Резать проводку не следует. Ее можно отсоединить вот в этом месте с помощью этого вот, ну или очень похожего, разъема. Попробуйте. Понятно?
— Понятно. А можно открыть прибор?
— Пожалуйста, — легко согласился воентехник и откинул крышку.
Внутри корпуса ничего не было. Кроме пустоты.
— А где же прибор?.. — на мгновение растерявшись, спросил Федоров.
— Я так понимаю, что прибор там, куда вы направляетесь, — ответил воентехник, захлопывая пустую коробку. — А это — лишь место, куда он должен встать.
Еще день капитаны тренировались крутить гайки, снимать и надевать приборы, опознавать их в груде металлолома, наваленного в задней части ангара.
— Похож. Но не он… А это он. Хотя и непохож. По причине деформации, связанной с частичным разрушением кабины. А это опять не он. Повторите поиск и опознание…
И так до автоматизма. До умения распознавать искомый прибор на вид, на ощупь, на запах среди десятков очень похожих на вид, ощупь и запах, но совершенно не относящихся к делу приборов.
— Майор Кондратьев. Опознание проведено.
— Капитан Сибирцев. Опознание проведено.
— Капитан Пивоваров. Опознание проведено.
— Капитан Семенов. Опознание проведено.
— Капитан Кузнецов. Опознание проведено.
— Капитан Федоров…
— Занятие закончено.
Капитаны утерли выступивший на лбах пот. И вытерли о ветошь выпачканные в масле пальцы.
— Разрешите идти?
— Куда идти?
— А куда разрешено?
— В столовую и в отведенный вам кубрик.
— А в туалет?
— В гальюн? В гальюн можно.
Самой воинской части капитаны так и не увидели. Только столовую, кубрик и гальюн. И та воинская часть капитанов тоже не увидела. Только снующий туда-сюда от ангара до казармы зашторенный автобус.
Ночью группу подняли по тревоге. Их непосредственный начальник, подполковник Местечкин.
— Пять минут на сборы, — приказал он. — И чтобы ни одной вещи в кубрике не осталось.
— Почему нас перевозят исключительно ночами? И хоть бы раз утром, — удивился, натягивая штаны и потому подпрыгивая на одной ноге, Резо.
— Потому что дело наше такое — чужих глаз не любящее. Ночное дело, — ответил Кудряшов.
— Как у воров-домушников?
— Точно! Только без прибыли, которая иногда обламывается им.
— Выходи строиться!
Снова: автобус, дорога, аэродром. Далекие прожектора, ослепляющие глаза. Неясная тень человека у борта.
— Все?
— Все.
— Забирайтесь в машину. Отлет через сорок минут.
— А чего ж не теперь?
— Бортмеханик куда-то запропастился… Ну авиация! Ну бардак! Еще можно было сорок минут сны смотреть!
Вылетели через час двадцать. Без бортмеханика. Самолет снова мотало, как получившего и уже успевшего потратить аванс алкоголика. Капитаны сидели в пустом и гулком салоне самолета и гадали об ожидавшем их скором будущем. Хотя чего гадать — время придет, командование скажет.
Сели. Перегрузились в машину. И в ней же зависли. Без возможности даже высунуть нос наружу.
— Ну ничего, сынки, немного осталось, — подбадривал сонную команду подполковник. — Выгорит дело — можете дырки на кителях под ордена вертеть.
— А если не выгорит?
Подполковник не ответил. Может быть, не расслышал вопроса. Прошел час.
— Ну что они там? О чем думают?
— Они не думают. Они спят. В отличие от нас. Послышался топот. И голоса. Раздраженные подполковника и майора Кондратьева и чей-то еще.
— Сколько?
— Минут десять. Максимум пятнадцать.
— Мы уже полтора часа ждем. На колесах. Личный состав не имеет возможности нормально отдохнуть! А им, между прочим, завтра в дело идти. Я буду вынужден доложить вашему командованию…
— Мы можем предоставить в ваше распоряжение кубрики. Постели. И насчет ужина распорядиться.
— Не получится насчет кубрика. Личный состав будет находиться в машине. До самого момента транспортировки. Согласно существующему приказу.
— Там же душно.
— Это вас не касается. Вы лучше отправку поторопите.
