Все молчали. Если и были какие-то посторонние звуки, то они исходили от плосконосого парня, который постоянно шмыгал носом, чихал и кашлял. Однажды он буквально согнулся в сильном приступе кашля и вынужден был остановиться. Остальным пленникам и торговцу пришлось ждать, пока плосконосый не откашляется. Все по-прежнему молчали. Приступы кашля повторялись, и при каждой задержке торговец подходил к больному и пристально смотрел на него.
Тигхи все еще хромал. В полдень торговец людьми остановился и вогнал в землю колышек. Затем связал воедино все кожаные поводки, свисавшие с шеи каждого пленника, и привязал их к колышку. Закончив работу, вздохнул и сел на гребень у края уступа. Он жевал траву и смотрел на солнце. Ослепительно белый диск поблек в мареве, которое создало проплывавшее мимо массивное облако. Там, в пространстве, вдали от стены дул сильный ветер, и отсюда казалось, будто солнечный круг деформируется в искривленных воздушных волнах и дрожит, едва ли не приплясывая.
Четверо пленников сидели вместе. Тигхи потер руки одна о другую. Запястья, связанные за спиной и натертые шнуром, буквально горели. Сильно ныли икры, уставшие от подъемов и спусков по уступам и утесам. Во рту пересохло, а губы потрескались. Если бы торговец людьми развязал ему руки, Тигхи с большим удовольствием пожевал бы немного травы и смочил ее соком рот. Было бы очень неплохо еще и поесть чего-нибудь. Было просто невыносимо смотреть, как торговец уминает свою пищу: аккуратные ровные полоски сушеного козьего мяса и маленькие кусочки травяного хлеба, хранившиеся в заплечном мешке.
Однако рано или поздно ему придется покормить своих рабов. Ведь торговец должен хоть немного заботиться о них, иначе ему будет очень трудно получить за них, исхудавших и больных, хорошую цену. Тигхи взглянул на остальных, но его спутники не отрывали глаз от земли. Темноволосая девушка слегка покачивалась взад-вперед, а плосконосый парень громко шмыгал носом. Гнойные язвы у носа еще больше разбухли. Теперь они расползались по всему лицу и окружили рот. От этого парня воняло чем-то противно-кислым, так что поневоле хотелось зажать нос.
– Я хочу пить, – сказал вдруг Тигхи, даже не глядя на торговца людьми.
Тишина стала напряженной. Тигхи почувствовал, как его сердце участило свой бег. Я не сделал ничего плохого, сказал он себе. Неужели торговец людьми хочет, чтобы его товар потерял качество и упал в цене? Хочет, чтобы они стали совершенно не похожи на людей к тому времени, когда попадут на рынок живого товара?
Посмотри на этого человека. Не бойся посмотреть ему в глаза.
Превозмогая страх, Тигхи повернул голову. Торговец людьми смотрел прямо на него. Его бесстрастные, пустые глаза были абсолютно неподвижны и сосредоточились на Тигхи.
– А солнце? – спросил он скрипучим голосом.
Тигхи не знал, что сказать. На опасную неопределенность ситуации желудок отреагировал спазмами. Внутри юноши бурлили эмоции, однако внешне он оставался совершенно спокоен. Вдруг ему стало ясно, что он ужасно испугался, и осознание этого потрясло Тигхи. Он слишком боялся признаться самому себе в том, что испугался. Вся прошлая неделя – или сколько бы там времени ни минуло с тех пор – была периодом бесчувственного оцепенения. Тигхи забыл, что обладал способностью чувствовать. Однако теперь он чувствовал страх. Тигхи продолжал неотрывно смотреть на торговца людьми.
– Думаешь, ее это заботит? Она сильная. Она сила.
Торговец повернулся спиной и вытащил из мешка еще один пучок травы. Тигхи не мог отвести глаз от спины мужчины. Сердце юноши дергалось, грозя разорваться на части. Он дышал тяжело и неровно.
– Ветры выпивают нашу воду, – говорил торговец. Теперь, когда Тигхи не видел его лица, ему трудно было следить за его голосом. – Они, мужского рода, ветры то есть, и потому они слабые, и они испытывают жажду и слизывают воду, которая лежит в расщелине. И они испытывают голод и потому стаскивают людей с уступов. Но она сильнее этого. Она скоро выпьет весь мир.
Опять наступила тишина. Тигхи еще раз потер руки за спиной, стараясь успокоиться. Вдохни глубоко. Дыши. Еще раз вдохни поглубже. Торговец произнес еще что-то, но внезапный порыв ветра унес его слова. Когда ветер утих, Тигхи понял, что торговец произносит что-то нараспев. Очевидно, декламирует что-то.
