.. извините, джентльмены, но ни в английском, ни в голландском языке таких слов нет. Услышать такую ругань на здешних широтах — истинное чудо.
Джентльмены улыбнулись, догадавшись, о чем идет речь. На взгляд сэра Блада, ничего не было удивительного в том, что Элен сохранила в своей детской памяти несколько соленых выражений, бытовавших среди моряков ее народа. А поскольку они с Тилби росли вместе, кое-что могла позаимствовать и служанка. Тилби, вероятно, давала госпоже повод вспомнить крепкие слова родного языка. Но внешне губернатор остался спокоен.
— Да, да. Так вот я с этой девчонкой разговорился. Она сначала не слишком мне верила, а потом, напротив, доверилась. Видимо, никакого у нее не было выхода. Ну и, думаю я себе, отвезу-ка я ее к вам, раз все равно по пути. Да и понравилась она мне, если все начистоту говорить.
— Да где же она? — потеряв терпение, в один голос воскликнули джентльмены.
— А это я у вас хотел спросить, она сразу же на берег бросилась, говорила, что к вечеру вернется. Второй вечер на дворе, а ее нет как нет.
— Как же вы отпустили ее одну? — укоризненно прорычал сэр Блад.
— Она сама так хотела, говорила, мол, город не чужой. Да и потом, я видел, на набережной к ней подошел мужчина, и они вместе пошли вверх по улице. Видимо, к вам.
— Как он выглядел?
— Он выглядел, — утвердительно ответил голландец.
— Как? Не было ли у него особых примет?
— Нет, особых не было, только разве что лыс совершенно. У него парик ветром сдуло.
— Троглио! — догадался губернатор. — И когда это было?
— Вчера утром.
— Троглио? Это управляющий мисс Биверсток, — сказал мистер Фортескью, — мы можем послать за ним, и он доставит к нам Тилби.
Сэр Блад даже не стал отвечать своему заместителю.
— Вы расстроены из-за этого лысого? — участливо спросил ван дер Стеррен.
Губернатор посмотрел на него совершенно больными глазами:
— У Тилби были для меня чрезвычайно важные известия, боюсь, что теперь я их уже не узнаю.
— Почему? — удивился голландец. — Вы можете узнать их прямо от меня. Тилби мне все рассказала, как раз на тот случай, если с ней что-нибудь случится. Видимо, я ей тоже понравился. И я, джентльмены, скажу вам честно, по отношению к этой девушке...
— Так что же вы молчите! — громовым голосом воскликнул сэр Блад.
— Она сказала, что вашу дочь дон Мануэль де Амонтильядо увез в Санта-Каталану.
Губернатор медленно стащил со своей головы парик и утер им вспотевшее лицо.
— Бенджамен, — тихо позвал он.
— Да, милорд.
— Передай Уэсли приказ: взять два десятка драгун, скакать в Бриджфорд и доставить сюда Лавинию Биверсток. А дежурному... Кто там у нас?
— Лейтенант Уэддок.
— Пусть отправит наряд в дом Биверстоков в Порт-Ройяле. Нужно срочно арестовать управляющего Троглио.
— Слушаюсь, милорд.
* * *
В это время в гавани Бриджфорда заканчивалась погрузка на большой сорокапушечный корабль «Агасфер», названный так его хозяйкой мисс Лавинией не в честь известного библейского персонажа, но в память о первом из Биверстоков, появившемся в этих краях. Агасфер Лионелл Биверсток — авантюрист, сорвиголова, человек, не умевший подчиняться, но умевший подчинять, которому всегда поклонялась Лавиния, с тех пор как начал проявляться ее характер.
