— Как вам угодно, мистер Кольдеруп, — сказал капитан, — с вами я еще могу не соглашаться… но слишком трудно было бы отказать мисс Фине. И вот… четыре месяца назад, когда вы послали меня проверить, что делается на острове, я отправил туда шлюпку с этим самым сундуком.
— Фина! Моя милая Фина! — произнес растроганный Годфри, протягивая девушке руку.
— Но, капитан Тюркот! Вы же обещали мне держать все в секрете, — сказала, зардевшись, Фина.
Дядюшка Кольдеруп, укоризненно покачав головой, напрасно пытался скрыть волнение.
Но если Годфри слушал все эти объяснения с веселой улыбкой, то Тартелетт совсем не смеялся! Ему было не до смеха! То, что он только что узнал, потрясло его до глубины души, буквально уничтожило! Как это он, известнейший учитель танцев и изящных манер, стал жертвой подобной мистификации?
Он вышел вперед с видом оскорбленного достоинства и спросил:
— Может быть, вы будете утверждать, мистер Кольдеруп, что гнавшийся за мной крокодил тоже был заводной и сделан из картона?
— Крокодил? — удивился дядюшка.
— Да, мистер Кольдеруп, — заметил Карефиноту, которому пора уже возвратить его настоящее имя — Джип Брасс. — За господином Тартелеттом действительно гнался живой крокодил.
Тогда Годфри рассказал обо всем, что случилось за последнее время: о внезапном нападении огромного количества хищников — львов, тигров, пантер, затем о нашествии змей, которые до этого, за все четыре месяца, ни разу на острове не показывались.
Тут уже пришла очередь удивляться Уильяму Кольдерупу. Он ничего не мог понять. Ведь доподлинно было известно, что на острове Спенсер не водилось ни хищных зверей, ни ядовитых пресмыкающихся. Это даже специально оговаривалось в продажном реестре. В равной степени он не мог понять, кто разводил костры, которые тщетно пытался обнаружить Годфри в разных концах острова, наблюдая за появлением дыма. Итак, выходило, что многие события, происходившие на острове, не были предусмотрены программой.
Что же касается Тартелетта, то он был не из тех людей, которых можно поймать на удочку. Он не поверил ни одному слову Кольдерупа. По его мнению, все было настоящее: и кораблекрушение, и дикари, и хищные звери. И никто бы его не разуверил в подлинности того эпизода, когда он проявил недюжинную храбрость, с первого же выстрела сразив наповал предводителя отряда полинезийцев. Нет, он не мог допустить, что это был один из служащих Кольдерупа, который только притворился убитым и в настоящее время наслаждался таким же отменным здоровьем, как и сам учитель танцев.
Итак, всему нашлось объяснение, кроме непонятного нашествия зверей и загадочного появления дыма. Даже Уильяму Кольдерупу поневоле пришлось призадуматься. Но будучи человеком практичным, он решил на некоторое время отложить эти вопросы и обратился к племяннику с такими словами:
— Годфри, ты с детства любил необитаемые острова, и, я думаю, тебе будет приятно услышать, что я дарю тебе этот остров! Ты можешь здесь жить, сколько хочешь. Я не собираюсь увозить тебя отсюда насильно. Если хочешь быть Робинзоном, будь им хоть до конца дней своих, если тебе это доставляет удовольствие…
— Быть Робинзоном?.. Всю жизнь?.. — произнес озадаченный Годфри.
— Ты в самом деле, Годфри, хочешь остаться на острове? — спросила Фина.
— Нет, уж лучше умереть, чем остаться здесь! — воскликнул Годфри, не на шутку попутанный такой перспективой. Но затем он отступил назад и взял руку Фины.
— Пожалуй, — сказал он с лукавой улыбкой, — я остался бы здесь, но только на следующих условиях: во-первых, чтобы и ты осталась вместе со мной, дорогая Фина, во-вторых, чтобы дядюшка Виль согласился жить с нами, и, наконец, чтобы священник с «Дрима» сегодня же нас обвенчал.
— На «Дриме» нет священника, и ты это прекрасно знаешь, — возразил племяннику Уильям Кольдеруп, — но в Сан-Франциско, надеюсь, они еще есть. Полагаю, что любой пастор согласится оказать нам такую услугу. Итак, завтра мы отправимся в путь!
Фина и дядюшка Виль выразили желание осмотреть остров, и Годфри сначала подвел их к секвойям, а потом — вдоль речки до мостика.
Увы! От жилища в Вильтри не осталось никаких следов! Пожар полностью уничтожил их квартиру, устроенную в дупле дерева. Если бы не своевременный приезд Уильяма Кольдерупа, наши Робинзоны погибли бы от голода, холода и диких зверей.
— Дядя Виль, — сказал Годфри. — Если острову я дал имя Фины, то дерево, в котором мы обитали, я назвал в вашу честь — Вильтри.
— Хорошо! — сказал Кольдеруп. — Мы захватим с собой семена этой секвойи и посеем их в моем саду в Фриско.
Во время прогулки они видели в отдалении несколько хищных зверей, которые, однако, не решались напасть на такую многочисленную и шумную компанию.
Но откуда все же взялись эти звери?
После прогулки все отправились на пароход, причем Тартелетт попросил разрешения захватить с собой в качестве вещественного доказательства убитого крокодила.
Вечером все собрались в рубке «Дрима», и за веселым ужином отпраздновали благополучное завершение испытаний Годфри Моргана и его обручение с Финой Холланей.