— Конечно, конечно. Через двадцать минут. В самом крайнем случае через сорок. Но это в самом крайнем…
— Значит, не меньше двух часов, — прикинул в уме Кудряшов. — Вы как хотите, а я ложусь спать. — И сполз на тюки со снаряжением.
Команду на погрузку дали только к утру. Машину подогнали к одинокому пирсу, отгороженному от остальной территории порта высоким забором.
— Выходи по одному!
Капитаны стали выгружать снаряжение.
— А я что поделаю, если мне горючку вовремя не подвезли? Я что — министр обороны? Или Господь Бог, чтобы морскую воду в дизтопливо превращать! — кричали в стороне голоса. — Ну и жалуйтесь! Раз у вас других дел нет…
— Опять подполковник собачится, — заметил Кузнецов.
— …Только не надо меня пугать! Не надо! Я не такими, как вы, чинами пуганный! Меня все равно дальше этой лодки не пошлют. И глубже, чем она может, нырнуть не заставят…
— Но вы сорвали контрольные сроки…
— Да не я сорвал. Не я! Заправщики сорвали! С них и спрос. С ними вы и разбирайтесь. А мое дело маленькое…
В общем, нормальный флотский разговор. Травля. На повышенных тонах.
— Бардак! — все еще кипел и возмущался появившийся со стороны пирса подполковник. — Никто ни за что не отвечает. Никто ничего не боится! Все на всех положили, с прибором… Доложу по команде, разнесу эту богадельню в пух и прах…
— Эй! Ну вы скоро там? — крикнул с лодки в мегафон капитан. — Мы же не можем вечно тут стоять. Под парами. Поторапливайтесь давайте. Если мы куда-нибудь еще идем.
— Сейчас! — ответил мгновенно взявший себя в руки и успокоившийся подполковник. — Нам нужно еще три минуты.
Дальше психовать было нельзя. Потому что убыточно. Дальше начиналось дело.
— Три минуты, ладно. Три минуты подождем. Слышь, подполковник, я там тебе ребятишек своих послал в помощь. Так ты их задействуй. Чтобы побыстрее, — примирительно крикнул капитан.
— Добро!
Торопясь, подбежали несколько матросов.
— Товарищ подполковник…
— Хватайте вещи. Да не так. А вот так. И осторожно, малой скоростью, как с полным блюдцем водки… И не дай вам бог споткнуться…
Команды строиться не было. Капитаны и так стояли кому где положено.
— Ну что, сынки. Пробил ваш час. Не все, конечно, было у нас гладко, и со временем тоже… но в целом, считаю, что подготовиться мы сумели. Вы сами-то как думаете?
— Так точно! Успели!
— Ну вот видите. Хочу надеяться, что через две недели вот так же всех целыми и невредимыми увижу обратно. Просто уверен, что увижу.
«Хорошо бы», — подумали капитаны. Но сказать ничего не сказали.
— Последний раз: вопросы, пожелания, отказы есть?
— Никак нет!
— Тогда все. Ах да, документы, письма, фотографии, награды, личные вещи?..
— Сдали в особый отдел, — отрапортовал командир группы.
— Ну тогда, как говорится, ни пуха…
— К черту! Товарищ подполковник!
— Командуйте, майор.
— Есть! Отряд, приготовиться к погрузке… На пирсе спецназовцев поджидали вставшие по обе стороны сходней матросы.
— Ну все, загружайтесь. Сколько можно ждать, — крикнул капитан.
По мосткам бойцы поднялись на лодку и тут же нырнули в ее дыхнувшее смешанным запахом масла, человеческих тел и металла нутро.
— Отдать носовой! Отдать кормовой! Лодка качнулась, отвалила от стенки, развернулась носом в море и пошла своим, не известным никому, кроме капитана, штурмана и этих вот посторонних бойцов в камуфляжной форме, курсом.
— Задраиваемся, — сказал капитан. — И через десять минут готовиться к погружению.
Спустя тридцать часов лодка легла на дно.
— Почему стоим? — поинтересовался командир спецназовцев.
— Не стоим, а лежим, — поправил капитан подлодки, — на грунте.
— А зачем лежим?
— Затем, что пережидаем.
— Что пережидаем? Проход вражеских тральщиков?