Корабль был куплен с месяц назад на Тортуге, там же хорошо отремонтирован и великолепно снаряжен для дальнего и длительного плавания. Будучи существом страстным и порывистым, Лавиния не была лишена и известной предусмотрительности. Заметив слежку за своим домом и за своими передвижениями, она поняла, что сэр Блад подозревает ее. Он был единственным человеком на острове, к уму которого она относилась с уважением и кого, стало быть, всерьез опасалась. Она понимала, что рано или поздно наступит момент, когда ее не смогут защитить ни богатство, ни хитроумные уловки и придется отвечать. Отвечать она, естественно, не желала, поэтому и позаботилась о путях к отступлению. Разумеется, ее бегство произведет плохое впечатление на общественное мнение Порт-Ройяла. Но ей на него всегда было плевать, а теперь и подавно. Конечно, сэр Блад захочет наложить арест на имущество Биверстоков ввиду подозрений о причастности его владелицы к преступным деяниям, но вряд ли он решится на это до формального завершения дела и приговора по нему. Слишком уж известна фамилия Биверстоков, ее связи при сент-джеймском дворе вполне могут оказаться более весомыми, чем ретивость провинциального губернатора. Через полгода, в течение которого будет длиться плавание «Агасфера», положение дел вообще может измениться, и сэр Блад, возможно, и не удержится на своем посту. В других частях Нового Света у Биверстоков тоже была собственность, и немалая. Например, на другом конце Антильского архипелага, на Тринидаде. Можно некоторое время пожить и там.
Примерно такими размышлениями была занята голова Лавинии, когда она, стоя у фальшборта, смотрела на панораму Бриджфорда и на приближающуюся к борту «Агасфера» последнюю шлюпку. Ей было отлично видно, как на набережную вылетели несколько кавалеристов и остановились там, паля в воздух из пистолетов и поднимая лошадей на дыбы.
— Вы, как всегда, оказались правы, миледи, — сказал Троглио, появившись за спиной хозяйки, — эти люди хотели вас арестовать.
Лавиния ничего не ответила. Ей вдруг стало грустно, ей показалось, что она покидает Ямайку навсегда. Она в принципе не была расположена к сантиментам и легко подавила в себе это неуместное чувство.
— Миледи, я думаю, что нам не надо тянуть с отплытием, губернатор мог выслать за нами не только драгун, — сказал капитан Фокс, тоже подошедший к борту.
Лавиния повернулась к нему: весь ее облик выражал решимость, она была собрана и спокойна.
— А мы разве еще не плывем?
* * *
Посылая людей на поиски Лавинии, сэр Блад был в глубине души уверен, что сегодня ее поймать не удастся. Если до сих пор она проявляла невероятную хитрость и изворотливость, почему она должна была отказать ей именно на этот раз? Когда Уэсли извиняющимся тоном сообщил, что видел только корму корабля, на котором бежала прекрасная плантаторша, губернатор только кивнул.
Лорд Лэнгли и мистер Фортескью, оставшиеся в кабинете губернатора в ожидании результатов погони, молчали, покуривая свои трубки и выжидательно глядя на его высокопревосходительство.
— Господа, — сказал он, — сейчас будет гонг к обеду, давайте пройдем в столовую и там обсудим наши дальнейшие действия.
Так и поступили; лакей разлил по тарелкам графиолевый суп, некоторое время все молча ели. Подняв стакан с золотистым хересом и промокнув губы салфеткой, сэр Блад сказал:
— Я рад, господа, что последние события произошли у вас на глазах и я избавлен от необходимости пускаться в какие бы то ни было объяснения.
— Насколько я вас понимаю, у нас здесь нечто вроде военного совета? — спросил лорд Лэнгли.
— Если угодно.
— И главный вопрос, который предстоит обсудить, — до какой степени вы можете использовать свое официальное положение для решения семейных проблем?
— Я не смог бы выразиться точнее.
Мистер Фортескью тихо вздохнул — он понял, что сейчас наступает момент, когда может сбыться его заветная мечта.
