Теперь дело за более сложным закаливанием.
Подъем по лестнице был едва ли не самым героическим деянием из тех, что выпали на его долю в трех последних мирах. Проклятые ступеньки все продолжали и продолжали увеличиваться в количестве, будто размножаясь делением, так что под конец Посланник всерьез заподозрил, что кто-то в этом мире додумался до заклинаний искажения реальности... Или он просто так вымотался, что не узнал сноподобную иллюзию?
Сноподобную...
В третий раз прокрутив в голове события последних дней, Олег позволил себе соскользнуть в здоровый восстанавливающий сон.
* * *
Запах горячего куриного бульона. Виктория была совершенно уверена, что именно это ее и разбудило. Запах проник сквозь облако дурмана, защекотал ноздри, вытащил ее из того туманного марева, в котором еще долго можно было плавать... Но ведь за это время все съедят!
Виктория сама не понимала, откуда в ней такая уверенность, но совершенно точно знала, что от этих проглотов иного ждать не приходится. Смелют все до последней крошки и скажут, что так и было.
Открыть глаза было трудно, тело казалось таким легким, что с передвижением могут возникнуть проблемы... И — никакой боли. Нигде. Это было настолько странно, что само по себе заслуживало внимания.
Глаза наконец привыкли к освещению — к счастью, довольно тусклому. Она лежала в совершенно незнакомой комнате, хотя в ободранном потолке и украшенных ржавыми разводами стенах было что-то навевающее удручающие воспоминания. Слишком часто ей приходилось просыпаться вот в таких вот незнакомых и страшных комнатах... Впрочем, потолком и стенами сходство и ограничивалось. Все остальное было настолько необычным и невероятным, что мгновенно вышибло из головы воспоминания. Начать с того, что от остальной комнаты ее отгораживала ширма. Такая складывающаяся наподобие гармошки штуковина из резного дерева, на которую натянут искусно расписанный шелк. Странный, восточный (китайский — пришло узнавание) узор тянулся от панели к панели, создавая лаконичное, полное гармонии полотно. С потрясающим искусством изображенный пейзаж, падающая с горы речка. Танцующие люди... Нет, не ящерицы. Драконы. Китайские драконы, огромные разноцветные существа с большими головами, чем-то похожими на львиные. Они были прекрасны. А ширма, между прочим, не подделка, настоящий антиквариат Династии...
Она поспешно отвела глаза, почему-то испугавшись собственной осведомленности.
Впрочем, стоило ее взгляду упасть на то, что за ширмой, все мысли об антиквариате исчезли бесследно. В щелку была видна гора какого-то оборудования... Причем очень навороченного оборудования. Тонкие, плоские — «жидкокристаллические», пришло слово — экраны, с добрый десяток, какие-то ящики. Системные блоки? Еще ящики, плавные линии и суперсовременный дизайн выдают безумно дорогое оборудование, но догадаться о его функциях Виктория не могла даже приблизительно. Путаница проводов, какая-то гора микросхем — кажется, с одного из приборов сняли корпус, да так и не поставили на место.
В середине всего этого беспорядка на огромном вертящемся стуле (как у главы корпорации из сериала) восседало нечто тощее лет четырнадцати, сосредоточенно уставившееся в экраны, одной рукой с невероятной скоростью (движений почти не было видно) щелкающее клавиатурой. В другой руке мальчишка держал большую зеленую кружку с надписью «Местный Гений», нанесенной черным фломастером. От кружки поднимался пар и исходил упоительнейший запах. Что-то тихо зажужжало, и из дисковода выскочила... ну, такая пластинка, на которую нужно класть диски. Гений автоматическим жестом поставил на нее свою кружку и начал колдовать над клавиатурой уже двумя руками. Вика ошалело потрясла головой.
Это движение привлекло ее внимание к собственному телу. Девушка лежала на... Пожалуй, правильнее было бы назвать это кушеткой, а не кроватью. Сравнительно узкая, она изгибалась под спиной, повторяя естественную форму тела, и, несмотря на жесткость, это было неожиданно удобно. Подушки не было, но под шею кто-то подложил небольшой валик. Простыни были белоснежными, очень мягкими, очевидно, новыми. Вика неуверенно шевельнулась: под простынями на ней ничего не было. Тело ощущалось необыкновенно свежим. Свежим и чистым — очень новое для нее ощущение. Вика смутно припомнила: ощущение сильных рук, поднимавших ее, теплой, почти горячей воды, запомнившееся даже сквозь сон, запах каких-то трав...