На другой день, 20 января, «Дрим» под командованием капитана Тюркота пустился в обратный путь. В восемь часов утра Годфри не без грусти заметил, как на западе исчезли туманные очертания острова, на котором он провел шесть месяцев и получил жизненные уроки, которых никогда не забудет.
Во время переезда море было спокойно, и ветер благоприятствовал нашим путешественникам. На этот раз «Дрим» шел прямо к цели, никого не вводя в заблуждение отклонениями от курса, как в первое плавание. Теперь не было необходимости терять ночью то, что приобреталось днем.
Двадцать третьего января в 12 часов пополудни судно прошло через Золотые ворота в бухту Сан-Франциско и пришвартовалось у набережной Мерчент-стрит.
И вот что тогда произошло.
Из глубины трюма вдруг вышел человек, который вплавь добрался до «Дрима» с острова Фины и остался незамеченным во время всего переезда.
Кто же был этот человек?
Никто иной, как китаец Сенг-Ву, проделавший на том же корабле обратный путь в Сан-Франциско.
Китаец подошел к Уильяму Кольдерупу и вежливо сказал:
— Простите меня, мистер Кольдеруп, я сел на ваше судно в полной уверенности, что оно отправится в Шанхай. Но поскольку корабль возвратился в Сан-Франциско, мне приходится здесь с вами расстаться.
Удивленные появлением этого человека, глядевшего на них с улыбкой, пассажиры «Дрима» не знали, что ответить ему и стояли в растерянности.
Первым нарушил молчание Кольдеруп.
— Но, полагаю, что не в трюме же ты скрывался все эти шесть месяцев?
— Нет, — ответил Сенг-Ву.
— Так где же ты был?
— На острове!
— На острове? — переспросил Годфри.
— Да, — ответил китаец.
— Значит, этот дым?..
— Был от моего костра…
— Почему же ты не пришел к нам, чтобы жить вместе с нами?
— Китайцу лучше быть одному, — серьезно ответил Сенг-Ву. — Ему достаточно самого себя и больше никого не нужно.
Сказав это, чудак поклонился Уильяму Кольдерупу, сошел с парохода и исчез в толпе.
— Вот кто был настоящим Робинзоном! — воскликнул дядя Виль. — Как тебе кажется, Годфри, похож ли ты на него?
— Ладно! — ответил Годфри. — Дыму мы нашли объяснение, но откуда все-таки взялись дикие звери?
— И, главное, мой крокодил! — прибавил Тартелетт. — Надеюсь, что мне, наконец, объяснят, как он туда попал?
Уильям Кольдеруп, чувствуя себя окончательно сбитым с толку, провел рукой по лбу, как бы отгоняя набежавшее на него облако.
— Это мы узнаем позже, — сказал он. — Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Через несколько дней с большой торжественностью была отпразднована свадьба племянника Уильяма Кольдерупа и его воспитанницы. Можете не сомневаться, что многочисленные друзья коммерсанта сердечно их поздравили и пожелали всяческих благ.
Во время церемонии Тартелетт блестяще продемонстрировал свое искусство держаться в обществе: манеры его были самые изысканные, обращение самым утонченным. Ученик ни в чем не уступал ему и вел себя настолько безупречно, что еще больше повысил репутацию учителя танцев и изящных манер.
После свадьбы Тартелетт занялся своим крокодилом. Так как его нельзя было наколоть на булавку, о чем танцмейстер очень сожалел, оставалось только одно — сделать из него чучело. С расправленными лапами и полураскрытой пастью, крокодил будет подвешен к потолку и послужит прекрасным украшением комнаты учителя танцев.
Крокодила отослали к знаменитому чучельнику, который через несколько дней доставил его в лучшем виде в особняк на Монтгомери-стрит.
Все удивлялись величине чудовища, едва не проглотившего Тартелетта.
— Знаете, откуда этот крокодил? — спросил чучельник у Кольдерупа.
— Понятия не имею, — ответил дядя Виль.
— К его чешуе была прикреплена этикетка.
— Этикетка? — удивился Годфри.
— Да, вот она! — сказал мастер.
И он протянул кусок кожи, на котором несмываемыми чернилами были написаны следующие слова:
От Гагенбека из Гамбурга Дж.Р.Таскинару, Стоктон, США
Прочитав эту надпись, мистер Кольдеруп разразился громовым хохотом.
Он все понял.
Итак, это была месть со стороны его побежденного соперника Таскинара. Это он накупил у Гагенбека — владельца всемирно известного зоологического сада — хищных зверей, пресмыкающихся и других животных и отправил их на остров Спенсер. Конечно, такая затея стоила недешево, но зато он нанес вред врагу. Если верить легенде, точно также поступили англичане с Мартиникой, прежде чем сдать ее французам.
Теперь стало ясно все, что происходило на острове Фины.
— Ловко сыграно! — воскликнул Кольдеруп. — Даже я не сумел бы выдумать лучше, чем этот старый плут Таскинар.
— Но теперь из-за этих ужасных зверей остров Спенсер… — начала Фина.
— Остров Фины, — поправил ее Годфри.
— …остров Фины, — продолжала, улыбаясь, молодая женщина, — снова станет необитаемым.
— Что ж, — заметил дядюшка Кольдеруп. — Придется подождать, пока последний лев не съест последнего тигра.
— И тогда, дорогая Фина, ты не побоишься провести там со мной лето? — спросил Годфри.
— С тобой, мой Годфри, я готова ехать куда угодно, — ответила Фина, — а так как тебе все же не удалось совершить кругосветное путешествие…
— То мы его совершим вместе — воскликнул Годфри. — А если волей судьбы мне придется стать настоящим Робинзоном…
— То возле тебя всегда будет преданная Робинзонша!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23