— Вы знаете, лорд Лэнгли, что последние пятнадцать лет я верой и правдой служил его величеству и Англии и нареканий на меня поступало значительно меньше, чем это обычно бывает при отправлении должности типа моей. Вы видели, что в последние месяцы, когда мне трудно было не воспользоваться своим положением, я сумел воздержаться от этого.
Королевский инспектор кивал в ответ на каждую его фразу.
— Но теперь вы не можете не признать: настал такой момент, когда мне уже невозможно оставаться при должности. С одной стороны, служебный долг, с другой — обязанности главы семьи. Это нельзя совмещать.
Лорд Лэнгли понимал, что рано или поздно этот разговор возникнет, и отдавал должное сэру Бладу в том, что он хорошо держался до самого конца.
— Что касается семьи, то я не вправе давать вам советы... — начал было лорд Лэнгли, но сэр Блад не дал ему договорить.
— Однако, если я попытаюсь вывести в море Ямайскую эскадру, вы будете против?
Инспектор кивнул.
— Я понимаю, — продолжал сэр Блад, — что это будет началом войны с Испанией и потянет за собой события в самой Англии. Виги получат отличную возможность нанести удар тори. Католики обрушатся на протестантов. Вильгельм Оранский попытается высадиться на островах...
— И поэтому вы не выведите Ямайскую эскадру в море, — мягко сказал лорд Лэнгли.
Сэр Блад допил свой херес и негромко позвал:
— Бенджамен.
— Да, милорд.
— На камине в кабинете лежит пакет, запечатанный моей печатью, давай его сюда.
Через несколько секунд пакет был в руках губернатора.
— Никогда не думал раньше, что это произойдет подобным образом. Но тем не менее...
— Что это, сэр? — с осторожной надеждой спросил мистер Фортескью.
Губернатор протянул пакет лорду Лэнгли:
— Это прошение об отставке.
Несмотря на то что оба джентльмена ждали этого — один со смешанным чувством, другой с нетерпением, — несмотря на то что они, что называется, были к этому готовы, слова губернатора произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Через час сэр Блад уже сидел за другим столом и в другом месте. Хрусталь и серебро сменила посуда из олова, и не херес, а ром наполнял стаканы. Но не это было главным. Главным было то, что теперь вокруг бывшего губернатора Ямайки сидели Хантер, Доусон и Болл. Надо сказать, что друзья сэра Блада тоже, как лорд Лэнгли и мистер Фортескью, давно уже ждали отставки своего друга с поста, связывающего его по рукам и ногам, но и они, как и те двое, открыли рты, когда он объявил эту весть.
— Ну и что теперь? — первым отозвался Хантер.
— Теперь? — усмехнулся сэр Блад. — Теперь у меня есть возможность прогуляться до Санта-Каталаны.
— Ты собираешься пытаться один? — ехидно поинтересовался Болл.
— Нет, есть у меня три приятеля, которым я хочу предложить составить мне компанию.
— Только знаешь что, — сказал Болл, — ты сам поговоришь с Ангелиной. А то зачем тебе в походе инвалид?
— Ты знаешь, — сказал Доусон, — что я оказался неплохим проповедником среди охотников и лесорубов к северу от Порт-Ройяла. Мое слово там кое-что значит. Думаю, сотня или чуть больше этих ребят поверят мне, что хорошенько встряхнуть испанцев — это сейчас самое богоугодное дело.
Хантер хитро прищурился и сказал:
— Кстати, месяца два назад мне пришло в голову, что «Уэссекс» и «Моммерсетшир» нуждаются в ремонте. Я загнал их в западный док — тот, что за апельсиновым холмом. И сегодня комиссия, наверное, признает их непригодными к дальнейшему использованию и спишет на дрова.
Бывший губернатор Ямайки поднял кружку и чокнулся со своими друзьями. Когда они глотали ром, было слышно, что за стеной плачет Ангелина, которая, конечно, подслушала их разговор.
