Однако нет! Из-за двери, которую Клара уже не решалась отворить, до нее доносились лишь стоны.
Наконец беженцы, миновав дом, продолжили спуск по крутому берегу к реке в поисках возможности переправиться на другую сторону.
На дороге все опять стихло, хотя в верховье реки еще слышались голоса.
Бриджета снова поднялась на крыльцо. В тот момент, когда она собиралась постучаться, дверь отворилась и, пропустив Бриджету, закрылась за нею.
Клара де Водрель и Бриджета Моргаз встретились лицом к лицу в одной из комнат нижнего этажа, освещенной лампой, свет которой не проникал сквозь плотно притворенные ставни.
Старуха и молодая девушка молча глядели друг на друга, служанка стояла в стороне.
Клара была бледна, предчувствуя какое-то страшное несчастье и не осмеливаясь приступить к расспросам.
— Так повстанцы Сен-Шарля... — проговорила она, наконец, вопросительно.
— Побеждены! — ответила Бриджета.
— А мой отец?..
— Ранен...
— Он при смерти?..
— Боюсь, что да!
Клара пошатнулась, и Бриджете пришлось помочь ей удержаться на ногах.
— Мужайтесь, Клара де Водрель! — сказала она. — Ваш отец хочет, чтобы вы были рядом... Вам надо отправляться в дорогу, надо идти со мною, не теряя ни минуты!
— Где мой отец? — спросила Клара, едва придя в себя.
— У меня в доме... в Сен-Шарле, — ответила Бриджета.
— Кто вас послал, сударыня?
— Я вам говорила... Жан. Я — его мать...
— Вы? — воскликнула Клара.
— Прочтите!
Клара взяла записку, протянутую Бриджетой. Это был хорошо знакомый ей почерк Жана Безымянного. «Доверьтесь моей матери...» — писал он.
Но каким образом де Водрель оказался в их доме? Уж не Жан ли спас его, вынеся с поля боя у Сен-Шарля и перенеся в дом своей матери?
— Я готова идти, сударыня, — сказала Клара де Водрель.
— Идемте! — ответила Бриджета.
Больше слов сказано не было.
Подробности Клара могла узнать и потом. Она и так уже знала слишком много: ее отец при смерти, повстанцы разбиты, победа в Сен-Дени сведена на нет поражением в Сен-Шарле!
Клара поспешно набросила на себя темную накидку и последовала за Бриджетой.
Дверь прихожей отворилась. Обе женщины спустились на дорогу.
Единственные слова, которые произнесла Бриджета, вытянув руку в сторону Сен-Шарля, были: «Нам надо пройти шесть миль. Чтобы никто не узнал, что вы явились в „Запертый дом“, мы должны вернуться туда затемно».
Клара и Бриджета поднялись вверх по крутому берегу реки, чтобы выйти на большую дорогу, которая идет на север, проходя через все графство Св. Гиацинта.
Девушка, стремясь поскорее очутиться у изголовья отца, очень спешила. Но ей пришлось умерить шаг, ибо Бриджета, хотя и проявила энергию не по возрасту, не могла поспеть за ней.
Кроме того, время от времени случались задержки: то и дело им попадались толпы беженцев, двигавшиеся навстречу. Оказаться в их гуще означало дать толпе увлечь себя обратно в Сен-Дени. Бриджета и Клара сворачивали в заросли кустарника справа или слева от дороги. Тогда их не было видно, зато им было видно и слышно все. Эти бедные люди с трудом продвигались вперед. За некоторыми по земле стелился кровавый след. Женщины несли на руках маленьких детей. Наиболее здоровые мужчины поддерживали стариков, а тем хотелось лишь одного — лечь на землю и умереть. Потом голоса постепенно удалялись, толпа исчезала во мраке.
Может, солдаты и волонтеры уже начали преследовать этих несчастных, бежавших из своего объятого пламенем селения, ищущих на окрестных фермах приюта, которого они не смогли найти в Сен-Шарле? Может, колонна Уизераля уже была на марше, чтобы с наступлением утра изловить отступавших повстанцев?
Но нет! На дороге появлялись лишь все новые и новые толпы беженцев. Их прошли сотни, а сколько погибло в течение этой кошмарной ночи, если фермеры не отпирали двери, чтобы приютить их?
Клара с мучительно сжимавшимся сердцем смотрела на все эти ужасы. И ей все не верилось в поражение дела независимости, за которое смертельно пострадал ее отец.
Как только дорога освобождалась, Клара с Бриджетой снова пускались в путь. Они шли уже полтора часа. По мере того как они приближались к селению, таких задержек становилось меньше: те, кому удалось бежать, были уже далеко, возле Сен-Дени или на территории графства Вершер и графства Св. Гиацинта. При подходе к Сен-Шарлю следовало опасаться встреч с отрядами волонтеров.
