Это был маленький ключ. При виде этого ключа она вспомнила постоянные отлучки Гарри Киллера, вспомнила, как ей хотелось узнать, что там, за дверью. И вот случай даёт ей возможность удовлетворить своё любопытство. Искушение было слишком сильным. Следовало воспользоваться случаем, который, без сомнения, не повторится.
Лёгкими шагами она приблизилась к двери, через которую ежедневно исчезал Гарри Киллер, и вставила ключ в замочную скважину. Дверь бесшумно открылась. За ней была лестница в нижние этажи. Осторожно прикрыв за собой дверь и ступая на цыпочках, Жанна Бакстон стала спускаться по лестнице, слабо освещённой единственной лампочкой.
Оставленная ею комната находилась во втором этаже дворца, но, опустившись в первый, она увидела новую лестницу, ведущую в подвальный этаж. После недолгого колебания она сошла вниз.
Жанна оказалась в прямоугольном вестибюле, на пороге которого остановилась в нерешительности. Негр-часовой, сидевший на диванчике, вскочил при её появлении. Жанна тотчас успокоилась: часовой не имел враждебных намерений, наоборот, почтительно прислонился к стенке, чтобы дать пройти ночной посетительнице. Она поняла причину этого неожиданного уважения, когда узнала в часовом человека из Чёрной стражи. Как и Весёлые ребята, встреченные на эспланаде, негр часто видел Жанну и был убеждён в её влиянии на Господина.
Она твёрдым шагом прошла перед ним, и он не воспротивился. Но это было не все: за человеком находилась дверь.
Изображая уверенность, которой она на самом деле не чувствовала, Жанна Бакстон вставила ключ Гарри Киллера в замочную скважину. И эта дверь открылась перед ней, как и первая. Жанна оказалась в длинном коридоре, продолжавшем вестибюль, где направо и налево была дюжина дверей. Все они, кроме одной, были открыты. Жанна Бакстон окинула взглядом ближайшие комнаты, вернее, камеры, без свежего воздуха и света, меблированные лишь столом и жалким ложем. Камеры пустовали, и казалось, их никто уже давно не занимал.
Оставалась одна закрытая дверь. Жанна Бакстон в третий раз пустила в ход тот же ключ, и дверь открылась. Она сначала ничего не разглядела в комнате, там царил мрак. Потом её глаза привыкли к темноте, она увидела смутную тень и услышала ровное дыхание спящего.
Точно предчувствуя каким-то сверхъестественным образом удивительное открытие, которое ей предстояло, Жанна ослабела. Трепещущая, с бьющимся сердцем, без сил, она оставалась на пороге, а её взгляд напрасно пытался проникнуть во тьму. Наконец, она вспомнила, что в коридоре, у двери, есть выключатель, и повернула его.
Какое неожиданное и ужасное потрясение испытала Жанна Бакстон!
Если бы она увидела в этой подземной тюрьме одного из тех, кого только что оставила на заводе, если бы даже нашла там своего брата Джорджа Бакстона, в смерти которого была уверена десять лет, она не была бы так поражена.
Пробуждённый внезапным светом, человек поднялся на кровати, поставленной в углу комнаты. Одетый в лохмотья, сквозь дыры которых просвечивало тело, покрытое бесчисленными ранами, худой, как скелет, он с трудом пытался распрямиться, поворачивая к свету расширенные от страха глаза.
Но, несмотря на ужасные следы долгих пыток, несмотря на измождённое лицо, бороду и всклокоченные волосы, Жанна Бакстон не могла обмануться и без колебания узнала несчастного узника.
Совершенно невероятным и поразительным было чудо, что в глубине блекландской темницы она узнала того, кого оставила шесть месяцев назад в Англии за мирным трудом. Этот человеческий обломок, это замученное существо был её брат Роберт-Льюис Бакстон.
Шатаясь, с глазами, вышедшими из орбит, охваченная суеверным ужасом, Жанна оставалась недвижимой и немой.
— Льюис! — воскликнула она, наконец, устремляясь к несчастному брату, который бормотал с растерянным видом:
— Жанна! Ты здесь! Здесь!
Они упали друг другу в объятия и долго рыдали, не в силах вымолвить ни слова.