Глава восемнадцатая
Он возвращается
Слух о том, что Питер Блад вернулся к своему старинному ремеслу, почти мгновенно облетел все Большие и Малые Антильские острова, вызывая у кого-то страх, но по большей части восторг. Испанцы сразу поняли, что вольготная жизнь на море для них закончилась. Многие из прежних соратников капитана Блада обрадовались возможности вернуться под сень флага, вызывающего общий ужас. К этому времени настоящее пиратство уже выродилось. Даже самые отчаянные из тех, кого еще не повесили, напоминали о себе лишь отдельными вылазками.
Для того чтобы начать такую крупную операцию, как атака Санта-Каталаны, двух кораблей было явно недостаточно. Поэтому, спустив их на воду и кое-как снарядив, капитан Блад совершил два выхода с целью захвата других судов. Оба рейда были удачны, о них много говорилось, и все сходились на том, что у старого волка хватка не ослабла.
Разумеется, такое начало многих побудило бросить свои рыбные лавки и шорные мастерские, сбежать с торговых судов, чтобы на Ямайке попытать счастья под командой старого Блада.
Через три месяца после ухода в отставку губернатора Блада Карлайлская бухта да и весь Порт-Ройял превратился в настоящую столицу берегового братства. Никогда еще столица острова не видела такой свирепой и живописной толпы. Конечно, это не могло не сказаться на обстановке в городе. Ибо джентльмены удачи в свободное время вели образ жизни, далекий от монашеского. Все трактиры и таверны были переполнены. И чем меньше оставалось у них денег, тем более шумные затевали они кутежи. Поддерживать порядок в порту и в самом городе становилось все труднее. Короче говоря, эта орава очень скоро стала большой обузой для новых властей Ямайки. Кроме того, и в политическом плане это было властям совершенно не выгодно. Очень трудно будет убедить испанское правительство, что губернатор острова ничего не знает о подготовке эскадры у него под носом, в трех кабельтовых от стоянки его флота.
* * *
Мистер Фортескью, уже успевший вжиться в роль губернатора, тяготился этим соседством все больше, его раздражало очевидное двоевластие в Порт-Ройяле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Джентльмены улыбнулись, догадавшись, о чем идет речь. На взгляд сэра Блада, ничего не было удивительного в том, что Элен сохранила в своей детской памяти несколько соленых выражений, бытовавших среди моряков ее народа. А поскольку они с Тилби росли вместе, кое-что могла позаимствовать и служанка. Тилби, вероятно, давала госпоже повод вспомнить крепкие слова родного языка. Но внешне губернатор остался спокоен.
— Да, да. Так вот я с этой девчонкой разговорился. Она сначала не слишком мне верила, а потом, напротив, доверилась. Видимо, никакого у нее не было выхода. Ну и, думаю я себе, отвезу-ка я ее к вам, раз все равно по пути. Да и понравилась она мне, если все начистоту говорить.
— Да где же она? — потеряв терпение, в один голос воскликнули джентльмены.
— А это я у вас хотел спросить, она сразу же на берег бросилась, говорила, что к вечеру вернется. Второй вечер на дворе, а ее нет как нет.
— Как же вы отпустили ее одну? — укоризненно прорычал сэр Блад.
— Она сама так хотела, говорила, мол, город не чужой. Да и потом, я видел, на набережной к ней подошел мужчина, и они вместе пошли вверх по улице. Видимо, к вам.
— Как он выглядел?
— Он выглядел, — утвердительно ответил голландец.
— Как? Не было ли у него особых примет?
— Нет, особых не было, только разве что лыс совершенно. У него парик ветром сдуло.
— Троглио! — догадался губернатор. — И когда это было?
— Вчера утром.
— Троглио? Это управляющий мисс Биверсток, — сказал мистер Фортескью, — мы можем послать за ним, и он доставит к нам Тилби.
Сэр Блад даже не стал отвечать своему заместителю.
— Вы расстроены из-за этого лысого? — участливо спросил ван дер Стеррен.