— Каких-каких тральщиков? — усмехнулся капитан. — Да нет, не тральщиков. Время. Время пережидаем. Чтобы когда надо к месту высадки подойти. Не раньше, не позже. Вам же ночь нужна?
— Ночь.
— Ну вот потому и лежим. Отдыхаем. У вас кто-нибудь в шахматы играет?
— Ну я играю.
— Слышь, майор, или кто ты там, давай партейку-другую сгоняем. А то здесь со скуки подохнуть можно. А твои пусть поспят. Сон на глубине, он в масть идет. Если бомбы не бросают.
— А если бросают?
— Тогда лучше дома спать. Под боком у жены… Даже если и не у своей… Ну что?
— Расставляй.
— Тогда чур мои черные. На счастье. Потому как мы сами тоже черные. Что твой бушлат…
— е-2 — е-4…
Лодка лежала на дне. Бойцы спецназа лежали на узких матросских койках. И спали. И смотрели очень далекие от морской тематики сны. Про дом. Про близких. Про далекую и уже слегка забытую жизнь. Про Россию. Про то, что будет ли еще когда-нибудь или нет — неизвестно.
Интересно, отчего бы это такие одинаковые и похожие у всех сны?
Не иначе оттого, что глубина способствует…
ЧАСТЬ II
Глава 14
— Капрал Джонстон.
— Да. Сэр!
— Почему вы не на строевых занятиях?
— Болею. Сэр!
— Я не спрашиваю, болеете вы или нет. Я спрашиваю, почему вы не на строевых занятиях? Вы меня слышите, капрал?
— Да. Сэр!
— Возвращайтесь в подразделение и доложите своему офицеру, что я объявил вам взыскание. На его усмотрение. Вы меня слышите, капрал?
— Да. Сэр!
— Повторите приказание.
— Вернуться в подразделение и доложить офицеру, чтобы он назначил мне взыскание. На свое усмотрение.
— Сэр…
— Сэр!
— Идите!
— Есть. Сэр!
Капрал Джонстон развернулся на каблуках и строевым шагом пошел прочь от того занудливого сержанта Брайена. Чтоб ему жена досталась такая же, как он!
— Достает? — посочувствовал Майклу Стив.
— Достает. До самых печенок!
— Капрал!
— Да. Сэр!
— Вы все еще здесь? Еще не в казарме?
— Нет. Сэр!
Рядовой Стив взял под козырек и тихо слинял в сторону. Чтобы заодно и его не зацепили. Когда идет стрельба из главных калибров, вблизи лучше не находиться.
— Вы плохо поняли приказание? Капрал?
— Нет. Сэр!
— Или вы думаете, что распоряжение старшего по званию пустой звук? Как при вытаскивании пробки из порожней бутылки?
— Нет. Сэр!
— Так, может, вы глухой на оба уха?
— Нет. Сэр!
— Тогда почему вы все еще здесь?
— Не знаю. Сэр!
— Тогда я вам объясню. Потому что вы плохой солдат, капрал Джонстон. Никчемный солдат. Бестолковый солдат. Бесполезный солдат. Достойный всяческого осуждения и порицания… Капрал Джонстон!
— Да. Сэр!
— Упор лежа принять! Принял.
— Отжимание на-чать! И… раз! И… два!
— Капрал Джонстон!
— Я… Сэр!..
— Почему вы не выполнили мое приказание?
— Потому что я плохой солдат. Сэр! И… двадцать девять. И… тридцать. И… тридцать один.
— Громче! Не слышу!
— Потому что… я плохой… солдат! Сэр!.. И… сорок четыре. И… сорок пять…
— Еще громче!
— Потому… что я… плохой… солдат… сэр! Уф-ф-ф. И… пятьдесят…
— Идите, капрал. И не забудьте передать мое приказание вашему офицеру.
— Есть! Сэр!
На каблуках кругом. И с левой ноги, так, чтобы земля тряслась. И не пришлось отжиматься еще пятьдесят раз.
— По какому поводу взыскание, капрал? — устало спросил офицер.
— Не знаю! Сержант приказал прийти к вам и доложить. Я доложил.
— Опять сцепились? Что вы как кошка с собакой? Что, не можете жить в мире и согласии?
— Нет. Сэр! Не можем.
— Ладно, идите.
— Но взыскание. Сэр!