— Жанна! — прошептал, наконец, Льюис. — Как могло случиться, что ты пришла ко мне на помощь?
— Я расскажу потом, — ответила Жанна. — Поговорим о тебе. Объясни мне…
— Я ничего не могу сказать! — вскричал Льюис с жестом отчаяния. — Я ничего не помню. Пять месяцев назад, 30 ноября, в моем кабинете я был оглушён жестоким ударом в затылок. Я очнулся связанным, с заткнутым ртом, в каком-то ящике. Меня перевозили, как багаж, двадцатью разными способами. В какой я стране? Не знаю… Вот уже четыре месяца, как я не покидаю этого каземата, и каждый день моё тело терзают щипцами, меня бьют бичом…
— О! Льюис! Льюис! — застонала Жанна, рыдая. — Но кто же этот палач?
— Это — самое худшее… — печально начал Льюис. — Ты даже не отгадаешь, кто предаётся таким жестокостям… — Льюис внезапно замолк.
Его протянутая рука указывала на что-то в коридоре, а глаза выражали неописуемый ужас.
Жанна посмотрела на дверь. Она побледнела, и рука её вытащила из-за корсажа оружие, найденное в Кубо, в могиле брата. С глазами, налитыми кровью, с пеной на губах, с хищно оскаленными зубами, свирепый, ужасный, отвратительный, перед ними стоял Гарри Киллер.
ГАРРИ КИЛЛЕР
— Гарри Киллер! — вскричала Жанна.
— Гарри Киллер? — спросил Льюис Бакстон и удивлённо посмотрел на сестру.
— Он самый, — проворчал Киллер хриплым голосом.
Он сделал шаг вперёд, и его громадная фигура загородила всю дверь. Он опирался о косяки, стараясь утвердить равновесие, сильно поколебленное вечерними возлияниями.
— Это так, по-вашему, сдаются? — забормотал он со злобой. — Мадемуазель устраивает свидания без ведома будущего мужа?..
— Мужа?.. — повторил удивлённый Льюис.
— Или вы думаете, что я уж так сговорчив? — прибавил Гарри Киллер, войдя в темницу и протянув к Жанне свои огромные волосатые руки.
— Не подходите! — вскричала Жанна, размахивая кинжалом.
— Oхo! — иронически заметил Гарри Киллер. — У осы есть жало!
Все же он благоразумно остановился посреди камеры, не спуская глаз с кинжала, которым грозила ему Жанна Бакстон.
Воспользовавшись его нерешительностью, она увлекла с собой брата к двери, отрезая таким образом отступление противнику.
— Да, я имею оружие, — отвечала она дрожа, — и какое оружие! Я нашла этот кинжал в могиле… в Кубо!
— В Кубо? — повторил Льюис. — Не там ли, где Джордж…
— Да, в Кубо, где пал Джордж, погибший не от пули, но сражённый этим оружием, на котором написано имя убийцы — Киллер!
Гарри Киллер сделал шаг назад при упоминании о драме в Кубо.
Бледный, растерянный, он опёрся о стену каземата и смотрел на Жанну с каким-то страхом.
— Киллер, говоришь ты? — вскричал в свою очередь Льюис, — Ты ошибаешься, Жанна. Не таково имя этого человека… Оно другое, оно ещё хуже и не ново для тебя…
— Другое?
— Да… Ты была ещё малюткой, когда он нас покинул, но много раз слышала о нем. Это сын твоей матери, Вильям Ферней, это твой брат!
Разоблачение, сделанное Льюисом Бакстоном, произвело совершенно различное впечатление на двух других действующих лиц этой сцены. В то время, как Жанна, уничтоженная, бессильно опустила руку, Вильям Ферней — оставим за ним отныне его настоящее имя — вновь получил всю свою самоуверенность. Казалось, он сразу протрезвился. Он выпрямился и устремил на Жанну и Льюиса взгляд, горящий ненавистью и неумолимой жестокостью.
— А! Так вы Жанна Бакстон! — произнёс он свистящим голосом. И он повторил ещё раз, скрипя зубами: — А! Так вы Жанна Бакстон!
