Поэтому не удивительно, что первое место в зале занимала библиотека популярных книг, а второе было отведено пианино, на котором по воскресеньям девочки и мальчики с увлечением играли французские вальсы и кадрили, по очереди танцуя под музыку.
Вполне очевидно, что обработка такого обширного участка земли требовала довольно большого числа работников, но Том Арше нашел их в своей собственной семье. Фактически ни одного наемного работника на ферме «Шипоган» не было.
Тому Арше в ту пору было пятьдесят лет. Он был акадийцем французского происхождения, потомком тех отважных рыбаков, которые столетие назад основали колонию в Новой Шотландии. Он являл собою совершенный тип канадского земледельца, из тех, кого в деревнях Северной Америки называют не крестьянами, а «абитанами». Высокого роста, широкоплечий, с мощным торсом, сильными руками и ногами, с крепкой головой с начинающими седеть волосами, с живым взглядом, здоровыми зубами, большим ртом, как и подобает работнику, труд которого требует обильной пищи, наконец, с приветливым и открытым лицом, завоевавшим ему множество друзей в соседних приходах, — таков был Том Арше, фермер с «Шипогана». Он слыл патриотом, беспощадным врагом англосаксов, всегда готовым исполнить свой долг и пожертвовать собой.
Том Арше при всем желании не нашел бы себе в долине реки Св. Лаврентия лучшей подруги, чем его жена Катерина. Эта сорокапятилетняя женщина была сильной, под стать мужу, как и он, оставаясь молодою душой и телом; быть может, она была немного грубовата лицом и манерами, зато сердце у нее было доброе и никакой работы она не боялась — короче говоря, являлась в полном смысле этого слова матерью, как и ее муж — отцом. Арше составляли прекрасную пару и отличались таким завидным здоровьем, что обещали со временем войти в число многочисленных старцев, долгожительство которых делает честь канадскому климату.
Возможно, Катерине Арше все-таки можно было кое-что поставить в упрек — но такого упрека заслуживали все женщины в стране, если верить людской молве. Как говорится, канадские женщины — хорошие хозяйки, но при условии, что их мужья ведут хозяйство, застилают постели, накрывают на стол, ощипывают кур, доят коров, сбивают масло, чистят овощи, растапливают очаг, моют посуду, одевают детей, метут в комнатах, протирают мебель, полощут белье и так далее. Однако Катерина не доводила до крайности дух господства жены, обращающий мужа в раба в большинстве домов в колонии. Отнюдь нет! Если быть справедливым, то следует признать, что она брала на себя свою часть повседневной работы. Тем не менее, Том Арше охотно подчинялся ее воле и капризам. Зато каким прекрасным потомством наградила его Катерина, начиная с Пьера, ныне владельца «Шамплена», и кончая последним малюткой, которому едва исполнилось несколько недель и которого готовились крестить сегодня.
В Канаде, как известно, плодовитость браков поистине уникальна. Семьи с двенадцатью и четырнадцатью детьми там обычное дело. Двадцать детей — тоже не редкость. Называют и такие, в которых более двадцати пяти. Это даже уже не семьи, а целые племена, развивающиеся по законам патриархальных нравов.
Если старый пионер Измаил Буш — одно из действующих лиц романа Фенимора Купера «Прерия», мог с гордостью указать на семерых своих сыновей, не считая дочерей, происшедших от его брака с мощной Эсфирью, то какое чувство превосходства над ним испытал бы Том Арше — отец двадцати шести детей, живущих и здравствующих на ферме «Шипоган»!
Пятнадцать сыновей и одиннадцать дочерей всех возрастов, от трехнедельного до тридцатилетнего. Из пятнадцати сыновей — четверо женатых. Из одиннадцати дочерей — две замужних. И от этих браков — семнадцать внуков, что в общей сложности, если прибавить сюда матерей и отцов последних, составляло пятьдесят два члена семейства Арше по прямой линии.
Пятеро старших сыновей уже знакомы читателю. Это они, преданные товарищи Жана, составляли экипаж «Шамплена». Не стоит тратить время на перечисление имен других детей и на подробное описание их. Сыновья и дочери, зятья и невестки никогда не покидали фермы, трудясь на ней под руководством главы семьи. Одни были заняты в поле, и им всегда хватало работы, другие занимались лесным промыслом, трудным ремеслом «лемберменов», и дела у них тоже было много. Двое или трое старших охотились в соседних с «Шипоганом» лесах, и им не составляло особого труда доставлять к столу огромной семьи необходимое количество дичи. В этих местах в самом деле всегда в изобилии водились американские лоси, карибу — разновидность крупных оленей, бизоны, лани, косули, не говоря уж о множестве разнообразной мелкой пушной и пернатой дичи — нырках, диких гусях, утках, куликах, бекасах, куропатках, перепелах и зуйках.
