Так получилось, что, проходя по Олбани-стрит мимо рыбного магазина «Друс» и увидев выведенное мелом объявление «Требуется работник», он вошел внутрь, подошел к прилавку и скромно попросил принять его для испытания.
Так Кристофер Кумбе из Плина, что в Корнуолле, стал помощником продавца в маленьком рыбном магазине на Олбани-стрит в Лондоне. Он был благодарен судьбе за то, что избавился от призрака голода, хотя едва ли гордился своим новым положением.
Тогда он и написал домой следующее письмо, датированное двадцать пятым января тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.
«Дорогой отец .
Я рад сказать Вам, что мне удалось найти хорошее место, и я намерен держаться за него, пока не обзаведусь приличным счетом в банке.
В настоящее время я работаю в рыбной торговле. Полагаю, Вы думаете, что, убежав с корабля, я поступил очень глупо, но, прежде чем продолжить, я должен сказать Вам, что покамест у меня нет намерения вернуться домой. Очень неприятно чувствовать, что Вы думаете обо мне не так хорошо, как раньше, но я уверен, что от этого Вы не стали меньше любить меня. Меня очень огорчает, что ни Вы, ни братья не написали мне ни одного письма, и я боюсь, что Вам будет трудно меня простить. Лондон прекрасное место, и я уже видел в нем много замечательного, но мне грустно думать, что какое-то время не увижу Вашего дорогого лица. Очень надеюсь, что Вы так же здоровы, как и я, и искренне верю, что Ваше сердце смягчится. В конце письма я хочу передать всем самые теплые пожелания и остаюсь вашим любящим сыном
Кристофером Кумбе.
P. S. Дорогой отец, прошу Вас, пришлите ответ по адресу: Лондон, Мерилебон-роуд, Олбани-стрит, 53, Миссис Джонсон».
Это письмо было положено нераспечатанным в коробку и вместе с другими найдено Дженифер Кумбе тридцать пять лет спустя, в 1925 году.
Глава вторая
Прошло несколько месяцев. Кристофер по-прежнему служил помощником продавца в магазине, довольный тем, что каждую неделю получает жалованье, половина которого уходила на оплату стола и квартиры, но разочарованный городом, волшебство которого дядюшка Филипп сильно преувеличил в своем описании.
Лондонская жизнь к тому же не слишком способствовала укреплению его физического здоровья. Конечно, он не уставал так, как на корабле, но, с детства привыкнув к чистому воздуху Плина, солнцу, теплому даже зимой, и свежему морскому бризу, он с трудом переносил холод и туманы Лондона и с ужасом думал о вынужденных прогулках по мокрым тротуарам.
Если бы только ему удалось найти где-нибудь место клерка, это было бы шагом по лестнице, ведущей вверх. У него был хороший почерк, он грамотно писал и в школе был на хорошем счету, хоть дисциплина у него порой и хромала. Разумеется, ему будет нетрудно найти более подходящую работу.
Тогда-то у него и возникла мысль посещать вечернюю школу.
Когда в местной вечерней школе возобновились занятия, Кристофер сел за парту рядом с юношами на несколько лет младше него и мужчинами, которые по возрасту годились ему в отцы. Кристоферу повезло: мистер Кертис, школьный учитель, сразу проникся к нему симпатией, заметил в молодом человеке способности, каковыми обычно не отличались ученики, посещавшие его школу, и стал уделять ему особое внимание.
Было совершенно очевидно, что торговля рыбой – это пустая трата времени, способностей и энергии. Они вместе обсудили этот вопрос, и учитель обнаружил, что Кристофер имеет весьма туманное представление о том, чем он хотел бы заняться.
В конце концов, на исходе шестой недели учения, мистер Кертис подумал о почтовом ведомстве.
Он сразу стал наводить справки, и через несколько недель Кристофер, подав соответствующее заявление, оказался на государственной службе. Первого мая он принял на себя новые обязанности в большом почтовом отделении на Уоррен-сарит. Учитель рекомендовал Кристоферу оставаться на этой работе весь испытательный срок, то есть три месяца, и, если она ему понравится, и он захочет получить повышение, пообещал подготовить его к экзаменам, которые необходимо сдать для продвижения по службе.
Стоял сентябрь тысяча восемьсот восемьдесят девятого года; с тех пор как Кристофер покинул отцовский дом, прошел ровно год. За все это время ни от отца, ни от близких он не получил ни строчки и продолжал им писать уже не надеясь на ответ. Они относились к нему так, словно он совершил какое-то гнусное преступление; это обижало, возмущало его, укрепляя в решимости не торопиться с возвращением.