И внезапно, давая выход всем своим скверным чувствам, он заговорил так быстро, что не успевал выговаривать слова. Он выкрикивал короткие, обрубленные фразы, задыхаясь, глухим голосом, с безумными глазами:
— Я восхищён!.. Да, правда, я восхищён!.. Ага! Вы были в Кубо!.. Да, верно, я его убил… Вашего брата Джорджа… Красавчика Джорджа, которым так гордилось семейство Бакстонов!.. Я убил его два раза… Сначала душу… Потом тело… И теперь я держу здесь вас, вас обоих!.. В моей власти, под сапогом!.. Вы мои!.. Я могу сделать с вами что угодно!..
Его слова, вылетавшие из стиснутого горла, едва можно было понять. Он заикался, пьяный от радости, возбуждённый, торжествующий.
— Подумать только… я поймал одного… И вот другая сама является ко мне!.. Это слишком смешно!..
Он шагнул вперёд, но ни Жанна, ни Льюис не могли сделать ни одного движения. Он наклонился к ним:
— Вы думаете, что знаете очень много? Вы ничего не знаете!.. Но я вам расскажу… Все!.. И с удовольствием!.. Ага! Он меня выгнал, ваш отец!.. Пусть теперь порадуется!.. Мне недостаёт только одного… Я хочу, чтобы он знал… перед смертью… чья рука наносила ему удары… Эта рука… Вот она!.. Моя!..
Он ещё приблизился. Он почти касался брата и сестры, которых ужасал этот приступ бешеной злобы.
— Ага! Меня выгнали… Разве мне нужны были эти жалкие деньги, которые мне предложили?.. Мне надо было золото, много золота, горы золота!.. И я его добыл… мешками… грудами… без вас… один!.. Как?.. Люди вашего сорта называют это преступлениями… Я грабил!.. Убивал!.. Всё!.. Все преступления!.. Но золото для меня — не всё… Была ещё ненависть… к вам, к почтенной фамилии Гленоров!.. Вот зачем я явился в Африку… Я бродил вокруг отряда Джорджа Бакстона… Я явился к нему… разыграл комедию… сожаление… раскаяние… угрызение… Я лгал… лицемерил… Военная хитрость!.. Дурак попался!.. Раскрыл мне объятия… Я разделил с ним палатку… стол… Ха-ха! Я воспользовался его глупым доверием… Немножко порошка в пищу каждый день… Какого порошка?.. Не все ли равно?.. Опиум… гашиш… Это моё дело… Ищите Джорджа Бакстона!.. Ребёнок, бессильный ребёнок!..
Начальник?.. Я!.. И тогда какие подвиги!.. Все газеты кричат о них… Джордж Бакстон — сумасшедший…-Джордж Бакстон — убийца… Джордж Бакстон — предатель… Только об этом и было слышно!.. Как я потом смеялся, читая эти громкие слова!.. Но дальше… Пришли солдаты… Джордж Бакстон мёртв… Хорошо!.. Обесчещен… Ещё лучше!.. Я убил его, чтобы он молчал…
Тогда я пришёл сюда и основал этот город. Неплохо для того, кто был с позором выгнан? Здесь я начальник… господин… король… император… Я приказываю, мне повинуются… Но радость моя была неполной… У старика ещё остались сын и дочь… С этим надо было покончить!.. Сначала сын… Однажды, когда мне надо было денег, я взял у него… и его самого в придачу!.. Ха-ха! Сын оглушён… сын упакован, как окорок!.. Сын в ящике… И в путь!.. Поезда, пароходы, планёры, в путь!.. Сюда… Ко мне… В мою империю… И я его убью… Как того… Но не так быстро… Медленно… День за днём… А в это время… там… в Англии… Отец… Ох!.. Лорд!.. Богач!.. Отец думает, что его сын удрал… с кассой!.. Неплохо подстроено, прокляни меня боже!..
Остаётся дочка… моя сестра… Ха-ха! Моя сестра!.. Теперь её очередь… Но куда она девалась?.. Искал… Черт! Она сама является!.. Вот так удача!.. Ещё малость — и я бы на ней женился! Можно хохотать до упаду!.. Моя жена?.. Ну уж нет!.. Жена последнего из моихрабов!..
