– Ксоры. Я покажу вас.
Отлично! Пусть показывает. Заодно и мы поглядим. Не знаю, как по гедонийским меркам, но по земным – информации здесь непочатый край. Много выше нормы. Так что нас-то на перекройку не отправят.
– Пришли, – сказал ксор.
Они стояли у прямоугольного прохода в крыше, от которого уходил вниз светящийся пандус.
– Идите. – Ксор подтолкнул их к пролету. – Вниз. Прямо.
3. Лепо. Всесильные и бессильные
Навстречу им вышли неизвестно откуда четверо гедонийцев с такими же черными лентами, туго перетянувшими лбы. Ксор что-то мысленно передал им, но Капитан не «услышал»: мысль была заблокирована. А все четверо, как по команде, молча уставились на гостей из другого мира. Странный, страшноватый взгляд: сквозь человека, как сквозь стекло.
Ксор не назвал ничьих имен, не сделал ни одного жеста, в каком можно было бы усмотреть ритуал знакомства. Но мысленное сообщение его, видимо, не было ни враждебным, ни равнодушным. Один из четверых шагнул к Капитану и дружески тронул его за плечо.
– Будешь с нами, – мысленно сказал он. – Круг замкнут, и мысли спокойны… – И тут же повторил это невразумительное приветствие по адресу Малыша.
Тот выжидающе взглянул на Капитана: что, мил, ответить? Взгляд Капитана был понятен без слов: откуда я знаю? А может быть, они и не ждут ответа.
Ответа действительно не ждали. Один за другим гедонийцы, считая, должно быть, преамбулу знакомства исчерпанной, беззвучно исчезли в толще молочно-белой стены, куда за ними последовали и космонавты. Очутились они в длинном, похожем на ресторан зале. Вероятно, это и был ресторан, или столовая, или кафе, поименованное ксором, как лепо. Да разве дело в названии, если гедонийское лепо почти не отличалось от своих земных аналогов. Может быть, только стол без ножек, повисший в воздухе вопреки закону тяготения, да непривычная, почти зловещая тишина.
«Когда я ем, я глух и нем», – вспомнилось Капитану.
– С пищеварением у них порядочек, – съязвил Малыш, – разговоры не отвлекают да и шума нет.
Он не успел продолжить, как перед ним повис, материализовавшись как в эстрадном фокусе, противень-стол – строго говоря, просто легкая розовая пластинка с неровными, зыбкими, что ли, краями.
Капитан подошел ближе, и стол изменил форму: сжался, вытянулся, будто почувствовал приближение еще одного человека.
– Садитесь, – пригласил их один из сопровождавших молчунов.
Капитан не успел спросить, куда. Подле стола тотчас же возникли такие же бледно-розовые пластинки-стулья, словно чашечки неведомых экзотических цветов без стеблей и листьев. Они мягко, изогнулись, принимая форму кресла со спинкой.
– Что хотите? – спросил ксор.
– Не знаю, – ответил Капитан. – Что вы, то и мы.
На розовой поверхности стола появилось семь пирамидок.
– Коро, – сказал ксор. – Надо линять.
– Кому линять? – удивился Малыш.
– Не кому, а что, – поправил ксор. – Зито и постепенно.
Малыш ошалело взглянул на Капитана.
– Чему удивляешься? – усмехнулся тот. – Сказано тебе: сразу не линяй, а постепенно, не торопясь.
Пирамидки на столе щелкнули и раскололись, а из них на розовую пластинку потекло что-то коричневое: кисель не кисель – не понять, что. Но странная штука: коричневая масса не растекалась по глянцу стола, а застывала, булькая и пузырясь, принимая знакомую форму пирога с подгоревшей корочкой. Сюда бы солонку да полотенце вышитое – хлеб-соль, да и только.
– Линяйте, – сказал ксор и наклонился над пирогом, блаженно закрыв глаза. Остальные гедонийцы последовали его примеру.
Малыш осторожно потрогал пирог.
– Мягкий, – оценил он. – Попробовать, а?
– Не стоит, – сказал Капитан. – Зачем рисковать? Да и они не едят.
Он понюхал пирог и почувствовал легкий, едва уловимый запах. Все было в нем: сладкий дурман клевера, плывущий над полем, нежнейший аромат розовых кустов, горечь сизого дыма над таежным костром. Он туманил сознание, этот запах, укутывал в теплоту воспоминаний детства и юности, уводил куда-то далеко в сказку-быль.