Итак, к трем часам утра им оставалось пройти еще две мили до «Запертого дома». Но тут Бриджета вдруг рухнула в изнеможении. Клара попыталась поднять ее.
— Позвольте, я помогу вам, — сказала она. — Обопритесь на меня... Нам, наверно, уже недалеко...
— Еще час ходьбы, — ответила Бриджета, — но я не смогу...
— Отдохните немного. И снова пойдем!.. Обопритесь о мою руку!.. Не бойтесь утомить меня!.. Я сильная...
— Сильная!.. Бедное дитя... тогда вы тоже упадете.
Бриджета привстала на колени.
— Послушайте, — сказала она, — я попытаюсь сделать еще несколько шагов... Но если снова упаду, оставьте меня здесь...
— Оставить вас здесь? — вскричала Клара.
— Да! Нужно, чтобы вы сегодня же ночью были возле отца... Дорога прямая... «Запертый дом» — самый крайний слева, не доходя до селения... Вы постучите в дверь... Скажете свое имя... Жан тотчас откроет вам...
— Я не оставлю вас, — решительно сказала девушка. — Я без вас не пойду...
— Так надо, Клара де Водрель, — ответила Бриджета. — А потом, когда вы будете в безопасности, сын придет за мной. Он понесет меня на руках, как нес де Водреля!
— Прошу вас, попытайтесь идти, госпожа Бриджета!
Бриджете удалось подняться на ноги. Но она могла лишь едва тащиться. Тем не менее, они преодолели еще с милю.
В этот момент восточнее Сен-Шарля на горизонте посветлело. Неужели это были первые проблески зари и уже невозможно было дойти за «Запертого дома» затемно?
— Ступайте одна! — прошептала Бриджета. — Ступайте, Клара де Водрель!.. Оставьте меня!
— Это не рассвет... — ответила Клара. — Еще только четыре часа утра... Это, должно быть, зарево пожара...
Клара не договорила. Ей, так же как и Бриджете, пришла в голову мысль, что, быть может, это охвачен пламенем «Запертый дом», что убежище де Водреля раскрыто, что он и Жан стали пленниками солдат Уизераля, если только не нашли, защищаясь, свою смерть!
От страха Бриджета ощутила новый прилив энергии, и они с Кларой, ускорив шаг, прошли еще с полмили.
Вот, наконец, показалось место, где дорога делала крутой поворот, за которым стоял «Запертый дом».
Клара и Бриджета дошли до поворота дороги.
Горел не «Запертый дом», горела ферма, расположенная правее селения, и пламя пожара образовало зарево на горизонте.
— Туда!.. — воскликнула Бриджета, дрожащей рукой указав на свое жилище.
Еще пять-шесть минут, и обе женщины уже укрылись бы в нем. Но тут на дороге появилась спускавшаяся группа из трех человек — трех волонтеров, едва державшихся на ногах, пьяных от водки и крови.
Клара и Бриджета попытались избежать встречи с ними, бросившись в сторону, но было поздно — волонтеры их заметили. От этих мерзавцев можно было ожидать всего. Один из них схватил девушку и потащил за собой, двое других вцепились в Бриджету.
Бриджета и Клара стали звать на помощь, но кто мог услышать их крики — разве что другие солдаты, быть может, менее пьяные, чем эти, зато куда более опасные?

Внезапно из чащи слева от дороги выскочил человек и мощным ударом повалил на землю негодяя, тащившего девушку.
— Клара де Водрель! — воскликнул он.
— Винсент Годж!
И Клара схватилась за руку Годжа, которого узнала при отсвете пламени.
Когда де Водрель пал на поле боя у Сен-Шарля, Винсент Годж не смог прийти к нему на помощь; не зная, что несколько минут спустя Жан Безымянный вынес его оттуда, он вернулся, когда стихли последние залпы, и оставался поблизости от селения, рискуя попасть в руки королевских солдат. Потом, когда опустилась ночь, он сделал попытку разыскать де Водреля среди убитых и раненых, лежавших грудами на краю лагеря. Тщетно проискав его почти до самого рассвета, он пошел назад по дороге, выйдя на крики к тому месту, где Клара отбивалась от опасности, более страшной, чем смерть.
Но Винсент Годж не успел узнать от нее, что де Водрель был перенесен в дом, стоявший всего в нескольких сотнях шагов отсюда. Ибо теперь ему пришлось бороться с двумя мерзавцами, которые, оставив Бриджету, набросились на него. Их крики услышали на повороте дороги, пять или шесть волонтеров уже бежали к своим на подмогу. Кларе и Бриджете было самое время укрыться в «Запертом доме».
— Бегите! Бегите! — крикнул Винсент Годж. — Я сумею ускользнуть от них!
