— Поскребу. Не учи ученого…
— Ну тогда все. Мы тебя ждать не будем. У нас время.
— Не ждите.
— Счастливо, капитан!
— Ни пуха, майор!…
* * *
Колонна втягивалась в джунгли. Медленно и очень осторожно. Ступая шаг в шаг. Стараясь не задеть ни одной ветки, не потревожить ни одного листика, не сдвинуть ни одного камешка, не примять ни одной лишней травинки. Раненых и убитых пока несли на плечах, чтобы не увеличивать ширину тропы, не оставлять дополнительных меток, по которым организовавший преследование противник легко мог вычислить направление движения группы. Только через несколько километров раненых и убитых можно было уложить на носилки.
Американцы шли с перевязанными за спиной руками, с чужими плотно набитыми вещмешками и прочим полезным грузом, навьюченным на их спины. Шли как все — шаг в шаг, нанизанные, словно пойманная рыба на кукан, на одну длинную парашютную стропу, лишавшую их надежд на мгновенный коллективный или одиночный побег. За каждой парой американцев следовал российский разведчик, зорко наблюдая за тем, как они идут, как ступают, как уклоняются от встретившихся на пути веток.
Последним шел командир, придирчиво осматривая пройденный его отрядом путь. Он выпрямлял согнутые ветки, поднимал смятые травинки, укладывал на место сдвинутые подошвами обуви камешки.
— Пивоваров!
— Я!
— Снимай ботинки.
— Зачем?!
— Затем, что у тебя каблуки, как у черта копыта! И еще на правой подковке гвоздь вылез. И работает, что твой дырокол! Я замучился оставленные тобой отверстия зашпаклевывать.
— Так мне что, босиком идти?
— Нет, босиком тоже нельзя. Лучше в толстых носках.
— У меня нет толстых.
— Есть у кого-нибудь шерстяные носки?
— Есть!
— Тогда дайте ему… И вперед…
Командир прятал следы. Прятал профессионально, так, как умеют это делать вышедшие на охоту звери и как это умеют делать уходящие от преследования разведчики.
За спинами отряда оставался нетронутый лес.
— Голове колонны поворот девяносто градусов!
— Есть поворот…
— Пятьсот метров вперед.
— Есть пятьсот метров…
— Поворот девяносто градусов.
— Есть поворот…
— Четыреста пятьдесят метров вперед.
— Есть четыреста пятьдесят…
Группа встала на обратный курс. Прошла четыреста пятьдесят метров, снова изменила курс на девяносто градусов и через двести метров снова на девяносто, завершив полный трехсотшестидесятиградусный поворот. Места поворотов командир зачищал с особенной тщательностью.
Эта большая петля должна была сбить возможных преследователей со следа, если бы вдруг они его умудрились взять.
— Прямо!
— Есть прямо!
— А как далеко прямо? Командир?
— Очень далеко. Пока в море не упрешься…
* * *
Совсем по-другому уходила группа прикрытия.
— Ты как ступаешь? — грозно спрашивал капитан Сибирцев.
— Нормально ступаю. Подошвой над самой землей.
— Зачем над самой землей?
— Чтобы не повредить травостой. Чтобы не оставлять следов…
— А надо как?
— Наоборот. Чтобы оставлять.
— Вот именно! Мы же группа прикрытия, которой назначено отвлечь на себя внимание противника. А как он на нас отвлечется, если пропустит наши следы?
— Трудно так, чтобы оставлять. Привычки другие.
— У военнослужащих привычки должны вырабатываться в прямой зависимости от последнего полученного приказа. Ясно?
— Так точно!
— Тогда повторите проход от исходной точки. Только смотрите не переусердствуйте! И быстрее, быстрее, мы уже опаздываем.
— Есть!
На этот раз боец шел так, как надо, как предписывалось последним приказом: сминая траву, обрывая листья и надламывая встретившиеся на пути ветки. Не все. Только те, что препятствовали движению.
Следом за ним шагал другой боец, усердно вминая подошвы обуви в грунт. Но тоже не на каждом шагу. Лишь в местах, где на почве могли отпечататься следы. Не его следы. Рифленые, с хорошо узнаваемым узором, следы американских ботинок. Тех, в которые были обуты коммандос.
«Замок», проходящий последним, принимал работу, что-то поправлял, что-то добавлял от себя. Как признанный мастер, подошедший к мольберту не самого талантливого ученика.