Она попыталась сесть, что-то небольно дернуло за руку. Повернулась, глаза в ужасе расширились. С другой стороны кровати стояла обвешанная пластиковыми мешочками с лекарствами капельница, от которой шла прозрачная трубка, заканчивающаяся толстой иголкой, воткнутой в ее вену...
Дикий вопль разорвал наполненную мирным попискиванием компьютеров тишину. Мальчишка лет тринадцати, рыжий и испуганный, забежавший за ширму, автоматически перехватил в воздухе брошенную в него палку капельницы и удивленно уставился на скорчившуюся в дальнем конце кушетки, запутавшуюся в простынях Викторию. Свободной рукой девушка зажимала вену, разорванную грубо выдернутой иглой, глаза на исхудавшем лице смотрели испуганно и злобно.
— Ты чего?
— УБЕРИ ОТ МЕНЯ ЭТУ ГАДОСТЬ!!! — В ее полном паники голосе появились какие-то даже не визгливые, а резонирующие металлом ноты.
— Да ладно, ладно. — Мальчишка сунул злополучную капельницу в руки подоспевшему местному гению, и тот, удивленно посмотрев на несчастную палку, утащил ее куда-то за ширму. — Слушай, это же всего лишь внутривенное питание. Ты же проспала почти трое суток. Олег сказал, что ты и без того слишком худая. Если еще будешь голодать, то просто умрешь от дистрофии! — Окинул оценивающим взглядом ее прикрытое лишь тонкой простыней тело. — И знаешь, он прав! В жизни не видел такой тощей девчонки. Вот Natalie обзавидуется, ей-то приходится не слезать со своих дурацких диет.
От него исходило какое-то странно успокаивающее ощущение, как будто подкупающе искренний рыжий пройдоха испускал волны невозмутимой уверенности. Виктория невольно начала расслабляться, но снова напружинилась, услышав имя «Олег». У нее ни на минуту не возникло сомнений в том, какой именно Олег имеется в виду.
— Никогда. — Ее голос все еще звенел напряжением, но был тих, и эта тишина пугала едва ли не больше любого крика. — Никогда не втыкайте в меня иголок. Никогда не давайте мне незнакомых лекарств. Ты понял? Никогда!
— Ладно, ладно, как скажешь!
На конопатом лице мелькнуло что-то вроде беспокойства, и Викторию накрыло новой волной успокаивающей энергии. Все будет хорошо, все хорошо, тебя никто здесь не хочет обидеть...
— И не пытайся меня успокоить! — не то прошипела, не то выплюнула девушка и тут же поняла, что сказала абсолютную правду. Этот рыжий гаденыш с невинными глазами каким-то непонятным образом пытался ее унять, как унимали бы раскапризничавшегося младенца или ощерившуюся кошку.
— Ну как знаешь! — Вместо ожидаемого смущения парень тоже разозлился, и только это, как ни странно, спасло его от новой атаки. — Тогда успокаивайся сама!
То ли подействовало это «взрослое-по-отношению-к-ребенку» раздражение, то ли рыжий стал более осторожен в своих странных манипуляциях, но Виктория действительно успокоилась. Подтянула к горлу злосчастную простыню и покосилась на второго парня. Смуглый мальчишка был чуть постарше, лет четырнадцати, худощавый и мускулистый. Выглядывающие из рваных джинсов шрамы и подозрительный прищур выдавали члена банды. Короткий ежик волос предполагал, что отращивать их он начал совсем недавно. Этот, в отличие от доверчивого рыжего, присевшего на противоположный край кушетки, стоял, чуть напружинившись, свободно опустив руки, и Виктория каким-то внутренним чутьем угадала боевую стойку. Они обменялись короткими резкими взглядами, узнавая друг друга, признавая друг в друге достойного противника, прошедшего школу улиц.
Девушка снова перевела взгляд на рыжего.
— Кто вы? — спросила тихо, подозрительно.
— Я Сашка. — Рыжий обаяшка отвесил шутовской поклон. Имя ему шло. — А эта до невозможности гениальная личность — Михей. Он у нас величайший хакер столетия. — Сашка ухмыльнулся, но было что-то в его тоне, что предполагало, что столь внушительная характеристика носит не столь уж ернический характер.
— На себя посмотри, — пасмурно бросил ему коротко стриженный Михей. — Великий маг, надежда пси-инженерии.
Сашка не обратил на это вмешательство ни малейшего внимания.