Губернатор посмотрел на него совершенно больными глазами:
— У Тилби были для меня чрезвычайно важные известия, боюсь, что теперь я их уже не узнаю.
— Почему? — удивился голландец. — Вы можете узнать их прямо от меня. Тилби мне все рассказала, как раз на тот случай, если с ней что-нибудь случится. Видимо, я ей тоже понравился. И я, джентльмены, скажу вам честно, по отношению к этой девушке...
— Так что же вы молчите! — громовым голосом воскликнул сэр Блад.
— Она сказала, что вашу дочь дон Мануэль де Амонтильядо увез в Санта-Каталану.
Губернатор медленно стащил со своей головы парик и утер им вспотевшее лицо.
— Бенджамен, — тихо позвал он.
— Да, милорд.
— Передай Уэсли приказ: взять два десятка драгун, скакать в Бриджфорд и доставить сюда Лавинию Биверсток. А дежурному... Кто там у нас?
— Лейтенант Уэддок.
— Пусть отправит наряд в дом Биверстоков в Порт-Ройяле. Нужно срочно арестовать управляющего Троглио.
— Слушаюсь, милорд.
* * *
В это время в гавани Бриджфорда заканчивалась погрузка на большой сорокапушечный корабль «Агасфер», названный так его хозяйкой мисс Лавинией не в честь известного библейского персонажа, но в память о первом из Биверстоков, появившемся в этих краях. Агасфер Лионелл Биверсток — авантюрист, сорвиголова, человек, не умевший подчиняться, но умевший подчинять, которому всегда поклонялась Лавиния, с тех пор как начал проявляться ее характер.
Корабль был куплен с месяц назад на Тортуге, там же хорошо отремонтирован и великолепно снаряжен для дальнего и длительного плавания. Будучи существом страстным и порывистым, Лавиния не была лишена и известной предусмотрительности. Заметив слежку за своим домом и за своими передвижениями, она поняла, что сэр Блад подозревает ее. Он был единственным человеком на острове, к уму которого она относилась с уважением и кого, стало быть, всерьез опасалась. Она понимала, что рано или поздно наступит момент, когда ее не смогут защитить ни богатство, ни хитроумные уловки и придется отвечать. Отвечать она, естественно, не желала, поэтому и позаботилась о путях к отступлению. Разумеется, ее бегство произведет плохое впечатление на общественное мнение Порт-Ройяла. Но ей на него всегда было плевать, а теперь и подавно. Конечно, сэр Блад захочет наложить арест на имущество Биверстоков ввиду подозрений о причастности его владелицы к преступным деяниям, но вряд ли он решится на это до формального завершения дела и приговора по нему. Слишком уж известна фамилия Биверстоков, ее связи при сент-джеймском дворе вполне могут оказаться более весомыми, чем ретивость провинциального губернатора. Через полгода, в течение которого будет длиться плавание «Агасфера», положение дел вообще может измениться, и сэр Блад, возможно, и не удержится на своем посту. В других частях Нового Света у Биверстоков тоже была собственность, и немалая. Например, на другом конце Антильского архипелага, на Тринидаде. Можно некоторое время пожить и там.
Примерно такими размышлениями была занята голова Лавинии, когда она, стоя у фальшборта, смотрела на панораму Бриджфорда и на приближающуюся к борту «Агасфера» последнюю шлюпку. Ей было отлично видно, как на набережную вылетели несколько кавалеристов и остановились там, паля в воздух из пистолетов и поднимая лошадей на дыбы.
— Вы, как всегда, оказались правы, миледи, — сказал Троглио, появившись за спиной хозяйки, — эти люди хотели вас арестовать.
Лавиния ничего не ответила. Ей вдруг стало грустно, ей показалось, что она покидает Ямайку навсегда. Она в принципе не была расположена к сантиментам и легко подавила в себе это неуместное чувство.