Служа в почтовом ведомстве, расположенном на Уоррен-стрит, Кристофер познакомился и подружился с молодым человеком, своим ровесником, и они стали часто проводить время вместе. В разговоре Кристофер как-то заметил, что ему очень одиноко в меблированных комнатах на Олбани-стрит и он был бы не прочь куда-нибудь переехать.
– Почему вы никогда не говорили об этом? – воскликнул его приятель. – Вы все же забавный малый. Я полагал, что вам вполне хватает собственного общества, что вы ни за какие коврижки и с места не тронетесь. Разумеется, вам надо переехать туда, где живу я. Это чрезвычайно респектабельный пансион, который держит некая миссис Паркинс, женщина совершенно замечательная. Вдова с тремя дочерьми, и, должен признаться, в номере семь мне скучать не приходится. Мы и впрямь очень веселая компания. Это в двух минутах ходьбы от вашей нынешней квартиры. Послушайте, завтра воскресенье, почему бы вам не прийти на чай, и я вас представлю. Миссис Паркинс, конечно, очень разборчива в постояльцах, но вы же мой друг, не так ли? Кажется, вы говорили, что ваш отец владеет кораблем или чем-то в этом роде?
– Да, и он был капитаном торгового флота.
– Ах, верно, я все отлично помню.
На следующий день Кристофер позвонил в дверь дома под номером семь по Мэпл-стрит, и ему открыл чопорный лакей. Его друг Гарри Фриск ждал в холле.
– Эти воскресные чаепития немного официальны, – нервно прошептал он. – Я решил, что лучше вас предупредить на случай, если вы вздумаете войти излишне свободной походкой. Впрочем, не беспокойтесь, я вас поддержу. Я у миссис П. в любимчиках.
Несколько встревоженного Кристофера ввели в гостиную, и он увидел сидящих там людей, услышал позвякиванье чайных ложек и чашек.
– Мистер Кристофер Кумбе, – громко объявила горничная.
Со стула поднялась высокая, величественная женщина в коричневом бархатном платье и кружевном чепце.
– Мистер Фриск нам про вас рассказывал, мистер Кумбе. Мне очень приятно, что вы пришли к нам сегодня. Соблаговолите сесть рядом со мной. Эдит, любовь моя, налей чаю мистеру Кумбе. Мистер Кумбе, моя вторая дочь Эдит.
Кристофер покраснел и поклонился, положив бутерброд рядом со своей горячей чашкой.
– Благодарю вас.
– Мистер Фриск говорит, что в почтовом ведомстве вас очень ценят, мистер Кумбе.
– Стараюсь по мере сил, – скромно ответил Кристофер.
Миссис Паркинс слегка наклонила голову.
– Отведайте кусочек этого пирога с повидлом. Из-за него мои постояльцы с нетерпением ждут каждого воскресного чаепития.
Над собранием послышался легкий всплеск вежливого смеха.
– Ах, миссис П., вы же знаете, что отнюдь не только из-за пирога, – с шутливой улыбкой заметил Гарри Фриск, которому очень хотелось продемонстрировать, что с хозяйкой он на к ороткой ноге, после чего он легонько постучал Кристофера по спине.
– Расскажите-ка миссис П. о вашем отце, который служит во флоте, – предложил он.
– Какая прелесть. Военные меня приводят в трепет, – захлебываясь от восторга, проговорила мисс Эдит. – Для меня море – это такая романтика.
– Успокойся, любовь моя, – слегка нахмурясь, остановила ее матушка. – Дай сказать мистеру Кумбе.
Кристофер с беспокойством увидел, что все в комнате перестали разговаривать и приготовились слушать.
– В торговом флоте, Фриск, не в военном, – немного запинаясь, начал он. – Мой отец был капитаном небольшой шхуны, но сейчас он в отставке. Возможно, вы слышали о Плине в Корнуолле. Это моя родина.
Было совершенно ясно, что никто из присутствующих до этого момента даже не подозревал о существовании такого города, и Кристофер объяснил, что он расположен в Корнуолле, но на другом берегу, нежели Плимут.
– Ах, Плимут! – воскликнула Эдит. – Подумать только, «Непобедимая армада», мама, вы помните стихотворение лорда Маколея?
– Да, разумеется, Дрейк, и все такое, он играл в шары, или нечто в этом роде. Боже мой, мистер Кумбе, как интересно, безумно интересно. Раз вы из Корнуолла, то, полагаю, хорошо поете?
– Право, я вряд ли…
– Вздор, не скромничайте. Все корнуолльцы поют. Как жаль, что здесь нет Берты, не так ли, Эдит? Берта, моя старшая дочь, – объяснила она, – гостит у наших родственников в Чичестере. У милой Берты такой талант, и воскресными вечерами у нас всегда звучит музыка. Прекрасное времяпрепровождение, вы со мной согласны?