— Скажите, что я вас наказал. Примерно.
— Но…
— Идите, капрал. Или вы не поняли, что я сказал?!
— Понял. Сэр!
И снова «кругом» и «шагом марш», отбивая строевой шаг. Так, чтобы щеки тряслись. Которых нет.
Ну совсем заела служба. Ну просто хоть вешайся. Предварительно застрелившись.
— Что делаешь вечером, Майкл?
— Ничего не делаю. Сплю. Мордой к стенке.
— Может, лучше в бар. Там девочки новые будут. Резервистки из связи.
— Пошли.
— Чего-то ты невеселый
— А с чего веселиться? Не Рождество.
— Опять сержант?
— Сержант. Прицепился, как лепра. Не отодрать. И чем я ему не угодил?
— Просто не повезло.
— Не повезло. Хоть из армии уходи.
— Из армии — плохо. Тут деньги. Дармовая жратва. Выслуга. Почет. Успех у девочек. Адмиралом стать можно.
— Только если через сержантский труп.
— Может, тебе в другую часть перевестись?
— Куда?
— Ну не знаю. Может, в «зеленые береты»? Я слышал, они добровольцев вербуют.
— Береты — это звучит!
— Звучит оно, конечно, звучит. Только загреметь можно.
— Куда?
— Туда, куда очень бы тебе не желал. Например, во Вьетнам.
— А мне хоть во Вьетнам, лишь бы от сержанта подальше!
— Ну ты шутишь! Аж скулы сводит.
— А я не шучу. Я серьезно…
Глава 15
— Капрал Джонстон!
— Я! Сэр!
— Приступить к выполнению упражнения. Время пошло.
Винтовку «М-16» на уровень груди. Бегом сто метров. Нырок головой вперед через ряд колючей проволоки. Приземление на вытянутые руки, на зажатую в ладонях винтовку. Кувырок через голову. Встать на ноги. Ткнуть дулом в грудь стоящего в стороне чучела противника. Еще одного достать ударом приклада в челюсть.
Бегом, стреляя на ходу из винтовки, триста метров.
С ходу гранату в щель. Залечь, переждать взрыв. Снова вскочить на ноги и, паля во все стороны, нырнуть в блиндаж условного противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Понятно. А можно открыть прибор?
— Пожалуйста, — легко согласился воентехник и откинул крышку.
Внутри корпуса ничего не было. Кроме пустоты.
— А где же прибор?.. — на мгновение растерявшись, спросил Федоров.
— Я так понимаю, что прибор там, куда вы направляетесь, — ответил воентехник, захлопывая пустую коробку. — А это — лишь место, куда он должен встать.
Еще день капитаны тренировались крутить гайки, снимать и надевать приборы, опознавать их в груде металлолома, наваленного в задней части ангара.
— Похож. Но не он… А это он. Хотя и непохож. По причине деформации, связанной с частичным разрушением кабины. А это опять не он. Повторите поиск и опознание…
И так до автоматизма. До умения распознавать искомый прибор на вид, на ощупь, на запах среди десятков очень похожих на вид, ощупь и запах, но совершенно не относящихся к делу приборов.
— Майор Кондратьев. Опознание проведено.
— Капитан Сибирцев. Опознание проведено.
— Капитан Пивоваров. Опознание проведено.
— Капитан Семенов. Опознание проведено.
— Капитан Кузнецов. Опознание проведено.
— Капитан Федоров…
— Занятие закончено.
Капитаны утерли выступивший на лбах пот. И вытерли о ветошь выпачканные в масле пальцы.
— Разрешите идти?
— Куда идти?
— А куда разрешено?
— В столовую и в отведенный вам кубрик.
— А в туалет?
— В гальюн? В гальюн можно.
Самой воинской части капитаны так и не увидели. Только столовую, кубрик и гальюн. И та воинская часть капитанов тоже не увидела. Только снующий туда-сюда от ангара до казармы зашторенный автобус.
Ночью группу подняли по тревоге. Их непосредственный начальник, подполковник Местечкин.
— Пять минут на сборы, — приказал он. — И чтобы ни одной вещи в кубрике не осталось.
— Почему нас перевозят исключительно ночами? И хоть бы раз утром, — удивился, натягивая штаны и потому подпрыгивая на одной ноге, Резо.