Что касается Пьера Арше и его братьев Реми, Мишеля, Тони и Жака, то к тому времени, когда холода вынуждали их покинуть воды реки Св. Лаврентия, они возвращались зимовать на ферму и превращались в охотников на пушных зверей. Братья слыли самыми неустрашимыми скваттерами, самыми неутомимыми лесными бродягами и снабжали ценными шкурками рынки Монреаля и Квебека. В те времена бурые медведи, рыси, дикие кошки, куницы, барсуки, норки, лисицы, бобры, горностаи, выдры, кабарги еще не перекочевали в северные страны и скорняжное ремесло было выгодным делом, причем тогда охотникам еще не было необходимости отправляться на поиски удачи на дальние берега Гудзонова залива.
Понятно, что для размещения всего этого семейства — родителей, детей и внуков — едва хватило бы целой казармы. А потому дом и был настоящей казармой, которая тремя своими этажами возвышалась над всеми службами фермы «Шипоган». Кроме того, надо было держать в запасе несколько комнат для гостей, которых время от времени принимал Том Арше, — друзей из графства, соседних фермеров, «проезжих», то есть речников, которые прогоняли бревенчатые плоты по притокам, дабы провести их в главную реку. Наконец, имелись и апартаменты, отведенные для де Водреля и его дочери, посещавших иногда семью фермера.
Вот как раз и сегодня, 5 октября, отец с дочерью прибыли на ферму. Де Водреля с Томом Арше и его домочадцами связывали не только отношения землевладельца с арендатором, но и взаимное расположение, а также дружба — со стороны одного, преданность — со стороны другого, и эти отношения ничто ни разу не омрачило за многие годы. А еще теснее связывало их общее чувство патриотизма! Фермер, как и его хозяин, был всей душой предан делу национального освобождения.
Вся семья была в сборе. Уже три дня как Пьер и его братья, оставив «Шамплен» без оснастки у причала в Лапрери, вернулись зимовать на ферму. Недоставало только приемного сына, которого не меньше других любили все обитатели «Шипогана».
Жана ждали уже целый день. Помешать его присутствию на семейном торжестве могло только одно — если бы он попал в руки агентов Рипа, но тогда весть о его аресте уже распространилась бы по краю.
Дело было в том, что Жану надлежало исполнить семейный Долг, которым он дорожил ничуть не меньше Тома Арше...
Еще не очень далеко в прошлое ушли те времена, когда землевладелец прихода соглашался стать крестным отцом детей своих оброчных крестьян, и число таких крестников доходило иногда до нескольких сот. Де Водрель, правда, имел таковых пока только двоих среди потомства своего фермера. На этот раз крестной матерью его двадцать шестого ребенка собиралась быть Клара, а крестным отцом должен был стать Жан. И девушка радовалась, что по этой причине судьба на короткое время соединит их друг с другом.
Впрочем, торжество на ферме «Шипоган» затевалось по поводу не одних только крестин.
Встретив на пороге дома сыновей, Том Арше сказал им:
— Ну, ребята, добро пожаловать, вы явились очень кстати!
— Как всегда, отец, — ответил Жак.
— Нет, больше, чем всегда. Сегодня мы все собрались ради крещения нашего малютки, завтра состоится конфирмация Клемана и Сесили, а послезавтра — свадьба вашей сестры Розы с Бернаром Микелоном.
— Значит, в семье все в порядке! — ответил на это Тони.
— Да, все путем, ребята, — воскликнул фермер, — и я не поручусь, что на будущий год не соберу вас всех еще на какую-нибудь торжественную церемонию.
И Том Арше расхохотался своим раскатистым смехом, полным добродушного галльского веселья, а Катерина обняла и поцеловала пятерых старшеньких.
Церемония крещения должна была состояться в три часа пополудни, а стало быть, у Жана еще было время добраться до фермы. Все собирались отправиться процессией в находившуюся на расстоянии полумили приходскую церковь, как только он появится.