— Миледи, я думаю, что нам не надо тянуть с отплытием, губернатор мог выслать за нами не только драгун, — сказал капитан Фокс, тоже подошедший к борту.
Лавиния повернулась к нему: весь ее облик выражал решимость, она была собрана и спокойна.
— А мы разве еще не плывем?
* * *
Посылая людей на поиски Лавинии, сэр Блад был в глубине души уверен, что сегодня ее поймать не удастся. Если до сих пор она проявляла невероятную хитрость и изворотливость, почему она должна была отказать ей именно на этот раз? Когда Уэсли извиняющимся тоном сообщил, что видел только корму корабля, на котором бежала прекрасная плантаторша, губернатор только кивнул.
Лорд Лэнгли и мистер Фортескью, оставшиеся в кабинете губернатора в ожидании результатов погони, молчали, покуривая свои трубки и выжидательно глядя на его высокопревосходительство.
— Господа, — сказал он, — сейчас будет гонг к обеду, давайте пройдем в столовую и там обсудим наши дальнейшие действия.
Так и поступили; лакей разлил по тарелкам графиолевый суп, некоторое время все молча ели. Подняв стакан с золотистым хересом и промокнув губы салфеткой, сэр Блад сказал:
— Я рад, господа, что последние события произошли у вас на глазах и я избавлен от необходимости пускаться в какие бы то ни было объяснения.
— Насколько я вас понимаю, у нас здесь нечто вроде военного совета? — спросил лорд Лэнгли.
— Если угодно.
— И главный вопрос, который предстоит обсудить, — до какой степени вы можете использовать свое официальное положение для решения семейных проблем?
— Я не смог бы выразиться точнее.
Мистер Фортескью тихо вздохнул — он понял, что сейчас наступает момент, когда может сбыться его заветная мечта.
— Вы знаете, лорд Лэнгли, что последние пятнадцать лет я верой и правдой служил его величеству и Англии и нареканий на меня поступало значительно меньше, чем это обычно бывает при отправлении должности типа моей. Вы видели, что в последние месяцы, когда мне трудно было не воспользоваться своим положением, я сумел воздержаться от этого.
Королевский инспектор кивал в ответ на каждую его фразу.
— Но теперь вы не можете не признать: настал такой момент, когда мне уже невозможно оставаться при должности. С одной стороны, служебный долг, с другой — обязанности главы семьи. Это нельзя совмещать.
Лорд Лэнгли понимал, что рано или поздно этот разговор возникнет, и отдавал должное сэру Бладу в том, что он хорошо держался до самого конца.
— Что касается семьи, то я не вправе давать вам советы... — начал было лорд Лэнгли, но сэр Блад не дал ему договорить.
— Однако, если я попытаюсь вывести в море Ямайскую эскадру, вы будете против?
Инспектор кивнул.
— Я понимаю, — продолжал сэр Блад, — что это будет началом войны с Испанией и потянет за собой события в самой Англии. Виги получат отличную возможность нанести удар тори. Католики обрушатся на протестантов. Вильгельм Оранский попытается высадиться на островах...
— И поэтому вы не выведите Ямайскую эскадру в море, — мягко сказал лорд Лэнгли.
Сэр Блад допил свой херес и негромко позвал:
— Бенджамен.
— Да, милорд.
— На камине в кабинете лежит пакет, запечатанный моей печатью, давай его сюда.
Через несколько секунд пакет был в руках губернатора.
— Никогда не думал раньше, что это произойдет подобным образом. Но тем не менее...
— Что это, сэр? — с осторожной надеждой спросил мистер Фортескью.
Губернатор протянул пакет лорду Лэнгли:
— Это прошение об отставке.