— Мы, вообще-то, уже встречались, если ты помнишь, но тогда Великий и Ужасный так и не удосужился нас представить.
— Помню. — И Виктория действительно помнила. Она содрогнулась от безумия этого воспоминания, закусила губу, протянула дрожащую руку и что-то сделала. На ладони медленно сформировался маленький огненный шарик. Жалобно всхлипнув, девушка сжала пальцы, фаербол исчез. Подняла ошеломленные, вопрошающие глаза на мальчишек, увидела, что те совершенно серьезны и вроде как даже сочувствуют.
— Да, поначалу это пугает, — кивнул Сашка. Виктория заметила, что глаза у него желтовато-серые, при правильном освещении могут показаться светло-карими или даже зелеными. — Но ты привыкнешь. Олег тебе поможет.
Она резко выпрямилась, губы чуть побелели. Олег может убираться со своей помощью...
Михей кивнул, а Сашка нахмурился, и Виктория вдруг отчетливо поняла, что они оба считали эту мысль, будто она была высказана вслух. То есть не сказана, а просто очень громко подумана. Вот тут ей стало немного страшно. Немного... Ха!
— Девчонка права. — Михей бросал слова Сашке в своей обычной короткой и злобной манере, будто бы начисто игнорируя присутствие Виктории, однако было ясно, что этот старый спор затеян именно для ее ушей. — На этот раз он перешел все границы.
Сашка повернулся к ней с объяснениями.
— Михей, Ира и Юрий пытались возражать, когда Великий и Ужасный засунул тебя на тренировку с нами без всякой подготовки. Особенно когда это оказалась такая тренировка. — Он широко развел руки, показывая, какая именно. — Мы вообще не понимаем, как ты выжила, даже учитывая, что ты оказалась сильнее всех нас, вместе взятых. Я сам, например, проспал без задних ног двадцать часов. Даже предки заволновались, а они меня замечают, только когда деньги из их карманов начинают пропадать. Юрка потом сам отвез меня домой и с ними поговорил, и мне совсем даже не попало. Он вообще взял на себя все дела, пока Великого и Ужасного не было. Юрка, он голова-ааа!
— Эта тренировка не только могла ее убить, — Михей отказывался отвлекаться на посторонние темы.
— Но не убила. — Тут Сашка прицельно и неожиданно жестко взглянул на Михея. — Олег в который раз доказал, что он знает что делает. И он нам всем делает только хорошее... даже если некоторых к этому хорошему приходится тащить за шиворот!
Бывший член банды, кажется, начал злиться по-настоящему.
— Твой драгоценный Олег не узнает права человека, даже если они стукнут его по черепу! А если меня к счастью надо тащить за шиворот... то лучше уж обойтись без такого счастья!
— Ишь как заговорил! До встречи с Олегом небось и слов таких не знал — «права человека»! И вообще, если он так тебе не нравится, что же ты ходишь за ним как привязанный, просишь показать, как он сделал то или это?
Михей покраснел, что выглядело бы забавно у любого другого подростка лет четырнадцати, но так как его боевые шрамы выделялись на красной коже белыми пятнами, то в данном случае замешательство и смущение скорее пугали.
— Ты бы лучше поостерегся в своем безусловном восхищении... А то закончишь, как Толян, идеальным военным: ни шага вправо, ни шага влево, а способность самостоятельно думать — отступление от устава! — С этим последним аргументом мальчишка развернулся на каблуках и вышел из-за ширмы. Вика услышала, как он начал сердито стучать пальцами по клавиатуре.
— Много ты знаешь о том, что думает Толик! — сердито бросил вслед также выведенный из себя Сашка. — Он, между прочим, когда в себе, поумнее всех нас будет!
Добив противника этим последним решающим доводом, рыжий снова повернулся к внимательно прислушивавшейся к перепалке Виктории. То, что новенькая была целиком и полностью на стороне противника, настроения ему не поднимало, но особенно и не огорчало.
— Есть будешь?
Желудок Виктории откликнулся на это предложение оглушительным урчанием.
— Айн момент! — Стремительным рыжим ураганом мальчишка вылетел за ширму и минуту спустя появился с внушительных размеров подносом. — Держи!
Он водрузил поднос на середину кушетки, но, когда Вика подползла поближе и потянулась за куском хлеба, шлепнул ее по руке. В ответ на возмущенный взгляд протянул кружку с водой.
— Начни вот с этого.
Она попыталась возмутиться, но было что-то в голосе и взгляде рыжего нахала, что заставило взять предложенную воду.