— Потому что дело наше такое — чужих глаз не любящее. Ночное дело, — ответил Кудряшов.
— Как у воров-домушников?
— Точно! Только без прибыли, которая иногда обламывается им.
— Выходи строиться!
Снова: автобус, дорога, аэродром. Далекие прожектора, ослепляющие глаза. Неясная тень человека у борта.
— Все?
— Все.
— Забирайтесь в машину. Отлет через сорок минут.
— А чего ж не теперь?
— Бортмеханик куда-то запропастился… Ну авиация! Ну бардак! Еще можно было сорок минут сны смотреть!
Вылетели через час двадцать. Без бортмеханика. Самолет снова мотало, как получившего и уже успевшего потратить аванс алкоголика. Капитаны сидели в пустом и гулком салоне самолета и гадали об ожидавшем их скором будущем. Хотя чего гадать — время придет, командование скажет.
Сели. Перегрузились в машину. И в ней же зависли. Без возможности даже высунуть нос наружу.
— Ну ничего, сынки, немного осталось, — подбадривал сонную команду подполковник. — Выгорит дело — можете дырки на кителях под ордена вертеть.
— А если не выгорит?
Подполковник не ответил. Может быть, не расслышал вопроса. Прошел час.
— Ну что они там? О чем думают?
— Они не думают. Они спят. В отличие от нас. Послышался топот. И голоса. Раздраженные подполковника и майора Кондратьева и чей-то еще.
— Сколько?
— Минут десять. Максимум пятнадцать.
— Мы уже полтора часа ждем. На колесах. Личный состав не имеет возможности нормально отдохнуть! А им, между прочим, завтра в дело идти. Я буду вынужден доложить вашему командованию…
— Мы можем предоставить в ваше распоряжение кубрики. Постели. И насчет ужина распорядиться.
— Не получится насчет кубрика. Личный состав будет находиться в машине. До самого момента транспортировки. Согласно существующему приказу.
— Там же душно.
— Это вас не касается. Вы лучше отправку поторопите.
— Конечно, конечно. Через двадцать минут. В самом крайнем случае через сорок. Но это в самом крайнем…
— Значит, не меньше двух часов, — прикинул в уме Кудряшов. — Вы как хотите, а я ложусь спать. — И сполз на тюки со снаряжением.
Команду на погрузку дали только к утру. Машину подогнали к одинокому пирсу, отгороженному от остальной территории порта высоким забором.
— Выходи по одному!
Капитаны стали выгружать снаряжение.
— А я что поделаю, если мне горючку вовремя не подвезли? Я что — министр обороны? Или Господь Бог, чтобы морскую воду в дизтопливо превращать! — кричали в стороне голоса. — Ну и жалуйтесь! Раз у вас других дел нет…
— Опять подполковник собачится, — заметил Кузнецов.
— …Только не надо меня пугать! Не надо! Я не такими, как вы, чинами пуганный! Меня все равно дальше этой лодки не пошлют. И глубже, чем она может, нырнуть не заставят…
— Но вы сорвали контрольные сроки…
— Да не я сорвал. Не я! Заправщики сорвали! С них и спрос. С ними вы и разбирайтесь. А мое дело маленькое…
В общем, нормальный флотский разговор. Травля. На повышенных тонах.
— Бардак! — все еще кипел и возмущался появившийся со стороны пирса подполковник. — Никто ни за что не отвечает. Никто ничего не боится! Все на всех положили, с прибором… Доложу по команде, разнесу эту богадельню в пух и прах…
— Эй! Ну вы скоро там? — крикнул с лодки в мегафон капитан. — Мы же не можем вечно тут стоять. Под парами. Поторапливайтесь давайте. Если мы куда-нибудь еще идем.
— Сейчас! — ответил мгновенно взявший себя в руки и успокоившийся подполковник. — Нам нужно еще три минуты.
Дальше психовать было нельзя. Потому что убыточно. Дальше начиналось дело.
— Три минуты, ладно. Три минуты подождем. Слышь, подполковник, я там тебе ребятишек своих послал в помощь. Так ты их задействуй. Чтобы побыстрее, — примирительно крикнул капитан.
— Добро!
Торопясь, подбежали несколько матросов.