Здесь слишком много экспрессионизма. Такой след можно принять просто за вмятину на грунте. Можно пропустить. А вот если добавить немного четкости, немного рельефа, то отпечаток заиграет, привлечет внимание зрителя. Для которого он и назначен…
А здесь, наоборот, выпирает грубый реализм, который может вызвать определенные подозрения. Так глубоко, да чтобы равномерно всей подошвой, люди не наступают. Надо бы сгладить линии, размазать контур, подтереть абрис отпечатка…
Оставляя по ходу движения примерно через каждые пятьдесят-восемьдесят метров подобные шедевры наземной живописи, группа прикрытия стремительно удалялась от места недавнего боя. Уходила от взорванных «Фантома» и вертолетов, от трупов погибших от пуль «вьетнамских партизан» американских коммандос. Уходила в глубь материка, в противоположную от маршрута движения основной группы сторону. И уводила за собой возможную погоню.
Надломленная ветка…
Разорванный стебель травинки…
Сбитые с куста листья…
Отодвинутый в сторону камешек…
Случайный отпечаток подошвы ботинка на не покрытом растительностью участке грунта. Хорошо читаемый отпечаток… Американского ботинка…
Глава 27
— Колонне стоп.
— Колонне стоп…
— Колонне стоп…
— Колонне… — пронеслось тихим шепотом от уха к уху, от арьергарда к передовому дозору.
— Стоп колонне!
Колонна остановилась. Дозор встал в боевую стойку, готовый к атаке спереди. Арьергард развернул стволы назад.
— Разобрать носилки.
Носилки расправили, аккуратно уложили на них раненых и мертвых.
— Носильщики!
Пленных американцев разбили на пары и поставили спереди и сзади носилок, связав между собой все той же парашютной стропой, зафиксированной на ручках. Теперь они могли убежать только со своей ношей.
— Кто знает английский? — спросил командир.
— В пределах программы, со словарем…
— Понятно. Кто без словаря?
— Я могу попробовать,
— Скажи — при попытке побега конвой стреляет на поражение.
— Если вы хотите спастись бегом, мы вас будем поразить наповал! — изложил, как сумел, новоиспеченный переводчик командирскую мысль, для верности красноречиво поведя дулом автомата вдоль строя пленных. — О'кей?
— Yes, yes… — согласно закивали понятливые американцы.
— Ну, значит, действительно знаешь без словаря, — остался доволен языковой подготовкой своего подчиненного командир. — Скажи им еще, чтобы они не вздумали разговаривать между собой. Чтобы были как глухонемые. Потому что за каждое произнесенное, даже случайно произнесенное слово я буду наказывать самым суровым образом. Вплоть до… И еще скажи, что после того, как мы дойдем до места, я их отпущу на все четыре стороны. Если, конечно, они до того не натворят каких-нибудь глупостей. Ну а если натворят — пусть пеняют на себя…
— No, no! — энергично замотали головами пленные.
— Ну будем надеяться, что действительно «ноу», — сказал командир. — А не то полный… абзац. Всем.
— Yes, yes! — повторили американцы.
— Да. То есть нет. Ну в смысле не натворят, — совершенно запутался переводчик.
— Это я и без тебя понял. Уж не такой полный дурак.
— Конечно, конечно, — смутился переводчик.
— Что «конечно, конечно»?
— Не полный…
Командир только головой покачал.
— Приготовиться к движению!
— Эй, янки! Вы что, не поняли? — грозно скомандовал «конвой», кивнув дулами автоматов на раненых. — Взяли и понесли.
Американцы разом присели, ухватились за ручки, выпрямились.
— Дозор — вперед на пятьсот метров. Расстояние между бойцами в походной колонне — три метра. Скорость — по «носильщикам», — скомандовал командир. — Шагом марш!
Носилки качнулись. Потревоженные раненые застонали.
— Вколите им обезболивающее, чтобы они не кричали, — сказал командир.
— Обезболивающего почти не осталось.
— Сколько осталось?
— Четыре дозы.
— Ну тогда дайте спирту.
— Спирт кончился.
— Тогда трофейного виски! Только не говорите, что его тоже нет! Все равно не поверю. Кто-нибудь наверняка прихватил у американцев фляжку-другую спиртного. Не поверю, что не прихватил… Если не найдете виски, дайте хоть что-нибудь… Они нас демаскируют. Мы должны двигаться в тишине. В полной тишине!
Случайно прихваченное с места боя спиртное, конечно, нашлось. Восемь литров.
Раненым разжали зубы и влили по двести пятьдесят граммов экспроприированного у американцев виски. Без тоника. Они замолчали, но ненадолго. Когда местность стала неровной, когда пришлось перешагивать через ямы и стволы упавших деревьев, когда носилки сильно закачались из стороны в сторону, они закричали снова. Боль оказалась сильнее спиртосодержащего обезболивающего.