— Пей медленно, маленькими глотками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Подъем по лестнице был едва ли не самым героическим деянием из тех, что выпали на его долю в трех последних мирах. Проклятые ступеньки все продолжали и продолжали увеличиваться в количестве, будто размножаясь делением, так что под конец Посланник всерьез заподозрил, что кто-то в этом мире додумался до заклинаний искажения реальности... Или он просто так вымотался, что не узнал сноподобную иллюзию?
Сноподобную...
В третий раз прокрутив в голове события последних дней, Олег позволил себе соскользнуть в здоровый восстанавливающий сон.
* * *
Запах горячего куриного бульона. Виктория была совершенно уверена, что именно это ее и разбудило. Запах проник сквозь облако дурмана, защекотал ноздри, вытащил ее из того туманного марева, в котором еще долго можно было плавать... Но ведь за это время все съедят!
Виктория сама не понимала, откуда в ней такая уверенность, но совершенно точно знала, что от этих проглотов иного ждать не приходится. Смелют все до последней крошки и скажут, что так и было.
Открыть глаза было трудно, тело казалось таким легким, что с передвижением могут возникнуть проблемы... И — никакой боли. Нигде. Это было настолько странно, что само по себе заслуживало внимания.
Глаза наконец привыкли к освещению — к счастью, довольно тусклому. Она лежала в совершенно незнакомой комнате, хотя в ободранном потолке и украшенных ржавыми разводами стенах было что-то навевающее удручающие воспоминания. Слишком часто ей приходилось просыпаться вот в таких вот незнакомых и страшных комнатах... Впрочем, потолком и стенами сходство и ограничивалось. Все остальное было настолько необычным и невероятным, что мгновенно вышибло из головы воспоминания. Начать с того, что от остальной комнаты ее отгораживала ширма. Такая складывающаяся наподобие гармошки штуковина из резного дерева, на которую натянут искусно расписанный шелк. Странный, восточный (китайский — пришло узнавание) узор тянулся от панели к панели, создавая лаконичное, полное гармонии полотно. С потрясающим искусством изображенный пейзаж, падающая с горы речка. Танцующие люди... Нет, не ящерицы. Драконы. Китайские драконы, огромные разноцветные существа с большими головами, чем-то похожими на львиные. Они были прекрасны. А ширма, между прочим, не подделка, настоящий антиквариат Династии...
Она поспешно отвела глаза, почему-то испугавшись собственной осведомленности.
Впрочем, стоило ее взгляду упасть на то, что за ширмой, все мысли об антиквариате исчезли бесследно. В щелку была видна гора какого-то оборудования... Причем очень навороченного оборудования. Тонкие, плоские — «жидкокристаллические», пришло слово — экраны, с добрый десяток, какие-то ящики. Системные блоки? Еще ящики, плавные линии и суперсовременный дизайн выдают безумно дорогое оборудование, но догадаться о его функциях Виктория не могла даже приблизительно. Путаница проводов, какая-то гора микросхем — кажется, с одного из приборов сняли корпус, да так и не поставили на место.
В середине всего этого беспорядка на огромном вертящемся стуле (как у главы корпорации из сериала) восседало нечто тощее лет четырнадцати, сосредоточенно уставившееся в экраны, одной рукой с невероятной скоростью (движений почти не было видно) щелкающее клавиатурой. В другой руке мальчишка держал большую зеленую кружку с надписью «Местный Гений», нанесенной черным фломастером. От кружки поднимался пар и исходил упоительнейший запах. Что-то тихо зажужжало, и из дисковода выскочила... ну, такая пластинка, на которую нужно класть диски. Гений автоматическим жестом поставил на нее свою кружку и начал колдовать над клавиатурой уже двумя руками. Вика ошалело потрясла головой.
Это движение привлекло ее внимание к собственному телу. Девушка лежала на... Пожалуй, правильнее было бы назвать это кушеткой, а не кроватью. Сравнительно узкая, она изгибалась под спиной, повторяя естественную форму тела, и, несмотря на жесткость, это было неожиданно удобно. Подушки не было, но под шею кто-то подложил небольшой валик. Простыни были белоснежными, очень мягкими, очевидно, новыми. Вика неуверенно шевельнулась: под простынями на ней ничего не было. Тело ощущалось необыкновенно свежим. Свежим и чистым — очень новое для нее ощущение. Вика смутно припомнила: ощущение сильных рук, поднимавших ее, теплой, почти горячей воды, запомнившееся даже сквозь сон, запах каких-то трав...