Что же ему осталось?.. Старому лорду? При его знатности и богатстве?.. Два сына?.. Один — предатель, другой — вор… Дочь?.. Исчезла… И он — один!.. Совсем один!.. Со своими старомодными идеями… И она кончилась — порода Гленоров!.. Я отомстил, я хорошо отомстил!
Эти ужасные проклятия окончились звериным рёвом. Вильям Ферней остановился без голоса, задыхаясь от ярости. Он протягивал к своим жертвам скрюченные руки, жаждущие впиться в ненавистное тело. Это уже не было разумное существо: это был безумец, освирепевшее дикое животное.
Опасаясь больше за него, чем за самих себя, Жанна и Льюис Бакстон смотрели на безумца с ужасом. Как могла таиться в людской душе такая неукротимая ненависть?!
— На этот вечер, — заключило чудовище, переводя дыхание, — я вас оставлю вместе, это вас позабавит. Но завтра…
Шум взрыва, который был, очевидно, ужасным, если мог достигнуть каземата, покрыл голос Вильяма Фернея. Он сразу остановился, удивлённый, встревоженный, прислушиваясь…
За взрывом последовала глубокая тишина, потом послышались крики, отдалённое завывание, шум бешеной толпы, к которому примешивались редкие ружейные и револьверные выстрелы…
Вильям Ферней больше не думал ни о Жанне, ни о Льюисе Бакстон. Он прислушивался, стараясь отгадать, что означает это смятение.
Внезапно ворвался человек из Чёрной стражи, стоявший на карауле возле тюрьмы.
— Господин! — закричал он в ужасе. — Город в огне!..
Вильям Ферней громко выкрикнул проклятие и, отбросив одним толчком Жанну и Льюиса Бакстон, преграждавших путь, устремился в коридор и исчез.
Развязка была так неожиданна, что брат и сестра ничего не могли понять. В своей растерянности они едва услышали взрывы и крики, освободившие их от палача. Они остались одни, вначале даже не замечая этого и крепко обнимая друг друга. Подавленные жестокой сценой, истомлённые долгими страданиями, угнетённые мыслью о старике, который умирал в отчаянии и стыде, они зарыдали.
КРОВАВАЯ НОЧЬ
Потрясённые только что пережитой ими ужасной сценой, забыв всё, что не имело прямого отношения к их горю, Жанна и Льюис долго стояли обнявшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Лёгкими шагами она приблизилась к двери, через которую ежедневно исчезал Гарри Киллер, и вставила ключ в замочную скважину. Дверь бесшумно открылась. За ней была лестница в нижние этажи. Осторожно прикрыв за собой дверь и ступая на цыпочках, Жанна Бакстон стала спускаться по лестнице, слабо освещённой единственной лампочкой.
Оставленная ею комната находилась во втором этаже дворца, но, опустившись в первый, она увидела новую лестницу, ведущую в подвальный этаж. После недолгого колебания она сошла вниз.
Жанна оказалась в прямоугольном вестибюле, на пороге которого остановилась в нерешительности. Негр-часовой, сидевший на диванчике, вскочил при её появлении. Жанна тотчас успокоилась: часовой не имел враждебных намерений, наоборот, почтительно прислонился к стенке, чтобы дать пройти ночной посетительнице. Она поняла причину этого неожиданного уважения, когда узнала в часовом человека из Чёрной стражи. Как и Весёлые ребята, встреченные на эспланаде, негр часто видел Жанну и был убеждён в её влиянии на Господина.
Она твёрдым шагом прошла перед ним, и он не воспротивился. Но это было не все: за человеком находилась дверь.
Изображая уверенность, которой она на самом деле не чувствовала, Жанна Бакстон вставила ключ Гарри Киллера в замочную скважину. И эта дверь открылась перед ней, как и первая. Жанна оказалась в длинном коридоре, продолжавшем вестибюль, где направо и налево была дюжина дверей. Все они, кроме одной, были открыты. Жанна Бакстон окинула взглядом ближайшие комнаты, вернее, камеры, без свежего воздуха и света, меблированные лишь столом и жалким ложем. Камеры пустовали, и казалось, их никто уже давно не занимал.
Оставалась одна закрытая дверь. Жанна Бакстон в третий раз пустила в ход тот же ключ, и дверь открылась. Она сначала ничего не разглядела в комнате, там царил мрак. Потом её глаза привыкли к темноте, она увидела смутную тень и услышала ровное дыхание спящего.