— Товарищ подполковник…
— Хватайте вещи. Да не так. А вот так. И осторожно, малой скоростью, как с полным блюдцем водки… И не дай вам бог споткнуться…
Команды строиться не было. Капитаны и так стояли кому где положено.
— Ну что, сынки. Пробил ваш час. Не все, конечно, было у нас гладко, и со временем тоже… но в целом, считаю, что подготовиться мы сумели. Вы сами-то как думаете?
— Так точно! Успели!
— Ну вот видите. Хочу надеяться, что через две недели вот так же всех целыми и невредимыми увижу обратно. Просто уверен, что увижу.
«Хорошо бы», — подумали капитаны. Но сказать ничего не сказали.
— Последний раз: вопросы, пожелания, отказы есть?
— Никак нет!
— Тогда все. Ах да, документы, письма, фотографии, награды, личные вещи?..
— Сдали в особый отдел, — отрапортовал командир группы.
— Ну тогда, как говорится, ни пуха…
— К черту! Товарищ подполковник!
— Командуйте, майор.
— Есть! Отряд, приготовиться к погрузке… На пирсе спецназовцев поджидали вставшие по обе стороны сходней матросы.
— Ну все, загружайтесь. Сколько можно ждать, — крикнул капитан.
По мосткам бойцы поднялись на лодку и тут же нырнули в ее дыхнувшее смешанным запахом масла, человеческих тел и металла нутро.
— Отдать носовой! Отдать кормовой! Лодка качнулась, отвалила от стенки, развернулась носом в море и пошла своим, не известным никому, кроме капитана, штурмана и этих вот посторонних бойцов в камуфляжной форме, курсом.
— Задраиваемся, — сказал капитан. — И через десять минут готовиться к погружению.
Спустя тридцать часов лодка легла на дно.
— Почему стоим? — поинтересовался командир спецназовцев.
— Не стоим, а лежим, — поправил капитан подлодки, — на грунте.
— А зачем лежим?
— Затем, что пережидаем.
— Что пережидаем? Проход вражеских тральщиков?
— Каких-каких тральщиков? — усмехнулся капитан. — Да нет, не тральщиков. Время. Время пережидаем. Чтобы когда надо к месту высадки подойти. Не раньше, не позже. Вам же ночь нужна?
— Ночь.
— Ну вот потому и лежим. Отдыхаем. У вас кто-нибудь в шахматы играет?
— Ну я играю.
— Слышь, майор, или кто ты там, давай партейку-другую сгоняем. А то здесь со скуки подохнуть можно. А твои пусть поспят. Сон на глубине, он в масть идет. Если бомбы не бросают.
— А если бросают?
— Тогда лучше дома спать. Под боком у жены… Даже если и не у своей… Ну что?
— Расставляй.
— Тогда чур мои черные. На счастье. Потому как мы сами тоже черные. Что твой бушлат…
— е-2 — е-4…
Лодка лежала на дне. Бойцы спецназа лежали на узких матросских койках. И спали. И смотрели очень далекие от морской тематики сны. Про дом. Про близких. Про далекую и уже слегка забытую жизнь. Про Россию. Про то, что будет ли еще когда-нибудь или нет — неизвестно.
Интересно, отчего бы это такие одинаковые и похожие у всех сны?
Не иначе оттого, что глубина способствует…
ЧАСТЬ II
Глава 14
— Капрал Джонстон.
— Да. Сэр!
— Почему вы не на строевых занятиях?
— Болею. Сэр!
— Я не спрашиваю, болеете вы или нет. Я спрашиваю, почему вы не на строевых занятиях? Вы меня слышите, капрал?
— Да. Сэр!
— Возвращайтесь в подразделение и доложите своему офицеру, что я объявил вам взыскание. На его усмотрение. Вы меня слышите, капрал?
— Да. Сэр!
— Повторите приказание.
— Вернуться в подразделение и доложить офицеру, чтобы он назначил мне взыскание. На свое усмотрение.
— Сэр…
— Сэр!
— Идите!
— Есть. Сэр!
Капрал Джонстон развернулся на каблуках и строевым шагом пошел прочь от того занудливого сержанта Брайена. Чтоб ему жена досталась такая же, как он!
— Достает? — посочувствовал Майклу Стив.
— Достает. До самых печенок!
— Капрал!
— Да. Сэр!