— Промедол? — спросил разведчик, выполнявший роль медбрата.
— Нет, тряпки, — ответил командир. — Промедол здесь не поможет…
Разведчики распластали на полосы две нательные рубахи, скатали из них кляпы, которые затолкнули в рот раненым. Сверху рты стянули тремя слоями ткани, завязав их концы под затылками, оставив свободными только носы.
Крики стали почти не слышны.
— Следите, чтобы они не задохнулись, — предупредил командир. — В случае опасности накрывайте им головы одеждой. Или зажимайте рты руками. И чтобы ни один звук!.. Ясно?
— Так точно!
— Тогда всем продолжать движение…
* * *
Группа прикрытия добивала второй десяток километров Без перекура Наверное, дома, в перелесках средней полосы России, они за это время смогли бы одолеть вдвое большее расстояние Но дома — не здесь. В джунглях был свой счет пройденным метрам. В джунглях один метр шел за два. А может быть, даже за три…
Пятнадцать минут бегом. Пятнадцать, чтобы восстановить дыхалку, — быстрым шагом. Не отрывая глаз от стрелки компаса. Обегая встретившиеся препятствия поочередно то с правой, то с левой стороны, чтобы, не заметив того, не отклониться от намеченного маршрута.
Пятнадцать минут — бегом.
Пятнадцать — быстрым шагом…
Там, где это возможно. Где нет непролазных зарослей. А где есть — не бегом и не шагом, а бесконечной рубкой. До головокружения. До судорог в удерживающих мачете пальцах. До мелькания белых точек в глазах. Метр за метром. Пока не объявится просвет. И тогда снова: пятнадцать минут — бегом; пятнадцать — быстрым шагом…
Уже не думая о предварительной разведке, о соблюдении маскировки, о возможной встрече с противником. В открытую или, как иногда говорят разведчики, — «в нахалку», в полный рост, в полный звук, не опасаясь, что тебя заметят.
Пятнадцать минут — бегом.
Пятнадцать — быстрым шагом…
— Все, двадцать! — сказал «замок». — Двадцать километров. Перекур! — И, утерев стекающий на глаза пот, сел на землю.
Рядом как подрубленные упали бойцы.
— Пять минут перерыв, и еще одну двадцатку…
— Пять маловато будет, — возразили бойцы.
— Пять! И ни секундой больше! Кто захочет отдохнуть дольше, останется здесь отдыхать навсегда! — жестко сказал «замок». — Это понятно?
— Понятно, товарищ капитан.
— Разрешаю съесть пять кусочков сахара и две галеты.
— А глотку смочить?
— А глотку смочить — собственной слюной. Лишней воды у нас нет Первая вода — в конце второй двадцатки.
— Но…
— Все! Считаю вопрос исчерпанным. Кто не может есть всухомятку — пусть не ест! Кто надумает пить из встретившихся луж — пусть пьет. Но не советую…
Капитан откинулся на спину, расслабился и закрыл глаза. Кажется, он даже уснул. На пять минут, Ровно через пять минут он открыл глаза и сел.
— Подъем, бойцы! Хватит спать! Не у мамки на перинах!
Бойцы нехотя повернули в его сторону головы.
— Еще минуту, товарищ капитан…
— Нет у вас минуты! Подъем по полной форме! Время пошло!
Бойцы нехотя встали на ноги.
— Проверить снаряжение! Оружие к бою! С места, бегом, шагом марш!
Пятнадцать минут — бегом. Пятнадцать — быстрым шагом…
Слева за кустами громко зашелестела листва. Капитан с ходу, не останавливаясь, отпрыгнул, упал на правый бок, откатился за препятствие, выставил впереди себя автомат.
Бойцы повторили его маневр.
— Ты — держишь левый фланг! Ты — правый! Я — центр! — показал пальцами капитан, припадая к прикладу автомата.
Замерли.
За кустами больше ничего не шевелилось.
— Оставаться на месте. Прикрывать меня, — снова показал жестами капитан, передвинул автомат на спину, вытянул из ножен нож и бесшумно пополз к зарослям.
Через три минуты он вернулся. Уже не прячась.
— Что там было?
— Ерунда. Какое-то местное парнокопытное. Чтоб ему пусто было! Листья с куста дергало.
«Замок» перекинул автомат на грудь и посмотрел на часы:
— Ходу, бойцы. Ходу! Мы еще трети расстояния не сделали!
* * *
— Все, готов, — сказал командир, опуская безвольно обвисшую с носилок руку. — Отмучился капитан.
Стоявшие поблизости разведчики, украдкой переглянувшись, потянули с голов пилотки. Черт знает, зачем потянули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44