Точно предчувствуя каким-то сверхъестественным образом удивительное открытие, которое ей предстояло, Жанна ослабела. Трепещущая, с бьющимся сердцем, без сил, она оставалась на пороге, а её взгляд напрасно пытался проникнуть во тьму. Наконец, она вспомнила, что в коридоре, у двери, есть выключатель, и повернула его.
Какое неожиданное и ужасное потрясение испытала Жанна Бакстон!
Если бы она увидела в этой подземной тюрьме одного из тех, кого только что оставила на заводе, если бы даже нашла там своего брата Джорджа Бакстона, в смерти которого была уверена десять лет, она не была бы так поражена.
Пробуждённый внезапным светом, человек поднялся на кровати, поставленной в углу комнаты. Одетый в лохмотья, сквозь дыры которых просвечивало тело, покрытое бесчисленными ранами, худой, как скелет, он с трудом пытался распрямиться, поворачивая к свету расширенные от страха глаза.
Но, несмотря на ужасные следы долгих пыток, несмотря на измождённое лицо, бороду и всклокоченные волосы, Жанна Бакстон не могла обмануться и без колебания узнала несчастного узника.
Совершенно невероятным и поразительным было чудо, что в глубине блекландской темницы она узнала того, кого оставила шесть месяцев назад в Англии за мирным трудом. Этот человеческий обломок, это замученное существо был её брат Роберт-Льюис Бакстон.
Шатаясь, с глазами, вышедшими из орбит, охваченная суеверным ужасом, Жанна оставалась недвижимой и немой.
— Льюис! — воскликнула она, наконец, устремляясь к несчастному брату, который бормотал с растерянным видом:
— Жанна! Ты здесь! Здесь!
Они упали друг другу в объятия и долго рыдали, не в силах вымолвить ни слова.
— Жанна! — прошептал, наконец, Льюис. — Как могло случиться, что ты пришла ко мне на помощь?
— Я расскажу потом, — ответила Жанна. — Поговорим о тебе. Объясни мне…
— Я ничего не могу сказать! — вскричал Льюис с жестом отчаяния. — Я ничего не помню. Пять месяцев назад, 30 ноября, в моем кабинете я был оглушён жестоким ударом в затылок. Я очнулся связанным, с заткнутым ртом, в каком-то ящике. Меня перевозили, как багаж, двадцатью разными способами. В какой я стране? Не знаю… Вот уже четыре месяца, как я не покидаю этого каземата, и каждый день моё тело терзают щипцами, меня бьют бичом…
— О! Льюис! Льюис! — застонала Жанна, рыдая. — Но кто же этот палач?
— Это — самое худшее… — печально начал Льюис. — Ты даже не отгадаешь, кто предаётся таким жестокостям… — Льюис внезапно замолк.
Его протянутая рука указывала на что-то в коридоре, а глаза выражали неописуемый ужас.
Жанна посмотрела на дверь. Она побледнела, и рука её вытащила из-за корсажа оружие, найденное в Кубо, в могиле брата. С глазами, налитыми кровью, с пеной на губах, с хищно оскаленными зубами, свирепый, ужасный, отвратительный, перед ними стоял Гарри Киллер.
ГАРРИ КИЛЛЕР
— Гарри Киллер! — вскричала Жанна.
— Гарри Киллер? — спросил Льюис Бакстон и удивлённо посмотрел на сестру.
— Он самый, — проворчал Киллер хриплым голосом.
Он сделал шаг вперёд, и его громадная фигура загородила всю дверь. Он опирался о косяки, стараясь утвердить равновесие, сильно поколебленное вечерними возлияниями.
— Это так, по-вашему, сдаются? — забормотал он со злобой. — Мадемуазель устраивает свидания без ведома будущего мужа?..
— Мужа?.. — повторил удивлённый Льюис.
— Или вы думаете, что я уж так сговорчив? — прибавил Гарри Киллер, войдя в темницу и протянув к Жанне свои огромные волосатые руки.
— Не подходите! — вскричала Жанна, размахивая кинжалом.