Бриджета и Клара быстро пошли вверх по дороге, а в это время решительный и сильный Винсент Годж отбивался от нападавших. К счастью, солдаты были слишком пьяны, и, прежде чем подоспели их товарищи, он исчез в придорожном кустарнике; вслед раздались ружейные выстрелы, но они не причинили Винсенту Годжу никакого вреда.
Вскоре Бриджета уже стучалась в дверь «Запертого дома», и, когда та отворилась, она ввела девушку, а сама упала прямо на руки сына.
Глава IV
ВОСЕМЬ ПОСЛЕДУЮЩИХ ДНЕЙ
Итак, «Запертый дом» предоставил убежище — временное, конечно, — отцу и дочери де Водрелям. Оба находились под кровом «Безымянного семейства», подле жены и сына предателя. Но они еще не ведали, какими узами были связаны с Симоном Моргазом эта старая женщина и этот молодой человек, которые рисковали жизнью, предоставляя им убежище, зато Бриджете и Жану это было слишком хорошо известно. И они особенно опасались, чтобы какая-нибудь случайность не раскрыла этой тайны гостям.
К утру того дня — 26 ноября — де Водрель ненадолго пришел в себя. Из забытья его вывел голос дочери. Он открыл глаза — Клара!..
— Отец... это я! — ответила Клара. — Я здесь, с вами!.. Я вас больше не покину!
Жан стоял в изножье постели, в тени, словно стараясь остаться незамеченным. Взгляд раненого остановился на нем, с губ слетели слова:
— Жан!.. О!.. Я вспомнил!..
Заметив потом Бриджету, склонившуюся у его изголовья, он, казалось, спросил взглядом, кто эта женщина.
— Это моя мать, — ответил Жан. — Вы в доме моей матери, господин де Водрель... Она вместе с вашей дочерью будет ухаживать за вами...
— Ухаживать! — слабым голосом повторил де Водрель. — Да... теперь вспомнил!.. Ранен... побежден! Мои товарищи в бегах... или мертвы, кто знает?.. О, бедная моя страна... бедная моя страна... еще в большей неволе!
Де Водрель уронил голову на грудь, глаза его закрылись.
— Отец! — вскричала Клара, упав на колени.
Она схватила его за руку, сжала ее и ощутила легкое пожатие в ответ.
Тогда Жан сказал:
— Нужен врач. Но где его найти? К кому обратиться здесь, в округе, занятой королевскими солдатами?.. В Монреале?.. Только там это было бы возможно! Назовите мне врача, которому вы доверяете, и я отправлюсь в Монреаль...
— В Монреаль? — переспросила Бриджета.
— Это необходимо, матушка! Жизнь де Водреля стоит того, чтобы мне рискнуть моею...
— Я боюсь не за тебя, Жан. Но по дороге в Монреаль тебя могут выследить, и, если заподозрят, что де Водрель находится здесь, он погиб.
— Погиб! — прошептала Клара.
— А разве он не погибнет еще скорее, если за ним не будет врачебного ухода? — сказал в ответ Жан.
— Если его рана смертельна, — сказала Бриджета, — никто не сможет его вылечить. Если это не так, то, Бог даст, мы с Кларой спасем его. Рана нанесена саблей, и порваны только мышцы. Де Водрель слаб в основном от потери крови. Достаточно будет, я думаю, потуже бинтовать его, почаще накладывать на рану холодные компрессы, и она понемногу зарубцуется. Поверь мне, сын мой, де Водрель здесь в относительной безопасности и нельзя, чтобы кто-нибудь узнал, где он!
Бриджета говорила так убедительно, что это произвело впечатление на Клару и внушило ей некоторую надежду. Главное — никого не впускать в «Запертый дом». От этого зависит жизнь Жана Безымянного, а еще больше — жизнь ее отца. Действительно, если Жан при малейшей тревоге мог бежать, пробраться через леса графства и достичь американской границы, то для Водреля это было невозможно.
В общем, с первого же дня состояние раненого начало оправдывать надежды, которые питала Бриджета. Как только кровотечение было остановлено, де Водрель, хотя и был еще слаб, пришел в сознание. Он более всего нуждался в душевном покое, который обрел теперь, когда его дочь была рядом с ним, и покое физическом, который, пожалуй, был ему обеспечен в «Запертом доме».
Бриджета приложила все старания к тому, чтобы поудобнее разместить гостей в своем тесном жилище. Де Водрель занимал комнату, предназначавшуюся Джоану и Жану, когда те приходили к ней переночевать. Другая комната, принадлежащая Бриджете, стала теперь и комнатой Клары. Все равно они должны были по очереди бодрствовать у постели больного.
Что касается Жана, то о нем нечего было беспокоиться, как и о его брате на случай, если бы после всех событий аббат рискнул прийти повидать свою мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47