Томас и его жена, их сыновья, дочери, зятья, невестки и внуки нарядились по такому случаю в свои самые лучшие одежды и собрались ходить в них все три дня. На дочерях были белые блузки и яркие юбки, волосы они распустили по плечам. Мальчики, скинув рабочие куртки и нормандские колпаки, которые обычно носили на голове, надели воскресные костюмы, плащи из черной материи, полосатые пояса и башмаки со сборками из бычьей кожи местного производства.
Де Водрели прибыли накануне. Воспользовавшись лодкой перевозчика, чтобы переправиться через реку Св. Лаврентия возле Лапрери, они увидели на другом берегу Тома Арше, который встречал их со своим «багги», запряженным двумя великолепными рысаками.
Пока они ехали — а до фермы «Шипоган» оставалось три мили, — де Водрель поспешил предупредить своего фермера, чтобы тот был настороже. Полиция не могла не знать, что он, де Водрель, покинул виллу «Монкальм», и вполне возможно, что он находится под особым наблюдением.
— Будем держать ухо востро, барин! — сказал на это Том Арше, у которого такое обращение отнюдь не носило оттенка раболепия.
— Что, никого подозрительного не видели пока в окрестностях «Шипогана»?
— Нет, никого из этих «кануашей» не было, с вашего позволения!
— А ваш приемный сын, — спросила Клара де Водрель, — уже прибыл на ферму?
— Нет еще, барышня, и меня это немного беспокоит.
— С тех пор как он расстался со своими товарищами в Лапрери, от него не было вестей?
— Нет.
Когда де Водрель с дочерью прибыли и разместились в двух самых лучших комнатах дома, Жан еще не появился. Однако для церемонии крещения все уже было готово, и никто не знал, что же делать, если крестный отец не появится после полудня...
А потому Пьер с двумя или тремя братьями отправились встречать его на дорогу, уйдя вперед на целую милю. Но о Жане не было никаких вестей, а настенные часы в «Шипогане» уже пробили полдень.
Том и Катерина озадаченно переглянулись.
— Так что же мы будем делать, если он не явится к трем часам? — спросил фермер.
— Будем ждать, — просто ответила Катерина.
— Чего ждать?
— Да уж конечно, не появления двадцать седьмого ребенка! — отрезала фермерша.
— Тем более, — отпарировал Том, — что, не в упрек нам сказано, он вполне может никогда не появиться!
— Шутить изволите, месье Арше, шутить изволите!
— Я не шучу. Но, в конце концов, если Жан слишком припозднится, быть может, придется обойтись без него?
— Обойтись без него? — вскричала Катерина. — Ну уж нет, я очень хочу, чтобы он был крестным отцом одного из наших детей, и мы будем дожидаться его до конца.
— А если так и не дождемся? — возразил Томас, не допускавший и мысли, что крестины могут откладываться на неопределенное время. — А если у него срочные дела и он не может прийти?..
— Не накличь беды, Том, — ответила Катерина, — и наберись-ка терпения. Не окрестим младенца сегодня — окрестим завтра.
— Ну вот! Завтра — конфирмация Клемана и Сесили!
— Что ж! Тогда послезавтра!
— Послезавтра — свадьба нашей Розы со славным Бернаром Микелоном!
— Будет тебе разговаривать, Том! Если понадобится, сделаем все зараз. Но коли малютке можно заполучить такого крестного, как Жан, и такую крестную, как барышня Клара, нечего спешить брать других.
— А аббат? С ним уже условились! — попытался было снова возразить Томас своей несговорчивой половине.
— С ним-то я все улажу, — отрезала Катерина. — Хороший он человек, наш аббат! К тому же свою церковную десятину он с нас получает и не захочет, я думаю, отказать в одолжении таким клиентам, как мы!
Действительно, во всем приходе немного насчитывалось прихожан, которые давали бы священнику столько работы, сколько Том и Катерина.
Однако шли часы, и беспокойство становилось все сильнее. Если семейство Арше не знало, что их приемный сын был разыскиваемый полицией патриот Жан Безымянный, то де Водрели это знали и боялись самого худшего.
Поэтому они пожелали узнать у Пьера Арше, при каких обстоятельствах Жан расстался с ним и его братьями, покинув «Шамплен».
— Мы высадили его на берег у деревни Каухнавага, — ответил Пьер.
— Какого числа?
— Двадцать шестого сентября, около пяти вечера.
— Значит, он расстался с вами девять дней назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47