— Вы все еще здесь? Еще не в казарме?
— Нет. Сэр!
Рядовой Стив взял под козырек и тихо слинял в сторону. Чтобы заодно и его не зацепили. Когда идет стрельба из главных калибров, вблизи лучше не находиться.
— Вы плохо поняли приказание? Капрал?
— Нет. Сэр!
— Или вы думаете, что распоряжение старшего по званию пустой звук? Как при вытаскивании пробки из порожней бутылки?
— Нет. Сэр!
— Так, может, вы глухой на оба уха?
— Нет. Сэр!
— Тогда почему вы все еще здесь?
— Не знаю. Сэр!
— Тогда я вам объясню. Потому что вы плохой солдат, капрал Джонстон. Никчемный солдат. Бестолковый солдат. Бесполезный солдат. Достойный всяческого осуждения и порицания… Капрал Джонстон!
— Да. Сэр!
— Упор лежа принять! Принял.
— Отжимание на-чать! И… раз! И… два!
— Капрал Джонстон!
— Я… Сэр!..
— Почему вы не выполнили мое приказание?
— Потому что я плохой солдат. Сэр! И… двадцать девять. И… тридцать. И… тридцать один.
— Громче! Не слышу!
— Потому что… я плохой… солдат! Сэр!.. И… сорок четыре. И… сорок пять…
— Еще громче!
— Потому… что я… плохой… солдат… сэр! Уф-ф-ф. И… пятьдесят…
— Идите, капрал. И не забудьте передать мое приказание вашему офицеру.
— Есть! Сэр!
На каблуках кругом. И с левой ноги, так, чтобы земля тряслась. И не пришлось отжиматься еще пятьдесят раз.
— По какому поводу взыскание, капрал? — устало спросил офицер.
— Не знаю! Сержант приказал прийти к вам и доложить. Я доложил.
— Опять сцепились? Что вы как кошка с собакой? Что, не можете жить в мире и согласии?
— Нет. Сэр! Не можем.
— Ладно, идите.
— Но взыскание. Сэр!
— Скажите, что я вас наказал. Примерно.
— Но…
— Идите, капрал. Или вы не поняли, что я сказал?!
— Понял. Сэр!
И снова «кругом» и «шагом марш», отбивая строевой шаг. Так, чтобы щеки тряслись. Которых нет.
Ну совсем заела служба. Ну просто хоть вешайся. Предварительно застрелившись.
— Что делаешь вечером, Майкл?
— Ничего не делаю. Сплю. Мордой к стенке.
— Может, лучше в бар. Там девочки новые будут. Резервистки из связи.
— Пошли.
— Чего-то ты невеселый
— А с чего веселиться? Не Рождество.
— Опять сержант?
— Сержант. Прицепился, как лепра. Не отодрать. И чем я ему не угодил?
— Просто не повезло.
— Не повезло. Хоть из армии уходи.
— Из армии — плохо. Тут деньги. Дармовая жратва. Выслуга. Почет. Успех у девочек. Адмиралом стать можно.
— Только если через сержантский труп.
— Может, тебе в другую часть перевестись?
— Куда?
— Ну не знаю. Может, в «зеленые береты»? Я слышал, они добровольцев вербуют.
— Береты — это звучит!
— Звучит оно, конечно, звучит. Только загреметь можно.
— Куда?
— Туда, куда очень бы тебе не желал. Например, во Вьетнам.
— А мне хоть во Вьетнам, лишь бы от сержанта подальше!
— Ну ты шутишь! Аж скулы сводит.
— А я не шучу. Я серьезно…
Глава 15
— Капрал Джонстон!
— Я! Сэр!
— Приступить к выполнению упражнения. Время пошло.
Винтовку «М-16» на уровень груди. Бегом сто метров. Нырок головой вперед через ряд колючей проволоки. Приземление на вытянутые руки, на зажатую в ладонях винтовку. Кувырок через голову. Встать на ноги. Ткнуть дулом в грудь стоящего в стороне чучела противника. Еще одного достать ударом приклада в челюсть.
Бегом, стреляя на ходу из винтовки, триста метров.
С ходу гранату в щель. Залечь, переждать взрыв. Снова вскочить на ноги и, паля во все стороны, нырнуть в блиндаж условного противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44