– Расслабься! – махнул я ему.
– Сэр! – Брамби автоматически выпрямился, широко разведя плечи, не смотря на то, что его оранжевая блуза «задержанного» даже не имела пояса. А потом он чуть скривился. – Рад видеть вас, сэр. Но почему..?
– Ты попал в тюрьму, Брамби. Во-первых, я спрашиваю «почему»? – и я с удивлением посмотрел на полицейского.
Полицейский посмотрел на дисплей компьютера, укрепленного на двери камеры, и прочел вслух, водя пальцем по экрану:
– Задержанный обвинен в пяти нападениях, злонамеренном повреждением собственности, сопротивлению аресту, и тому, что он поверг опасности людей . И все это только в одном салуне!
Брамби вздрогнул.
Я нащупал кредитную карточку в моем кармане. У меня было еще достаточно денег, и вряд ли я смогу потратить их, если слизни приземляться.
– Сколько стоит залог?
Полицейский показал на дисплей.
– ПРМ… ПРМ означает «принудительное задержание рецидивиста». Очевидно, в конторе есть запись его «подвигов». Никакого залога. Салун, где его задержали был третьим местом, которое он разорил за одну ночь.
Брамби повесил голову.
Я вытащил свою кредитную карточку.
– Знаю, это не тот шаг…
Коп поднял руку в предостерегающем жесте.
– Читайте по губам. Никакого залога.
Я напрягся.
– Но он нужен армии.
– Может быть итак, генерал. Если смотреть голо, то выходит так, что армия нуждается во всех и вся. Но меня это не касается. Конечно, вы можете посетить слушанье, – полицейский пожал плечами. – Областной прокурор бывает здесь каждую среду. Следующее заседание через шесть дней.
– Через шесть дней будет слишком поздно!
Коп засунул большие пальцы за пояс, где висела его кобура с парализатором, и отвернулся.
– Вы же солдат, сэр. Вы должны знать, что мы действуем по букве закона, точно так же как вы – по уставу. Думаю, в экстренном случае ваш департамент должен выписать какую-нибудь бумагу. Хотя и в этом случае процесс освобождения займет пару недель.
– Через пару недель в департаменте армии будут хозяйничать слизни ! Полицейские не так уж сильно отличаются от солдат. Неужели вам никогда не приходилось обходить букву закона?
Коп остановился, переел взгляд от меня на Брамби. Потом он вздохнул и направился к двери камеры.
– Ваш визит ограничен десятью минутами, сэр.
Дверь камеры клацнула так, что эхо разнеслось по всему помещению, когда Брамби бросился на нее. А потом он так и остался стоять, прижав лицо к прутьям.
– Сэр, мне жаль. Я тогда не выспался. А во сне я вижу это. Я вижу все это… Потом я устал, – он запрокинул голову и хихикнул. – Вы бы знали, как я устал.
Я кивнул.
– Ты ходил в МДВ?
– Иначе как я мог демобилизоваться. Они стали пичкать меня химией. У меня чердак совсем уехал.
Всегда подозревал, что эти лекарства вещь удивительная. После потери двух пальцев я мог ходить и говорить только наглотавшись колес. Я принимал «успокоительное», после того как узнал, что слизни убили мою мать. От этого лекарства я отупел. И мой друг заплатил за это жизнью. Умер, а я остался жив. Вспомнив об этом, я крепко зажмурился.
Потом я открыл глаза и коснулся рукой руки Брамби.
– Я тебя ни в чем не виню, – я сжимал его руку, пока он не поднял голову, а потом решил пойти напрямую. – Брамби, ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты вернулся в армию.
Он почал головой, а потом искоса посмотрел на меня.
– Как?.. Но сэр… Я заперт. Никакого выкупа. Вы же слышали. Хотя это не так уж плохо. Я стал много читать, – он показал на книгу о бомбах. – Знаете ли, сэр, оказывается бомбу можно сделать из чего угодно.
Я закатил глаза к потолку и вздохнул. До среды ждать слишком долго. А ведь это будет только слушание. Пойти в Генеральную Армейскую Прокуратуру? У этих бюрократов и зимой снега не выпросишь. К тому же при общении с гражданскими, они становились полностью беспомощными. Мой старый покровитель судья Марч? Если бы я нашел его, быть может, он и освободил бы Брамби. Хотя, скорее всего, нет. Белый Дом? Президент Льюис приказал Руфь Твай «держать меч у меня над головой». Все кого я знал в Белом Доме, были не в настроении помогать мне. А исполнение плана Говарда зависело от выполнения бюрократических формальностей. Генерал пытающийся вызволить из местечковой тюрьмы бывшего сослуживца мог бы вызвать излишнее любопытство. А привлекать к себе пристальное внимание кого-то из верхов, последнее, что мне хотелось бы делать.