Она попыталась сесть, что-то небольно дернуло за руку. Повернулась, глаза в ужасе расширились. С другой стороны кровати стояла обвешанная пластиковыми мешочками с лекарствами капельница, от которой шла прозрачная трубка, заканчивающаяся толстой иголкой, воткнутой в ее вену...
Дикий вопль разорвал наполненную мирным попискиванием компьютеров тишину. Мальчишка лет тринадцати, рыжий и испуганный, забежавший за ширму, автоматически перехватил в воздухе брошенную в него палку капельницы и удивленно уставился на скорчившуюся в дальнем конце кушетки, запутавшуюся в простынях Викторию. Свободной рукой девушка зажимала вену, разорванную грубо выдернутой иглой, глаза на исхудавшем лице смотрели испуганно и злобно.
— Ты чего?
— УБЕРИ ОТ МЕНЯ ЭТУ ГАДОСТЬ!!! — В ее полном паники голосе появились какие-то даже не визгливые, а резонирующие металлом ноты.
— Да ладно, ладно. — Мальчишка сунул злополучную капельницу в руки подоспевшему местному гению, и тот, удивленно посмотрев на несчастную палку, утащил ее куда-то за ширму. — Слушай, это же всего лишь внутривенное питание. Ты же проспала почти трое суток. Олег сказал, что ты и без того слишком худая. Если еще будешь голодать, то просто умрешь от дистрофии! — Окинул оценивающим взглядом ее прикрытое лишь тонкой простыней тело. — И знаешь, он прав! В жизни не видел такой тощей девчонки. Вот Natalie обзавидуется, ей-то приходится не слезать со своих дурацких диет.
От него исходило какое-то странно успокаивающее ощущение, как будто подкупающе искренний рыжий пройдоха испускал волны невозмутимой уверенности. Виктория невольно начала расслабляться, но снова напружинилась, услышав имя «Олег». У нее ни на минуту не возникло сомнений в том, какой именно Олег имеется в виду.
— Никогда. — Ее голос все еще звенел напряжением, но был тих, и эта тишина пугала едва ли не больше любого крика. — Никогда не втыкайте в меня иголок. Никогда не давайте мне незнакомых лекарств. Ты понял? Никогда!
— Ладно, ладно, как скажешь!
На конопатом лице мелькнуло что-то вроде беспокойства, и Викторию накрыло новой волной успокаивающей энергии. Все будет хорошо, все хорошо, тебя никто здесь не хочет обидеть...
— И не пытайся меня успокоить! — не то прошипела, не то выплюнула девушка и тут же поняла, что сказала абсолютную правду. Этот рыжий гаденыш с невинными глазами каким-то непонятным образом пытался ее унять, как унимали бы раскапризничавшегося младенца или ощерившуюся кошку.
— Ну как знаешь! — Вместо ожидаемого смущения парень тоже разозлился, и только это, как ни странно, спасло его от новой атаки. — Тогда успокаивайся сама!
То ли подействовало это «взрослое-по-отношению-к-ребенку» раздражение, то ли рыжий стал более осторожен в своих странных манипуляциях, но Виктория действительно успокоилась. Подтянула к горлу злосчастную простыню и покосилась на второго парня. Смуглый мальчишка был чуть постарше, лет четырнадцати, худощавый и мускулистый. Выглядывающие из рваных джинсов шрамы и подозрительный прищур выдавали члена банды. Короткий ежик волос предполагал, что отращивать их он начал совсем недавно. Этот, в отличие от доверчивого рыжего, присевшего на противоположный край кушетки, стоял, чуть напружинившись, свободно опустив руки, и Виктория каким-то внутренним чутьем угадала боевую стойку. Они обменялись короткими резкими взглядами, узнавая друг друга, признавая друг в друге достойного противника, прошедшего школу улиц.
Девушка снова перевела взгляд на рыжего.
— Кто вы? — спросила тихо, подозрительно.
— Я Сашка. — Рыжий обаяшка отвесил шутовской поклон. Имя ему шло. — А эта до невозможности гениальная личность — Михей. Он у нас величайший хакер столетия. — Сашка ухмыльнулся, но было что-то в его тоне, что предполагало, что столь внушительная характеристика носит не столь уж ернический характер.
— На себя посмотри, — пасмурно бросил ему коротко стриженный Михей. — Великий маг, надежда пси-инженерии.
Сашка не обратил на это вмешательство ни малейшего внимания.
— Мы, вообще-то, уже встречались, если ты помнишь, но тогда Великий и Ужасный так и не удосужился нас представить.