– Солнце была первым из всех вещей. Она плыла от уступа к уступу. Однако грубость ветров, растрепавших ее одеяния, стянувших кожу с ее совершенного тела, заставили ее удалиться.
Он замолчал, и в тишине слышалось лишь сопение плосконосого парня.
Торговец людьми встал так медленно, что было явственно слышно, как у него скрипят колени. Этот звук напомнил Тигхи о деде Джаффи: у него старые суставы трещали и скрипели при каждом движении. Торговец возвышался над Тигхи.
– Ну что ж, ты хоть осмелился спросить. У тебя хватило мужества хотя бы на это.
Он вздохнул и посмотрел на своих невольников.
– Я только подумал, – сказал Тигхи, и его голос прыгал от страха, вызванного собственной смелостью, – что за нас дадут больше, если мы будем в хорошем состоянии, если нас чуть-чуть кормить.
Молчание.
– Больше, – после продолжительной паузы произнес торговец, как бы пробуя слово на вкус.
– Я голодна, – очень тихо сказала одна из девушек, та, у которой были рыжие волосы. Она говорила с очень сильным акцентом.
Тигхи откашлялся, приготовившись сказать еще пару слов. После слов рыжеволосой он слегка расхрабрился, почувствовав поддержку, но когда уже открыл рот, больной паренек чихнул изо всей силы, и что-то мокрое шлепнулось на шею Тигхи. От отвращения юноша содрогнулся и издал крик. Рыжеволосая девушка захихикала, а кашель больного стал еще более частым и надсадным.
Торговец короткими шажками приблизился к своему людскому товару. На его лице было странное выражение, а изо рта торчал стебель травы. Проворными движениями он развязал узлы на шнуре и отволок паренька в сторону. Тот не сопротивлялся, издавая лишь какой-то жалкий однотонный звук, идущий откуда-то из глубины его горла. Торговец толкнул парня на землю и затем сел рядом на корточки.
– Что с тобой такое? – спросил он.
Больной паренек зашмыгал носом и зашевелил связанными за спиной руками.
Торговец людьми вытащил изо рта стебель травы и поковырял им в загноившихся язвах на лице больного. Он делал это осторожно, отчасти даже с некоторой нежностью. После этого оттянул рукав кожаной куртки большим и указательным пальцами и вытер пареньку нос.
– Он поправится, – повинуясь какому-то безотчетному порыву, произнес Тигхи. – К тому времени как мы доберемся до того места, куда ты направляешься, он обретет вполне товарный вид. Наверное, ему не повредило бы немного воды и пищи.
Торговец людьми, похоже, не обращал никакого внимания на слова Тигхи. Он упорно всматривался в лицо больного паренька.
– Пища, – тихо повторил он.
Тигхи подумал, что следует сказать «да», однако что-то в поведении торговца заставило юношу передумать.
Все четверо невольников уставились на торговца.
Внезапно у Тигхи появилась уверенность в том, что торговец собирается ударить захворавшего паренька, избить его за то, что он заболел в такой неподходящий момент. В мягких манерах и тихой речи торговца присутствовал намек на нечто скрытное и зловещее. Тигхи казалось, что в любую секунду от него можно ожидать взрыва злобы. Тигхи вдруг обнаружил, что с замиранием сердца ждет этого.
Затем с огромным облегчением Тигхи увидел, как торговец развязывает шнур, обмотанный вокруг шеи паренька. Ловкими, умелыми пальцами тот распустил узел, потом снял петлю через голову пленника. На белой коже шеи остался отчетливый красный след.
В то время как торговец проделывал все это, больной паренек взирал на него снизу вверх. В его широко распахнувшихся глазах загорелась надежда.
Торговец хлопнул с двух сторон руками по ногам паренька, сдвинув их вместе, и связал шнуром лодыжки. И тут до Тигхи дошло, что в действиях торговца нет логики, по крайней мере с точки зрения пленников. Каким образом больной сможет идти, если у него связаны ноги? Разве не лучше было бы привязать шнур только к одной лодыжке?
Не вставая с места, торговец людьми подался телом к гребню на краю уступа и взял оттуда свой заплечный мешок. Развязав его, он вынул из него еще один колышек и воткнул в землю перед собой. Затем взял шнур и привязал его к этому новому колышку. После этого торговец опять запустил руку в мешок и вытащил оттуда нож.