Давным-давно судья сказал мне: «Если правда не помогает тебе освободиться, прикрой жопу, наврав с три короба». Но освобождение Брамби больше чем просто ложь.
Брэйс обвинял себя в том, что Земля осталась беззащитной. Но он получил второй шанс, возможность искупить свою вину. По всему миру солдаты собирались, готовились к худшему, используя все то малое время и материалы, которые у них были.
Брамби и я болтали о чем-то отвлеченном. Если бы я не смог забрать Брамби прямо сейчас , его судьба и моя ничуть не смогли бы повлиять на исход предстоящей битвы. Так что у меня не осталось выбора. У меня была лишь слабая надежда на то, что мы сможем что-то изменить.
Пододвинувшись поближе к решетке, я прошептал:
– Брамби, у меня нет времени на всю эту суету с судьями и адвокатами. Я должен тебя освободить.
Он чуть отодвинулся от решетки, глаза его округлились.
– Сэр? Если вас поймают, вы вместе со мной окажетесь за решеткой. Вы просто погубите свою карьеру.
Брамби не понимал, что не было у меня никакой карьеры. Но это потому, что он сначала думал обо мне, а лишь потом о том, что я в нем нуждаюсь. Он заслужил, чтобы его встречали цветами, как героя, а не сажали в тюремную камеру.
Просунув руку через прутья решетки, я закрыл ему рот.
– Ты идешь или нет, Брамби?
Коп, с которым я говорил перед этим, был единственным человеком в здании. Моя казенная машина стояла снаружи, метрах в двадцати от входа в здание.
Под формой я носил нижнее белье, прилагающееся к скафандру. Отличный изолятор. Даже если коп успеет вытащить парализатор и выстрелить, заряд лишь ужалит меня, подобно тычку пальца, но я по прежнему смогу двигаться. Как и любого солдата пехоты, в меня не раз попадали из парализатора во время учений, поэтому я доверял своей «броне».
Если бы я смог восстановить Брамби в армии, до того как копы отследят и задержат нас, форма защитила бы моего протеже. Тогда бюрократия оказалась бы на нашей стороне. Военные и полицейские долго решали бы какому из ведомств разбираться с Брамби. Но пока Брамби находился за решеткой, система работала против нас. Если бы я вытащил его из тюрьмы, не важно, каким способом, системе потребовалось бы много дней, чтобы вновь засадить его. А через несколько дней станет неважно ни то, ни другое.
Я был уверен, что смогу вырубить полицейского, двинув ребром ладони по трахее. Вырубить, а не убить. Однако на тренировке только инструктора вроде Орда могли продемонстрировать такой удар, потому что курсанты, отрабатывая такой удар, поубивали бы друг друга. Убивать я, конечно, никого не хотел, но в случае чего, это меня не остановило бы.
Я сжал зубы, споря с самим собой.
Поддержка законности, установленной конституцией. Я присягнул о том, что стану ее защищать. Но сейчас ради спасения рода человеческого нужно нарушить закон. Брэйс бы никогда не сделал бы ничего подобного.
Я посмотрел на Брамби и поднес палец к губам.
Он кивнул.
Я показал вконец коридора, проходящего мимо двери камеры Брамби.
– Охранник меня не заметит. Когда он будет проходить мимо тебя, привлеки его внимание. Сделай что-нибудь такое, чтобы он подошел к тебе.
Брамби кивнул, наморщив лоб.
– Сэр, вы уверены, что это – хорошая идея?
Стань я организатором неудавшегося побега, я очутился бы за решеткой, по соседству с Брамби. Если меня осудят, это ничуть не улучшит мое личное дело. Но скоро все это перестанет кого бы то ни было интересовать. Причина, по которой я и Брамби выжили на Ганимеде, теперь стала мне совершенно ясна. Мы готовы были защитить Землю ценой собственной жизни. А теперь мы должны сделать все, что угодно, только чтобы Брамби выше из тюрьмы.
Я прижался спиной к противоположной, холодной тюремной стене. Затаив дыхание, я занес для удара правую руку. Инструктора называли такую позу «смертоносной рукой».
– Эй! Помогите! – позвал Брамби. – Я хочу в сортир!
Я заглянул в камеру и скривился. Сортир и раковина были вделаны в дальнюю стену камеры. Брамби был хорошим солдатом, но не умел врать.
В соседней комнате царила тишина.
Брамби засунул два пальца в рот и начал свистеть, брызгая во все стороны слюной. Схватив стул из пластстали , он начал бить им по прутьям камеры.