— Помню. — И Виктория действительно помнила. Она содрогнулась от безумия этого воспоминания, закусила губу, протянула дрожащую руку и что-то сделала. На ладони медленно сформировался маленький огненный шарик. Жалобно всхлипнув, девушка сжала пальцы, фаербол исчез. Подняла ошеломленные, вопрошающие глаза на мальчишек, увидела, что те совершенно серьезны и вроде как даже сочувствуют.
— Да, поначалу это пугает, — кивнул Сашка. Виктория заметила, что глаза у него желтовато-серые, при правильном освещении могут показаться светло-карими или даже зелеными. — Но ты привыкнешь. Олег тебе поможет.
Она резко выпрямилась, губы чуть побелели. Олег может убираться со своей помощью...
Михей кивнул, а Сашка нахмурился, и Виктория вдруг отчетливо поняла, что они оба считали эту мысль, будто она была высказана вслух. То есть не сказана, а просто очень громко подумана. Вот тут ей стало немного страшно. Немного... Ха!
— Девчонка права. — Михей бросал слова Сашке в своей обычной короткой и злобной манере, будто бы начисто игнорируя присутствие Виктории, однако было ясно, что этот старый спор затеян именно для ее ушей. — На этот раз он перешел все границы.
Сашка повернулся к ней с объяснениями.
— Михей, Ира и Юрий пытались возражать, когда Великий и Ужасный засунул тебя на тренировку с нами без всякой подготовки. Особенно когда это оказалась такая тренировка. — Он широко развел руки, показывая, какая именно. — Мы вообще не понимаем, как ты выжила, даже учитывая, что ты оказалась сильнее всех нас, вместе взятых. Я сам, например, проспал без задних ног двадцать часов. Даже предки заволновались, а они меня замечают, только когда деньги из их карманов начинают пропадать. Юрка потом сам отвез меня домой и с ними поговорил, и мне совсем даже не попало. Он вообще взял на себя все дела, пока Великого и Ужасного не было. Юрка, он голова-ааа!
— Эта тренировка не только могла ее убить, — Михей отказывался отвлекаться на посторонние темы.
— Но не убила. — Тут Сашка прицельно и неожиданно жестко взглянул на Михея. — Олег в который раз доказал, что он знает что делает. И он нам всем делает только хорошее... даже если некоторых к этому хорошему приходится тащить за шиворот!
Бывший член банды, кажется, начал злиться по-настоящему.
— Твой драгоценный Олег не узнает права человека, даже если они стукнут его по черепу! А если меня к счастью надо тащить за шиворот... то лучше уж обойтись без такого счастья!
— Ишь как заговорил! До встречи с Олегом небось и слов таких не знал — «права человека»! И вообще, если он так тебе не нравится, что же ты ходишь за ним как привязанный, просишь показать, как он сделал то или это?
Михей покраснел, что выглядело бы забавно у любого другого подростка лет четырнадцати, но так как его боевые шрамы выделялись на красной коже белыми пятнами, то в данном случае замешательство и смущение скорее пугали.
— Ты бы лучше поостерегся в своем безусловном восхищении... А то закончишь, как Толян, идеальным военным: ни шага вправо, ни шага влево, а способность самостоятельно думать — отступление от устава! — С этим последним аргументом мальчишка развернулся на каблуках и вышел из-за ширмы. Вика услышала, как он начал сердито стучать пальцами по клавиатуре.
— Много ты знаешь о том, что думает Толик! — сердито бросил вслед также выведенный из себя Сашка. — Он, между прочим, когда в себе, поумнее всех нас будет!
Добив противника этим последним решающим доводом, рыжий снова повернулся к внимательно прислушивавшейся к перепалке Виктории. То, что новенькая была целиком и полностью на стороне противника, настроения ему не поднимало, но особенно и не огорчало.
— Есть будешь?
Желудок Виктории откликнулся на это предложение оглушительным урчанием.
— Айн момент! — Стремительным рыжим ураганом мальчишка вылетел за ширму и минуту спустя появился с внушительных размеров подносом. — Держи!
Он водрузил поднос на середину кушетки, но, когда Вика подползла поближе и потянулась за куском хлеба, шлепнул ее по руке. В ответ на возмущенный взгляд протянул кружку с водой.
— Начни вот с этого.
Она попыталась возмутиться, но было что-то в голосе и взгляде рыжего нахала, что заставило взять предложенную воду.
— Пей медленно, маленькими глотками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63