Капитан рванул ворот рубахи – жарко! – и поглядел на небо. Белая вата кучевых облаков в синеве неба – низко-низко, рукой дотянешься. Скосил глаза: у самого лица его покачивалась травинка-былинка и карабкался по ней коричневый муравей. «Где ж это я?» – думалось лениво, без удивления. Поляна в лесу, трава еще мокрая. Роса или дождь прошел? И вдруг, как вспышка молнии, сверкнула мысль: да это же Земля! Он вскочил, побежал по росистой траве к пестрым, в желтых ромашках холмам, из-за которых поблескивало на солнце речное зеркальце. Вода по колено – как ноги холодит! – хрупкий песок на дне, серебристые плотвички брызнули в стороны. Капитан зачерпнул ладонями воду, хлебнул; заломило зубы. Он упал на колени, шорты сразу намокли – и пил, пил, пил эту воду с привкусом осоки, полынной горечи, пил, не в силах оторваться, пока кто-то не рванул его за плечо.
– Очнись!
И все пропало: и река, и трава, и облака над полем. Он снова сидел за розовым столом-амебой, растерянно оглядываясь по сторонам.
– Что это было?
– Наркотик, – сказал Малыш.
– Коро. – Ксор взглянул на Капитана, и губы его скривились в некоем подобии улыбки. – В первый раз?
Капитан кивнул согласно, постепенно приходя в себя. Он чувствовал какую-то легкость во всем теле, свежесть и бодрость, как после ионного душа.
– Выпей! – Ксор махнул рукой и поставил перед Капитаном бокал с мутно-голубой жидкостью.
– Что это?
– Пей. И ты пей. – Перед Малышом возник такой же бокал. – Нейтрализатор. Для пищеварения.
Жидкость была кисловатой и густой, как кисель. Капитан мгновенно вспомнил питательную жижицу для ребят-здоровяков в Зеленом лесу, взял бокал, понюхал – никакого запаха – и выпил до дна. Малыш тоже выпил, чуточку поморщась: он не любил кислятины.
– Ты что-нибудь чувствовал? – спросил Капитан.
– Ничего. Мгновенное забвение, черный колодец – ни звуков, ни света. Очнулся, как после доброго сна.
– Коро восстанавливает силы, – вмешался ксор, – но действует по-разному: у одних вызывает галлюцинации, у других – шок. Результат один: зарядка организма. Стимулятор.
– А пища?
– Несколько минов необходимых организму химических веществ вы всегда получите с любым насыщающим вариантом. Остальное для вкуса и для балласта в желудке. Хочешь – придумаешь. Посмотрите внимательно. – Он обвел рукой зал.
На разноцветных столах-пленках, в беспорядке разбросанных в пространстве зала, то и дело возникали и сменялись бокалы всех форм и расцветок: какие-то кубы, призмы, шары. Кто-то склонился над «пирогами» коро, кто-то подбрасывал вверх блестящие шарики, я они, повиснув над столами, разбухали и лопались, а в подставленные сосуды лилась золотистая жидкость прямо из воздуха. И кто-то прямо из воздуха вытягивал зеленые нити, сматывал их в клубок и отправлял в рот, запивая уже знакомой мутно-голубой жидкостью.
И все-таки зрелище это походило скорее на репетицию цирковых иллюзионистов, чем на привычный земной ресторан или столовку с шумом-гамом, тостами над вспотевшими бокалами с ледяным шампанским или байками под кефир или мороженое. Глупо мерить все земными мерками: не подходят они здесь. Только внешний вид лепо, так сказать, общий антураж, заставлял вспомнить о земных ресторанах. Что ж, в мире, где существуют такие предметы обихода, как стул и стол, антураж этот наиболее логичен. Но лишь антураж, не надо обманываться! Гедонийцы, кстати, тоже похожи на людей. Внешне? Пожалуй. А психология, а поступки?
– Смотри. – Малыш дернул Капитана за петли шнуровки.
Тот обернулся. Между столами на четвереньках ползли, по-собачьи высунув языки, четверо гедонийцев, голых по пояс, бритоголовых или преждевременно облысевших. Крупные капли пота выступили на их загорелых спинах, тяжелое дыхание доносилось издали. Здоровенные мужланы, ладони-лопаты – встретишь такого, обойдешь, чтоб не столкнуться, – беспомощно ползли, подгоняемые гортанными выкриками, странно неуместными в сонной тишине лепо.
Их было двое – погонщиков с дубинками в руках. Капитан искоса взглянул на свою, болтавшуюся у пояса, – такая же. Эти черные дубинки угрожающе посвистывали, а сидевшие за столами на стульях-пленках опускали головы или отворачивались, чтобы не встретиться взглядом с погонщиками. А встретившись, замирали и не могли отвернуться. Так луч автомобильных фар гипнотизирует зайчишку на темной лесной дороге, не давая ему свернуть.