— Oхo! — иронически заметил Гарри Киллер. — У осы есть жало!
Все же он благоразумно остановился посреди камеры, не спуская глаз с кинжала, которым грозила ему Жанна Бакстон.
Воспользовавшись его нерешительностью, она увлекла с собой брата к двери, отрезая таким образом отступление противнику.
— Да, я имею оружие, — отвечала она дрожа, — и какое оружие! Я нашла этот кинжал в могиле… в Кубо!
— В Кубо? — повторил Льюис. — Не там ли, где Джордж…
— Да, в Кубо, где пал Джордж, погибший не от пули, но сражённый этим оружием, на котором написано имя убийцы — Киллер!
Гарри Киллер сделал шаг назад при упоминании о драме в Кубо.
Бледный, растерянный, он опёрся о стену каземата и смотрел на Жанну с каким-то страхом.
— Киллер, говоришь ты? — вскричал в свою очередь Льюис, — Ты ошибаешься, Жанна. Не таково имя этого человека… Оно другое, оно ещё хуже и не ново для тебя…
— Другое?
— Да… Ты была ещё малюткой, когда он нас покинул, но много раз слышала о нем. Это сын твоей матери, Вильям Ферней, это твой брат!
Разоблачение, сделанное Льюисом Бакстоном, произвело совершенно различное впечатление на двух других действующих лиц этой сцены. В то время, как Жанна, уничтоженная, бессильно опустила руку, Вильям Ферней — оставим за ним отныне его настоящее имя — вновь получил всю свою самоуверенность. Казалось, он сразу протрезвился. Он выпрямился и устремил на Жанну и Льюиса взгляд, горящий ненавистью и неумолимой жестокостью.
— А! Так вы Жанна Бакстон! — произнёс он свистящим голосом. И он повторил ещё раз, скрипя зубами: — А! Так вы Жанна Бакстон!
И внезапно, давая выход всем своим скверным чувствам, он заговорил так быстро, что не успевал выговаривать слова. Он выкрикивал короткие, обрубленные фразы, задыхаясь, глухим голосом, с безумными глазами:
— Я восхищён!.. Да, правда, я восхищён!.. Ага! Вы были в Кубо!.. Да, верно, я его убил… Вашего брата Джорджа… Красавчика Джорджа, которым так гордилось семейство Бакстонов!.. Я убил его два раза… Сначала душу… Потом тело… И теперь я держу здесь вас, вас обоих!.. В моей власти, под сапогом!.. Вы мои!.. Я могу сделать с вами что угодно!..
Его слова, вылетавшие из стиснутого горла, едва можно было понять. Он заикался, пьяный от радости, возбуждённый, торжествующий.
— Подумать только… я поймал одного… И вот другая сама является ко мне!.. Это слишком смешно!..
Он шагнул вперёд, но ни Жанна, ни Льюис не могли сделать ни одного движения. Он наклонился к ним:
— Вы думаете, что знаете очень много? Вы ничего не знаете!.. Но я вам расскажу… Все!.. И с удовольствием!.. Ага! Он меня выгнал, ваш отец!.. Пусть теперь порадуется!.. Мне недостаёт только одного… Я хочу, чтобы он знал… перед смертью… чья рука наносила ему удары… Эта рука… Вот она!.. Моя!..
Он ещё приблизился. Он почти касался брата и сестры, которых ужасал этот приступ бешеной злобы.
— Ага! Меня выгнали… Разве мне нужны были эти жалкие деньги, которые мне предложили?.. Мне надо было золото, много золота, горы золота!.. И я его добыл… мешками… грудами… без вас… один!.. Как?.. Люди вашего сорта называют это преступлениями… Я грабил!.. Убивал!.. Всё!.. Все преступления!.. Но золото для меня — не всё… Была ещё ненависть… к вам, к почтенной фамилии Гленоров!.. Вот зачем я явился в Африку… Я бродил вокруг отряда Джорджа Бакстона… Я явился к нему… разыграл комедию… сожаление… раскаяние… угрызение… Я лгал… лицемерил… Военная хитрость!.. Дурак попался!.. Раскрыл мне объятия… Я разделил с ним палатку… стол… Ха-ха! Я воспользовался его глупым доверием… Немножко порошка в пищу каждый день… Какого порошка?.. Не все ли равно?.. Опиум… гашиш… Это моё дело… Ищите Джорджа Бакстона!.. Ребёнок, бессильный ребёнок!..