– О, разумеется, мадам.
– Впрочем, неважно, мы сможем позволить себе эти веселые маленькие собрания, когда Берта вернется. Думаю, мне нет нужды говорить, – добавила она, понизив голос, – что мистер Фриск кое-что объяснил мне относительно вашего желания присоединиться к нам в этом доме. Теперь, когда мы познакомились и вас официально представили, мы, конечно, будем вас ждать.
– Вы очень добры, миссис Паркинс.
– Любой друг, которого рекомендует милый мистер Фриск, может рассчитывать на теплый прием в нашем доме. Леди и джентльмены, я хочу объявить, что мистер Кумбе в ближайшее время станет одним из нас, и я уверена, что все мы надеемся, что у него никогда не будет причин пожалеть о том дне, когда он поселился под кровом дома номер семь.
– Правильно, правильно… прекрасно, просто замечательно, – прозвучал в ответ хор голосов.
– Мистер Кумбе, вы должны познакомиться со всеми членами нашей маленькой компании. – С этими словами миссис Паркинс взяла Кристофера под руку; Гарри Фриск услужливо последовал за ними. – С милым мистером Фриском вы уже знакомы. Следовательно, на него тратить время ни к чему.
Вежливая улыбка Кристофера, смешок Фриска.
– С Эдит вы познакомились, а это Мэй, наша малышка.
Пухлое, робкое существо бочком пересекло комнату и протянуло большую, влажную руку.
– Мистер и миссис Арнольд Стодж, с нами они уже много лет.
Кристофер поклонился тощему, унылому мужчине с обвислыми усами и еще более унылой даме, одетой во все черное и с шалью на плечах.
– Мистер Стодж отставной вояжер, – продолжала хозяйка.
– Право это очень интересно. Наверное, вы объездили весь свет, сэр?
– Коммивояжер, болван, коммивояжер, – прошипел Фриск, густо краснея из-за промашки приятеля.
– Ах, боже мой, прошу прощения… разумеется – промямлил Кристофер, в свою очередь, заливаясь краской.
– Мисс Дэвис, один из наших самых страстных музыкантов.
Мисс Дэвис, бледная, серьезная молодая женщина, бросила на молодого человека испытующий взгляд и осведомилась, слушал ли он «Фауста».
– Нет… я… думаю, нет, – нервно начал Кристофер. Что она имеет в виду, черт возьми?
– Днем мисс Дэвис дает уроки музыки, а по вечерам развлекает нас, – сказала миссис Паркинс. – Джентльмен справа от вас майор… майор Картер.
Крупный, напыщенный субъект вставил в глаз монокль, с минуту высокомерно рассматривал Кристофера и затем отвернулся.
– Страшно педантичен в вопросах этикета, – почти шепотом предупредил Фриск. – Лучше его не задевать.
– Слева от вас миссис Крисп. Маленькая женщина с осиной талией и острым подбородком.
– Мисс Трей, заядлый политик.
К Кристоферу шагнула высокая, устрашающего вида женщина в пенсне и с выступающими вперед зубами.
– Мистер Вутен, занимается оптовой торговлей.
Рыжеволосый молодой человек сплел ноги и глупо хихикнул.
– …и мистер Блэк, занимается салом.
Эти слова наводили на мысль о горах жира и масла, но Кристофер пожал руку тучному, обрюзгшему, красноносому старику с водянистыми глазами, который подмигнул ему, когда хозяйка отвернулась.
– Итак, вы познакомились со всеми нами, кроме Берты, это удовольствие вас еще ждет. А сейчас немного чтения, не возражаете?
Через несколько минут из комнаты убрали все лишнее и составили стулья кругом. Кристофер оказался между мисс Дэвис и торговцем салом.
– Обычно мы читаем отрывки из разных поэтов, – любезно объяснила ему мисс Дэвис, – чтобы освоить красоты английского языка. Сегодня у нас Теннисон.
– Сущий вздор! – выдохнул торговец салом. – Тоска смертная. Всегда засыпаю. Разбудите меня, если начнут читать что-нибудь ядреное. Понимаете, что я имею в виду? – Он приложил палец к носу и отвратительно подмигнул.
– Мистер Кумбе, у нас принято так: наугад раскрываем книгу и читаем. Это дает нам множество вариантов. Эдит, любовь моя, может быть, ты начнешь?
Кристофер, слишком робкий, чтобы рассмеяться, склонившись над книгой, которая была у него с мисс Дэвис одна на двоих, в замешательстве слушал, как разные члены общества, в котором он оказался, вслух читают стихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53