Несмотря на то что оба джентльмена ждали этого — один со смешанным чувством, другой с нетерпением, — несмотря на то что они, что называется, были к этому готовы, слова губернатора произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Через час сэр Блад уже сидел за другим столом и в другом месте. Хрусталь и серебро сменила посуда из олова, и не херес, а ром наполнял стаканы. Но не это было главным. Главным было то, что теперь вокруг бывшего губернатора Ямайки сидели Хантер, Доусон и Болл. Надо сказать, что друзья сэра Блада тоже, как лорд Лэнгли и мистер Фортескью, давно уже ждали отставки своего друга с поста, связывающего его по рукам и ногам, но и они, как и те двое, открыли рты, когда он объявил эту весть.
— Ну и что теперь? — первым отозвался Хантер.
— Теперь? — усмехнулся сэр Блад. — Теперь у меня есть возможность прогуляться до Санта-Каталаны.
— Ты собираешься пытаться один? — ехидно поинтересовался Болл.
— Нет, есть у меня три приятеля, которым я хочу предложить составить мне компанию.
— Только знаешь что, — сказал Болл, — ты сам поговоришь с Ангелиной. А то зачем тебе в походе инвалид?
— Ты знаешь, — сказал Доусон, — что я оказался неплохим проповедником среди охотников и лесорубов к северу от Порт-Ройяла. Мое слово там кое-что значит. Думаю, сотня или чуть больше этих ребят поверят мне, что хорошенько встряхнуть испанцев — это сейчас самое богоугодное дело.
Хантер хитро прищурился и сказал:
— Кстати, месяца два назад мне пришло в голову, что «Уэссекс» и «Моммерсетшир» нуждаются в ремонте. Я загнал их в западный док — тот, что за апельсиновым холмом. И сегодня комиссия, наверное, признает их непригодными к дальнейшему использованию и спишет на дрова.
Бывший губернатор Ямайки поднял кружку и чокнулся со своими друзьями. Когда они глотали ром, было слышно, что за стеной плачет Ангелина, которая, конечно, подслушала их разговор.
Глава восемнадцатая
Он возвращается
Слух о том, что Питер Блад вернулся к своему старинному ремеслу, почти мгновенно облетел все Большие и Малые Антильские острова, вызывая у кого-то страх, но по большей части восторг. Испанцы сразу поняли, что вольготная жизнь на море для них закончилась. Многие из прежних соратников капитана Блада обрадовались возможности вернуться под сень флага, вызывающего общий ужас. К этому времени настоящее пиратство уже выродилось. Даже самые отчаянные из тех, кого еще не повесили, напоминали о себе лишь отдельными вылазками.
Для того чтобы начать такую крупную операцию, как атака Санта-Каталаны, двух кораблей было явно недостаточно. Поэтому, спустив их на воду и кое-как снарядив, капитан Блад совершил два выхода с целью захвата других судов. Оба рейда были удачны, о них много говорилось, и все сходились на том, что у старого волка хватка не ослабла.
Разумеется, такое начало многих побудило бросить свои рыбные лавки и шорные мастерские, сбежать с торговых судов, чтобы на Ямайке попытать счастья под командой старого Блада.
Через три месяца после ухода в отставку губернатора Блада Карлайлская бухта да и весь Порт-Ройял превратился в настоящую столицу берегового братства. Никогда еще столица острова не видела такой свирепой и живописной толпы. Конечно, это не могло не сказаться на обстановке в городе. Ибо джентльмены удачи в свободное время вели образ жизни, далекий от монашеского. Все трактиры и таверны были переполнены. И чем меньше оставалось у них денег, тем более шумные затевали они кутежи. Поддерживать порядок в порту и в самом городе становилось все труднее. Короче говоря, эта орава очень скоро стала большой обузой для новых властей Ямайки. Кроме того, и в политическом плане это было властям совершенно не выгодно. Очень трудно будет убедить испанское правительство, что губернатор острова ничего не знает о подготовке эскадры у него под носом, в трех кабельтовых от стоянки его флота.
* * *
Мистер Фортескью, уже успевший вжиться в роль губернатора, тяготился этим соседством все больше, его раздражало очевидное двоевластие в Порт-Ройяле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40