Моя правая рука повисла вдоль тела. Почти тоже самое я ощущал, наведя ружье на псевдоголовоного и еще не спустив курок. Хотя убийство… «Нет, – уговаривал я себя. – Я не должен его убить». Хладнокровное убийство невинного полицейского совсем другое дело. Но если я не сделаю этого, мир может погибнуть.
Я выглянул за угол, и сердце мое затрепетало.
Ручка на двери в конце коридора медленно поворачивалась.
Глава тридцать первая.
Я наблюдал за полицейским, или скорее за его тусклым отражением в полированном металлическом зеркале над раковиной в камере Брамби.
Резиновые подошвы ботинок копа поскрипывали на полу, отделанном плиткой. Я напрягся…
А потом я расслабился. Я не мог хладнокровно убить полицейского. Вот таким солдатом я был. А ведь миссия должна стоять у меня на первом месте. Убийство должно стать моей работой.
Я плотнее прижался к стене. Похоже, я потерпел поражение.
– Мистер Брамби, мы поговорим об этом позже, а пока сделаем вид, что обо всем забыли.
Как? Коп шагнул мимо меня, провел карточкой доступа вдоль замка камеры Брамби, и дверь с шипением отворилась.
Потом коп повернулся ко мне и покачал головой.
– Генерал, я не знаю, почему вы решили, что этот парень так важен. Думаю у всех нас проблемы. Вы ведь не явились бы сюда, если бы это не было так важно. А в таком случае, как я полагаю, я должен действовать по собственному усмотрению.
У меня челюсть отвалилась. Я заморгал, словно ослепленная сова, а потом спросил:
– Он свободен.
– Если бы это был кто-то другой, вы могли бы освободить его, внеся выкуп. И не было бы никаких проблем. Каждую неделю я выпускаю под залог настоящих отбросов. Поэтому мне кажется, что не стоит держать мистера Брамби в тюрьме, если он собирается отправиться на войну вместе со всеми нами.
Брамби собрал одежду, постельный комплект и вышел в коридор.
Коп показал на голо на столе в своем кабинете. Ведущая, говоря о чем-то, стояла перед голо, изображающим Землю. Луну и далекую пульсирующую точку, которая быстро двигалась в сторону Земли.
– В форме я укажу, что компьютер не смог идентифицировать мистера Брамби. Мы автоматически отпускаем человека, если подобное происходит. Вы же знаете, как тут все работает. Мы действуем строго по букве Закона.
Офицер открыл стенной ящик, порылся в нем, а потом вытащил и вручил Брамби пакет с личными вещами.
– Но иногда мы обходим Закон.
Я едва удержался от того, чтобы не расцеловать копа, освободившего Брамби. Если бы коп знал, как далеко собирается заступить за черту закона Говард, он бы тут же схватил меня.
Глава тридцать вторая.
В одиннадцать утра две недели спустя, я собрал все, что у меня было, включая Джиба, и потребовал «счет» через компьютер моей спальни в отеле Риц.
Виртуальный дежурный портье с британским акцентом сообщил мне, что отель Риц всегда с радостью приютит меня.
– Призрачный шанс! – фыркнул я.
А через две секунды компьютер принес мне извинения, сообщив, что вскоре «приветствие модернизируют».
– Едва ли я услышу новый вариант, – возразил я.
Хорошо, провести последнюю ночь на Земле в отеле Риц. Я подозревал, что он как раз самое подходящее место для этого. По расчетам Космических сил флот вторжения слизней через восемь дней пересечет орбиту Луны.
От рецепшена я проследовал к голокабинкам, запросил контактную информацию и заплатил за линю максимального качества.
Изображение Пигалицы оказалось таким же четким, как отражение в весенней воде. За ее спиной в очаге потрескивал огонь. Мне даже показалось, что в кабинке запахло древесным дымом. Она была в длинных одеждах. У нее на колене сидел Уди, и она ерошила ему волосы. Потом она повязала ему на голову полотенце.
– Пусть он будет в тюрбане. Что случилось?
– Ты имеешь в виду, кроме слизней ? Ничего, – мне противно было лгать ей, но теперь-то она гражданская. – Мы будем в разъездах пару дней, поэтому я пока все мои сбережения перевел вам.
Мать или нет, но Пигалица в достаточной мере оставалась солдатом, чтобы понять, что это мой последний звонок.
Я видел навернувшиеся у нее на глазах слезы. Уди коснулся ее щеки.
– Мамочка, ты плачешь?
А через мгновение Пигалица зарыдала.
Мне стало жаль, что я заплатил за линию максимального качества.
Потом она встала, шагнула вперед и поцеловала меня, точнее мое изображение, и я, естественно, ничего не почувствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36