Капитан ждал, когда кто-нибудь из обладателей черных дубинок обернется к нему. Зачем – неизвестно: просто мальчишеское желание Посмотреть в глаза, не мигая, напряженно, как в детской игре в «гляделки» – кто кого пересмотрит. Но «пересматривать» не пришлось. Гедониец мельком взглянул на Капитана, чуть задержал на нем шипы холодных голубых (что, у них у всех голубые?) глаз и что-то мысленно передал своему спутнику. Тот никак не ответил, даже не посмотрел на «говорившего», просто прошел дальше, подгоняя своих «четвероногих», бессмысленно и безропотно двигавшихся к свободному месту у светящейся стенки.
– Кто это? – спросил Капитан удивленно и только теперь заметил, что их приятель ксор вытирает ладонью вспотевший лоб, что у его соседа течет кровь из прокушенной губы, а остальные двое тяжело дышат, стараясь не смотреть на происходившее рядом. – Кто это? – вынужден был повторить Капитан.
– Маги, – ответил ксор, не подымая головы от стола. – Властители.
– Властители? – удивился Малыш. – Разве не Координатор управляет Аорой?
– Маги управляют всеми, кто подчиняется.
– А кто не подчинится?
– Того заставят пресмыкаться, ползать, терпеть или даже утратить память.
– Не понял. Что значит утратить память?
– Мы же не умираем. Лишенных памяти, сознания, личности просто отправляют на перекройку.
– Чем же они добились этой власти? Дубинкой?
– Взглядом.
Капитан усмехнулся: детская наивность рядом с технической зрелостью. Парадокс? Скорее ошибочка в сложнейшем механизме гедонийской цивилизации. Кто-то где-то что-то недосмотрел, и вот уже олимпийцы-полубоги пугаются «магических» взглядов, откровенно пугаются, даже не пытаясь скрыть трусости.
– А почему вы сердитесь? – спросил ксор.
– Сердимся? – мысленно переспросил Капитан. – Скорее удивляемся. А как ты заметил?
– У вас то расширяются, то сужаются зрачки. И лицо дергается.
Капитан сразу понял, почему их лица заинтересовали ксора. Гедонийцы не щеголяли мимикой, сохраняя даже в минуты душевного волнения, как в данном случае, мимическую неподвижность лица. Вот почему ксор спутал удивление с гневом – "зрачки выдали. Да и не только удивление. Капитан скосил глаза на устроившихся по соседству магов, у стола которых застыли на корточках «порабощенные взглядом». Пожалуй, ксор прав: тут не удивляться, а кричать надо, когда кучка отпетых негодяев может запугать целый город, издеваясь и безобразничая потому, что всем все дозволено, а поскольку их информационный багаж побольше, то, значит, «ндраву моему не препятствуй». А если бы их самих проучить, показать бы «высшую математику» гипноуправления? Пусть бы сами поползали, послужили на задних лапках. И чтоб все видели, как их так называемая всесильность держится: толкни и рассыплется карточный домик псевдомогущества.
– Проучил бы ты их, – подсказал Малыш. – Вспомни психологический практикум в институте. Попробуй – не промахнешься.
Лепесток-стул медленно отодвинулся, отпуская уже вставшего Капитана. Как это было – мгновенная псипередача или почти невероятная локационная способность гедонийцев, – но лица всех находившихся в лепо повернулись к нему. Он чувствовал себя форвардом, идущим к футбольному мячу на одиннадцатиметровой отметке: еще шаг, еще, удар и… Нет, гола не было. Капитан не ударил. Он остановился перед магами, воссевшими за таким же столом-амебой. Их красные трико вызывающе выделялись даже среди общей пестроты. Но Капитана не интересовали костюмы противников, он сам, насмешливо прищурившись – совсем мальчишка, напрашивающийся на драку, – ловил их замораживающий взгляд: а ну, кто кого?!
Голубоглазый маг не был психологом и подвоха не усмотрел. Да и проблемы «кто кого?» для него не существовало. Самый сильный – он, самый умный – он.
– Присядь! – приказал он Капитану, кивнув на возникший тут же стул-пленку.
Посланная им мысль не приказывала, а скорее предлагала, продиктованная не гневом, а любопытством к смельчаку. Капитан сел, внутренне посмеиваясь над ситуацией: высокопоставленный феодал снизошел до беседы с дерзновенным латником. Ну что ж, пусть всесильный испытает ничтожнейшего.
– Что тебе нужно? – послал свой вопрос маг.
Капитан молчал.
– Хочешь пузыриться?
– Я из школы, – сказал Капитан. – Еще не все знаю. Что значит «пузыриться»?
– Посмотри на них, – усмехнулся маг, кивнув на застывших на корточках гедонийцев. – Это пузыри. Все, кто служит нам, – пузыри.
– Сами захотели служить? – с наигранной наивностью спросил Капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37