Начальник?.. Я!.. И тогда какие подвиги!.. Все газеты кричат о них… Джордж Бакстон — сумасшедший…-Джордж Бакстон — убийца… Джордж Бакстон — предатель… Только об этом и было слышно!.. Как я потом смеялся, читая эти громкие слова!.. Но дальше… Пришли солдаты… Джордж Бакстон мёртв… Хорошо!.. Обесчещен… Ещё лучше!.. Я убил его, чтобы он молчал…
Тогда я пришёл сюда и основал этот город. Неплохо для того, кто был с позором выгнан? Здесь я начальник… господин… король… император… Я приказываю, мне повинуются… Но радость моя была неполной… У старика ещё остались сын и дочь… С этим надо было покончить!.. Сначала сын… Однажды, когда мне надо было денег, я взял у него… и его самого в придачу!.. Ха-ха! Сын оглушён… сын упакован, как окорок!.. Сын в ящике… И в путь!.. Поезда, пароходы, планёры, в путь!.. Сюда… Ко мне… В мою империю… И я его убью… Как того… Но не так быстро… Медленно… День за днём… А в это время… там… в Англии… Отец… Ох!.. Лорд!.. Богач!.. Отец думает, что его сын удрал… с кассой!.. Неплохо подстроено, прокляни меня боже!..
Остаётся дочка… моя сестра… Ха-ха! Моя сестра!.. Теперь её очередь… Но куда она девалась?.. Искал… Черт! Она сама является!.. Вот так удача!.. Ещё малость — и я бы на ней женился! Можно хохотать до упаду!.. Моя жена?.. Ну уж нет!.. Жена последнего из моихрабов!..
Что же ему осталось?.. Старому лорду? При его знатности и богатстве?.. Два сына?.. Один — предатель, другой — вор… Дочь?.. Исчезла… И он — один!.. Совсем один!.. Со своими старомодными идеями… И она кончилась — порода Гленоров!.. Я отомстил, я хорошо отомстил!
Эти ужасные проклятия окончились звериным рёвом. Вильям Ферней остановился без голоса, задыхаясь от ярости. Он протягивал к своим жертвам скрюченные руки, жаждущие впиться в ненавистное тело. Это уже не было разумное существо: это был безумец, освирепевшее дикое животное.
Опасаясь больше за него, чем за самих себя, Жанна и Льюис Бакстон смотрели на безумца с ужасом. Как могла таиться в людской душе такая неукротимая ненависть?!
— На этот вечер, — заключило чудовище, переводя дыхание, — я вас оставлю вместе, это вас позабавит. Но завтра…
Шум взрыва, который был, очевидно, ужасным, если мог достигнуть каземата, покрыл голос Вильяма Фернея. Он сразу остановился, удивлённый, встревоженный, прислушиваясь…
За взрывом последовала глубокая тишина, потом послышались крики, отдалённое завывание, шум бешеной толпы, к которому примешивались редкие ружейные и револьверные выстрелы…
Вильям Ферней больше не думал ни о Жанне, ни о Льюисе Бакстон. Он прислушивался, стараясь отгадать, что означает это смятение.
Внезапно ворвался человек из Чёрной стражи, стоявший на карауле возле тюрьмы.
— Господин! — закричал он в ужасе. — Город в огне!..
Вильям Ферней громко выкрикнул проклятие и, отбросив одним толчком Жанну и Льюиса Бакстон, преграждавших путь, устремился в коридор и исчез.
Развязка была так неожиданна, что брат и сестра ничего не могли понять. В своей растерянности они едва услышали взрывы и крики, освободившие их от палача. Они остались одни, вначале даже не замечая этого и крепко обнимая друг друга. Подавленные жестокой сценой, истомлённые долгими страданиями, угнетённые мыслью о старике, который умирал в отчаянии и стыде, они зарыдали.
КРОВАВАЯ НОЧЬ
Потрясённые только что пережитой ими ужасной сценой, забыв всё, что не имело прямого отношения к их горю, Жанна и Льюис долго стояли обнявшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48