бархатному шатру, на котором сияли Аза и необычайно яркие звезды.
Передав обсерватории все наши наблюдения, мы выключили экран. Обра была видна с другой стороны Гуаны, и мы направились туда.
Постепенно исчезали и Санор и Аза.
Раунит поглотила вечная ночь Гуаны.
Вскоре вдали появилась Обра, окруженная своим голубым сиянием.
Нуавэ направила на нее телескоп и приступила к работе.
Установлено до двух тысяч экранов.
17–35
Приближается СД-18-27. Идут большие приготовления.
Нуавэ работает без передышки. Меня поражает ее энергия и энтузиазм. Вчера она показала мне заполненный на Гуане альбом фотокарт. Я тщательно просмотрел его, но не нашел ничего примечательного.
Она обиделась.
– Я не утверждаю, что на Обре невозможна жизнь, – попытался я объяснить свой скептицизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19