Сначала Тигхи даже не понял, что это за предмет, и принял его за фляжку или нечто, имеющее отношение к медицине. Но в этот момент у юноши в голове забрезжила догадка, что вся последовательность событий истолковывалась им неправильно. Тем временем торговец встал на колени у головы паренька. У Тигхи не было даже времени ужаснуться, потому что он не успевал осмыслить происходящее.
Торговец запустил пальцы в волосы больного паренька и, наклонив его голову назад, быстрым взмахом ножа полоснул по шее чуть выше адамова яблока. Как бы продолжая это движение, торговец резко качнулся всем своим телом назад и, выбросив вперед ноги, ударил ими по туловищу паренька. Из шеи широкой дугой, рассеивая вокруг брызги, ударила кровь, и обезглавленное тело, перелетев через гребень, рухнуло вниз с края уступа и повисло над бездной. Шнур натянулся как струна и издал дребезжащий звук.
Упал. Исчез за краем уступа.
Все это никак не укладывалось в голове Тигхи. До него все еще не дошел истинный ужас происшедшего. А вдруг это какое-то радикальное средство от простуды, народная медицина или что-то в этом роде? Однако блестевшая на солнце лужа крови никак не вписывалась в такое предположение.
Темноволосая девушка плакала, испуская негромкие сдавленные всхлипывания. Рыжая по-прежнему сидела с опущенной головой. Тигхи не был уверен в том, что она видела убийство. Однако нет, конечно же, она все видела. Все наблюдали за ходом событий с напряженным вниманием.
Тигхи вдруг заметил, что его глаза увлажнились. Почему? Он медленно вдохнул и так же медленно выдохнул.
Торговец людьми вернулся на свое место на гребне уступа. Окровавленный нож валялся на траве. От лужи крови к краю уступа тянулась узкая темная дорожка с неровными краями. Вскоре торговец встал с гребня и принялся собирать на уступе траву. Отойдя от своих пленников на пару десятков шагов, он вскарабкался на невысокий, раскрошившийся утес и выдрал из земли засохший куст.
За каждым движением торговца следили три пары глаз. Он вернулся с ворохом сухих сучьев и веток и разжег небольшой костер, высекая искры из кремня до тех пор, пока старая сухая трава не занялась огнем. Затем под пристальными, испуганными взглядами пленников подтянул обезглавленное тело больного паренька к краю уступа, поднатужившись, втащил его наверх и положил на траву.
Содрать с тела одежду из истлевшей растительной ткани не составило большого труда. Торговец придирчиво осмотрел куртку и штаны, очевидно, желая определить, не годятся ли они для дальнейшего использования. Однако все это не стоило и доброго слова, и куртка и штаны тут же оказались в костре. Затем торговец склонился над трупом и принялся дотошно исследовать кожу. До Тигхи почти сразу же дошло, что торговец выясняет, нет ли там язв. Однако в отличие от лица остальная поверхность тела выглядела гладкой и свободной от каких-либо изъянов.
Солнце уже стояло высоко в небе, и уступ все больше и больше уходил в тень. Тигхи пробрала мелкая дрожь, однако причиной тому был вовсе не холод. Почти не мигая, он наблюдал за тем, как торговец приступил к разделке трупа паренька. Очевидно, для их нынешнего владельца это было так же просто и обыденно, как разделать туловище козы. Он перевернул тело. Тигхи увидел белую спину и узкие ягодицы, к которым прилипли зеленые травинки. Затем торговец вонзил нож в шею и отхватил остаток шейного позвонка. После этого отложил нож в сторону и, взяв в руки голову, лежавшую неподалеку, стал ее рассматривать, вглядываясь в язвы. Похоже, как и в случае с одеждой, он решал, будет ли от головы хоть какой-то прок. Для принятия окончательного решения ему не потребовалось много времени. Через пару минут торговец с беззаботным видом бросил голову за край уступа.
Тигхи уже не смотрел на торговца. Его взгляд притягивало обезглавленное тело, лежавшее на уступе. Костлявое юношеское тело с острыми лопатками, и волнистая линия позвоночника, заканчивавшегося в самом туловище. Зрелище страшило своей незавершенностью. Для полноты картины не хватало головы. В этом было нечто чудовищное. А торговец уже доставал что-то из своего заплечного мешка. Мешочек поменьше, но также из кожи, в котором оказался какой-то серый порошок. Тигхи сразу же сообразил, что это. Торговец носил с собой соль, которая сама по себе являлась очень ценным товаром. Ее добывали в котлованах уступов, расположенных гораздо западнее того места, где они сейчас находились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77